Мы знаем, потому что все мы имеем знание

"О идоложертвенных яствах мы знаем, потому что мы все имеем знание. Но знание надмевает, а любовь назидает. Кто думает, что он знает что-нибудь, тот ничего еще не знает так, как должно знать. Но кто любит Бога, тому дано знание от Него" (8:1-3).

Идоложертвенные яства - по-гречески одно слово, которое можно перевести просто "пожертвованное идолу". Эти жертвы были яствами, пищей, которая символически представлялась во время богослужения тому богу, в чьем храме это жертвоприношение воздавалось. Конкретно коринфяне спрашивали о том, можно ли есть пищу, что предлагалась языческим богам во время жертвоприношений.

Древние греки и римляне были политеистами, то есть они почитали многих богов. Для всякого дела, для всякой нужды, для любого рода деятельности, начиная мелочами и кончая самыми важными делами, они имели своего бога или группу богов. У них были: бог войны, богиня любви, бог торговли, богиня справедливости и т.д. и т.п. Кроме того, они были полидемонистами, то есть верили во многих злых духов. Они были уверены, что весь воздух наполнен всевозможными злыми демонами.

Согласно и той, и другой стороне этих верований, воздавать жертвоприношения (которые обычно представляли собой мясо) было особенно важно. По этим верованиям злые духи постоянно старались вторгнуться в людей, и легче всего проникнуть в человека для них было через пищу - войдя в нее перед тем, как человек ее съест. Единственный способ, которым можно было устранить демонов из пищи, - пожертвовать ее богу. Поэтому, жертвоприношение служило двум целям: добиться благосклонности определенного бога и, одновременно, очистить мясо, зараженное демонами.

Идоложертвенное делилось на три части. Одна часть -само по себе жертвоприношение - сжигалось на алтаре. Вторая - отдавалась священникам, служившим в храме, как плата, а последнюю - жертвовавшие оставляли себе. Поскольку жертвоприношений было много, священники не были в состоянии сами съесть все, что приходилось на их долю, и продавали на рынке то, что им самим было не нужно. Это мясо высоко ценилось, поскольку было очищено от злых духов, и поэтому его ставили на стол во время праздников или когда приходили гости.

Итак, есть мясо, предлагавшееся идолам, было обычаем, который у христиан, а особенно у тех, кто вырос в этой религиозной атмосфере, вызывал те же самые ассоциации. С одной стороны, это мясо в их представлении связывалось с языческими богами и богинями, ведь оно было частью жертвоприношений этим богам. С другой стороны, оно связывалось с суеверием о том, что оно было когда-то заражено злыми духами.

Для верующих, каким бы то ни было образом общавшихся с язычниками, не столкнуться с вопросом о том, есть или не есть идоложертвенное, было почти невозможно. Большинство общественных мероприятий, в том числе, например, свадьбы, включало в себя то или иное языческое богослужение, и множество праздников отмечалось в храмах. При этом всегда угощали идоложертвенным. Если родственник христианина вступал в брак или старый друг устраивал пир, христианину надо было либо извиниться за то, что не пришел на праздник, - а извиняться вечно невозможно, - либо есть пищу, которая, как он знал, была частью приносившегося в жертву идолу. Некоторые впечатлительные верующие из неевреев отказывались покупать такое мясо, потому что оно напоминало им их прежнюю языческую жизнь, или потому, что те, кто видели, как они покупают это мясо, могли бы подумать, что они перешли в язычество. Кроме того, многие верующие из евреев и из неевреев, неохотно соглашались есть в домах язычников из неевреев - и даже в домах некоторых христиан из неевреев, - потому что боялись, что их там угостят таким мясом Такая пища могла быть вдвойне нечистой согласно иудейским диетическим предписаниям, от которых многим христианам из иудеев было трудно отказаться.

Но, с другой стороны, были и такие христиане, которых все это не тревожило. Мясо для них было просто мясом Они знали, что языческих божеств на самом деле нету и что злые духи пищу не пачкают Это были духовно зрелые христиане, хорошо усвоившие Божью истину в этом отношении, и совесть их в том, что касалось этого вопроса, была чиста От этой-то группы и исходили вышеупомянутые вопросы, обращенные к Павлу, с тремя доводами в пользу неограниченного осуществления своей свободы.

Ответы Павла были обращены к этой группе верующих, более зрелых в духовном отношении Но сосредотачивались его ответы на другой группе верующих Он говорил духовно зрелым верующим, что им следует обращать внимание не на свою свободу, а на духовное благополучие тех, кто не был так силен в духовном отношении. Он говорил: "Ну что вы смотрите на свою свободу, - взгляните на их нужду Ваша личная свобода должна ограничиваться вашей же любовью к братьям по вере Если вы любите их так, как Бог призвал нас любить, вы не станете употреблять свою свободу для того, чтобы в какой бы то ни было степени оскорбить, смутить или ослабить их веру".

Первый из доводов, приводившихся в пользу осуществления свободы, Павел суммирует в таких словах: мы знаем, потому что мы все имеем знание. Это утверждение было правильным, но эгоистичным. Оно отражало чувство собственного превосходства. Верующие, которые заявляли так, не "читали себя всезнающими, но считали, что знания и понимания Божьего Слова у них более чем достаточно для того, чтобы не сомневаться в этой истине: языческие боги и идолы не реальны, и приносимая им в жертву пища - не что иное, как просто пища. Они знали, что они не могли запачкаться в духовном отношении от того, что они станут есть эту пищу, они знали, что это вообще не повлияет на их христианскую жизнь. Они чувствовали себя абсолютно свободными есть все, что угодно, что бы ни подумали об этом окружающие.

Но Павел напоминает им, что знание надмевает. В том, что касалось знаний, эти верующие были духовно зрелыми, по они не были зрелыми в том, что касалось любви. Любовь назидает, то есть оказывает духовную помощь другим; а этого назидания им не хватало. Они были крепки в учении, но слабы в любви. Они были сильны в любви к самим себе, но слабы в любви к братьям.

Павла, из всех остальных апостолов, менее всего можно было бы заподозрить в том, что он преуменьшал значение учения, знания Божьего Слова. Вот уж кто был богословом из богословов. "А все, что писано было прежде, написано нам в наставление", - говорил он римлянам (15:4). Он молился о том, чтобы верующие в Колоссах "исполнились познанием воли Его, во всякой премудрости и разумении духовном" (Кол. 1:9), и побуждал их облечься в нового человека, "который обновляется в познании по образу Создавшего его" (3:10). В длинный список всех добродетелей, которыми могло похвалиться его служение, Павел включает "благоразумие" и "слово истины" (2 Кор. 6:4-10). В этом же самом послании он хвалит и самих коринфян за их "веру и словом, и познанием" (8:7). Постоянно апостол говорит тем, к кому он обращается в своих посланиях, что он не хотел бы, чтобы они оставались в неведении относительно определенных истин (Рим. 1:13; 11:25; 1 Кор. 10:1; 12:1; 2 Кор. 1:8; 1 Фес. 4:13).

Знание Божьего Слова чрезвычайно важно. Невозможно верить или следовать тому, чего мы не знаем. Господь сказал Израилю: "Истреблен будет народ Мой за недостаток ведения: так как ты отверг ведение, то и Я отвергну тебя от священнодействия предо Мною" (Осия 4:6). Бог, кроме всего прочего, - "Тот, кто учит человека разумению" (Пс. 93:10).

Но одного только знания - даже знания Божьего Слова -еще недостаточно. Это существенно, но не удовлетворительно. Само по себе знание надмевает. Иметь любовь, не имея знаний, - это несчастье. Но иметь знания без любви - равно трагично.

Среди многих других духовных затруднений коринфских христиан было высокомерие, надменность, - слово, которое Павел по отношению к ним употребил шесть раз. Они были горды и самодовольны. Они имели знания без любви. Как Павел напоминал им несколькими главами ниже, человек, который имеет всевозможные способности и добродетели, но любви не имеет, - "ничто", и "любовь не превозносится, не гордится" (13:1-14).

Знание о том, что идолов на самом деле не существовало и что идоложертвенное в духовном отношении не было испорчено, - это было правильное и полезное знание. Но само по себе, взятое отдельно, оно обращало имевших его внутрь себя. Они видели только одно: как применить эту истину к ним самим - и больше ничего. Им не хватало чуткости по отношению к тем, у кого не было "такого знания" (8:7). Щеголяя свободой, которую давало им это "знание", они могли тем самым серьезно оскорбить других верующих. А Иисус сказал, что лучше утопиться, чем оскорбить или довести до гибели "одного из малых сих" (Матф. 18:6-14).

Христианин, действительно хорошо сведущий, все свои мысли и поступки соотносит одновременно с двумя измерениями: с тем, что касается учения, и с тем, что касается отношений. Он имеет способность понимать библейские истины и способность применять их по отношению к людям -и к себе самому, и к другим. У него есть и знания, и любовь, потому что любовь - это та среда, через которую должно передаваться знание, "дабы мы... истинною любовью все возвращали в Того, Который есть глава Христос" (Еф. 4:15). Само по себе, без любви, знание приводит к надменности, а не к зрелости.

Разделения в церкви могут возникать не только из-за трудностей и разногласий в учении, но из-за неправильного поведения некоторых верующих. Когда некоторые из членов настаивают на осуществлении своей свободы без оглядки на чувства других верующих и на нормы поведения, которых придерживаются другие, церковь ослабевает, и часто это приводит к разделению.

Любовь назидает - и знающий верующий, не имеющий назидания любви, вовсе не так духовно зрел, как он склонен думать. Кто думает, что он знает что-нибудь, тот ничего еще не знает так, как должно знать. Нелюбящие правоверные христиане надменны, но назидания им не хватает. Верное знание у них есть, но верного понимания нет.

Человек, получивший истинное назидание, имеет хотя бы смутное представление о том, что ему еще надо узнать. Кто-то определил знание как "процесс перехода от состояния бессознательного невежества к состоянию невежества осознанного". Невежество не знает о том, что оно не знает. Истинное знание не знает - и знает о том, что не знает.

Но кто любит Бога, тому дано знание от Него. Невозможно знать Бога и не любить Его. Любовь к Богу - самое важное свидетельство правильного отношения к Нему. Без любви к Богу, которая стала возможной благодаря Его любви к нам (1 Иоан. 4:19), у нас нет истинных знаний о Нем, потому что у нас нет истинного отношения к Нему. Только те, кто с любовью относятся к Нему, знают Бога и тем дано знание от Него (Иоан. 14:21). Знание важно, неизмеримо важно. Но, как и все остальное, без любви оно -ничто. Любить Бога и быть любимым Им - это все. Здесь Павел подразумевает, что, если человек любим Богом и любит Бога, он будет любить и других верующих, которых любит Бог (Иоан. 5:1).

Любовь - это ключ к поведению. Знания о том, что не запрещается, недостаточно. Когда мы "не о себе только" заботимся, "но каждый о других" (Филип. 2:4), мы - на пути к тому, чтобы вести себя, как подобает христианам и духовно зрелым.

Пределы христианской свободы устанавливает любовь.

Мы знаем, что идол - ничто

"Итак об употреблении в пищу идоложертвенного мы знаем, что идол в мире ничто, и что нет иного Бога, кроме Единого. Ибо, хотя и есть так называемые боги, или на небе, или на земле, - так как есть много богов и господ много, - Но у нас один Бог Отец, из Которого все, и мы для Него, и один Господь Иисус Христос, Которым все, и мы Им. Но не у всех такое знание: некоторые и доныне с совестью, признающие идолов, едят идоложертвенное, пак жертвы идольские, и совесть их, будучи немощна, оскверняется" (8:4-7).

В стихах 4-6 Павел устанавливает, что он согласен с коринфянами, хорошо наученными в теологическом отношении. Во-первых, он соглашался с ними, что идол в мире ничто. Идольский образ, из какого драгоценного материала он ни был сделан, не был образом кого-то, кто реально существовал. Он отражал лишь то, что существовало в воображении скульптора, сотворившего его, или был олицетворением демона, который обманывал посредством этой скульптуры (10:20).

Несколько лет назад, когда я был на Гавайях, я зашел в буддистский храм. Перед большой медной статуей Будды стояла на коленях старая леди и бросала по направлению к ней мелкие камушки. Это занятие было чем-то похоже на игру в кости: то, каким образом эти камушки приземлялись, указывало на счастливую или несчастливую судьбу. Вошли новые посетители; они принесли пищу, которую оставили перед идолом, как жертвоприношение. Меня так и тянуло сказать им: "Здесь никого нет. Никого нет дома. Здесь нет ничего, кроме меди". Нет иного Бога, кроме Единого.

Это не значит, что нет воображаемых богов, так называемых богов. Некоторые из них - откровенный обман, а некоторые - проявление демонов, но истинным богом не является никто из них. Так называемые боги обладают определенным видом реальности, но она не имеет отношения к божественности. Павел учил этой истине в течение всего своего служения, за что он не раз подвергался преследованиям. Один язычник, Димитрий, серебряник из Эфеса, подстрекал своих коллег, обвиняя Павла: "Вы видите и слышите, что не только в Эфесе, но почти во всей Асии этот Павел своими убеждениями совратил немалое число людей, говоря, что делаемые руками человеческими не суть боги" (Деян. 19:26). Апостол соглашается с псалмопевцем:

"А их идолы - серебро и золото,
дело рук человеческих,
Есть у них уста, по не говорят,
есть у них глаза, но не видят,
Есть у них уши, но не слышат,
есть у них ноздри, но не обоняют;
Есть у них руки, но не осязают;
есть у них ноги, но не ходят,
и они не издают голоса гортанью своею.
Подобны, им да будут делающие их
и все, надеющиеся на них"
(Пс. 113: 12-16).

Павел повторяет истину о том, что нет иного Бога, кроме Единого. Он - Тот, из Которого все, и мы для Него, и один Господь Иисус Христос, Которым все, и мы Им. Существует только один истинный Бог. Он сошел к нам в лице Сына, Иисуса Христа, и мы приведены к Отцу через божественного Сына. Все приходит от Отца, и все верующие существуют для Отца. Все Сыном, и каждый, кто приходит к Отцу, приходит через Сына. Это - могучее и ясное утверждение равенства сущности Бога Отца и Господа Иисуса Христа.

Это абсолютно верно, что идолы не имеют в себе никакой реальности, что так называемые боги не реальны, и что единственный реальный Бог - это Бог Писания, открытый в Иисусе Христе. В этом свободолюбивые коринфские христиане придерживались абсолютно правильного учения. Но они были неправы в применении этих истин в своей повседневной жизни. Концепции у них были верные, но они не претворяли их в правильные взаимоотношения.

Павел напоминает им еще об одной истине, - о том, что они и без напоминаний должны были знать, но что не приняли во внимание, осуществляя свою христианскую свободу. Но не у всех такое знание. Не все верующие были зрелыми в своих знаниях и в понимании духовных истин. Некоторые недавно перешли в христианство - новообращенные верующие из язычества, только что освободившиеся от всех его искушений и пороков. Они все еще не могли освободиться от представления, что идолы, хотя и злые, но все же реальные существа, и что боги, которых представляли эти идолы, существовали на самом деле. Они знали, что существует только один, истинный, праведный Бог, но, возможно, еще не до конца осознали эту истину. И, даже, если они все-таки постигли, что существует только один реальный Бог, переживания их недавнего язычества были еще так свежи в их памяти и ощущениях, что все, имевшее отношение к этому прошлому, они отвергали. Каким бы то ни было образом участвовать в принесении жертв идолам для них означало - испытать искушение впасть в прежние привычки, поддаться знакомым обрядам и обычаям.

Некоторые и доныне с совестью, признающею идолов, едят идоложертвенное, как жертвы идольские, и совесть их, будучи немощна, оскверняется. Некоторые из новообращенных избегали любых возможностей снова подпасть под дурное влияние, которое так долго господствовало над всем, что они думали и делали.

Сами языческие боги в действительности не существовали, но нечистые обычаи, связанные с этими богами, были вполне реальны и свежи в памяти этих людей. Они в ужасе отшатывались от любого соприкосновения с чем бы то ни было, что имело отношение к их прошлому язычеству. Их совесть все еще недостаточно окрепла для того, чтоб они могли есть идоложертвенное, не скатываясь назад, к привычному идолопоклонству.

Если такие люди, следуя примеру более знающих верующих, забегают вперед и едят то, что их совесть им есть не велела, совесть их, будучи немощна, оскверняется. Несмотря на то, что с моральной или с библейской точки зрения ничего неверного нет в том, чтобы есть такую пищу, это становится неверным, когда совершается против совести. Оскверненная совесть - это совесть, которой пренебрегли, над которой учинили насилие. Такая совесть приводит к тому, что человек теряется, обижается и чувствует себя виноватым. Человек, который насилует свою совесть, добровольно делает то, что, как он считает, неверно. В своем собственном сознании он совершает грех; и до тех пор, пока он не поймет окончательно, что в глазах Бога это не грех, ему не следует совершать таких поступков. "А сомневающийся, если ест, осуждается, потому что не по вере; а все, что не по вере, грех" (Рим. 14:23). Оскверненная совесть - это оскверненная вера. Те, кто ведет себя таким образом, испытывают чувство вины, приходят в отчаяние, теряют радость и душевный мир. Они могут вернуться также и к грешным мыслям, связанным с прежними языческими привычками, и, даже, к некоторым из этих привычек.

Первое, что Павел хочет подчеркнуть в данном отрывке - это что любой, кто побудил такого немощного брата осквернить свою совесть и свою веру, помогает вводить этого брата в грех. Знание может убеждать нас, что нечто вполне допустимо, но любовь нам скажет, что, раз для совести нашего брата это неприемлемо, мы не должны пользоваться преимуществами нашей свободы.

⇐ Предыдущая24252627282930313233Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: