Явная инвольтация против скрытой 19 глава

Желтый на плане анахаты выступает очень отчетливо. Сложные ситуации он комментирует известным афоризмом: «Здесь без пол-литры не разберешься», — и бежит в ближайший магазин (или, в западноевропейском своем варианте, достает из бара виски с содовой или джин с тоником по выбору хозяина). Однако любимое его занятие — создание ложных положений и ситуаций, когда добро, доверие и искренность не достигают цели высветления зла, а, наоборот, его усиливают. Желтому Королю принадлежит основополагающий тезис «Ни одно доброе дело не остается безнаказанным», а за реализацию этой программы на всех уровнях отвечает плановый желтый. Он чуть-чуть искажает восприятие человека, и тому кажется, что он уже видит сияние Божественной любви там, где реально еще царят вибрации гагтунгровых эгрегоров. Во внутреннем мире желтый слегка смещает акценты, и человек воспринимает себя чуть лучше, чем он есть на самом деле и не заглядывается на самое-самое дно своей жизни, где только и находится корень зла, то есть лежат центры низших программ подсознания. Задача анахатного плана — трансформация волка в овцу, и человек в принципе способен это сделать, но для этого нужно извлечь хищника из глубин подсознания на свет Божий и со всех сторон его внимательно рассмотреть, что не особенно приятно, но в результате происходит необходимая трансформация. Желтый же предлагает человеку не усложнять себе жизнь, а поймать четвероногое на месте и в серых сумерках приблизительных представлений о самом себе слегка подстричь или просто чуть-чуть причесать волка своего низшего «я» под овцу — авось и сойдет если слишком внимательно не рассматривать... ну да Господь милостив, авось и обойдется.

Не обходится. Скорее верблюжий хвост пройдет через игольное ушко, чем желтый проникнет на план вишудхи; однако на разных уровнях это выглядит несколько по-разному. Например, на манипуре-анахате высветляются основные инструментальные жесткие структуры внутреннего мира человека манипуры, то есть человек осознает, что жесткие структурные методы работы над собой и окружающим миром имеют ограниченную силу и должны быть санкционированы достаточно высоким эгрегором, а иначе ничего не получается; при этом, однако, общий целенаправленный образ жизни и структурирование мира как главный способ его постижения ревизии не подлежат, и желтый пытается смазать отсутствие благодати в инструментальных подходах человека к себе и миру. Однако на анахате-анахате высветляются и преображаются уже все без исключения жесткие структуры как в человеке, так и в его способе мировосприятия, и здесь плановый желтый действует уже гораздо тоньше, поскольку любая жесткость и императивность должны быть исключены, так что возможностей для спекуляции и передергивания гораздо больше. Например, желтый приводит к хозяину, прорабатывающему тройную анахату, Очень Несчастное Существо и говорит: «Ты должен ему помочь», внимательно смотря при этом на хозяина. Если человек слышит логическое ударение на слове «должен», он проваливается на манипуру-анахату-анахату; если на слове «ты», он оказывается на анахате-манипуре-анахате; если на слове «помочь», то на анахате-анахате-муладхаре, и лишь только логическое ударение на слове «ему» с обесцениванием смысла фазы в целом позволяет человеку отогнать планового желтого и обратить внимание на Очень Несчастное Существо правильно сосредоточенное внимание уровня анахата-анахата-анахата.

Желтый на подплане анахаты дает искушение соглашательства, угодничества, слабости и лени, а также полета фантазии там, где нужно, наоборот, быть максимально внимательным. Глазами человека манипурного подплана анахатный выглядит как аморфность и слабость — именно такой взгляд на самого себя культивирует желтый на саттвической фазе проработки подплана. Зато на тамасической фазе, когда человек уже чувствует его силу, желтый будет искушать его непоследовательностью, неточностью, необязательностью — ведь Божья благодать всегда при нас —какая разница, придет она на день или месяц раньше или позже? Лицемерие и демагогия льются из желтого как из рога изобилия, и вступать с ним в прения, например, ссылаться на народную мудрость типа «Дорого яичко к Христову дню», бесполезно — он от этого только оживляется. На раджасической фазе желтый будет отчаянно кричать, что человек не готов к переходу на вишудховский подплан, что еще практически ничего не подготовлено и не сделано и т. д. При этом, как и всюду, поведение подпланового желтого зависит от уровня и плана (а также тела человека), и читатель с большой пользой для себя продумает отличия поведения желтого, скажем, на ментальной манипуре-свадхистхане-анахате от его же происков на буддхиальной свадхистхане-муладхаре-анахате (первые декреты Советской власти).

Торопыжка на уровне вишудхи создает в атмосфере, окружающей мастера, некоторое творческое нетерпение, лихорадку, постоянную невозможность сосредоточиться и сделать все как надо сначала и до конца. Субъективно это может выражаться и восприниматься по-разному: начиная от внутреннего напряжения, связанного с ощущением, что жизнь коротка, а успеть нужно очень многое, и кончая постоянным нажимом внешней среды, рвущей мастера на части (пылкие поклонники и почитатели, бремя славы и т. д.). Умение выразить Божественную любовь в пространственных формах ценится социумом очень и, соответственно, внимание Королевской Семерки (и в первую очередь, Короля Торопыги) устремленное на мастера, не ослабевает ни на минуту.

Уровневый Торопыжка все время лезет не то, что под руки, а прямо в душу, то есть во все тонкие тела мастера без исключения, повышая ритм его движений, чувств, мыслей, поступков и стараясь измельчить и снизить его ценности и идеалы. На ментальном теле он создает хозяину ощущение, что тот должен все знать и обо всем иметь законченное мнение — иначе какой же он авторитет? На каузальном теле торопыжка создает видимость необходимости участия во всевозможных событиях, ибо что такое настоящая (теперь уже заслуженная трудом и очевидным талантом) жизнь, как не захватывающий калейдоскоп разнообразных событий? На буддхиальном теле он требует от хозяина быстрого обретения совершенства во всех смежных жанрах данного искусства, да и во всех прочих искусствах также. Ты выдающийся актер? Немедленно становись блестящим режиссером, поэтом-песенником, а заодно уж и скульптором-монументалистом — а чего мелочиться, твой талант нужен людям во всем его многообразии...

Торопыжка на плане вишудхи непосредственно не дает человеку работать: на ментальном теле сосредоточиться и собраться с мыслями, на каузальном — затормозиться, на буддхиальном оформить жизненную позицию. Он ставит нереальные планы или заставляет хозяина работать в неестественном для него темпе, разбрасываться и суетиться — но, в отличие от своего уровневого собрата, он делает это явно, открыто и императивно, являясь во всей красе, так что человеку приходится прикладывать особые усилия для того, чтобы затормозиться, привести себя в порядок и сократить предполагаемый объем работы и развлечений минимум втрое. Конечно, это выглядит совсем по-разному, например, на манипуре-вишудхе и анахате-вишудхе: в первом случае плановый торопыжка получает инвольтацию от рассеянного в воздухе черного и потому очень силен и настырен, во втором же он имеет поддержку уровневого желтого (да и сам человек на анахате совсем другой) и потому мягко-обманчив и будет скорее отвлекать своего хозяина, прельщая его разнообразными приглашениями в те места, где последний (по мнению торопыжки) в высшей степени желателен, а на самом деле окажется совершенно ненужным и неуместным.

Торопыжка на свадхистхане-вишудхе не дает помещику завершить ни одно серьезное преобразование своей усадьбы, все время увлекая его новыми проектами; аналогичный соблазн на манипуре-вишудхе подстерегает преуспевающего капиталиста. Во внутренней жизни человека манипуры-вишудхи торопыжка будет увлекать все новыми и новыми блестящими проектами самоконструирования, никогда не давая довести их до конца. Он ни за что не согласится с тем, что данный сюжет исчерпан, и потребует массы переделок, с тем, чтобы в самый их разгар перепрыгнуть на следующий, абсолютно неподготовленный, поворот темы.

Торопыжка на вишудховском подплане быстро увлекает за собой человека, но бежит при этом во всех направлениях сразу, так что рассмотреть его самого бывает довольно трудно. Человек, однако, чувствует, что кто-то постоянно дергает его за рукав, окликает, перебивает, кружит голову, чувства, разум и путает память.

Проработка вишудхи — это оформление того неизреченного света, что человек прозревал на анахате, а торопыжка всеми силами не дает своему хозяину ничего оформить, или, если следовать его советам, оформление происходит так, что лучше бы его вовсе не было, поскольку лучше невыраженный свет, чем выраженное уродство и хаос. Результатом деятельности торопыжки может быть соскальзывание с вишудхи на манипуру (аналогично этому результатом деятельности свиньи часто бывает спуск с аджны на свадхистхану, а дракон профанирует сахасрару до муладхары — здесь всюду речь идет о подпланах, но иногда таки эффекты наблюдаются и на планах).

Например, ментальная манипура-манипура-вишудха — это уровень хорошего инженера, создающего проект технического изделия. Торопыжка будет мешать ему всяческими мелкими пакостями: заставит работать чуть-чуть быстрее — и дрогнет линия на чертеже; даст сбой компьютер, привидится паразитный эффект, которого реально быть не может, но это будет стоить недели расчетов и т. д.

На саттвической фазе торопыжка бегает быстро от неуверенности человека в себе, на тамасической — от чрезмерной уверенности и желания сделать больше, чем он может, на раджасической — от беспокойства и нежелания расставаться с уже достигнутыми результатами: здесь торопыжка устроит беготню от одной несущественной доделки давно оконченного проекта до другой, ничуть не более принципиальной.

Свинья на уровне аджны чрезвычайно недовольна самой идеей синтеза многих совершенных форм: она находит, что каждая их них сама по себе является предметом, достойным восхищения и эстетического наслаждения, и именно на этом стремится поставить акцент. Если этим тенденциям попустительствовать, то вместо аджны появляется свадхистхана: грани икосаэдра, не сумев соединиться друг с другом, становятся хаотичной карточной колодой.

Проработка аджны — это поиск остроконечного пика на стыке нескольких остроконечных хребтов: положения, из которого видны все образующие единства и просвечивающие друг через друга пространственные формы; свинья же попросту лишает человека сил и старается либо отдохнуть на перевале, или, на худой конец, гребне, с которого и так отлично все видно, или пытается убедить человека, что синтез уже найден, когда это вовсе не так, или предлагает вести его поиск методом перебора: полюбуемся этой формой — сколь она совершенна! — а теперь этой, а теперь этой, а теперь расположим их рядом в этом порядке, а теперь в этом...

Так синтез не ищется: он всегда постигается внезапным озарением, усилением, скачком, выводящим за рамки всех имеющихся ранее представлений, и в основе этого усилия лежит сильное скрытое недовольство человека доступными ему способами видения пространства — а свинья всячески стремится это недовольство разрядить и смягчить, воспользовавшись менее опасными и энергоемкими способами, чем прыжок с места через пропасть на ледяной пик.

Свинья на плане аджны проявляется как совершенно отчетливый эгоизм человека, который под предлогом защиты («нет-нет, на самую вершину я боюсь») оставляет его в безопасных предгорьях и пытается представить вершиной уже достигнутый перевал, с которого все (по мнению свиньи) и так достаточно хорошо видно. Однако плановая аджна — это равновесие в стойке на одной руке, и самих по себе умений подтягиваться на турнике и стоять на двух руках и одной ноге отдельно недостаточно: нужно что-то еще, что профессионалы называют балансом и что наполняет совершенно другим смыслом все подготовительные упражнения. «Куда торопиться, — говорит, однако, плановая свинья, — лучше сначала освоим все по отдельности», — имея в глубине души в виду, что до синтеза дело вообще не дойдет, а в отдельных упражнениях совершенство уже достигнуто, так что можно им спокойно насладиться.

На буддхиальной свадхистхане-аджне влияние плановой свиньи отчетливо выражено в самодовольстве и самоуспокоенности большинства народных пословиц и поговорок, каждая из которых сама по себе не претендует на всеобъемлющую мудрость: «Мал золотник, да дорог», «Сколько ни думай, лучше хлеба не выдумаешь» и т. д.

Ментальная манипура-аджна — это «бритва Оккама», принцип «экономии мышления», то есть поиск минимальной системы основных понятий и принципов, из которых логическими средствами выводятся все нужные следствия. Влияние свиньи выражается здесь, во-первых, в недостаточной требовательности исследователя к себе, когда финалом поисков объявляется система, находящаяся на том же уровне, что и исходные, синтез которых ищется, а во-вторых, в «притягивании за уши» следствий к причинам, и некорректное выведение частного из общего — однако если синтез не найден, или найден фальшиво, ничего другого, по мнению свиньи, не остается.

Свинья на подплане аджны — это искушение халтуры при синтезе различных форм: последние кажутся настолько освоенными, а сама синтезирующая идея настолько мощной, что небольшие небрежности, по мнению свиньи, ничего не меняют. Это так и есть, но до определенной грани, за которой дом (манипура-манипура-аджна) может все-таки рассыпаться, а обед (свадхистхана-анахата-аджна) окончиться поносом; при этом падает не только подплан, с аджны на свадхистхану, но порой и план, и даже уровень: в наших примерах развалины бывшего дома как груда отчасти полезных предметов имеют уровень муладхара-муладхара-свадхистхана, а человек со слегка расстроенным желудком на эфирном теле опускается до свадхистханы-муладхары-свадхистханы.

На саттвической фазе проработки аджновского подплана свинья акцентирует в человеке лень и нежелание делать что-либо сверх уже имеющегося; на тамасической фазе это уже описанная халтура, а на раджасической, когда синтез уже достигнут — нежелание его осознать, то есть реально рассмотреть полученные результаты и подготовиться к их практическому испытанию. Так домашняя хозяйка, изготовив праздничный обед, чувствует вдруг неимоверную усталость и, кажется, не в силах накрыть на стол и позвать семью.

Дракон на уровне сахасрары мешает человеку удерживать точку сборки в состоянии внимания ко всем вибрациям пространства без исключения, отвлекая его на себя. На уровне сахасрары много самомнения не надо: минимальная задержка внимания на эгоцентрической мысли или чувстве ведет к провалу на аджну или ниже: человек отделяет себя от мира, и этого достаточно. Для того, чтобы победить уровневого дракона, нужно полностью освоить, например, принципы «Подавая милостыню одной рукой, другой ты ее принимаешь» или «Видимое зло внешнего мира всегда есть отражение внутреннего зла человека», подняв их до уровня буддхиального, а затем атманического тел.

Дракон по самой своей идее склонен противопоставлять себя окружающему миру, поскольку его самоутверждение и самоуничтожение идет за счет окружающей среды. Можно себе представить, какой важности исполняется дракон, когда его хозяин осваивает вишудху и превосходит аджну. Однако на сахасраре он оказывается врагом просветления, граничным условием которого является полный отказ от своей социальной личности и, следовательно, полный разрыв с драконом. Для этого человек должен найти афоризм (или коан), согласованный со своей миссией, то есть имеющий отзвук на своем атманическом теле, наделенный общим смыслом безличного растворения человека в пространстве (примеры см. выше), проявить его там (то есть вдохновится им) и затем опустить последовательно на все низшие тела: буддхиальное, как жизненную позицию, которая отследит все его события (каузальное), окрасит все его мысли и чувства и дойдет в конце концов до жестов физического тела.

Искушения уровневого дракона могут быть очень тонкими: как заметил Будда, неправильно говорить: «Я гуляю», а можно лишь так: «Происходит прогулка». На сахасраре происходит утеря личности и замена ее чисто творческим началом высшего «я», которое, подобно Абсолюту, непостижимо онтологически, то есть само по себе, и проявляется лишь в своем творчестве («творактах», говоря на современном автору языке).

Дракон на плане сахасрары, чувствуя, что практическое приложение разработанных его хозяином синтетических проектов опасно для его самолюбия, всячески ему препятствует и стремится в этом ограничить. Самое естественное, с точки зрения дракона, поведение человека на сахасрарном плане — это самолюбование, поскольку действительно есть чем гордится: пройден огромный путь проработки и освоения целого уровня. Здесь, однако, дракон чуть-чуть лицемерит: путь пройден не до конца, и последний его отрезок (собственно сахасрарный план) таит в себе немало трудностей, а главное, нестерпимых для дракона разочарований в себе и своем труде, поскольку на практике выявляются как скрытые недостатки, что чревато откатом назад, на доработку, так и лишние труды и старания, грубые ошибки, которые казались попаданием в десятку, и многое другое, что сильно добавляет человеку смирения и скромности, но дешево они не достаются.

Например, на манипуре-сахасраре человек оценивает на практике качество своего выстроенного с помощью различных приспособлений и инструментов внутреннего мира, и проверяет, насколько он устойчив, а найденные техники владения собой эффективны в конкретных жизненных ситуациях, и здесь дракон изо всех сил закрывает человеку глаза на его поражения, зато старательно приписывает себе все успехи, гипертрофируя их насколько возможно. Например, буддхиальная манипура-сахасрара может дать психолога-практика, и дракон будет постоянно ставить перед ним искушение идти проторенным путем раскладывания психики клиента по набору хорошо известных схем, гарантирующих если не успех, то отчетливо видимое обоим (психологу и клиенту) продвижение... однако проработка сахасрары это всегда исследование новых, дотоле неизведанных областей пространства, в данном случае испытывающих инструменты манипуры, с непредсказуемым заранее для них результатом.

Дракон на сахасрарном подплане свысока смотрит на все предшествующие подпланы, презирая муладхару за грубость, неопытность и наивность, свадхистхану — за бессмысленность, жадность и хаотичность, манипуру — за жесткость и бездушие, анахату — за неоформленность, вишудху — за односторонность, аджну — за теоретизирование и отрыв от жизни. При этом по отношению к себе дракон далек от объективности; он стремится создать человеку иллюзию, что сахасрара у него не подплан, а план или даже уровень, например, выдавая манипуру-анахату-сахасрару за манипуру-сахасрару-анахату или даже за сахасрару-анахату-манипуру, что уже ни в какие ворота не лезет, но дракона нисколько не смущает. — «А чего тушеваться? — говорит он хозяину, — я — это и есть мир, почитай, если не веришь, Веданту».

Реально сахасрара проверяет на практике обретенный на аджне синтез и тестирует совершенство отработанных на вишудхе форм и истинность обретенной на анахате любви — оставаясь в пространстве, человек должен увидеть те же качества в нем и, обнаружив единство, в нем растворится; если же этого почему-либо не получается, понять, где именно он недоработал — а дракон изо всех сил стремится доказать человеку, что с ним-то как раз все в порядке, и во всем виновато пространство, то есть все остальные, но не он. На сахасраре прорабатывается темп приспособления и соответствия, чему дракон противится принципиально, считая то и другое ниже своего достоинства. — «Пусть они приспосабливаются ко мне, — горделиво распрямляет он грудь и выгибает шею, — или катятся во все четыре стороны. Скатертью дорожка, господа!»

* * *

После этого краткого вступления читатель, вероятно, ждет от автора подробного описания поведения троек тонких фигур, соответствующих каждому уточненному уровню каждого тале, однако автор, по своему обыкновению, постарается увильнуть от столь обширной темы и ограничится несколькими общими замечаниями и примерами.

Прежде всего, самому человеку легче всего заметить свою плановую тонкую фигуру; это, однако, вовсе не означает, что они сами плохо видны друг другу. Более того, одноименные фигуры, относящиеся к уровню и плану, плану и подплану и даже уровню и подплану легко инвольтируют друг друга. Рассмотрим, например, человека уровня манипура-анахата-манипура; это может быть, например, гуманитарный интеллигент, с хорошими способностями структурирования и твердыми манерами. Его естественно сопровождает троица: (уровневый) черный — (плановый) желтый — (подплановый) черный. Однако оба черных человеку видны плохо — уровневый как бы растворен в жестковатом по ощущению окружающем пространстве, подплановый же суетлив, быстр и ловок и умеет, метко швырнув камешком, тут же без следа исчезнуть; в то же время планового желтого человек ощущает отлично: основное его занятие все время ощущается как доброе и по возможности вечное (хотя бы не сразу вянущее), но не вполне понятно, что из всего этого вырастает и получается. Минутой такой неуверенности может воспользоваться уровневый черный: резко инвольтировав подпланового черного, он может сразу его усилить, и человек почувствует вдруг свою доброту как расхлябанность и недостаточную определенность, и скажет себе: «Зло существует, чтобы с ним бороться, а не взвешивать в коромысле», — и моментально соскользнет на уровень манипура-манипура-анахата (став на мгновение манипурно-манипурно жестким, он все же сохранит вежливые анахатные манеры). Конечно, долго на двойной манипуре он не выдержит (скажет себе: «Охрана порядка — все-таки не мое»), но его кратковременное соскальзывание на план — уже успех гагтунгровой команды.

Проблемы стиля, то есть подплана, человек чаще всего не считает особо трудными, но реально подплановая тонкая фигура имеет над ним большую власть, отождествляясь им со своей «личностью» или, хуже, «индивидуальностью», которую общественное подсознание приравнивает приблизительно к высшему «я». Проблемы, связанные с плановой тонкой фигурой, обычно смотрятся как практически неразрешимые или, наоборот, резко недооцениваются. Реально, однако, надо стараться хотя бы иногда, в наиболее существенных ситуациях, выходить на следующий план, оставляя подплан неизменным — это существенно облегчит проработку своего текущего плана. При этом, однако, распространены существенные ошибки в самооценке, особенно если план и подплан представлены одинаковыми чакрами.

Рассмотрим, например, человека уровня манипура-свадхистхана-свадхистхана. Конечно, черный, растворенный в воздухе, и парочка змеев надежно охраняют его от каких бы то ни было мыслей о самосовершенствовании или бескорыстном участии в судьбе мира, но все же однажды жизнь прижмет этого человека настолько, что он, хочешь — не хочешь, попытается перевести свою свадхистхану на манипуру, то есть упорядочить хаотичную и праздно-рассеянную жизнь (каузальное тело) или образ мыслей (ментальное тело). Реально он, скорее всего, поднимется на подплан, то есть окажется на манипуре-свадхистхане-манипуре (к радости уровневого черного, получившего младшего товарища), но будет с большой вероятностью думать, что его уровень — это манипура-манипура-свадхистхана. Однако праздный сын богатых родителей может в одночасье стать богатым и усердным студентом, но не преуспевающей капиталистической акулой. Другими словами, сражаясь с тонкой фигурой, человек чаще всего частично побеждает ее на подплане, то есть в стиле своего поведения; что же касается плановой фигуры, всерьез восстать против нее трудно: это означало бы отрицание пафоса, основного содержания своей жизни, что, конечно, иногда (при переходе с плана на план) случается, но всегда сопровождается сильным кризисом.

Борьба (или попытки сосуществования) с тонкой троицей, соответствующей уточненному эволюционному уровню, часто составляет основное содержание жизни человека. Эту троицу можно синтезировать в одну тонкую фигуру, на основе плановой, снабдив ее характером и общими склонностями уровневой и внешними ухватками и формой одежды подплановой. Например, уровню манипура-аджна-муладхара (начинающий оккультист) будет соответствовать свинья с достаточно определенным и жестким характером, но крайне вялая и унылая на вид; манипуре-сахасраре-сахасраре (набожный священник) сопутствует жесткий и упрямый дракон с непереносимо-важными повадками: из всех трех голов у него останется только самоутверждающаяся, но смотреть на нее будет морально тяжело — сама же она будет в упор не видеть никого; анахате-сахасраре-сахасраре, наоборот, соответствует, обманчиво-нежный дракон необыкновенно скромной модели: кажется, у него лишь одна закомплексованная голова, но столь выразительная, что в голову наблюдателя поневоле закрадываются нехорошие мысли о его истинной диете.

Но, конечно, первая реакция человека на тонкую фигуру, препятствующую освоению и проработке своего эволюционного уровня, — это рассмотрение ее как прямого врага, внешнего или внутреннего, и это является его большой ошибкой. Только выработка в себе определенных качеств, которые сделают жизнь тонкой фигуры невозможной и тем самым косвенно подорвут ее силы, и будет означать эволюционный прогресс. Существует единственный эффективный способ борьбы с ленью — это усердно заняться трудным делом; что же касается совести, то она должна молчать, но не вследствие успешного вытеснения в подсознание, а по причине отсутствия материала для упреков.

 

Глава 11
ПРОБЛЕМА ЭТАЖНОСТИ,
или
ДРУЖБА МЕЖДУ ТЕЛАМИ

В этой главе обсуждается структура тонких тел человека и взаимодействие между ними. Но прежде автор хочет совершить беглый обзор тел с точки зрения процесса их творения.

Если рассматривать совокупность тонких (и одного плотного) тел как единое целое — ее естественно называть организмом человека, отчасти расширяя обычное значение этого слова, то бросаются в глаза резкие различия между телами, даже соседними. Для того, чтобы подобный агломерат мог устойчиво существовать в среде, между телами должны быть многообразные связи, интенсивно нагруженные информационно-энергетическими потоками. В настоящее время эти связи изучены очень плохо, и автор ни в коей мере не претендует полноту описания; его цель скорее дать соответствующим специалистам некоторое, как ему кажется, плодотворное направление для исследований.

Процесс сотворения человека можно представлять себе следующим образом. На первой, муладхарной фазе, Атман (монада, или высшее «я») творит атманическое тело; далее, на второй, свадхистханной фазе атманическое тело окружается следующей, более плотной буддхиальной оболочкой, на манипурной фазе возникает каузальное тело, на анахатной — ментальное, на вишудховской — астральное, на аджновской — эфирное... на этом шесть дней (фаз) творения мира (человека) закончились и Бог (Брахман) некоторое время отдыхал; Адам же и Ева бродили в эфирных телах по райскому (тоже эфирному) саду. Грехопадение символизирует фазу сахасрары, создание физических оболочек; по крайней мере, таково традиционное оккультное толкование библейской фразы «И сделал Господь Бог Адаму и жене его одежды кожаные и одел их». (Бытие, 3:12).

Для того, чтобы хорошо проинтерпретировать и понять все оттенки «муладхарности» атманического тела, «свадхистханности» буддхиального и т. д., нужно глубоко изучить и понять организм человека; автор же ограничится несколькими субъективными впечатлениями.

Атманическое тело — основной источник высшей энергии и вдохновения организма, первоисточник всей его судьбы.

Буддхиальное тело находит свое отражение в богатом и довольно хаотичном наборе общих взглядов человека на мир и на себя, аморфной системе привычек, свойств характера, неопределенных устремлений, которые суть не что иное как проявление в более плотной буддхиальной среде атманических вдохновений.

Каузальное тело есть структуризация, воплощение в жизненном потоке личной психологии и этики: здесь контуры атманической миссии становятся отчетливо видны, точнее, ощутимы, и проявляются, пожалуй, наиболее четко по сравнению со всеми остальными телами.

«Когда Бог хочет наказать человека, Он лишает его разума». Понятно, что на самом деле Бог наказывает человека лишением Своей любви, что вполне согласуется с анахатной фазой творения ментального тела. Видимо, часть человечества, считающая мысль «сухим инструментом», сильно заблуждается по поводу происхождения и назначения интеллекта, что, однако, совершенно естественно ввиду крайней гипертрофии ментального тела у человечества в целом, и вызванных ею тяжелых болезнях, свирепых ментальных паразитах и хищниках и т. д. Мысль, разумное слово — несомненные дары чистой любви Бога к человеку, и должны использоваться соответственно. когда человек осмысливает события своей жизни, он что-то понимает, и в этом понимании заключены великие благодать, любовь и утешение.

Астральное тело: божественная любовь, проявляющаяся в ментальном теле, находит свое отражение в виде эмоций. В конечном счете эмоция (не в грубом понимании этого слова) служит объективным критерием истинности рассуждения: человек чувствует, что все, происходящее с ним, логично и правильно, и волна счастья охватывает его, как бы ни складывались события внешней жизни. Пусть трудная миссия, тяжелая судьба, невзгоды и лишения — но человек должен чувствовать, что он все делает правильно, и четким оформителем этого чувства служит астральное тело.

⇐ Предыдущая18192021222324252627Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: