От «Феноменологии духа» до «Философии духа»

«Феноменология духа» Гегеля вышла в свет в 1807 г. Научная задача своего времени видится Гегелю в раскрытии истины как научной системы, в том, чтобы понять и выразить истинное не только как субстанцию, но и как субъект. Но это тождество субъекта и объекта как истинное содержание науки (что присутствует уже у Шеллинга) должно постигаться не способом «интеллектуальной интуиции» (как это имеет место в системе Шеллинга), а в понятии, так как «только в понятии истина обладает стихией своего существования»[45][11].

24 Глава 1. Формирование и развитие философско-правовых взглядов Гегеля

На определенной ступени развивающееся сознание постигает нравственную субстанцию и дух как нравственную действительность. К этому разделу «Феноменологии духа» относится освещение всей совокупности нравственной проблематики (право, мораль, государство, война и т.д.).

Правовое состояние предстает как состояние отчуждения, когда нравственность народа распалась и всеобщее раздроблено на атомы – абсолютное множество индивидов, которые равны как лица. Принцип правового состояния, отмечает Гегель, соответствует индивидуализму стоицизма. Правовая личность (лицо) противостоит всем. Но подлинная жизнь отдельных частей лишь в целом. Дух и есть сила целого. Она представлена в правительстве (в широком смысле), т.е. в государстве как олицетворении целости нравственной субстанции. Общественность может организоваться в систему личной независимости и собственности, личного и вещного права и независимым способом (расчленение) добиваться осуществления своих единичных целей. Но эти права личности и правила общественной жизни, свидетельствующие о буржуазно-правовом характере гегелевской концепции личности и общества, действительны лишь в правительстве, в государстве. Другими словами, подлинно действительным является государство, а не общество и личность.

Средством для преодоления возможной изоляции и отчуждения общества и индивидов от государства как целого является, по Гегелю, война. «Для того, чтобы последние (т.е. формы изоляции от целого – В.Н.) не укоренились и не укрепились в этом изолировании, благодаря чему целое могло бы распасться и дух улетучился бы, правительство должно время от времени внутренне потрясать их посредством войн, нарушать и расстраивать наладившийся порядок и право независимости; индивидам же, которые, углубляясь в это, отрываются от целого и неуклонно стремятся к неприкосновенному для-себя-бытию и личной безопасности, дать почувствовать в указанной работе, возложенной на них, их господина – смерть»[46][12]. Здесь война уже не столько внешняя, сколько внутренняя политика.

Результат всей феноменологии духа резюмируется в том, что дух достиг своего понятия; дальнейшее развертывание духа, достигшего своего понятия, есть собственно философская наука в ее гегелевском понимании. Следовательно, значение всей «Феноменологии духа» в ее отношении к системе гегелевской философии состоит в обосновании понятия как специфического инструмента гегелевского философского

5. От «Феноменологии духа» до «Философии духа» 25

анализа. И без уяснения особого смысла категории «понятие» вообще невозможно понять ни один из разделов гегелевской философии, в том числе – и «Философию права».

Но сама «Феноменология духа» не содержит в себе «понятия права», как это имеет место в «Философии права»; конечным ее (феноменологии духа) достижением является понятие вообще, достигший понятия дух. Этот дух как понятие в своем развертывании в науку (в систему философии) в одном из своих обнаружений предстанет, как мы знаем из гегелевского учения, как понятие права. Но в сфере объективного духа (в философии права) Гегель уже не будет особо обосновывать научно-философский ранг понятия права, поскольку в отношении понятия вообще он это сделал в «Феноменологии духа».

Таким образом, в «Феноменологии духа» нет понятийного рассмотрения предмета, но есть лишь путь являющегося и развивающегося сознания в направлении к понятию, тогда как в научной системе философии (начиная с «Логики» и включая «Философию права») речь идет именно о движении понятия. Это означает, что понятийное рассмотрение политико-правовой проблематики на уровне философии права обладает более высоким резоном (собственно научным, философским рангом), чем в плоскости феноменологии духа.

С марта 1807 г. по октябрь 1808 г. Гегель живет в Бамберге, работая редактором политической «Бамбергской газеты». Журналистская работа, связанные с ней политические трудности и неоднократные стычки с цензурными властями тяготили его. Освободившись от газетного гнета и каторги, как характеризовал свою работу сам Гегель, он переезжает в Нюрнберг и занимает там в 1808–1816 гг. должность ректора и профессора гимназии.

Уже в иенский период Гегель высоко оценивает личность и свершения Наполеона. В письме от 13 октября 1806 г., когда Иена была занята французами и Наполеон въехал в город, Гегель восторженно писал своему другу Нитхаммеру: «Самого императора – эту мировую душу – я увидел, когда он выезжал на коне на рекогносцировку. Поистине испытываешь удивительное чувство, созерцая такую личность, которая, находясь здесь, в этом месте, восседая на коне, охватывает весь мир и властвует над ним»[47][13].

С Наполеоном и его реформаторской деятельностью Гегель в это время связывает надежды на прогрессивное преобразование немецкой феодальной действительности в духе буржуазных прав, свобод и конституционных учреждений.

26 Глава 1. Формирование и развитие философско-правовых взглядов Гегеля

Характеристика Наполеона как «мировой души», «как великого учителя государственного права», признание закономерности побед и большой силы французской нации, избавившейся благодаря горнилу революции от множества феодальных учреждений, – все это свидетельствует об определенном отступлении Гегеля от сформулированной в «Конституции Германии» мысли о введении в Германии начал современной государственности на путях возрождения немецкого рейха и т.п.

В другом письме Нитхаммеру (ноябрь 1807 г.) прогресс Германии Гегель связывает с возможностью научиться у Франции и перенять у нее самое главное – свободу народа, его участие в выборах, в решениях, активность общественного мнения. В Германии, по оценке Гегеля, отсутствует основной момент свободы, нет ясно очерченного круга обязанностей правительственных органов. «Есть великий, глубокий смысл в том, – пишет Гегель, – чтобы создать конституцию, тем более великий и глубокий, чем в большей степени в современной Германии правят и действуют безо всякой конституции, и это считают не только возможным, но даже более предпочтительным!»[48][14].

Большие надежды связывает Гегель с введением в германских государствах «Кодекса Наполеона», а еще лучше – также и некоторых частей французской конституции. Все это не может произойти добровольно, но лишь по воле французского императора, поскольку речь идет об устранении отживших, но все еще существующих государственных учреждений. «Но немцы, – отмечает Гегель в письме от 11 февраля 1808 г., – еще слепы, так же, как двадцать лет тому назад»[49][15].

В Нюрнберге Гегель завершает одно из лучших творений своей философской мысли – «Науку логики»[50][16]. «Наука логики», реализуя вывод «Феноменологии духа», освещает абсолютный метод познания, раскрывает диалектическое движение, «имманентное развитие понятия»[51][17]. На этом пути философия, по мысли Гегеля, предстает как объективная, доказательная наука. Называя свой подход спекулятивным, Гегель раскрывает его как диалектическое постижение противоположностей в их единстве, постижение положительного в отрицательном.

«Наука логики», в которой разработана гегелевская диалектика, имеет не только специальный логико-философский, гносеологический,

5. От «Феноменологии духа» до «Философии духа» 27

но и общесоциальный смысл. В ней резюмированы не только воззрения Гегеля-философа, но и Гегеля-исследователя социально-политической, правовой, этической и исторической проблематики. Разрабатывая свою концепцию логики и диалектики, Гегель исходит из того, что одна и та же диалектическая методология действенна и значима для всех сфер инобытия и бытия духа, в том числе, конечно, и для сферы общества, государства, права, политики, человеческой жизни, всемирной истории. Логическое изображение, подчеркивает Гегель, есть «всеобщий способ раскрытия, в котором все особые способы сняты и завернуты»[52][18]. Абсолютность диалектического метода Гегель видит в том, что ни один объект, в том числе – государственно-правовая сфера и тематика, не может оказать ему (этому методу) сопротивления.

Представления Гегеля нюрнбергского периода о целостной системе философии и месте политико-правовых проблем в этой системе дает «Философская пропедевтика»[53][19]. В ней Гегель обосновывает широкий круг прав и свобод граждан. В основе права, подчеркивает он, лежит свобода отдельного человека, поскольку по своей сущности каждый является свободным человеком. Отчуждать можно лишь внешнюю сферу права и свободы – собственность, тогда как свобода личности – неотчуждаема.

