17 Г, С, Надысев

с закрытых огневых позиций обрушивала огонь по бли­жайшим кварталам перед фронтом действия штурмовых групп. Сразу после обстрела штурмовые группы, поддер­живаемые орудиями сопровождения, атаковали очередной объект. Но по мере продвижения штурмовых групп в глубь города использование артиллерии с закрытых пози­ций сначала было затруднено, а потом стало невозмож­ным. Мы неожиданно обнаружили, что город как бы вы­тесняет артиллерию. И действительно, для такого огром­ного количества артиллерии, которым располагали армии, действовавшие в Берлине, просто стало не хватать ме­ста. Ведь огневые позиции можно было размещать только на больших площадях, в садах и парках. К тому же необ­ходимость в огне артиллерии с закрытых позиций все больше сокращалась. Все основные задачи решались ар­тиллерией штурмовых групп, действовавшей прямой наводкой. Наконец, создалось такое положение, когда огонь артиллерии с закрытых огневых позиций стал даже опасным для наших частей. Армии, действовавшие в Бер­лине, в том числе и армии 1-го Украинского фронта, со всех сторон приближались к центру, и пришло время, когда возникла угроза поражения огнем артиллерии своих войск. По этим причинам часть артиллерии постепенно выводилась из боя и сосредоточивалась в различных рай­онах в тылу наших войск, прикрывая их от нападения диверсионных групп противника.

В 8-й гвардейской армии, например, огонь с закрытых огневых позиций по целям в глубине вражеского города к 28 апреля был ограничен до минимума, а к исходу 29 ап­реля совсем прекратился, и вся артиллерия была выве­дена из боя. А в 5-й ударной армии по этим же причинам с 24 по 28 апреля было выведено из боя 850 орудий и минометов и 150 боевых установок полевой реактпвной артиллерии. Аналогичное положение создалось и в других армиях.

Об уличных боях в Берлине написано немало. Поэтому ограничусь только несколькими примерами, показываю­щими мужество и боевое содружество артиллеристов с воинами других родов войск в те дни.

23 апреля в 7 часов утра подразделения 1-го диви­зиона 100-й гаубичной артиллерийской бригады большой мощности заняли огневые позиции для ведения огня пря­мой наводкой. В это время на два огневых взвода напала

группа немецких солдат численпостыо до роты, оказав­шаяся в тылу наших войск и пробивавшаяся к своим частям. Под командованием находившегося на этом участ­ке командира дивизиона майора И. С. Демина взводы заняли круговую оборону и открыли дружный огонь из автоматов и карабинов. Немцы не выдержали и разбежа­лись. Расправившись с неожиданно напавшими на них гитлеровцами, взводы закончили подготовку своих позиций и отлично выполнили стоявшие перед ними огневые за­дачи.

24 апреля при въезде в старый Берлин батальон 1212-го стрелкового полка в районе станции Ланс-берг-Аллее встретил упорпое сопротивление против­ника. Несколько больших групп автоматчиков засели в двух многоэтажных старинных зданиях и вели оттуда губительный огонь по нашим частям, задерживая их про­движение. Обстрел этих зданий полковой и дивизионной артиллерией желаемых результатов не дал. Тогда нахо­дившийся при батальоне помощник начальника штаба 100-й бригады капитан Н. А. Серов решил выдвинуть вперед и поставить для стрельбы прямой наводкой мощ­ное 203-миллиметровое орудие. Единственным местом, куда можпо было незаметно подвезти орудие и скрытно от противника подготовить его к бою, оказался участок за деревянным сараем недалеко от зданий, в которых за-селп гитлеровцы. Когда орудие было полностью готово открыть огонь, один из находившихся в составе баталь­она танков по просьбе капитана Серова свалил сарай. Как только перед орудием появилась видимость, Серов открыл огонь сначала по одному, а затем и по другому дому. Чтобы уберечь от поражения расчеты орудия боль­шой мощпостп, орудия более мелких калибров вели ин­тенсивный огонь по окнам этажей и подвалов, в которых находились гитлеровцы. Через несколько мпнут немецкие гарпизоны обоих домов были разгромлены. Командир ба­тальона поднял в атаку пехоту, и она быстро овладела здапиями, добив остатки сопротивлявшихся фашистов. Путь к кварталам старого Берлина был открыт, п наши части устремились вперед.

Я уже отмечал, артиллеристы часто действовали и в качестве пехотинцев.

Это было накануне падения Берлина. 1 мая группа гитлеровцев, вооруженных пулеметами и автоматами, про-

17*

рвалась к наблюдательному пункту одной ий батарей 100-й бригады. По приказу командира батареи капитана М. Г. Хаустова взвод управления занял круговую оборону и огнем из автоматов отразил атаку. Не добившись успеха, гитлеровцы заняли прилегавший к наблюдательному пунк­ту батареи дом и открыли сильный огонь из подвала. Положение разведчиков и связистов было критическим. Тогда с разрешения командира батареи группа смельча­ков, возглавляемая старшим сержантом Синельниковым, скрытно обошла дом с противоположной стороны и во­рвалась в подвал. Несколькими автоматными очередями они уничтожили пять немецких солдат, а восьмерых взяли в плен.

На рассвете разведчик 3-го дивизиона той же бригады В. Шитов, находясь в штурмовой группе, обнаружил тща­тельно замаскированный немецкий танк, поставленный для стрельбы прямой наводкой. Уничтожить этот танк с фронта было трудно. При первой попытке занять огне­вую позицию для открытия огня любое орудие неминуе­мо было бы разбито. Требовалось найти иной выход. Тогда Шитов с разрешения командира взвода собрал несколько добровольцев и через проходные дворы, проломы в стенах провел их к танку с тыла. Выйдя из укрытия, наши раз­ведчики еще издали увидели около танка небольшую группу немецких солдат и, не раздумывая, открыли по ним огонь из автоматов. Четыре вражеских солдата были убиты, а 14 захвачены в плен. Танк разведчики забросали гранатами. После этого он уже никому не мог угрожать, и штурмовая группа, действовавшая на этом участке, смогла продолжать выполнение задачи.

В дни боев за Берлин наши бойцы и командиры убеди­тельно доказали, что Красная Армия воюет с гитлеров­цами, а не с немецким народом.

Выполняя мое задание, майор Турбин вместе с пере­довыми частями вошел в пригород Берлина. Находясь на наблюдательном пункте одной из пушечных артиллерий­ских бригад, он увидел, что под разрывами снарядов по­жилой немец везет на детской коляске раненую старуш­ку. Забыв об опасности, старик метался по улице в поис­ках человека, который оказал бы помощь жене. Наших солдат и офицеров он боялся до смерти, а своп попрята­лись. Поняв ситуацию, Турбин приказал санинструктору немедленно помочь раненой. Приказание было выполнено.

Оказалось, что женщине осколком снаряда перебило ногу. Ей наложили шину. Горячо поблагодарив русских солдат, старики удалились. А через несколько минут после этого происшествия из подвалов начали выходить жители Бер­лина. Они здоровались с нашими бойцами, улыбались им. Так гуманность советских воинов победила геббельсов-скую пропаганду, распространявшую вымыслы о «звер­ствах» русских.

С того же наблюдательного пункта, но несколько позд­нее, бойцы увидели молодую немку с белокурой девочкой на руках. Ребенок был ранен в головку. Наши бойцы кри­чали, махали руками, подавали знаки, чтобы женщина спряталась куда-нибудь, так как гитлеровцы вели силь­ный огонь по этому району. Но молодая мать, то ли обе­зумев от горя, то ли не слыша криков, оставалась под обстрелом. Тогда майор Турбин спустился с наблюдатель­ного пункта, взял свой «виллис» и с шофером оператив­ного отдела В. Мандровским на большой скорости выско­чил на улицу. Схватив мать и ребенка, он быстро усадил их в машину и вывез в безопасное место. Поблизости на­ходился наш госпиталь, девочке оказали медицинскую помощь.

Не могу не рассказать еще об одном случае, проис­шедшем все с тем же В. М. Турбиным, который закон­чился курьезом. Было это уже в центре Берлина, на ули­це, одну сторону которой занимали наши части, а дру­гую — противник. Майор Турбин находился в каком-то большом административном здании, где разместились на­блюдательные пункты нескольких артиллерийских частей. Противник сильно обстреливал здание, и наблюдательные пункты перемещались то в один, то в другой конец длин­нейшего коридора. Но и огонь вражеской батареи все время перемещался как бы вслед за нашими НП. У май­ора создалось впечатление, что кто-то корректирует огонь противника, и он приказал обыскать дом. Вскоре оттуда донесся возбужденный голос: «Поймали! По радио кор­ректировал! » К Турбину привели дряхлого старика. Пере­пуганный насмерть, он растерянно повторял: «Их хёре нихт, их хёре нихт» (я не слышу, я не слышу). Выясни­лось, что немец действительно был глух, а предмет, кото­рый наши бойцы приняли за приемопередатчик, оказался обычным слуховым аппаратом. Разобравшись, в чем дело, все, кто видел эту сцену, от души посмеялись...