Глава 2. Механизмы тоталитарной системы

Тоталитарные режимы представляют собой, как мне видится, один из наиболее глобальных феноменов истории. Сам по себе тоталитаризм изначально представляет собой феномен, характеризующийся абсолютным контролем государства всех (в том числе и приватных) сторон жизни общества и государства. Так же данный режим ассоциируется с абсолютной цензурой, репрессиями в отношении инакомыслящих и иных социальных субъектов, ликвидацией прав и свобод общества с целью всеобъемлющего и ничем не ограниченного контроля со стороны режима.

Однако в данном главе мне хотелось бы взглянуть в сущностные черты тоталитаризма более конкретно и глубоко, чем путем повторения имеющихся и сформировавшихся ассоциаций и стереотипированных конструкций. Для этого мне хотелось бы проанализировать данный феномен на основании текстов Ханны Арендт, Карла Мангейма, Хардта и Негри и иных теоретиков.

Как уже указывалось, тоталитаризм представляется режимом, который характеризуется неограниченной властью, репрессиями и гонениями для тех, кто угрожает власти инакомыслием. Однако для того, чтобы достигнуть подобного эффекта, необходимо воспользоваться рядом механизмов, которые смогут запустить процесс тоталитарного контроля и сделать его максимально эффективным, всеобъемлющим, а главное - лишенным каких-либо слабых мест. Вопрос заключается в том, какие именно механизмы использует власть для создания тоталитарного государства.

Как видится, довольно действенным является изначальное обозначение курса движения и иллюзия быстроты этого движения к «прекрасному будущему». На уровне сознания и подсознания возникает ощущение не только быстрых темпов продвижения к жизни без лишений, а так же ощущение необходимости пожертвовать многим на данном этапе для того, чтобы быть счастливым впоследствии. Этим тоталитаризм оправдывает всевозможные лишения и репрессии, обозначая их как предварительные этапы на пути к лучшему. Ханна Арендт пишет: «Идея» в идеологии - это не умопостигаемая вечная сущность Платона и не регулятивный принцип разума Канта - она стала инструментом объяснения».[1, c.439] Однако идея (к примеру, построение коммунизма или торжество арийской расы) выполняет не только функцию всевозможных объяснений и идеологической мотивировки для каких-либо противоправных действий, она стала частью механизма постоянного воспроизводства идеологией самой себя. Потому суть тоталитарного режима Сталина заключается отнюдь не в том, чтобы благополучно построить коммунизм, но в том, чтобы посредством идеи коммунизма осуществлять движение тоталитаризма, целью которого и является самодвижение и ничто более. Это конец истории, ознаменованный отсутствием какого-либо курса. Когда история заканчивается, тоталитарное общество и государство растворяется в пространстве механизмов тоталитарного правления.

Подобная схема может справиться с инакомыслием и объяснить репрессии, но она боится всего нового, поскольку новое является чем-то вне ее, чем-то не вовлеченным в общий круг действия. Новизна возвещает начало, словно запуская процесс истории заново. Ввиду этого, согласно размышлениям Ханны Арендт, больше всего тоталитаризм боится рождения ребенка: «Начало совершилось, человек сотворен был», - сказал Августин. Это начало гарантировано каждым новым рождением оно и в самом деле воплощено в каждом человеке». [1, c.355]

Немаловажным в тоталитарной идеологии являются вопросы взаимоотношения с иными государствами. Средневековые баталии канули в пучину времен и заместились тоталитарным обществом, которое не видит в иных государствах не только сторонников, но и врагов. Признать наличие врага означает признать его курс, указывая на противоречие в интересах и какие-то разногласия. Тоталитаризм использует иную модель в данном случае. Он не может позволить себе признать иные мысли противника или его интересы, поскольку в его модели есть место лишь для него самого и тем, кто по той или иной причине препятствует данному конкретному государству двигаться к высшей цели. В данном случае важным моментом является апелляция тоталитаризма к тому, что иных мыслей не существует. Существуют лишь мысли тех, кто не желает двигаться по предложенному наилучшему курсу. К подобным людям или государствам не может быть применено военное сопротивление (поскольку враг на то и враг, что может иметь свой курс и план), но будет применяться полицейская акция. Хардт и Негри пишут: «Каждая имперская война является гражданской войной, полицейской акцией - от Лос-Анджелеса и Гранады до Могадишо и Сараево». [14, c.23] Тоталитаризм строит свою власть в контексте осознания Другого по модели мирового рынка. Он стремиться поглотить все и вся для того, чтобы «сделать весь мир своим законным владением». [14, c.45]

Так же весьма важной и значимой видится идея А-локальности, которой характеризуют тоталитарную систему Хардт и Негри. Отсутствие каких либо границ и разделений на внешнее и внутреннее означает в действительности возможность повсеместного распространения власти: «На этом выровненном пространстве Империи нет локальности власти - она везде и нигде. Империя является ана-топией или, в действительности, а-локальностью». [14, c.57] К примеру, если представить себе два различных не совмещенных сосуда с жидкостью, то сила, оказываемая на один из сосудов не повлияет на другой, а значит действие силы ограничено. Власти не выгодно быть ограниченной. Само слово граница уже подразумевает преграду, на устранение которой необходимо потратить силы и энергию. Власть как молния стремиться ударить в ближайший участок по пути наименьшего сопротивления без преград на собственном пути. Ее территория «везде». Однако расположение «везде» так же обуславливает положение «нигде». Теперь противостоять власти не возможно. Ее влияние распространено на слишком большую территорию для того, чтобы указать на конкретный участок. Борьба с властью империи так же не возможна, поскольку даже военный противник будет подвергнут не военной, но полицейской акции, как нарушитель.

В качестве диаграммы современной власти Хардт и Негри предлагают рассматривать мировой рынок: «в качестве диаграммы власти в эпоху современности, мировой рынок может адекватно служить - хотя он не является структурой, а, в действительности, анти-структурой - диаграммой имперской власти». [14, c.49] Мировой рынок стремиться к повсеместному распространению, поскольку барьеры способствуют убыткам. Расширение сферы влияния приносит расширение сферы оборота капитала. Однако помимо расширения влияния посредством стирания границ власть становится децентрализованной. Она «везде» и «нигде», как было выше указано. Все становится политичным, но центрального ядра политики найти невозможно. Все тонет в теневых властных структурах.

Как видится, понятия сетевой власти и стирания границ как нельзя более удачно раскрывают механизмы тоталитаризма, поскольку именно посредством данных механизмов идеология тоталитаризма приобретает ничем не ограниченный характер. С властью в таком случае не возможно бороться, поскольку всеобщность ее распространения и отсутствие центрального ядра способствуют не возможности критики. Любая критика, так или иначе, приведет к тому, что критикующего не будут рассматривать как полноправного субъекта, но как правонарушителя.

Характеризуя тоталитарную идеологию, Деррида указывает на характеристику «конца истории». [5, c. 66] В большей мере данную идею можно понимать как постоянную пропасть между идеей, которая может быть реализована при неосуществимых обстоятельствах и наличествующих попытках реализации идеального, не требующего никаких корректировок, проекта. Думается, принципиально важным остается постоянное наличие данной пропасти как залога постоянного функционирования системы, которая ежесекундно движется к нормативному, но нигде не обозначенному горизонту, который, тем не менее, присутствует как идеал.

Под концом истории в концепции может пониматься трансформация общества, приводящая его в состояние соответствия идеалу (для Маркса это коммунистическая модель общества, для Гегеля - либеральное государство). Если предположить, что идеальный утопический проект будет полностью реализован, то это будет обозначать «конец истории», поскольку идеальный проект предполагает абсолютную завершенность независимо от времени. Это гипотетическое государство словно застынет в истории и единственное движение, которое оно сможет совершить - это движение к деградации. Государство же, которое не достигло данного соответствия идеалу, постоянно отвергает статичность. Оно открыто для события и для постоянных изменений, как в сторону деградации, так и в сторону совершенствования.

Немаловажной характеристикой тоталитарной идеологии выступает ее обращение к индивиду как субъекту. Для того, чтобы проанализировать данный тезис необходимо обратится к сущностным характеристикам таких понятий как “индивид” и “субъект” с точки зрения их изначальной схожести и последующих различий в присущих характеристиках. В данном случае интересной видиться концепция Альтюсера. Согласно его логике, субъект есть своеобразный индивид, отличающийся лишь наличием идеологического узнавания себя через практики бессознательного соотнесения с теми или иными идеологическими ценностями и нормами. На мой взгляд, механизм обращения к индивиду как субъекту для идеологии проходит по тому же пути, по которому он проходит в случае с реальностью. Обращаясь к наличному образу она окликает желаемый, предполагаемый, но не существующий образ субъекта. В тот момент, когда происходит обратная идентификация индивид дает свое согласие с правилами игры и сам становится для идеологии субъектом, которого она и окликала. Он становится для нее не реальной, а желаемой реальностью. Но в тот момент, когда идентификация завершается желаемое становится реальным и невовлеченный индивид становится субъектом идеологии с качествами, соответствующими ее требованиям. В данном случае Реале Дж. И Антисери Д. подчеркивают, что идеология в конечном итоге работает не с индивидуальностью, а с субъектом, наделенным определенным, необходимым набором качеств и функций: «Необходимо, следовательно, понять, что не с конкретными людьми имеет дело идеология, а с людьми-функциями в определенной структуре, носителями рабочей силы, представителями капитала». [16, с.49] Вместе с тем, данный процесс не может остановится не только потому, что проходит максимально бесшумно и незаметно, но и потому, что удовлетворяет стремление к идеальности объектов и образов (в том числе и себя): «Идеология - это совокупность идеальных проекций индивидов, и в этом секрет ее эффективности как цемента социальных отношений и институтов. Основной целью любой идеологии всегда было конституирование индивидов в воображаемые “субъекты” (как центры свободной инициативы и автономности), чтобы обеспечить их действительное подчинение социальному порядку, отводя им роль либо слепых его сторонников, либо жертв». [16, c.29]

Подводя итог вышесказанному необходимо обозначить спектр основных механизмов тоталитаризма, на основании рассмотренных выше концепций. Перечень механизмов и аспектов, характеризующих тоталитарную идеологию, выглядит следующим образом:

.   Целевая идейная установка тоталитарного государства представляет собой недостижимый идеал, посредством которого оправдываются периодические репрессии и ухудшения обстановки. В конечном итоге суть идеи состоит не в том, чтобы быть реализованной, но в том, чтобы оправдать репрессии и иные негативные аспекты тоталитаризма.

.   Страх новизны, воплощенный в постоянной необходимости включать в круг тоталитарной идеологии все большее и большее количество субъектов, ввиду того что сама по себе тоталитарная идеология стремиться к всеобъемлющему господству. Новизна же в данный контекст не включена и потому находится вне сфер влияния, что угрожает инакомыслием.

.   Исключительным является восприятие Другого. Тоталитаризм не воспринимает иные государства не только в качестве друзей, но и в качестве врагов, поскольку признать наличие врага означает признать его право на инаковость и частичную равновесность. Важным моментом является апелляция тоталитаризма к тому, что иных мыслей не существует. Существуют лишь мысли тех, кто не желает двигаться по предложенному наилучшему курсу. К подобным субъектам не может быть применено военное сопротивление, но будет применяться полицейская акция.

.   Тоталитарная идеология стремиться к А-локальности и не приемлет каких-либо границ, поскольку границы требуют сил для их преодоления.

.   Одной из характеристик тоталитаризма является феномен «конца истории». В случае воплощения идеала тоталитарной идеологии история попросту прекратиться, поскольку общества достигнет своей цели и движение, отождествляемое с историей, прекратиться.

.   Обращение тоталитарной идеологии к индивиду (наделенному специфическими чертами) как субъекту (индивиду, наделенному рядом идеологически ангажированных идентичностей).