Симпатии Гегеля – на стороне наследственной монархии, которая ограничена законами, чтобы не впасть в деспотизм. «Свобода, – пишет Гегель, – бывает вообще там, где господствует закон, а не произвол отдельного человека»[54][20]. Существенными для такой монархии Гегель считает как твердость власти правительства, так и защищенность прав граждан законами.

Реализацию подобных идей разумного правового и государственного устройства Гегель в этот период последовательно связывал с идущими из Франции передовыми идеями, с военно-политическими успехами Наполеона. Отсюда – его скептическое и даже отрицательное отношение к «патриотам» и «освободителям», к победам союзнической коалиции над Наполеоном. Падение Наполеона Гегель воспринял как всемирно-историческую трагедию. «Великие дела свершились вокруг нас, – писал он Нитхаммеру 29 апреля 1814 г. – Чудовищная драма – видеть, как гибнет небывалый гений. Это самое трагическое, что только бывает»[55][21]. В том же письме Гегель отмечает, что весь этот поворот в событиях он предсказал уже в «Феноменологии духа».

28 Глава 1. Формирование и развитие философско-правовых взглядов Гегеля

Принципиальная позиция Гегеля в это время, исходя из которой он отрицательно относился к победе «казаков, башкир, прусских патриотов» и «прочих освободителей», состояла в том, что свободу он связывал с преодолением старого режима, институтов и норм феодального строя. А это в то время, как полагал Гегель, можно было осуществить лишь с помощью Франции, проделавшей уже буржуазную революцию. В революционные возможности немецкой общественности Гегель не верил, а немецкую национальную оппозицию, в том числе и движение студентов (буршеншафт), клеймил как «демагогию». Отрицательно, с иронией и сарказмом, относился он и к деятельности Венского конгресса. «Освобождение» от французов Гегель воспринял как отход назад, чреватый реставрацией разрушенных Наполеоном старых порядков. «Вчера, – писал Гегель 21 февраля 1815 г., – я читал в «Moniteur», что герцог Брауншвейгский потребовал со своих вновь собравшихся сословий некую сумму денег и, когда те отказали ему, велел арестовать их: хорошее зерцало грядущего»[56][22].

Как и Гете, Гегель не поддался царившим тогда в Германии антинаполеоновским настроениям и франкофобии. Он считал, что временно торжествующая против Наполеона реакция не может всерьез и надолго задержать ход исторического развития. Преодоление отживших социальных и политико-правовых порядков неминуемо. Все это хорошо понимал Гегель-диалектик. «Я считаю, – писал он 5 июля 1816 г. – что мировой дух скомандовал времени вперед. Этой команде противятся, но целое движется, неодолимо и неприметно для глаз, как бронированная и сомкнутая фаланга, как движется солнце, все преодолевая и сметая на своем пути»[57][23].

Таковы общие стратегические параметры гегелевской политической ориентации после падения Наполеона. Вместе с тем, как это видно из последующего творчества философа, эпоха реставрации наложила определенный отпечаток и на взгляды Гегеля.

С октября 1816 г. Гегель – профессор Гейдельбергского университета, где он, наряду с другими философскими дисциплинами, читает также курс лекций по естественному праву и науке о государстве. В духе сложившейся обстановки Гегель уже во вступительной речи 28 октября 1816 г. с удовлетворением отмечает, что «немецкая нация с помощью оружия оставила худшее позади себя и спасла свою национальность – основу всякой живой жизни»[58][24].

5. От «Феноменологии духа» до «Философии духа» 29

В ноябре–декабре 1817 г. в «Гейде.тьбергских литературных ежегодниках» появляется работа Гегеля «Отчеты сословного собрания королевства Вюртемберг»[59][25], в которой он отстаивает идеи наследственной, конституционно оформленной, сословно-представительной монархии.

В работе Гегеля прослеживаются перипетии событий вокруг вопроса о вюртембергской конституции. Вюртембергский король Фридрих 15 марта 1815 г. предложил новую конституцию сословному собранию, куда входили главы княжеских и графских домов, выборные представители дворянства, а также депутаты городов. Конституция признавала свободу личности, равенство подданных перед законом, довольно широкие избирательные (активные и пассивные) права, предусматривала создание однопалатного сословного собрания. За представительным органом признавалось право участия в законодательстве, утверждении налогов, контроль над государственными расходами и т.п.

Представители прежних привилегированных сословий (агнаты королевского дома, князья, графы, дворяне) и некоторые другие члены созванного королем собрания со ссылкой на решение Венского конгресса отказались принять эту конституцию, требуя восстановления и сохранения всех своих прежних прав и привилегий. Дебаты длились почти два года, но так ни к чему и не привели.

Отстаивая идеи королевского проекта конституции, Гегель в названной работе резко критикует претензии владетельных господ вернуть то, что ушло безвозвратно. Старое право, на которое ссылаются привилегированные слои, подчеркивал Гегель, может быть отменено, если изменяется основа, служившая условием его существования. Точке зрения старого права он противопоставляет идею разумного права, которая должна быть реализована во всей государственно-правовой жизни. С этих позиций Гегель в ряде пунктов расходится и с королевской конституцией. Эти расхождения весьма характерны для гегелевских теоретических положений о государстве и праве. Гегель отвергает как позицию противников конституции, так и «французские абстракции», нашедшие свое отражение в королевском проекте. Так, чрезмерную крайность последнего он видит в почти неограниченном пассивном избирательном праве и в широком активном избирательном праве, ограниченном лишь возрастом (25 лет) и небольшим имущественным цензом.

В этих положениях Гегеля не устраивает отсутствие органического принципа связи целого и части. «Граждане, – писал он, критикуя проект конституции, – уподобляются изолированным атомам, а собрания

30 Глава 1. Формирование и развитие философско-правовых взглядов Гегеля

избирателей – бесформенным, хаотическим скоплениям; народ в целом растворяется в сборище отдельных людей – облик, который никогда не должен принимать общественный организм при совершении целенаправленных действий. Это самый недостойный его облик, наиболее отдаляющий его от понятия духовного единства»[60][26].

Противоядие против подобных «французских абстракций» и дробления органического целого на атомы Гегель видел в восстановлении политического значения прежних корпораций и товариществ (сообществ) как важных жизненных сфер государства. Правда, Гегель оговаривается, что эти организации следует включить в государство как некое органическое целое, предварительно лишив их прежних неправомерных претензий. Однако подобные оговорки не меняют существа дела: гегелевские мысли о государстве как органическом целом и корпорациях как такой органической части, через которую и должно осуществляться участие индивидов в делах целого, направлено на примирение и компромисс нового и старого, носят определенно консервативный характер.

В тот же гейдельбергский период в печати появляется гегелевская «Энциклопедия философских наук» (1817 г.), третья часть которой – «Философия духа»[61][27] – содержит в уже почти завершенном виде основные положения гегелевской философии права. Право, мораль и нравственность трактуются в этом произведении как формообразования объективного духа. «Философия духа» при жизни Гегеля издавалась трижды – в 1817, 1827 и 1830 гг. В первом издании акцент сделан не на понятии и праве государства, а на нравственности как целостности народной жизни. Отсутствовала также развитая концепция «гражданского общества». Во второе издание Гегель внес соответствующие изменения, заимствуя их из положений, уже развитых в «Философии права».

 

[62][1] Hegel. Uber drc wissenschafthchen Behandlungsarten des Naturrechts, seme Stclle in der praktischen Philosophic und sem Verhaltnis zu den positiven Rechtswissenschatten – Hegel Samtliche Werkc, Bd. VII. S. 325-411.

[63][2] Ibid S. 368

[64][3] О гегелевском соотношении нравственности и индивида подробнее см.: L Step Der Kampt um Anerkennung – «Hegel-Studien», Bd 9. Bonn, 1974. S. 155–207.

[65][4] Hegel. Wissenschaftliche Behandlungsarten des Naturrcclits. S. 406.

[66][5] Ibid. S. 369.

[67][6] Hegel. System der Sittlichkeit. – Hegel, Samtliche Werke, B.VII. S. 413-499.

[68][7] См.: Гегель. Работы разных лет. Т. 1. С. 285-385.

[69][8] Обзор этой проблематики см.: Rohrich W. Sozialvertrag und burgerliche Emanzipa-tion von Hobbes bis Hegel. Darmstadt, 1972.

[70][9] Гегель. Работы разных лет. Т. 1. С. 382.

[71][10] Там же. С. 362.

[72][11] Гегель. Феноменология духа. М., 1959. С. 3.

[73][12] Там же. С. 241-242.

[74][13] Гегеяь. Работы разных лет. Т 2. С. 255

[75][14] Гегель. Работы разных лет. Т. 2. С 281

[76][15] Там же. С. 291.

[77][16] См.: Гегель. Сочинения. Т. V–VI, М„ 1937–1939. (Новое издание этой работы: Гегель. Паука логики. Т. 1–3. М, 1970–1972). Различные части этой работы были опубликованы в 1812, 1813 и 1816 гг.

[78][17] Гегель. Сочинения. Т. V. С. 4.

[79][18] Гегель. Сочинения. Т. VI. С. 297.

[80][19] Гегель. Работы разных лет. Т. 2. С. 5–209.

[81][20] Там же. С. 38.

[82][21] Там же. С. 343.

[83][22] Там же. С. 350.

[84][23] Там же. С. 357.

[85][24] Hegel. RechL, Staat, Geschichte. S. 41.

[86][25] Гегель. Работы разных лет Т. 1. С 427–562

[87][26] Там же. С. 448.

[88][27] Гегель. Философия духа. М, 1956 (Сочинения. Т. III).

Берлинский период

В октябре 1818 г. Гегель при содействии прусского министра К. Альтенштейна получает место профессора в Берлинском университете. Это было профессорское место Фихте, которое после его смерти в 1814 г. никем не занималось. Приглашая Гегеля в Берлинский университет, прусские власти учитывали как его высокий философский авторитет, так и умеренные политические взгляды, лояльность к властям. Для

6. Берлинский период 31

прусского правительства был, конечно, большой смысл использовать все эти качества философа для наставления и умиротворения студенческой молодежи, которую власти не сумели приручить[89][1].

Во вступительной речи к лекциям 22 октября 1818 г. Гегель во многом повторяет положения из своего выступления в Гейдельберге, однако теперь он уже восхваляет Пруссию, великую борьбу ее народа в единении со своим королем за свободу, против «враждебной бездушной тирании»[90][2].

Политические настроения Гегеля в этот период хорошо отражены в его письмах. Как и прежде, студенческую оппозицию он квалифицирует как «политические махинации буршеншафта»[91][3]. При этом Гегель не упускает случая взвалить часть вины на одобрительно относившихся к буршеншафту профессоров, в особенности на своего соперника профессора Фриза, уволенного в 1817 г. с преподавательской работы.

Но Гегель не был, конечно, солидарен и с реакционными противниками буршеншафта. Его удручала вся обстановка деятельности так называемой Майнцской комиссии (специальная комиссия для расследования дел буршеншафта во всей Германии). В ряде случаев Гегель даже брал под защиту преследуемого полицией члена буршеншафта. Так, в июле 1819 г. он обратился в прусское министерство юстиции с положительной аттестацией своего бывшего студента по Гейдельбергу и Берлину Г. Асверуса, причастного к делам буршеншафта. Гегель принял участие также и в судьбе К. Каровэ, слушателя его по Гейдельбергу, репетитора его лекций в Берлинском университете, одного из руководителей буршеншафта.

В письме от 30 октября 1819 г. Г. Крейцеру Гегель, в частности, пишет: «Мне скоро будет 50 лет, из них 30 я прожил в эти вечно неспокойные времена страхов и надежд и надеялся, что хоть теперь придет конец всем этим страхам и надеждам. Но теперь я вижу, что всему этому не будет конца, и в мрачные минуты кажется, что все идет хуже и хуже»[92][4].

В берлинский период творчество Гегеля достигает своего зенита. Вместе с тем усиливаются консервативные черты его политических воззрений. В начале октября 1820 г. выходит из печати «Философия

32 Глава 1. Формирование и развитие философски-правовых взглядов Гегеля

права»[93][5] – одно из самых значительных произведений в истории политико-правовой мысли. Вышедшую книгу Гегель спешит послать не только министру Альтенштейну, но и канцлеру Пруссии Гарденбергу.

Другие лекции в Берлинском университете (по философии истории, истории философии, истории религии и эстетике) Гегелем не были изданы в качестве отдельных работ. Это посмертно сделали его ученики (Э. Ганс, Г. Гото, Ф. Мархейнеке и др.). Наибольший интерес среди этих произведений, с точки зрения проблем государства и права, представляет «Философия истории», освещающая всемирно-исторический прогресс в сознании свободы.

Последней прижизненной публикацией Гегеля была статья «Английский билль о реформе 1831 г.». Статья отражает гегелевскую установку на такое постепенное вживание нового в уже существующее, которое исключило бы опасность революционного взрыва. Гегель выступает против проекта реформы, которая, по его мнению, предусматривает слишком значительное расширение избирательного права. После такой радикальной реформы, считал Гегель, народ станет самостоятельной политической силой, вызывая у недовольных соблазн использовать его. Он высказывает опасение, что при слабости монархической власти недовольная итогами выборов в парламент оппозиция может опереться на народ, слишком широко вовлеченный биллем о реформе в активную политическую жизнь. А это «привело бы не к реформе, а к революции»[94][6].

Берлинский Гегель, в отличие от юного Гегеля, уже не ждет революции, а предостерегает от нее. Угроза возможной революции, использованная им как аргумент в пользу прогрессивных изменений и в работе о вюртембергской конституции 1798 г., превращается теперь в довод против поспешного прогресса.

Но берлинские работы Гегеля не только консервативны. В недрах гегелевской системы живет, хотя и в свернутой форме, дух диалектики, изменений, критики. Идея свободы, как сказал бы Гегель, признана в ее необходимости. А в ту эпоху эта идея развивалась под определяющим влиянием французской революции, всемирно-историческое значение

6. Берлинский период 33

которой признает и поздний Гегель[95][7]. Время реставрации Бурбонов – не более как «пятнадцатилетний фарс»[96][8]. Ревизовать достигнутые результаты предшествующего исторического развития, в том числе и Французской революции, невозможно. И профессор прусского Королевского университета отмечал день падения Бастилии бокалом шампанского.

По сути дела Гегель и в конце своего творческого пути остался верен антифеодальным и антидеспотическим настроениям своей юности, верен навеянным Французской революцией идеям свободы и прав человека. Углубилось понимание этих проблем, изменилась их трактовка. Сами политические настроения философа эволюционировали в сторону консерватизма. Показательно в этом плане сопоставление его работ о Вюртембергской конституции (1798 г.) и об английском билле о реформе (1831 г.).

Правда, и здесь не следует впадать в упрощенчество и конструировать некую прямолинейную схему наращивания во взглядах Гегеля охранительно-консервативных тенденций. Так, применительно к названным работам необходимо учесть, что Вюртемберг конца 90-х гг. XVIII в. имел феодальные политико-правовые порядки, тогда как Англия 30-х гг. XIX в. была буржуазной конституционной монархией. Революция, допускаемая и уместная в первом случае, опасна и вредна во втором – таковы крайние полюса гегелевского радикализма и консерватизма, вполне естественные для умеренного буржуазного идеолога. Допуская революцию в виде крайней радикальной меры против старого феодального произвола, Гегель вместе с тем с консервативно-охранительных позиций берет под свою философскую защиту буржуазный строй, его институты и порядки; его радикализм носит антифеодальный характер, консерватизм – буржуазный.

Гегелевское философское оправдание действительности – социально-политической и государственно-правовой – подразумевает, как это хорошо видно из всего творчества Гегеля и особенно из его «Философии права», ее буржуазный характер. Только такое допущение позволяет Гегелю философски раскрыть эту действительность как идею сво-

34 Глава 1. Формирование и развитие философско-правовых взглядов Гегеля

боды и права. Именно буржуазному строю соответствуют развитые Гегелем понятия свободы и права: обоснованию такого соответствия логического и исторического посвящены по существу все философские устремления Гегеля при анализе смысла, результатов и перспектив всемирно-исторического прогресса свободы.

Буржуазная (по своему конкретно-историческому содержанию) действительность, о которой идет речь в «Философии права» и всей его политической философии, существенно отличается от тогдашней полуфеодальной немецкой (в том числе – прусской) действительности (в обычном, негегелевском, употреблении этого слова). Однако эти две различные «действительности» критически не противопоставляются друг другу. И это не может быть объяснено простым приспособленчеством философа к прусским порядкам, прямым отходом в «Философии права» от той критики Пруссии, которая имелась в «Конституции Германии». Прежде всего следует иметь в виду, что в ходе реформ Штейна и Гарденберга (начало XIX в.) изменилась и сама Пруссия, вступившая на путь буржуазных преобразований.

Преувеличивая несколько меру прогрессивно-буржуазных преобразований в Пруссии, Гегель вместе с тем никак не идеализировал существовавшие прусские порядки и не копировал их в своих философско-правовых концепциях. Он определенно отмечал необходимость дальнейшего прогресса страны на путях буржуазных реформ.

Показательно в этом плане его письмо (октябрь 1820 г.) прусскому канцлеру Гарденбергу. Направляя ему только что вышедшую из печати «Философию права», Гегель даже в своем «верноподданейшем» обращении к канцлеру счел нужным отметить: «Я знал, что в моем изложении предмета, рассмотрение которого требуют от меня мои служебные обязанности, главной целью является научный разбор и теоретическая форма, что научные устремления мои направлены на удаление из философии всего того, что незаконно узурпировало это наименование, и, далее, на доказательство полного взаимосогласия философии с теми основоположениями, в которых испытывает нужду природа государства вообще, наиболее же непосредственно на доказательство полного взаимосогласия философии со всем тем, что отчасти обрело, отчасти же столь счастливо обретет в дальнейшем при просвещенном правлении Его величества короля и под мудрым руководством Вашего сиятельства Прусское государство, принадлежность каковому именно посему не может не быть поводом для особенного удовлетворения»[97][9].

1. Предмет гегелевской философии права 35

Как видим, удовлетворенность Гегеля Пруссией даже в таком щепетильном случае (все же письмо канцлеру!) была условная, с оговоркой.

Берлинским периодом завершается жизненный путь Гегеля. 14 ноября 1831 г. он умер. Учение же Гегеля начинало свое всемирно-историческое шествие, свою новую жизнь в истории философской, социально-политической и правовой мысли.

 

[98][1] Прусские власти были довольны Гегелем. Будучи избран на 1829/30 учебный год ректором Берлинского университета, он совмещал также должность правительственного уполномоченного по университетскими делам я, чего не было при прежних ректорах. Заслуги Гегеля власти отметили награждением его в январе 1831 г. орденом Красного орла 3-й степени.

[99][2] Hegel. Recht, Staal, Geschichte. S. 256.

[100][3] Гегель. Работы разных лет. Т. 2. С. 380.

[101][4] Там же. С. 381

[102][5] В литературе (отечественной и зарубежной) «Философия права» зачастую датируется 1821 г., хотя, как это видно из гегелевской переписки, уже к десятым числам октября 1820 г. Гегель упоминает «Философию нрава» как «только что изданное сочинение» (Гегель. Работы разных лет. Т. 2. С. 311, 286). Исследователей, вероятно, вводит в заблуждение издательское обыкновение того времени – титульную дату выходящего во втором полугодии произведения обозначать следующим годом. Первое русское издание этой работы – Гегель. Философия права. М.-Л., 1934; новое издание – Гегель. Философия нрава. М, 1990.

[103][6] Там же. С. 413.

[104][7] Значительный интерес в плане уяснения социально-политических воззрений и настроений Гегеля берлинского периода, обстановки его творчества и т.п. представляют его письма, различные варианты его лекций по философии права (в записях его слушателей), другие материалы этого времени. См., в частности: Hegel. Vorlesungen fiber Rechtsphilosophie. 1818–1831. Edition und Kommentar in 6 BSnden von Karl-Heinz Ilting, Bd. I-IV. Stuttgart – Bad Cannstatt, 1973,1974; Hegel-Studien, Bd. 7. Bonn, 1972. S. 9-59; Briefe von und an Hegel. Herausgegeben von Johannes Hoffmeister, Bd. I–III. Berlin, 1970; Hegel in Berichten seiner Zeitgenossen. Herausgegeben von Giinter Nicolin. Berlin, 1971; Гегель. Философия права. М., 1990. С. 379-483.

[105][8] Гегель. Философия истории. М.-Л., 1935. С. 417 (Сочинения. Т. VIII).

[106][9] Гегель. Работы разных лет. Т. 2. С. 386.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: