Исторические корни и развитие духовного (церковно-богословского) красноречия

Введение

Актуальность исследования определяется недостаточной изученностью церковно-богословского (духовного) красноречия и религиозного дискурса, отсутствием исследований текстов проповедей с позиции теории речевого воздействия и стратегического планирования коммуникации, необходимостью разработки дискурсивно-риторического анализа речевых жанров религиозной коммуникации.

Богословско-церковное красноречие - одно из древних, имеющее немалый опыт воздействия на массы. Мы говорим по преимуществу о христианской религии и особенно таких наиболее влиятельных разновидностях, как православие и католицизм.

Замечательные образцы духовного красноречия - «Слово о законе и благодати» Илариона (XI в.), проповеди Кирилла Туровского (XII в.), Симеона Полоцкого (XVII в.), Тихона Задонского (XVIII в.), митрополита Московского Платона (XIX в.), Митрополита Московского Филарета (XIX в.), Патриарха Московского и всея Руси Пимена (XX в.), митрополита Крутицкого и Коломенского Николая (XX в.).

Поставленная цель определяет необходимость решения следующих задач:

1. Определить особенности духовного красноречия как жанра институционального дискурса, функционирующего в рамках общественного института церкви.

2. Описать свойства проповеди как основного жанра бытийного дискурса в духовном красноречии

.   Определить структуру коммуникативной ситуации духовного красноречия.

.   Выявить речевые стратегии проповеди и дать их характеристику.

Понятие и особенности духовного (церковно-богословского) красноречия)

 

Понятие церковно-богословского красноречия

 

Духовное (церковно-богословское) красноречие - древний род красноречия, имеющий богатый опыт и традиции. Выделяют проповедь (слово), которую произносят с церковного амвона или в другом месте для прихожан и которая соединяется с церковным действием, и речь официальную, адресованную самим служителям церкви или другим лицам, связанным с официальным действием.

После того как князь Владимир Святославич в 988 г. крестил Русь, в истории древнерусской культуры начинается период освоения духовных богатств христианских стран, главным образом Византии, создания оригинальных памятников искусства.

Уже в ораторской речи Киевской Руси выделяют два подвида: красноречие дидактическое, или учительное, которое преследовало цели морального наставления, воспитания, и панегирическое, или торжественное, которое посвящено знаменательным церковным датам или государственным событиям. В речах отражается интерес к внутреннему миру человека, источнику его дурных и хороших привычек. Осуждаются болтливость, лицемерие, гнев, сребролюбие, гордыня, пьянство. Прославляются мудрость, милосердие, трудолюбие, чувство любви к Родине, чувство национального самосознания. Духовное красноречие изучает наука о христианском церковном проповедничестве - гомилетика.

Вот отрывок из наказа-поучения «12-го слова» митрополита Московского Даниила (XVI в.): «Возвысь свой ум и обрати его к началу пути твоего, от чрева матери твоей, вспомни годы и месяцы, дни и часы, и минуты - какие добрые дела успел совершить ты? Укрепи себя смирением и кротостью, чтобы не рассыпал враг добродетели твой и не лишил бы тебя царского чертога! А если же ты злое и пагубное для души творил - кайся, исповедуйся, плачь и рыдай: в один день по блуду согрешил ты, в другой - злопамятством, в третий - пьянством и обжорством, потом еще и подмигиванием и еще - клеветой и осуждением, и оболганием, и роптанием, и укорами. И сколько дней еще проживешь, - все прилагаешь к старым грехам новые грехи.

Приведем отрывок из слова митрополита Крутицкого и Коломенского Николая «Чистое сердце», сказанного им в церкви Даниловского кладбища города Москвы: «Чистое сердце - это наше богатство, наша слава, наша красота. Чистое сердце - это хранитель благодати Святого Духа, место рождения всех святых чувств и желаний. Чистое сердце - это та брачная одежда, о которой говорит Господь в Своей притче и только в которой мы можем стать участниками небесной трапезы в вечной жизни.

С чем можно сравнить чистое сердце? Его можно сравнить с плодоносной Землей: на земле растут деревья, богатые своими плодами, золотые злаки, благоухающие цветы. И в сердце христианина произрастают украшающие его добродетели: смирение, кротость, милосердие, терпение. Мы любуемся цветущим садом и нам приятно вдыхать аромат цветов. Еще более мы любуемся духовной красотой носителя чистого сердца. Легко представить перед своим духовным взором преподобного Серафима, Саровского чудотворца: вот он идет со своей неизменной улыбкой любви на лице, весь - сияние чистоты, кротости, любви, благожелательности, безгневия. Ко всем подходящим к нему - у него одинаковое слово привета, с любовью открытые объятия. И кто даже издали видел его - на всю жизнь сохранил в своем сердце прекрасный светлый образ праведника-старца. Это носитель чистого сердца».

Исторические корни и развитие духовного (церковно-богословского) красноречия

церковный красноречие лингвистический богословский

Церковное красноречие как особый вид ораторского искусства ведет свое происхождение из красноречия античного, так как среди первых христианских проповедников апостольского периода были лица, прошедшие систематическую школу у греческих и латинских риторов. Распространяя новую религию среди культурных язычников, требовавших от всякого оратора уменья применять к своим речам правила античного красноречия, первые представители церковно-общественной проповеди должны были пользоваться теми же приемами ораторского искусства, которые были выработаны в лучшие периоды классических литератур. Мы знаем, напр., что ап. Павел произнес несколько речей в Афинах пред стоическими и эпикурейскими философами. С другой стороны, в основу Церковное красноречие красноречия вошли восточные элементы; это были те черты глоссолалии, дидаскалии и профитии, которые характеризуют первобытную бессознательно-экстатическую проповедь первых веков. На этих двух основах - классической и иудейской - и развивались последующие школы Церковное красноречие красноречия. Поэтому до самого конца XVII в. законы Церковное красноречие красноречия входили в состав школьной риторики, ведавшей, главным образом, внешние стороны проповедей, рекомендовавшей компилятивный способ их составления с указанием источников и т.д. Такой порядок мы находим и в католическом, и в русском Церковное красноречие красноречии: образцами для известного труда Иоанникия Голятовского «Наука албо способ зложения Катания» (Львов, 1655) и разных руководств по Церковное красноречие красноречию, бывших в употреблении в Киевской духовной академии - вроде «Orator» (1688), «Concha» (1698), «Arbor Tulliana» (1685), «De arte Rhetorica» Феофана Прокоповича и других, - служили аналогичные руководства: Rауmondi Lullii, «Oрега еа, quae ad inventam a Lullio artem universalem pertinent» (1607); Cypriani Soari, «De arta Rhetorica» (1636); Thomae Aquinati, «Summa Theologicci» (Парма, 1652) и т.д. Только в конце ΧVII в. западные и русские проповедники начинают делать различие между Церковное красноречие красноречием и светским. В 1681 г. появилось руководство Cansini, «De eloquentia sacra et humana», а в начале XVIII в. преподаватель риторики в Заиконоспасской академии (1709-1715), Иоаким Богомоловский, получивший образование в польских и немецких школах, составил руководство по гомилетике, где впервые русское духовное красноречие строго отделялось от светского. Правда, Феофан Прокопович еще в 1706 г. говорил, что сознание превосходства Церковное красноречие красноречия перед светским должно выражаться в скромности, осмотрительности и набожности проповедника, в том, чтобы он «не как трибун всходил на кафедру, а как смиренный служитель Евангелия». Но Иоаким Богомоловский пошел еще дальше и учил, что характерные черты, отличающие духовное красноречие от других видов ораторства, вытекают из самого существа христианской проповеди, в силу которого она является не только ораторским словом, но и выполнением религиозного служения, возложенного Спасителем на апостолов и их преемников. Проповедник должен не только учить добру. но и трогать сердца людей, будить в них добрые чувства и такие образом вести их к добродетели, к вечному спасению. Конечно, все эти правила, которые были формулированы в руководствах только в позднее время, на практике существовали гораздо раньше. Христианская проповедь II и III вв. являла уже некоторые специально ей присущие черты, отличавшие ее от красноречия светского. Такого характера были никоторые слова и беседы Климента, еписк. римского, Климента Александрийского, Тертуллиана, Илария, Оригена, Ипполита, Дионисия, Мефодия Тирского, Киприана, Арнобия, Лактанция и др. В IV в. Церковное красноречие красноречие достигает блестящего своего периода: Иоанн Златоуст, Григорий Богослов и Василий Великий оставили неподражаемые образцы проповедей, в которых христианские черты - убедительная величавость и высокая мощь новой религии - гармонируют с ясностью выражений и высокохудожественным стилем языческих ораторов. Отец Василия Великого был ритор; кроме того, будущий проповедник слушал многих учителей красноречия в «обители наук» IV в., Афинах, изучая философию, диалектику, астрономию и медицину. Тем не менее, друг его, Ливаний, находил в проповедях Василия Великого новый, именно христианский элемент, которого не было в красноречии языческом: своим искусством составления бесед, по словам Ливания, Василий Великий доказал, что «напрасно превозносится Платонова мудрость и Демосфенова стремительность». Как и ораторство греко-римское, Церковное красноречие красноречие давало образцы двух родов красноречия: genus deliberativum - учительное, или совещательное, и genus demonstrativum - торжественное, или панегирическое; область первого - ум и воля, второго - чувство и воображение. Если первое можно сравнить с прозой, то второе является истинной поэзией, с присущими ей драмой и лирикой. После IV в. начинается падение церковного красноречия.

Первые памятники славянского церковного красноречия обнаруживают сильное византийское влияние. В своих словах и беседах проповедники времен болгарского царя Симеона - Константин, Климент, Иоанн и другие - подражали византийцам и в форме, и в содержании; в их творениях трудно отыскать какие-нибудь типические славянские черты: те же риторические приемы, та же обособленность от запросов современной жизни, та же искусственность в архитектонике речей. То же самое можно сказать и о Церковное красноречие красноречии древнерусском. Домонгольский период нашей духовной литературы насчитывает нескольких талантливых проповедников; на творчестве Илариона, Нестора, Феодосия, Никифора, Кирилла Туровского и других сказывается несомненное византийское влияние. Большее или меньшее присутствие чисто-византийских черт в произведениях древнерусских проповедников долго служило как бы критерием для определения достоинств их проповедей. Некоторые критики требовали от проповедника публицистики, искали у него ответов на злободневные темы, каких-нибудь национальных черт и т.д. К числу их принадлежит проф. Е. Голубинский, который отказывает Кириллу Туровскому и другим представителям русского Церковное красноречие красноречия в каких бы то ни было достоинствах, видя у них лишь один риторизм позднейшего византийского склада. Он осуждает в древнерусском Церковное красноречие красноречии господство холодной риторики, бездушный набор громких фраз и риторических фигур; вместо живого существа, Церковное красноречие красноречие стало «мертвой, размалеванной и разряженной куклой». Отсюда Голубинский делал выводы относительно задач всего древнерусского Церковное красноречие красноречия, которые состояли, по его мнению, в услаждении воображения и слуха затейливыми, но ни к чему не служащими картинами, громкими, но ничего не говорящими фразами: «Церковное красноречие красноречие превратилось в мимолетную и не имеющую дальнейшего смысла словесную забаву». На защиту Кирилла Туровского и Григория Цамблака выступил митр. Антоний в кн. IIΙ «Православн. Обозр.» за 1881 г. (перепечатано в книге «Из история христ. проповеди», изд. 2, стр. 302 - 304). Он отметил особую популярность таких именно произведений Церковное красноречие красноречия, в которых «плетение словес» имелось в виду для привлечения внимания слушателей, для удовлетворения их эстетических потребностей и религиозной любознательности.

Ошибка Голубинского состояла, по мнению преосв. Антония, в непонимании задач Церковное красноречие красноречия, принадлежащего в сфере произведений словесности и представляющего особый литературный тип, со специальными задачами и целями, подчиняющимися своим собственным законам внутреннего развития и творчества. В проповедях Кирилла и Григория все «цветы византийского риторизма» объясняются исключительно теми художественными средствами речи, которые составляют неотъемлемую принадлежность всякого Церковное красноречие красноречия. Среди фигуральных оборотов, просопопей и олицетворений, единоначатий и повторений, молитвословий и гимнологических обращений, среди всего этого арсенала внешних средств для выражения мысли и чувства очень трудно найти искусственные формы архитектоники проповедей, характерные для восточно-схоластического риторизма. Чисто-технической стороной церковного красноречия достигалась, прежде всего, сила и выразительность, теплота чувства, хотя, быть может, и не непосредственная. Поэтому часто мы не имеем данных для суждения о том, явился ли тот или другой памятник

 

1234Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: