Глава 2. Фантастический мир в повести «Улитка на склоне»

 

«Улитка на склоне», как отмечают сами авторы, «представляет собой как бы две повести в одной, содержит два самостоятельных сюжета». Каждый сюжет проявляется через большой пространственный образ. Два мира - Лес и Управление по делам Леса - противопоставляются друг другу и композиционно, и по содержанию, но они связаны невидимыми нитями. Композиционный параллелизм выражается в чередовании глав («глава - вид сверху», «глава - вид изнутри», как писал Б.Н. Стругацкий). Место действия в первой, третьей, пятой-шестой, девятой-десятой главах - на Белых скалах, в Управлении по делам леса, а во второй, четвертой, седьмой-восьмой и одиннадцатой соответственно - в лесу. Надо учитывать, что в первоначальных публикациях две части были представлены отдельно и напечатаны в разных источниках. И уже после были соединены в одну повесть.

Образ художественного мира создается через целую серию микродеталей.

 

Лес

 

Лес - один из основных художественных образов повести. Лес здесь - не просто фон, но место действия, и даже само действующее лицо. Кроме того, по отношению к нему характеризуются персонажи. Также лес - это символ всего неизведанного, неизвестного, символ будущего.

В дремучем бору живут две группы живых существ. Одна - крестьяне, отсталые люди, которые озабочены исключительно мелкими интересами: поесть и выжить. Это вымирающее прошлое, «камешек в жерновах» «прогресса» (238). Их существование определяется метафорой - они ведут «растительный образ жизни» (83). Эта метафора овеществлена в повести - за ночь деревня и дома зарастают травой. Сами люди едят закваску из зелени, одеваются в одежду, выращенную из семян. Все предметы, которые окружают их - трава (дома, мебель, вещи). Речь, манера говорить также характеризует жителей деревни. Речь их медлительна, неопределенна, они, как отмечал Б.Н. Стругацкий, говорят «длинно», часто повторяют одни и те же фразы, очень болтливы. Таким образом, особенность этой части повести в том, что внутренние черты, темперамент, характер, менталитет часто овеществляются, выражаются через внешние образы. Так и состояние Кандида, на которого разлагающе действует среда, имеет физиологическое проявление и объясняется его травмой. Человек может легко потерять свой человеческий облик. Перед Одержанием растения и животные становятся более активны, чем человек. Люди теряют лицо в прямом смысле слова, у них нет будущего. Когда Кандид с Навой попадает в деревню, все жители спят. «У него же нет лица!» - восклицает Нава, разглядывая крестьянина (140).

Другую ветвь разумных обитателей леса представляют Славные Подруги - женщины, которые далеко продвинулись в своем развитии. В их образе воплотилась модная в те времена, когда писалась повесть, идея о партеногенетическом обществе, то есть обществе, основанном на однополовом размножении и состоящем из особей одного вида. Женщины здесь - символ прогресса, будущего. Время неумолимо, будущее надвигается и уничтожает прошлое и его пережитки. Этот процесс имеет название - «Одержание», а пережитками оказываются люди, простые крестьяне. Так, лесные амазонки ненавидят мужчин и уничтожают деревни вместе с их жителями.

Стругацкие проявляют большое мастерство в описании несуществующих, фантастических явлений и предметов. Для создания образа леса они используют огромное количество олицетворений и антропоморфных метафор, делающих его действующим лицом. Оживление - характерный прием фантастики. Сам лес становится живым организмом, наделенным человеческими чертами или свойствами животного, который может быть «как животное, которое затаилось когда-то в ожидании, а потом заснуло» (9), лес «шевелится», «корчится», «меняет окраску», «издевается», «играет и глумится» (118), лес думает. Трава, «седая от росы» (9), «жадная, наглая» зелень (81), болото, которое «вздыхало, ворчало, чавкало» (81), прыгающие деревья, живые существа, появившиеся из мертвой протоплазмы, делают мир «Улитки на склоне» особенным, неповторимым. Авторы не боятся придумывать новые слова, называющие, например, фантастических животных (мертвяки, рукоеды, волосатики, гиппоцеты).

Картину освежают причудливые нагромождения эпитетов («сноп тончайших нитей, липких, блестящих, извивающихся и напряженных», «в жирной клокочущей клоаке, заполненной протоплазмой - живой, активной, пухнущей пузырями примитивной плоти…» (120)).

Метафоры часто приобретают символическое значение. «Мы - сон леса»,- думает Перец о людях. (66). А сотрудники Управления «переливают лес из пробирки в пробирку, рассматривают лес под микроскопом…» (133), то есть пытаются объяснить непонятное, узнать будущее.

Особенная в «Улитке на склоне» и цветовая палитра. От травы в деревне улица оранжево-красная, солнце оставляет на этом ядовитом фоне зеленые пятна. Привычные образы раскрашены неожиданными красками. Чем дальше в лес, тем становится темнее, в желто-зеленом сумраке виднеется ржавая вода, сгнившие черные коряги, липкие бледные поганки. Жуткие звуки (болотные вздохи, всплеск и хлюпанье), «утробная вонь» (81), запахи, которые стоят «тяжелой стеной… сырого сочащегося мяса, сукровицы, свежей желчи, сыворотки, горячего клейстера» (120), усиливают чувство ужаса от изображенного. Но самые опасные места в лесу маркируются красным и белым. «Они миновали полосу белого опасного моха, потом полосу красного опасного моха», который «и не мох вовсе, это животное такое лежит, вроде паука». (93). Но действительно близкую гибель предвещает зловещая тишина. Это понимают Кандид с Навой, попав в деревню, затихшую накануне Одержания. И даже луна в лесу «злобная» (56), «настоящей луны здесь быть не может» (142).

Одним из существенных приемов, используемым фантастами, по мнению многих исследователей, является сращение признаков разных предметов, в результате чего формируются новые качества. Так создан образ мертвяков, существ, сделанных Славными Подругами из неживой плоти, призванных красть женщин. Эти странные жители леса, чтобы поменять направление, не поворачиваются, но выворачиваются наизнанку, как одежда, обладают мягким, рыхлым телом, но сильные, у них нет оружия, но от прикосновения мертвяка возникает ожог, по приказу своей хозяйки он легко превращается в кресло или в любой другой предмет. Ни на что не похожая «клоака» представляет собой яму, напоминающую «сосущую, пробующую, наслаждающуюся» «пасть» (123). В ней растворяется любое существо или вещество, превращается в протоплазму. Это живой завод по переработке сырья, но это еще и механизм, который «щенится сейчас каждые восемьдесят семь минут» (121). Конечный продукт этой фантастической фабрики - похожие на белых слизней «щенки», из которых Славные Подруги сделают потом нового мертвяка, рукоеда или каких-либо других невиданных зверей и насекомых.

Сравнения, часто развернутые, сближающие порой самые необычные явления и предметы, помогают по-новому представить, понять образ. Например, лес сравнивается с животным, которое замерло, затаилось (9). Этот троп с первых строк повести вводит мотивы ожидания и неожиданности, неизвестности, а также делает лес равноправным участником событий. Кандид сравнивает себя с «машинкой в лабиринте» (152), над которой когда-то ученые ставили эксперимент, и никому не было жалко лихорадочно пытающегося вырваться подопытного. Люди считают, что машина - это бездушный механизм. А сейчас Кандид чувствует себя на месте той машинки, эксперимент ставится над человеком. Славные подруги - мужененавистницы, по их мнению, мужчины - тупые, ни на что не годные «козлики» (171), недостойные сострадания. Так, частный опыт, о котором вспоминает главный герой повести, становится символом прогресса, истории, которые «вне морали» (237).

Иногда это обилие однородных членов предложения, тропов, описаний, красок кажется избыточным. И многие рецензенты обвиняли Стругацких в этом. Например, В. Свинников писал о том, что в «Улитке на склоне» слишком много яркости, пестроты, «непонятных, но омерзительных сцен», а А. Белоусов к недостаткам произведения относил «сумбурное нагромождение эпизодов», из-за чего нет «композиционной целостности». Но здесь эта избыточность необходима, чтобы почувствовать странность леса, его неизученность, многозначность и сложность. Так Т.А. Чернышева понимала «озорную избыточность», которая не играет роли в сюжете, как особый прием фантастики, который вызывает ощущение реальности, естественности происходящего. Стилистические особенности повести отмечают также такие исследователи, как А.Ф. Бритиков, А. Голубев.

Лес в повести имеет приметы сказочного леса из мира волшебной сказки. В.Я. Пропп писал, что в основе сказочного образа леса лежит обряд инициации. Чтобы мальчик стал мужчиной, он должен был постичь мудрость своих предков, научиться преодолевать опасности, выдержать сложные испытания. Этот обряд происходил в лесу, так как лес люди издревле считали местом опасным, «входом в царство мертвых», в иной мир. А в «Улитке на склоне» он является границей, «задерживающей преградой» между двумя мирами (Деревней и Городом). И хоть оба мира - чужие для главного героя, но все же один оказывается более «своим». В начале повести читатель узнает, что Кандид живет среди крестьян. Это хоть и не его родная деревня, но все же она более близка герою, здесь простые и добрые люди, теплые отношения. Согласно логике композиции волшебной сказки Кандид отправляется в путь-дорогу. Лес долго не пускает героя, сам мир определяет и ограничивает его поступки. Человек вынужден идти по единственной тропинке. В.Я. Пропп выделяет два этапа пути: от родного дома до лесной избушки и от лесной избушки - в иное царство. «Дорога в иной мир ведет сквозь лес». Таковы основные пункты, в которых появляется Кандид. Он выходит из дома, к вечеру добирается до деревни, ночует в одном из домов, а на следующий день подходит к Городу. Окруженный лесом, он и является «иным царством». На пути Кандида ждут испытания. Дорогу ему преграждают воры. Несмотря на то, что их семеро, главный герой с помощью дубинки быстро справляется с врагом. Очень опасное в сказке - испытание сном. Именно в тот момент, когда герою хочется заснуть, этого нельзя допускать. Сам лес вызывает дремоту. Если человек не сумеет перебороть это желание, то больше не проснется, станет пленником мира мертвых. Такое место в лесу - там, где растет красный и белый мох. Он мягкий, «ступать по нему…приятно», но Кандида предупреждают: «На нем заснешь и больше уже никогда не проснешься» (93). Так же, как и в сказке, Кандид заходит в избушку, чтобы спросить правильное направление. Этот дом находится в деревне, готовящейся к Одержанию. Баба-Яга обычно приветствует героя, не вставая с печи. Это полуживое - полумертвое существо. Так и хозяева дома уже почти не живые, у них даже лица исчезли. Все лежат или сидят в застывших позах. Дом в сказочном лесу - символ перехода в иной мир, мир мертвых. Исторические корни этого образа тоже связаны с обрядом посвящения. И в повести ночью в деревне появляется большое здание. Туда заходят люди и больше не возвращаются. Только Кандид смог убежать. Волшебный помощник спасает героя. В повести это Карл Этингоф, который когда-то работал в Управлении по делам леса, но тоже пропал без вести. По-видимому, теперь он работает на Славных Подруг. Но Карл узнал Кандида, кивнул ему головой и помог освободиться от гипнотического воздействия. Из дома Кандид с Навой вынесли скальпель - волшебный предмет, который поможет главному герою выдержать испытание, легко, как мечом, убить мертвяка. Карл Этингоф когда-то был хирургом, и не случайно хирургический инструмент спасает людей. В конце-концов, дорога приводит человека к месту назначения, где проверяются его моральные качества и где нужно принять самое важное решение. В лесу «Улитки на склоне» героя везде подстерегает опасность, все призрачно, обманчиво. Ударил по коряге - «дубина проскочила сквозь нее, как сквозь тень» (82). Сегодня была деревня, завтра на ее месте - лишь озеро. Ночью на пустом месте появляется огромное здание, в него заходят и там исчезают крестьяне. Есть здесь болота, места, где легко заснуть и никогда не проснуться. Все существа следят за чужаком, может «кто-нибудь» «присосаться». (94).

Сказочный мир, по Д.С. Лихачеву, обладает «сверхпроводимостью», то есть герой легко преодолевает большие расстояния, никакие опасности и обстоятельства не могут его остановить. «В русской сказке сопротивление среды почти отсутствует. Герои передвигаются с необычной скоростью, и путь их не труден и не легок…Препятствия, которые встречает герой по дороге,- только сюжетные, не естественные, не природные». Так, ни большое топкое болото, ни воры, ни страшные животные, ни мертвяки не помешали Кандиду добраться до цели своего путешествия и вернуться обратно.

А образ Славной Подруги наделен чертами Бабы-Яги. Она, как и Яга,- безмужняя хозяйка леса, которой подчиняются все лесные звери. По В.Я. Проппу, «яга представляет стадию, когда плодородие мыслилось через женщину без участия мужчины». Этот же принцип лежит и в основе партеногенетического общества.

Особыми свойствами обладает в лесу и время. Оно тоже подчиняется законам сказочного времени. Как писал Д.С. Лихачев, «время сказки тесно связано с сюжетом…Отсчет времени ведется от одного эпизода к другому. Время отсчитывается от последнего события: “через год”, “через день”, “на следующее утро”». Этими же понятиями мыслит и Кандид: он думает о том, что было «месяц назад», «задолго до этого», будет «через месяц», «сейчас», а выходить собирается «послезавтра». Кроме того, «сказочное время не выходит за пределы сказки. Оно целиком замкнуто в сюжете». И в «Улитке на склоне» это время почти не соотносится с внешним временем. Работники Управления по делам леса только мельком говорят о том, что в лесу пропал Кандид. Сам же главный герой практически все забыл о своем прежнем существовании, о том, что было раньше. Замкнутость времени делает и композицию замкнутой. В начале повести Кандид просыпается с мыслью, что «послезавтра» надо выходить, с той же мыслью уже через месяц после совершенного путешествия он открывает глаза утром и в конце произведения. Это вводит мотив неизбежности, неумолимости прогресса, что подтверждается и композиционной рамкой. Практически дословно повторяется следующая фраза: «Он открыл глаза и уставился в низкий, покрытый известковыми натеками потолок. По потолку шли рабочие муравьи. Они двигались двумя ровными колоннами, слева направо нагруженные, справа налево порожняком» (32). А в конце повести добавляется: «Месяц назад было наоборот, месяц назад была Нава. А больше ничего не изменилось» (229).

Время в деревне - природное. Братья Стругацкие не случайно придумали, «что речь крестьян должна быть медлительна, жутко неопределенна», фантасты даже отмечали, что «лесная часть строится на приеме вязкой речи». Таковы и сами носители этой речи. Крестьянам не важно, какой день недели, какое число сегодня, потому что в их жизни не происходит значительных событий, они не задумываются над будущим, не принимают никаких мер для улучшения своей жизни. Им грозит гибель, вырождение, но люди думают лишь о сиюминутных проблемах. А если Одержание близко подойдет к их домам, крестьяне просто уйдут из деревни, не сопротивляясь, или останутся, чтобы исчезнуть навсегда.

Образ леса - сквозной для творчества братьев Стругацких. Он выступает в их произведениях в двух ипостасях, о чем пишет Е.М. Неёлов в книге «Волшебно-скзочные корни научной фантастики». В мире счастливого будущего, в мире повести «Полдень, XXII век», это светлый парк с аккуратными газонами или чистый сосновый лес. В нем легко дышится, он неопасный. Такой образ читатель видит и в начале повести «Трудно быть богом». В «Улитке на склоне» фантасты иронизируют над этим лесом. «А предел поползновений - извлечь из леса роскошный парк… Чтобы потом этот парк стричь. Из года в год. Не давать ему снова стать лесом» (25). Будущее в ранних повестях братьев Стругацких было ясным, простым и практически однозначным. Люди и через несколько веков будут сталкиваться с разного рода проблемами (даже с моральными, как Антон-Румата из «Трудно быть богом»). И фантасты пытались избежать схематизма, изобразить обычных людей, просто, в будущем, но все равно, это были лучшие из тех советских граждан, которых писатели видели вокруг себя. Но в то время, когда писалась повесть, фантасты начали понимать, что с таким настоящим, которое было на самом деле, утопическое будущее может и не наступить. Братья Стругацкие осознают, что через много лет все может оказаться не таким, как хочется, человеческое «завтра» трудно предсказать, люди о нем ничего не знают, хоть и пытаются им управлять. Так и в повести лес из просто непонятого, неисследованного объекта становится символом неизвестного человеку будущего, а затем появляется Управление по делам леса.

Больше всего близких черт с лесом «Улитки на склоне» у «Икающего» леса из повести «Трудно быть богом». Во втором случае это тоже место, которое люди считают опасным. В нем скрыты тайны. Через лес проходит дорога. Водятся там чудесные, сказочные животные. В «Улитке на склоне» все растения и животные следят за человеком, сверху может упасть что-то ужасное. И в Икающем лесу сверху прыгают большие пауки, через дебри бродит страшный зверь Пэх и свирепый вепрь Ы. В «Улитке» бор населен жуткими существами: гиппоцетами, рукоедами, волосатиками. О тесной связи со сказочной традицией говорит и изба, окруженная частоколом,- опасное место, куда не решаются заходить обычные люди (в повести «Трудно быть богом»). Изба описывается, как вход в царство мертвых, в ее окнах горит зловещий свет, вокруг в землю вкопаны идолы. И в «Трудно быть богом», и в «Обитаемом острове», и в «Пикнике на обочине», и в «Улитке на склоне» лес выполняет функцию границы между «своим» и «чужим» миром.

В литературе Х1Х века этот образ приобретает и другие оттенки значения. В поэме Некрасова «Мороз, Красный нос» лес, как и в сказке, опасное место, где герой проходит испытания. Крестьянка Дарья засыпает смертельным волшебным сном. Использование народно-поэтических образов и жанров (песня Мороза) делает лес очень красивым и загадочным. Но для Некрасова в первую очередь был важен социально-бытовой смысл произведения. Поэт показывает бедность, нищету простых крестьян и тяготы их жизни. Дарье, потерявшей мужа, приходится в сильный мороз идти в лес за дровами. Суровая реальность крестьянского быта не оставляет времени на отдых, даже на то, чтобы приласкать осиротевших детей. Превозмогая собственное горе, женщине приходится трудиться в тяжелейших условиях. По мнению Н. Степанова, в поэме присутствует и фольклорное начало, и реалистический сюжет. «Сказочность не ослабляет основной реалистической направленности поэмы, а лишь подчеркивает ее народность, глубоко национальный колорит». В пьесе Островского «Лес» название - многозначный символ. Это и конкретный лес, предмет купли-продажи, но он «символизирует и ту темную непролазную глушь, в которой живут герои комедии, и те темные дела, которые они творят в этой глуши». Намечается постепенное расхождение с фольклорно-сказочным образом. В произведениях советских писателей лес рассматривался и в другом ракурсе. Как писала Е. Старикова, «изображение народной России» у Л. Леонова складывается из «исторических и фольклорных реминисценций», «высокой патетики», «развернутых метафор», «обобщенного образа русского леса». Когда Саша Вихров был еще мальчиком, он воспринимал лес, как сказочный, полный тайн. Но постепенно приходит новое понимание и отношение. Герой связывает этот образ с простыми людьми (со стариком Калиной, с мальчиком-сиротой, с крестьянами из Красновершья). Воспоминания о красоте народной жизни, мысли о мощи, силе русского народа связаны у Вихрова именно с образом леса.

Для В.Г. Распутина лес тоже тесно связан с народом, с красотой патриархальной крестьянской жизни, с памятью о предках, он соединяет прошлое и настоящее. Прочно стоит неприступная лиственница. Крепка в своих нравственных устоях и старуха Дарья. Л.Н. Скаковская пришла к выводу, что В.Г. Распутин использует «символический образ “царского лиственя”, корнями которого остров крепится “к одной общей земле”, как отдельный человек крепится к своему народу благодаря прочным нравственно-бытовым устоям, завещанным предками». Исходя из сложившейся в ХХ веке трактовки образа, М.Н. Лейдерман и Н.Л. Липовецкий рассматривают лес в «Улитке на склоне» как «развернутую метафору народа, живущего по неясным биологическим законам». Но в повести братьев Стругацких темный бор в большей мере соотносится именно с фольклорно-сказочным образом, и при анализе произведения нужно учитывать эту связь.

Таким образом, образ леса в повести «Улитка на склоне» очень важен. Это символ будущего, символ всего непознанного. Элементы этого художественного мира строятся как по законам фантастики, так и имеют черты волшебной сказки.

 

Управление по делам леса

 

Управление по делам леса - другой образ. Это организация, которая занимается делами леса. Само Управление преимущественно располагается в большом многоэтажном здании с длинными коридорами, которое стоит у обрыва. Некоторые сотрудники работают почти в лесу, за колючей проволокой, на биостанции. По назначению этой организации, по наименованию отделов, по направленности работ Управление - скорее всего, научно - исследовательский институт. Он находится рядом с объектом изучения, поэтому сотрудники живут близко, в рабочем поселке, где есть все необходимые бытовые службы.

Управление по делам леса несет приметы того времени, когда писалась повесть. Но многочисленные политические аллюзии (тоталитарный режим, директор, перед которым все трясутся от страха и в котором проглядывают черты Сталина, всеобщая картина страха, доносительства, абсурда, идеология уравнивания, стремление подавить всякую индивидуальность и сделать всех «простыми и ясными» (20), о чем мечтает один из героев, Домарощинер) важны не столько тем, что намекают на какие-то определенные реальные лица, события, они еще важнее тем, что Управление становится символом настоящего. Кроме того, эта действительность в пересозданной и гротескной форме является обобщением разнородных и разновременных явлений эпохи. Соединение несоединимого - характерная черта поэтики фантастики и поэтики повести братьев Стругацких «Улитка на склоне». Как заметил польский исследователь В. Кайтох, в повести «…используются мыслящие машины и бронеавтомобили времен Вердена, распространяемые дирекцией перспективы развития Управления похожи на пропагандистские образы коммунизма, широко использовавшиеся при Хрущеве, а жестокая рабочая дисциплина, выдача мифическим Директором только телефонных указаний и владычество страха и доносительства должны были напоминать советским читателям времена Иосифа Виссарионовича».

Если рассматривать «Улитку на склоне» с позиций теории о хронотопе М.М. Бахтина, то наиболее интересная часть - та, которая посвящена Управлению по делам леса. Бахтин определяет хронотоп как «существенную взаимосвязь временных и пространственных отношений, художественно освоенных в литературе». Есть место, в котором в определенное время оказывается герой, происходит то или иное событие, и таким образом разворачивается фабула. Это сюжетообразующий хронотоп. Главенствующую роль М.М. Бахтин отводит времени. В «Улитке на склоне» время похоже на «авантюрное», «время случая», и слагается оно из «случайных одновременностей и случайных разновременностей». Но особенность повести в том, что в ней преобладают именно «разновременности». То есть, часто герой попадает не в то время не в то место, и не происходит того, к чему стремился человек. Например, Перец, так и не разобравшись с происходящим в Управлении, не поняв ничего о Лесе, хочет вернуться туда, откуда приехал, на Материк. Он договаривается с шофером Тузиком, что тот отвезет его утром. Чтобы не пропустить отъезд, Перец ночует в машине, а на следующий день оказывается, что Тузик никуда не едет, что он уже не шофер, а грузовик и вовсе подлежит разбору на части. Тогда Перец пытается добиться встречи с директором организации, в которую он был командирован, и ему даже ее устраивают, но до нужного лица он так и не добирается, беседует с его заместителем на отвлеченные темы, ничего не выясняет. Но все же за героем заходят и сообщают, что машина уже отъезжает. Перец в панике бежит, боясь опоздать. Он не знает, где грузовик стоит, куда идти, но невероятным образом оказывается в нем, радуясь, что успел, и узнает: грузовик едет вовсе не туда, куда ему нужно, а в лес, ради которого он и прибыл в эти места, но не получил пропуска и уже отчаялся попасть за колючую проволоку. Очутившись же там, Перец сделал только одно открытие: «Увидеть и не понять - это все равно, что придумать» (126-127). Вечером за ним опять приезжают специально, чтобы отвезти на материк. Но, как обычно герой оказывается не в том месте и не в то время: в Управлении объявляют чрезвычайное положение в связи с исчезновением секретного оборудования - и Перецу приходится остаться. Утром от безысходности он идет на работу, узнает, что всеведущий директор ведет с сотрудниками сеанс связи по телефону, каждому объясняя его задачи. Герой бегает по разным кабинетам, снимает трубки, но ничего не может понять, так как попадает не в те места, и комната с его трубкой оказываются не там, где обычно, а там, куда Перец так и не добежал. В конце повести он, пытаясь скрыться от преследования, опять случайно оказывается в кабинете директора и постепенно понимает, что совершилась метаморфоза и теперь он сам управляет этой организацией. Управление по делам леса пытается предотвращать случайности, но они все же происходят. Внутреннее время в этой части повести можно назвать случайным, то есть в основе сюжета - случай. Хронотоп греческого авантюрного романа М.М. Бахтин определяет так: это «чужой мир в авантюрном времени», поэтому «вся инициатива» там принадлежит «иррациональным силам, а не героям». В «Улитке на склоне» не герой управляет миром, своей судьбой, но сам фантастический мир предопределяет поступки человека, оказавшегося в чужом месте. Все эти неудачи и не-происшествия убеждают читателя в невозможности что-либо изменить, в безысходности. Это подтверждает и финал, в котором даже такой бунтарь, как Перец, мечтающий о справедливости, о правде и понимании, став директором, не может ничего сделать, потому как «вектор…административной работы» «уходит своим основанием далеко вглубь времен», и «нивелировщик», который «смотрит в теодолит», «не может свернуть произвольно влево или вправо» (225-226). И хотя новый директор все же не подписал «проект директивы о привнесении порядка» (222), он понял, что «очень многое нужно взрывать» (218). И итог его усилий ясен: «машина легко подминает преобразователя под себя». Одному человеку не под силу справиться с обществом. Эта неизбежность проявляется почти во всем. Не случайно, Стругацкие, не описав прямо дальнейших действий героя, вводят психологическую мотивировку: еще полный воодушевления Перец находит в сейфе директора парабеллум с единственной пулей в стволе. Развязка становится ясна.

Управление - символ настоящего. Чтобы оно было понятно читателю, братья Стругацкие включили в эту часть многочисленные реалии из современной жизни. Одной из главных черт того времени была административно-командная и бюрократическая система. Ее элементы легко узнаваемы в повести «Улитка на склоне». Фантасты понимали опасность тоталитаризма, видели в советской жизни много недостатков, хоть и связывали эти недостатки не с ложностью идей коммунизма, а с мещанством, бюрократией, с некоторыми особенностями идеологии тоталитарной системы. Пародирование действительности не было целью повести, но произведение получило и сатирический смысл.

Основной прием, который братья Стругацкие используют для изображения мира в этой части повести,- гротеск. Это изменение реальных пропорций мира. Ю. Манн пишет, что основу гротеска составляет алогизм, но «алогизм гротескного сохраняет свою силу…постольку, поскольку отражает реальную действительность, реальные закономерности». Гротеск достигается при помощи «"остранения", сгущения красок, линий». Если писатель использует этот метод, возникает особый «гротескный мир».

Особенность гротеска заключается в том, что привычное, обыденное становится фантастическим, невероятным. Самое страшное, что все отношения между людьми, все реакции были совершенно реальными для того времени, для эпохи ХХ века. Братья Стругацкие искажают только одну какую-либо сторону явления, и возникает ощущение абсурдности. Например, в начале повести Перец сидит у обрыва и кидает вниз камешки. Домарощинер подходит к краю скалы, и то, что делает главный герой, вызывает у него подозрительность. Домарощинер достает свой блокнот, куда он делает записи о сотрудниках Управления. Ему мерещатся нарушения даже в самых простых действиях: в том, что Перец сидит босиком, в том, что непонятно, зачем он кидает камни и зачем пришел к обрыву. Домарощинер представляет это так, как будто Перец уже совершил преступление. Оно заключается в непонятности, так как «двусмысленность неприемлема» (12) для сотрудников Управления. Как возникает эта двусмысленность? Пока Перец сидит в кабинете и считает на арифмометре или пьет в столовой кефир, пока камень лежит у обрыва, и его никто не трогает,- все ясно и понятно. «Но вот его берет чья-то рука и бросает…Простота сразу исчезает, и ее больше нет. Чья рука? Спрашиваем мы. Куда бросает…И зачем?» (12). Когда же Перец обмолвился, что он думал встретить у обрыва директора, реакция Домарощинера понятна тем, кто помнит или слышал о сталинской эпохе. Человек переходит на шепот, изменяется интонация, с которой он говорит, в глазах появляется страх. Домарощинер оправдывается: «И вообще я здесь не был и вас не видел» (14). Атмосфера подозрительности была одним из основных элементов сталинской системы. Многие ходили с «блокнотиками», писали доносы на инакомыслящих. Перец в повести - и есть такой инакомыслящий, он не хочет быть «простым и ясным» (20). Тоталитарная система же требовала этой ясности, однозначности в поступках, во взглядах, и даже в литературе запрещалось цензурой все, что могло быть по-разному истолковано, имело не один смысл. Это осуждение касалось и изобразительного искусства. Сам Н.С. Хрущев, ознакомившись с картинами советских сюрреалистов, дал очень резкую оценку их творчеству. В здании Управления висит картина лесопроходца Селивана, превращающегося в дерево, и не случайно, когда ее описывает «мосье Ахти», то сравнивает с «Голубкой» Пикассо, где самое важное - «мгновение превращения движения в неподвижность» (101). Когда картина была написана, существовала, вероятно, возможность отклоняющегося от норм идеологии объяснения изображенного. Там было видно, что это из дерева рождается новый человек, а не наоборот. Но «оригинал, разумеется, уничтожен как предмет искусства, не допускающий двоякого толкования» (102).

Если человек не нравился, чем-то был неугоден власти, дело могли легко «сфабриковать»: написать ложные анонимные письма, собрать фальшивые подписи. На Переца в отдел научной охраны леса поступило девяносто два доноса, «все написаны одним почерком и подписаны разными фамилиями» (56).

Есть в «Улитке на склоне» и сатира на определенные типы. Например, проконсул - тип философа-пустослова, который «в качестве основного материала» для своих лекций «использовал протоколы заседаний» (27), рассказывал о лесе, даже ни разу там не побывав, называя предрассудками то, что никогда не видел и о чем не знает. Проконсул предлагает и Перецу прочитать лекцию о лесе «в свете последних достижений лингвистики» (26). Соединяются два совершенно обыденные явления: читать лекцию о чем-то и учитывать достижения лингвистики. И опять простое, обычное становится абсурдным.

Домарощинер - тип подхалима и труса. Он готов выполнить все, что ни прикажет ему директор, всего боится, на всякий случай сделал справку, подтверждающую болезнь печени и предъявляет ее, чтобы доказать, что не выпивает. Мельком Перец в этом документе видит одно слово - «антабус». На самом деле антабус - препарат, используемый для лечения алкоголизма.

В Управлении по делам леса все пьют кефир, пьют много, по несколько бутылок. С одной стороны, братья Стругацкие таким образом гротескно изображают стремление к унификации и подавлению человеческой индивидуальности, которое было составной частью советской идеологии. Поэтому в тексте не раз подчеркиваются действия, выполняемые всеми одинаково. Все должны пить кефир. «А вокруг все пили кефир - из граненых стаканов, из жестяных кружек, из кофейных чашек, из свернутых бумажных кульков, прямо из бутылок. Ноги у всех были засунуты под стулья. И все, наверно, могли предъявить справки о болезнях печени, желудка, двенадцатиперстной кишки. И за этот год, и за прошлые годы» (16). А к тем, кто как-то выделяется, применяются наказания, сходные с методами концлагеря, после которых «волосы перестают расти и изо рта целый год пахнет» (128). И Перец, бросая вызов этой системе, зарекается никогда больше не пить кефир. С другой стороны, этот напиток и его употребление сродни употреблению алкоголя. К нему требуется закуска, его пьют компанией, за партией в домино, кефиром запасаются на непредвиденные случаи. А, выпив, люди ходят и шатаются, как пьяные.

Гротеск и в том, что Переца заставляют считать на испорченном арифмометре и никому не важно, что он сломан и ошибается, лишь бы что-то делать, записать какой-нибудь, все равно какой результат. Официант становится механиком, хоть ничего не понимает в машинах, а шофер Тузик - старшим лаборантом. Превращения эти даже имеют свою логику. По крайней мере, Перец ищет в них смысл. Он узнает, что в Управлении по делам леса есть проблема перенаселения. Хороший специалист, например, механик, делает свою работу быстро. Поэтому он скоро переделает все дела, и заняться будет нечем. Обмен профессиями, когда, например, шофера делают старшим лаборантом, а официанта - механиком, помогает решить проблему занятости. Но это, казалось бы, логичное объяснение становится фантастичным, гротескным, даже Перец потом это понимает. В приемной директора герой обращается к «моншеру» Брандскугелю с совершенно безобидным вопросом о том, сколько времени. Мужчина, нервно посмотрев на свои часы, ответил, что не знает.

Очень важны в повести разговоры, лекции, то, как говорят и кто говорит. В этих монологах и диалогах часто встречаются аллюзии на современность. Сатиру подобного рода можно встретить даже в части, посвященной лесу. Б.Н. Стругацкий отмечал, что это было придумано специально. Жители деревни должны быть очень «многословны», настолько болтливы, что Кандиду дали прозвище Молчун. И это не потому, что он совсем не говорит, а потому, что по сравнению с крестьянами излагает свои мысли более кратко. «Я очень рад был вставить это, потому что нечто подобное я заметил на заседаниях нашей секции. Заметил, что мои выступления как-то оставляют без внимания», а причина в том, что «люди просто не успевают усвоить лаконичные фразы». Так же много и бессмысленно (по крайней мере, для Переца) говорит по телефону и директор. Но в целом, в речи начальника есть много правды о сути фантастического мира «Улитки на склоне», о сути Управления. Этот мир алогичный. И сам лес живет своей, непонятной людям жизнью, но каким-то непостижимым образом влияет на человеческое общество, на «ничтожный кусочек территории» Управления (72). Сам директор признает, что организация действует методами Герострата, который сжег храм Артемиды, чтобы обессмертить свое имя. Эта речь отражает и основные элементы мира Управления, но и показывает сразу абсурдность этой организации. Директор устраивает сеанс связи в девять часов утра, он говорит со всеми одновременно, но каждому - разное. Перец бегает, ищет свой телефон, снимает чужую трубку, слышит и непонятные вещи, и то, что касается лично его. Совершенно справедливы слова о том, что люди не могут «ни взрастить, ни искоренить, ни в должной мере законспирировать лес», но гротеск в том, что эту проблему пытались решить «расходо<

⇐ Предыдущая123Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: