 |
Типология теорий познания (гносеология, эпистемология)
|
|
|
|
Теория познания, или гносеология – раздел философии, в котором анализируются природа, возможности и границы познания, отношение знания к реальности, выявляются условия достоверности и истинности познания.
Ни одна философская система, поскольку она претендует на нахождение предельных оснований знания и деятельности, не может обойтись без исследования этих вопросов. Однако теоретико-познавательная проблематика может содержаться в философской концепции и в скрытом виде. Знание как проблема специально исследуется уже в античной философии (софисты, Платон, Аристотель). Теория познания оказывается в центре проблематики западной философии в XVII в., решение теоретико-познавательных вопросов становится необходимым условием исследования всех остальных философских проблем. Складывается классический тип теории познания (обычно термин «эпистемология» употребляется как синоним термина «теория познания», однако некоторые философы, например К. Поппер, относят к эпистемологии только изучение научного, истинного знания). Теория познания продолжала занимать центральное место в западной философии вплоть до сер. ХХ в., когда появляется необходимость в переосмыслении самих способов постановки ее проблем и способов решения. Во второй половине ХХ в. возникает неклассическая теория познания. В это время появляются философские концепции, которые либо пытаются отодвинуть теоретико-познавательную проблематику на периферию философии, либо даже отказаться от всей проблематики теории познания, «преодолеть» её.
Понимание характера проблем теории познания, их судьбы и возможного будущего предполагает анализ двух ее типов: классического и неклассического.
|
|
|
Классическая теория познания
В классической теории познания можно выделить следующие особенности.
Критицизм
В сущности, вся философия возникает как недоверие к традиции, к тому, что навязывается индивиду внешним (природным, социальным) окружением. Поэтому философия выступает как критика культуры. Теория познания – это критика того, что считалось знанием в обыденном здравом смысле, в имеющейся в данное время науке, в других философских системах. Поэтому исходной для теории познания является проблема различения иллюзии и реальности, мнения и знания.
Проблема обоснования знания становится центральной в западноевропейской философии, начиная с XVII в. Что именно можно считать достаточным обоснованием знания? Этот вопрос оказывается в центре философских дискуссий. Теория познания выступает как критика имеющегося, наличного знания с точки зрения определенного идеала знания. Для Ф. Бэкона и Р. Декарта это критика средневековой схоластической философии и аристотелевской науки. Для Д. Беркли это критика материализма и ряда идей новой науки (в частности, идеи абсолютного пространства и времени в физике Ньютона и идеи бесконечно малых величин в разработанном в это время дифференциальном и интегральном исчислении). Философия И. Канта, в основе которой лежит теория познания, носит название критической. Кант использует свою теоретико-познавательную конструкцию для демонстрации невозможности традиционной онтологии и некоторых научных дисциплин (например, психологии, как теоретической, а не описательной науки). Для Э. Маха его теория познания выступает как способ обоснования идеала описательной науки, а в связи с этим и критики идей абсолютного пространства и времени классической физики. Итак, критицизм определяет главный пафос теоретико-познавательных построений классического типа.
|
|
|
Фундаментализм
Сам идеал знания, в соответствии с которым осуществляется критика, должен быть обоснован. Иными словами, следует найти такой фундамент всех наших знаний, относительно которого не возникает никаких сомнений. Все то, что претендует на статус знания, но в действительности не покоится на этом фундаменте, должно быть отвергнуто.
В этом своем качестве теория познания выступала не только как средство критики, но и как средство утверждения определенных типов знания, как средство их своеобразной культурной легитимации. Так, согласно Платону, чувственное восприятие не может дать знание, по настоящему можно знать только то, о чем учит математика. Поэтому, с точки зрения Платона, в строгом смысле слова, не может быть науки о чувственном эмпирическом мире, идеал науки – геометрия Эвклида. По Аристотелю дело обстоит иначе: чувственный опыт говорит нечто о реальности, опытная наука возможна, но она не может быть математической, ибо опыт качествен и не математизируем. Новоевропейская наука, возникшая после Коперника и Галилея, по сути дела синтезировала идеи Платона и Аристотеля в виде программы экспериментально-математического естествознания. В основе этой программы лежит определенная теоретико-познавательная установка: реальность дана в чувственном опыте, но ее глубинный механизм постигается с помощью ее препарирования и математической обработки. Теория познания в этом случае выступает как способ обоснования и узаконения новой науки, которая противоречит как старой традиции, так и здравому смыслу, является чем-то странным и необычным.
В это же время происходит разделение теоретико-познавательных концепций на эмпиризм и рационализм. С точки зрения эмпиризма, обоснованным считается знание, в максимальной степени соответствующее чувственному опыту, в основе которого лежат либо ощущения (сенсуализм), либо элементарные протокольные предложения (логический позитивизм). Рационалисты в качестве знания рассматривали только то, что вписывается либо в систему «врожденных идей» (Декарт, Спиноза), либо в систему априорных категорий и схем разума (Гегель, неокантианцы). Кант пытался занять некую третью, промежуточную позицию в этом споре.
|
|
|
Субъектоцентризм
В классической теории познания в качестве несомненного и неоспоримого базиса, на котором можно строить систему знания, выступает сам факт существования субъекта. С точки зрения Декарта – это вообще единственный самодостоверный факт. Во всем остальном, в том числе и в существовании внешнего моему сознанию мира и других людей, можно усомниться. Знание о том, что существует в сознании – неоспоримо и непосредственно. Знание о внешних моему сознанию вещах – опосредовано. Для эмпириков таким неоспоримым статусом обладают данные в моем сознании ощущения. Для рационалистов – это априорные формы сознания субъекта. Так возникает специфическая проблема классической теории познания: как возможно знание внешнего мира и сознания других людей.
Для философов и ученых, разделявших установку классической теории познания относительно непосредственной данности состояний сознания и в то же время не сомневавшихся в очевидности факта существования внешних предметов (теория познания материализма, реализм), оказалось трудным согласовать эти положения. Ряд философов предложили “снять” саму проблему отношения знания и внешнего мира, истолковав сознание субъекта в качестве единственной реальности. Для эмпириков этой реальностью выступают ощущения, для рационалистов – априорные структуры сознания. Мир (в том числе другие люди) предстает в этом случае либо как совокупность ощущений, либо как рациональная конструкция субъекта. С критикой этого положения выступили представители разных реалистических школ, однако, до тех пор, пока познание продолжало пониматься только как факт индивидуального сознания, как нечто, происходящее лишь “внутри” субъекта (хотя бы и причинно обусловленное событиями внешнего мира), отмеченные трудности не могли быть решены.
Если Декарт не различает эмпирического и трансцендентального субъектов, то в последующем такое различение осуществляется. Эмпирики имеют дело с индивидуальным эмпирическим субъектом, трансценденталисты – с трансцендентальным субъектом. Например, для Канта является несомненным, что предметы, данные мне в опыте, существуют независимо от меня как эмпирического индивида. Однако сам этот опыт сконструирован трансцендентальным субъектом.
|
|
|
Некоторые классические теоретико-познавательные концепции в данном пункте выходят за эти пределы. Например, Гегель пытается преодолеть противоположность субъективного и объективного как двух отдельных миров на основе Абсолютного Духа, который не является индивидуальным субъектом (ни эмпирическим, ни трансцендентальным). То же можно сказать и об “эпистемологии без познающего субъекта” К. Поппера.
Наукоцентризм
Теория познания приобрела классический вид именно в связи с возникновением науки Нового времени, и во многом выступала как средство легитимации этой науки. Поэтому большинство теоретико-познавательных систем исходили из установок, 1) именно научное знание, как оно было представлено в математическом естествознании того времени, является высшим типом знания; 2) в действительности существует только то, что говорит наука о мире; 3) что существует реально и что реально не существует, в данном случае полностью определяется тем, что говорила о реальности классическая физика.
Кантовская теория познания может быть понята как обоснование классической ньютоновской механики. Для Канта факт существования научного знания является изначально оправданным. Два вопроса его “Критики чистого разума” – “Как возможна чистая математика” и “Как возможно чистое естествознание” – не ставят под сомнение оправданность данных научных дисциплин, а лишь пытаются выявить условия их возможности. Для неокантианцев теория познания возможна только как теория науки. Логические позитивисты видели задачу философии (аналитической теории познания) именно в анализе языка науки, а вовсе не обыденного языка. Согласно К. Попперу, эпистемология должна иметь дело только с научным знанием.
|
|
|
