Храмовый культ и государственный протокол

Итак, в самом начале мы поставили вопрос о правомочности вмешательства иерархий основных религиозных конфессий в дела государства. Многие из числа обывателей скажут, что никакого вмешательства и нет, просто «так принято во всех государствах», что высшая “элита” своими персонами поддерживает самую распространённую «в народе» религию.

Действительно, и на Западе и на Востоке издревле принято первым лицам государства принимать участие в поддержке большинства культовых действий религиозно-идеологической власти. С ещё более древних времён этим занималось храмовое жречество (выродившееся в знахарство), которое упорно втягивало в организованные им культы фараонов, царей, королей, князей и т.п. Да и в добиблейской Руси праздники относительно почитания крупнейших языческих богов не обходились без внимания высшей языческой “элиты”. А древнерусское жречество принимало самое активное участие в организации этих языческих мистерий. Иными словами, с глубокой древности так повелось, что государственность (которая была на Руси задолго до крещения) всегда поддерживала доминирующие религиозные культы, организацией которых занималось сперва древнерусское жречество[39], а затем — библейское «священство». Правда к моменту крещения Руси древнерусское жречество оказалось бессильным противостоять завезённым привлекательным культам, а значит, тоже выродилось, сдав народ на попечение западным идеологам.

Но то, о чём мы сейчас вели речь — всё это примеры государственностей, в которых как-то законодательно признана идеологическая власть доминирующей религиозной системы и полномочность соответствующий иерархии, как субъекта управления общественными отношениями. И в наше время сохранилось разделение типов государств на два: «светские» и «теократические». Многие государства, в которых доминирует исторически сложившийся ислам, до сих пор имеют теократические структуры управления обществом, что отражено в их конституциях.

Российская Федерация является светским государством с демократической формой правления. Конституция РФ в целом неплохая. Особенно показательна в этом отношении Статья 3 (выделения наши):

1. Носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ.

2. Народ осуществляет свою власть непосредственно, а также через органы государственной власти и органы местного самоуправления.

3. Высшим непосредственным выражением власти народа являются референдум и свободные выборы.

4. Никто не может присваивать власть в Российской Федерации. Захват власти или присвоение властных полномочий преследуется по федеральному закону.

Особенно хорош четвёртый пункт третьей статьи. Остаётся только выяснить, о какой власти, которую представляет народ, и которую никто не может присваивать, должна идти речь. Как известно из КОБ, существует всего пять видов власти. Однако, в «демократическом» светском государстве их признаётся всего лишь три: законодательная, исполнительная и судебная[40] — все разных уровней[41].

Концептуальная и идеологическая власти — находятся в глубоких умолчаниях, в том числе и в Конституции РФ. Однако, если в ней речь идёт о власти вообще, то эти два высших вида власти, тоже обязательно должны быть учтены. Кроме этого, из КОБ известно, что два вида высшей власти (концептуальная и идеологическая) в общем и целом определяют характер деятельности[42] трёх низших видов власти.

Также для большинства россиян не секрет, что на идеологическом фронте РПЦ захватывает всё больше властных полномочий, становясь даже не на один уровень с исполнительной властью, и оказывая давление на законодательную власть[43] — она претендует на высший по отношению к этим видам власти статус. Но это не преследуется по федеральному закону. Почему?

Ответ весьма прост: потому что Россией (и её государственностью) продолжает управлять чужая глобальная концептуальная власть, а РПЦ ей в этом помогает, как современный преемник внедрённого более 1000 лет назад идеологического адаптационного библейского модуля.

Но для большинства такой ответ «из серии выдумок», и поэтому следует рассмотреть общепринятое объяснение, почему РПЦ разрешается активное вторжение в умы россиян, и почему высшая “элита” РФ поддерживает такую субъектность самозваной идеологической власти вопреки Конституции РФ. Начнём с некоторых цифр.

По данным опроса, проведенного фондом «Общественное мнение» 19-20 апреля 2008 года, большинство россиян (59%) считают себя православными, правда при этом лишь 10% из этой группы ходят в храм не реже одного раза в месяц.

Лишь 25% православных участников опроса читают молитвы (37% молятся своими словами, а 36% практически никогда не молятся). «Священное Писание» иногда или регулярно читают 14% заявляющих о принадлежности к православию, а 60% сказали, что не читали эти тексты никогда [44].

Для сравнения приведем данные, предоставленные заместителем декана социологического факультета МГУ Алексеем Синяковым на основании исследования, проведенного сотрудниками вышеназванного факультета: 40% мусульман обязательно посещают богослужения и соблюдают религиозные обряды.

О принадлежности к другим “христианским” конфессиям (не к православию) заявляют 2% опрошенных, к исламу - 6%, к иным религиям - 2%. 5% затруднились назвать своё вероисповедание.

Между тем, согласно другому опросу, проведенному примерно в тот же период времени социологами Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ) среди 1600 человек в 153 населенных пунктах в 46 областях, краях и республиках страны, к последователям православия себя относят 73% россиян.

Насчёт приверженцев православия в России необходимо отметить, что разброс цифр довольно большой. Русская Православная церковь в лице Патриарха Московского и Всея Руси Алексия II даёт цифру в 70-80%, московская газета «Дух христианина» вообще 89%, на некоторых сайтах в сети Интернет есть данные о 30-40% православных россиянах (даётся ссылка на перепись населения, проведённую в 2002 году).

Таким образом, мы видим, что даже по сравнению с социологическими опросами погрешность составляет 20-40%. Получается, что РПЦ заведомо даёт неправильные сведения, довольно сильно их завышая, делая своеобразную PR-акцию.

Бывший президент России Путин В.В. в 2005 году говорил, что в нашей стране более 15 млн. приверженцев ислама. Но стоит обратить внимание на то, что за три месяца до этого при посещении святой горы Афон Путин сообщал: «В России с её 145-миллионным населением подавляющее большинство – православные христиане. Это примерно 130 миллионов человек».

Сложив две цифры, получается, что мы все — поголовно конфессиональные верующие. Более того: кроме православных и мусульман, в России никого другого нет — ни атеистов, ни исповедующих какую-либо другую религию. Налицо субъективное управление «статистикой»[45] со стороны некоей силы, которая готовит тексты докладов высокопоставленной “элите” по вопросам религиозности населения России.

Конечно же под эти цифры самой крупной идеологической корпорации необходимо подгонять «общественное мнение». Это делается с помощью телевидения, к которому всё чаще прибегают иерархи РПЦ в России.

О том, что церковь и телевидение не совместимы говорили не так давно и сами «священнослужители», но на самом деле всё совсем иначе. Обывателю совсем не обязательно в наше время ходить в храм: идейно-политическая агитация «за православие» сама придёт к нему в дом — храмовые “богослужения” теперь можно лицезреть не отрываясь от телевизора. Но самое главное, что первые лица государственной власти (то есть главного легитимного субъекта управления обществом, которому народ как бы дал полномочия) своими популярными персонами помогают РПЦ разводить толпу на лояльность православию.

Получается кажущийся замкнутым круг взаимной поддержки двух крупнейших внутриобщественных управленческих корпораций[46]: государства (со всеми его крупными мафиями) и РПЦ. И обе работают на увеличение процента «верующих» или хотя бы сочувствующих РПЦ.

Однако, уровень обобщённых средств управления, которые применяют РПЦ и государство друг по отношению к другу (как вроде бы поддержка) и по отношению к обществу (как к объекту управления) — разный. У государства это — возможности последних трёх приоритетов обобщённых средств управления (и то сильно ограниченные чужими концептуальными преградами). А у РПЦ — средства первых трёх приоритетов, поскольку её деятельность поддерживается глобальной надбиблейской властью, также как и деятельность любой другой крупной легитимной “христианской” конфессии. Именно по этой причине — по причине разной «весовой категории» — на достаточно длительных интервалах времени в «выигрыше» всегда окажется глобальная концептуальная надбиблейская власть. Но только в том случае, если федеральные власти России не будут проявлять характер управления, свойственный внутрироссийской концептуальной власти. Порочный круг взаимной поддержки РПЦ и государства может быть разомкнут и по-другому: это общероссийская катастрофа, как окончание выхода России из очередного этапа более чем 1000-летней смуты.

Представители церкви заявляют о том, что прямые трансляции из храмов и соборов предназначены для православных людей, которые по каким-либо обстоятельствам не смогли посетить богослужение. Для чего же тогда камеры постоянно обращаются к таким авторитетам для толпы, как Медведев Д.А. и Путин В.В. с их супругами? Для чего тогда транслируется то, как Патриарх Московский и Всея Руси Алексий II уделил не мало времени на личное обращение к президенту страны, пожелания, обмен приветствиями? Президенты (и бывший, и нынешний) дают пример публичного участия в делах церкви, но это касается преимущественно лишь одной конфессии.

Последнее является прямым нарушением не только Конституции РФ (отдаётся явное предпочтение одной религиозной системе и тратятся ресурсы на её поддержку), но и Федерального Закона от 26 сентября 1997 г. № 125-ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях»[47]: