Особенности жизни ногайцев.

  

Падение Большой Орды служило временному усилению Ногайской Орды. Большинство населения разрушенного государства вошло в состав последнего. На севере границы Ногайской Орды по левому берегу Волги расширились далеко на север, до бассейнов рек Камы и Белой. В этих областях уже с середины XIII века проживали племена татарского происхождения - мингцы, кунграты, кипчаки и др. Турецкий историк Заки Валили, опираясь на рукопись исторического сочинения Утямыш-хаджия (середина XVI в.), сообщает, что в бассейне реки Демы жили оседлые мангыты. Эпитафийные памятники конца XVII века из района устья Демы также сообщают, что Дема - это страна мингцев, т.е. мангытов.

В Ногайской Орде сложилась своя государственная система. Во главе Орды стоял бий. Вторым лицом после бия был нурадин. Должность нурадина означала охрану улусов от возможных нападений с правобережья Волги. Третьим лицом в Орде был кековат, который отвечал за безопасность восточных границ.

Сыновья бия назывались мурзами. После смерти бия его место занимал старший сын.

Вся Орда делилась на улусы, во главе которых стояли мирзы. Места кочевок улусов определялись бием. Улусы под предводительством мирз круглый год вели кочевой образ жизни. Бий в основном жил в г. Сарайчике и только летом выезжал на кочевья. В ногайские кочевья превратилось все левобережье Камы. Некоторые мирзы (например, сын Юсуфа Юнус-мирза) претендовали даже на Горную сторону, на Арские земли и земли по р. Вятке Казанского ханства, обосновывая свои претензии тем, что там живут родственные им племена. Имеется еще и должность тайбуги, возникновение которой, видимо, связано с шайбанидами. Однако содержание этой должности в исторической науке не раскрыто.

Во времена войн в Ногайской Орде выдвигались в качестве руководителей отрядов должности батыров. Батырами становились люди, признанные в обществе за храбрость как умелые и смелые руководители. Эта традиция сохраняется в Приуралье также во времена антиколониальных выступлений против угнетателей и захватчиков в XVII - XVIII вв. Аналогичное явление мы наблюдаем и в истории казахского народа.

При бие в Ногайской Орде существовали должности карачиев, своего рода министров, ответственных по определенным направлениям государственного механизма. При надобности они исполняли посольские обязанности, могли быть военными руководителями и т.д.

Органом постоянного управления государственными делами при бие был карадуван. Возглавлял карадуван чиновник, носящий титул Кара-Дувана. Один из чиновников кара-дувана назывался Ток-Дуваном. Он занимался вопросами организации широкого круга хозяйства бия, сбором пошлин и др. Ток-Дуван не всегда давал отчет бию и был довольно самостоятельным.

В Ногайской Орде в государственном отношении господствовал ислам. Ритуалы ислама выполняли сеиты, абызы, шаехы, суфии, государственным языком служил татарский литературный язык, который был менее засорен арабо-персидскими заимствованиями. В канцелярии бия и в переписке употреблялась арабская графика.

Хранителями литературных традиций обычно выступали так называемые «жырау», которые, как известно, были выходцами из городов Сарайчика, Астрахани, Азака и др. Наиболее известными жырау были Асан Кайгы Сабит угылы (XV в.), Шалкияз жырау (1465 - 1560), Досмамбет жырау (1493 -1523). Ногайскими жырау сложены прекрасные дастаны «Идегей», «Кобланды», «Ер Таргын», «Алпамыш», «Чура батыр», «Кырк кыз» и др.

Население Ногайской Орды медленными темпами развивало свое хозяйство: известно о наличии среди татар в небольшом объеме земледелия, существовало слабое рыболовство, а ведущей отраслью экономики было скотоводство. Татары занимались разведением коней, баранов. Они являлись главными статьями вывоза товаров на экспорт. Экономика Ногайской Орды до первой трети XVI в. была ориентирована на Среднюю Азию. Раздвоение экономики случилось при правлении Юсуфа-мирзы и Исмагила-мирзы. Восточная часть Орды во главе с Юсуфом продолжала держать хозяйственную ориентацию на Среднюю Азию, а западная часть - на Московское княжество.

Многочисленные ногайские родо-племенные объединения в конце XVII в. уже имели четко ограниченные кочевья и во всех районах Северного Кавказа, за исключением кубанского, продолжали в широких масштабах заниматься кочевым скотоводством. Они разводили лошадей, верблюдов, крупный рогатый скот, овец и коз, а также домашнюю птицу (кур, гусей, уток). Птиц во время перекочевок перевозили в больших корзинах, покрытых сеткой.

Наряду с кочевым скотоводством ногайцы на Северном Кавказе занима­лись земледелием примерно в таких же масштабах, как и в Поволжье. По словам Феррана, пригодные для посева земли «отчасти обрабатываются ногайцами и засеваются просом. Ногайцы не долго живут на одном месте. Несколько дольше остаются они только там, где засеяли поля, но по окончании жатвы всегда перекочевывают в другие места» [7, С. 25 ]. Выращиванием злаковых культур занимались только низшие сословия, которые обязаны были платить подать с урожая своим владельцам. Для ногайских мурз «возделывать землю... считается стыдом; имущество их заключается в рабах и стадах рогатого скота и лошадей»,— писал Черенков[9, С. 81]. Этот же автор отмечал, что «ногайцы почти никогда не обрабатывают два года подряд одни и те же земли». Для распашки земли ногайцы применяли соху с железным лемехом[9, С. 84].

Коневодство было старинным занятием ногайцев. Об этом свидетельствует выведенная ими порода лошади, получившая впоследствии название «ногайской». Она приняла участие в формировании кабардинской лошади. Ногайская лошадь сформировалась в условиях кочевого хозяйства, исключительно на подножном корме, так как скудная растительность в районах расселения ногайцев не позволяла им содержать скот сосредоточенно в одном месте. Лошадь работала чаще под седлом и в упряжи, реже под вьюком. Уже в средние века ногайские коннозаводчики Северного Кавказа вывели несколько пород лошадей, названных впоследствии по родо-племенным подразделениям ногайцев. Физические качества ногайской лошади высоко ценились специалистами и конезаводчиками.  

В конце XIX — начале XX в. зажиточные ногайцы начали уделять боль­шое внимание развитию коневодческого хозяйства. Это было вызвано прежде всего потребностями рынка, ростом цен на строевых армейских лошадей. Однако, несмотря на предпринятые крупными коннозаводчиками меры по улучшению породы ногайской лошади, коневодство продолжало носить экстенсивный характер. Лошадей продол­жали содержать табунным способом, и независимо от времени года они постоянно находились под открытым небом. Отсутствие стойлового содер­жания, утепленных помещений, нехватка кормов в зимний период, частые эпизоотии привели к резкому сокращению поголовья лошадей во всех районах Северного Кавказа с ногайским населением. Это сокращение началось уже в начале XIX в. и продолжалось вплоть до установления Советской власти.

Наряду с коневодством ногайцы уделяли значительное внимание и верблюдоводству. На Северном Кавказе верблюдов разводили в основном ногайцы, а также туркмены и калмыки. Ногайцы держали так называемых астраханских двугорбых верблюдов, обладавших большой силой и выносливостью. Как и у других кочевых народов, у ногайцев считался самым ценным животным верблюд. Благосостояние семьи измерялось количеством верблюдов в общей массе всего поголовья скота кочевника-скотовода.

В натуральном хозяйстве кочевника-скотовода использовались верблюжье молоко, шерсть, мясо и кожа.

Ведущее место в скотоводческом хозяйстве ногайцев зани­мало овцеводство. Заниматься им могли и богатые и бедные из-за нетребовательности овцы в особом уходе. Овцы давали шерсть, шкуры и молоко. По­жалуй, в быту ногайцев не было ни одного предмета домашнего обихода и национального блюда, в которых не присутствовала бы продукция овцевод­ства. «Овцеводство,— писал М. Смирнов,— было их главнейшим и преиму­щественным занятием. Отсюда они добывали себе все средства для жизни, и пищу и одежду и даже жилище, так как их кибитки были сделаны из кожи, сотканных или связанных из той же овечьей шерсти»[3, С. 152].

В отдельных районах Северного Кавказа овца долгое время оставалась главной меновой единицей и своего рода эквивалентом в торговле. Так, в степных районах Ставропольской губернии восемь овец приравнивались к одной единице крупного рогатого скота, 12 овец — к одному двугорбому верблюду и т. д.

На Северном Кавказе ногайцы разводили главным образом грубошерст­ных курдючных овец мясной породы.

Значительную роль в экономике ногайского общества играли средства, получаемые от реализации излишков сырья и продуктов на внешнем и внутрен­нем рынке. Торговали ногайцы изделиями из овчин, кож и шерсти собствен­ного производства, меньше металлическими предметами домашнего изготов­ления. Приведенный в литературе перечень товаров свидетельствует о взаи­мовыгодных торговых отношениях между народами Северного Кавказа и с населением прилегающих районов. Торговля велась в одинаковой степени скотоводческими и земледельческими продуктами. Но больше доходов насе­ление и у них получало от реализации продуктов животноводства.

С постепенным разукрупнением орд, затем уже улусов, для обозначения селений ногайцы начали применять термины «аул» и «куьп». В середине XVIII в. М. Пейсонель, описывая причерноморских но­гайцев, заметил, что «каждая орда разделена на несколько племен, а племена на аулы» [1, С. 153]. Ар­хивные документы свидетельствуют о появлении термина «аул» у прикас­пийских ногайцев в 1762 г.

Термином «аул» обозначали зимнюю (къыслав) оседлую или летнюю (яйлакъ) кочевую группу населения от 10 до 200 семей. «Собрание несколь­ких кибиток вроде маленького хутора называется аулом. Аулы состоят — самое большое из 30 или 40 кибиток, при среднем количестве в 8 или 40»,— писал И.Х Калмыков [6, С. 57]. Аул связывали кровнородственные и экономи­ческие отношения глав семей. Встречались кочевые аулы, которые состояли из семей родных и двоюродных братьев, иногда и вдовых сестер. Несколько аулов, принадлежащих к определенному роду, как правило, располагались вблизи. Подобное размещение называлось «куьп». «Настоящее кибиточное ногайское селение называется куьп. Куьп состоит из нескольких групп кибиток, расположенных одна от другой на расстоянии от версты до двух. В каждой группе насчитывается от 40 до 60 кибиток» [12, С. 64].

Исходя из приведенных данных, можно сказать, что в XIX в. основным термином, определяющим поселение, становится «аул». Поселения типа «аула», нужно полагать, вначале возникли как поселения кровнородственной группы, а затем уже, в связи с оседанием ногайцев в благоприятных местах, укрупни­лись, и в их составе встречались выходцы из разных родов. Термин «аул» употребляется у ногайцев и в настоящее время, обозначая сельское поселение, в котором иногда живет до 6 тыс. человек. Этот термин был перенят у ногайцев и некоторыми соседними народами, например, черкесами и абазинами.

Ногайцы жили преимущественно в юртах. Причем, существовали различные типы юрт. Юртам типа термэ была разборной, а типа отав- неразборной.В отличие от калмыцкой коническая часть ногайской юрты была более пологой.

Термэ имела основание свое на складных деревянных клетях, утвержден­ных на ремне с обеих сторон петлями. Она делалась из шерстяных войлоков (кийиз), решеток из разных видов дерева, досок и веревок. Для термэ «нужно было лесу тростей ореховых трех с половиною саженных — 300, на дверцы карагачевых брусков — 4, односаженных толщиною и шириною в пять вершков, две доски длиною в сажень, шириною в шесть вершков, толщиною в один вершок»[14, С. 72]. На изготовлении юрт специализировались в основном ногайцы, живущие на р. Буйволе в Ставропольской губернии.

Войлок для юрты изготавливали определенной формы, размеров и рас­цветки. Войлок нижней части юрты (туурлак) соответствовал размеру турлука. Для крыши юрты изготовляли два трапециевидных войлока (ябув).

Юрту обычно устанавливали женщины. Сначала они крепили реше­точный остов юрты. Количество решеток зависело от размера юрты. Две-надцатирешеточная юрта встречалась «у людей очень богатых». Бедные довольствовались пяти-восьмирешеточной юртой. Снаружи каркас юрты обтягивался войлоком. Богатые закрывали юртув_несколько слоев белым_войлоком, бедняки - серым войлоком.

Внутри юрты стены обтягивали камышовыми циновками (шыпта), а богачи и коврами. В центре юрты находился очаг (тандыр) для обогрева в холодное время и приготовления пищи.

Вторым типом кочевого жилища ногайцев была юрта-отав. В отличие от термэ это была неразборная юрта диаметром 6—7 аршин, высотой 4 аршина.

Устройство юрты-отав в деталях напоминало устройство юрты-термэ. То же название носили и детали юрты.

Юрты устанавливались рядами. Каждый ряд образовывали юрты выходцев из одной большой семьи. Так создавался небольшой квартал родственного поселения. В центре его стояла кибитка старшего из родственников, главы всего квартала.

Распределение мест в юрте было поло-возрастным. На самой почетной северной стороне сидел глава семьи. Мужчины, входя в дом, никоим образом не могут повесить своего колчана на женской стороне. «Хозяйка или старшая жена всегда сидит в кибитке по правую сторону ее (т. е. слева от мужа), где котлы, съестные припасы и все добро, а остальные жены большей частью ей прислуживают»[6, С. 98].

Почетное место главы семьи называлось «тоьр» (тер). На это место никто не имел права сесть даже вотсутствие главы семьи. По правую сторону (онъ къолда) рассаживали гостей по старшинству, затем мужскую половину семьи. Если среди гостей находился старик старше главы семьи, то почетное вместо занимал он. По левую сторону от почетного места садились жены по старшинству, ближе к дверям — невестки. Между женами и невестками сади­лись дочери главы семьи. Ели раздельно. Сначала по старшинству ели мужчи­ны, затем — жены и дочери, а в последнюю очередь — невестки. В некоторых состоятельных семьях имелись отдельные юрты — отав для приема пищи. Каждая семья старалась по мере возможности нарядно убрать юрту. Особенно украшали юрту-отав.

Переход к оседлости привел к строительству постоянных жилых домов (уьй). Первые сведения об оседлых жилищах сообщил в середине XVI в. М. Броневский. Он писал, что жилища у причерноморских ногайцев «сделаны из тонких дерев, обмазаны тиной, грязью или навозом и покрыты камы­шом»[6, С. 104]. Однако ногайцы, поселившись в новом месте быстро перенимали опыт строительства у местного населения и строили дома из тех же материалов, которые использовало коренное население.

Особый интерес представляет история ногайской одежды, так как за время, прошедшее с момента образования Ногайской орды, он претерпел большие изменения.

Одежду изготавливали своими руками женщины. На изготовление одежды шли различные ткани, полученные в результате меновой торговли. Одежда богатых людей существенно отличалась от одежды бедняков качеством ткани, ниток, различными украшениями. Импортные товары были доступны только богатым, а бед­ные обходились тканями домашнего производства. Для верхней одежды исполь­зовали различные виды войлока.

В XIX в. к ногайцам все больше начали проникать фабричные ткани, одежда, обувь из России. Об этом говорят и многие названия тканей: батист -«батис», диагональ — «дыгнал» и др.

Названия многих тканей указывают на широкий ареал их бытования у народов Северного Кавказа. Например, у ногайцев «шиллеявлыкъ», у кара­чаевцев «чилле», у кабардинцев «щылле» — шелковый платок; у ногайцев «къатеби», у черкесов «къатаби», у осетин «хъасдабае» — бархат. Многие наименования видов тканей общие для многих тюркских народов, некоторые -собственно ногайские. В целом одни названия тканей указывают на давние торговые связи ногайцев с соседними народами, другие — на то, что они издав­на появились и бытовали у ногайцев.

Классовую принадлежность человека можно было узнать по тому, что он носил. Мужская одежда была приспособлена к образу жизни кочевника, была удобной и очень практичной.

Рост благосостояния населения в годы Советской власти способствовал широкому проникновению в быт ногайцев фабричных тканей и готовой одеж­ды. Мужская одежда ногайцев претерпела значительные изменения уже в пер­вые годы Советской власти. Фабричные сапоги, ботинки, галоши заменили самодельную обувь. Тогда же получила широкое распространение одежда военного покроя: галифе, рубаха со стоячим воротником и накладными кар­манами на груди. Рубаху носили навыпуск и подпоясывали узким ремнем.

В настоящее время ногайцы надевают шапки, кепки, фуражки. Войлочные шляпы и башлыки носят старики и люди, занятые на полевых работах. Вообще, элементы национальной одежды больше встречаются у лиц старшего поколения. Старики носят штаны традиционного покроя, бешмет, подпоясывая его узким ремешком, кожаные чулки с калошами. Молодые люди предпочитают одеж­ду городского покроя.

Значительные изменения произошли в женской одежде. Традиционные черты сохраняются в одежде пожилых женщин, которые обычно носят длинные платья, теплые шали, большие платки. Среди них есть известные мастерицы, шьющие традиционную одежду. Они удовлетворяют запросы не только стариков и старух, но и участников художественной самодеятельности. Молодые жен­щины и девушки одеваются по-городскому, хотя некоторые обязательно носят косынки или платки. Обычай обязательного ношения женщиной - головного убора постепенно исчезает.

В целом на изменения в ногайской одежде оказали влияние многие факторы: переход от кочевой жизни к оседлости, проникновение в аул капи­талистических отношений, влияние соседних народов и особенно социалисти­ческое переустройство быта, в ходе которого традиционный костюм ногайцев почти полностью приблизился к городскому.

В национальной пище ногайцев мы находим аналогии с пищей народов Средней Азии, Поволжья и Северного Кавказа.

Интересные сведения о пище ногайцев сообщает Матвей Меховский. В самом начале XVI в. он писал, что главное место в пище ногайцев занимают молоч­ные изделия, в том числе кумыс. В XVI — начале XVII в. А. Дженкинсон, Д'Асколи, Дж. де Лукка и др. описали некоторые виды пищи различных групп ногайцев, подчеркивая, что главенствующую роль в рационе народа составляют блюда из мяса и молока и частично злаковых. А в начале XVII в. Олеарий отмечал, что «пищу сих татар составляет все то, что доставляет им скотоводство, рыболовство и птицеводство, высушенная на солнце рыба, молотый рис и просо, из муки которых они делают род лепешек».

К XVIII в. (вносятся подробные описания пищи ногайцев в различных районах их обитания. Характеризуя пищу поволжских ногайцев, С.Ш.Гаджиева писала: «Пекут хлебы и приготовляют мучное кушанье, как вареное, так и жаре­ное лошадиное, баранье и говяжье мясо, азиатскую кашу, плов называемую, кисель, мучное кушанье попросту лапша именуемую, тонкий пшеничный хлеб, чурек называемый, а особливо любят чай»[5, С. 214].

Для гостя всегда готовили свежий чай. Чай пили утром и в обед, обычно с локумом. По свидетельству старожилов, приготовляли семь разновидностей чая. Нами зафиксированы пять: «боьртенке», «шама шай», «зынъкыйтпа шай», «къара шай», «йолга барсын шай». Лучшим считался боьртенке шай, сваренный из кирпичного чая (шабар шай) с добавлением сливок и сливочного масла. Шама шай — это чай бедняков, который вновь варили из спитого чая. Къара шай — это черный чай, чай без молока. Бедно­та заваривала чай листьями растения «къуврай», груши (кертпе) жареного ячменя.

Покупные изделия в питании почти отсутствовали. Изредка приобре­тали сахар,пряники, баранки, конфеты. Богатые ели три раза в день, большинство бедняков употребляли горячую пищу только утром и вечером.

Многие наблюдатели отмечали, что ногайцы вообще умеренны в пище. А. Павлов писал о том, что во время обеда они... неторопливы в еде, умеренны в употреб­лении пищи, чистоплотны. «Ногаец может быть один и даже несколько дней очень выдержан в пище»,— замечал Н. Ф. Дубровин.

Пищу обычно готовили в котле (къазан). Утварь в основном была деревянная, некоторые вещи изготовляли из камыша. Некоторые молочные продукты ели из чашки «къабак-аякъ», изготовленной из высушенной тыквы. Богатые люди покупали фарфоровые и фаянсовые чашки, тарелки. Для подъема воды из колодца служило кожаное ведро (къавгъа, шелек), для стирки мастерили де­ревянное корыто (текене). Лица, изготовлявшие утварь, назывались «агъаш уста».

Такие национальные блюда ногайцев, как бешбармак, шашлык, кумыс, йоурт, айран встречались и встречаются у многих народов Северного Кав­каза, а некоторые блюда соседних народов, например, карачаевцев, кумыков, черкесов, вошли в быт ногайцев. Так, у бабаюртовских и костековских но­гайцев популярными блюдами стали «долма» и «кюрзе», заимствованные у ку­мыков, а у кубанских ногайцев — черкесское «либже» и карачаевский «къы-шын». Широко распространились такие русские и украинские блюда, как борщ, котлеты, тефтели, голубцы и т. п. Как и в других областях культуры, в сфере питания происходило и происходит взаимовлияние.

За годы Советской власти пища ногайцев стала намного разнообразнее. Стали широко употреблять покупные продукты, особенно сахар, бакалейные и кондитерские изделия. Основная масса населения покупает также хлебо­булочные изделия.

Зимой в пище преобладают мясные и мучные, а летом — молочные блюда, овощи, фрукты. Горячую пищу принимают три раза в день.

Изменилась и утварь. Очень редко встречается деревянная и глиняная посуда, медные котлы, тазы и кумганы, главным образом у некоторых ста­рожилов. Современная утварь представлена алюминиевой, эмалированной, стеклянной и фаянсовой посудой фабричного производства. Нередки парад­ные сервизы из дорогого фаянса и фарфора.

В XVIII—XIX веках в общественном строе ногайцев преобладали феодаль­ные отношения с сохранением патриархально-родового уклада. Во второй половине XIX в. в их социальном строе произошли значительные изменения.

Документы начала XIX в. показывают, что у всех подразде­лений ногайцев существовали два класса — эксплуататоров и эксплуатируе­мых. К первому принадлежали сословия мурз, султанов, князей, духовенства, узденей, биев, баев, а в более раннюю эпоху — также и ханов; ко второму -«джоллыккулов», «джолсызкулов», «азатов», «байгушей», «кедеев», «тарха­нов», «чагаров», «ясырей», «ялшей». Высшие сословия назывались «белая кость» (акъ суьек), низшие — «черная кость» (къара суьек).

На самой высшей ступени сословной лестницы стояли мурзы, султаны, князья. Они владели огромными богатствами, стояли во главе аулов и решали все политические и экономические вопросы. Их интересы защищало царское правительство, В 1822 г. по указу императора Александра I ногайскому при­ставу, владельцу огромных богатств генерал-майору Султан-Менгли-Гирею по выходе его в отставку было назначено «сверх получаемого им ныне пенсиона по 4800 рублей ежегодно отвести в вечное и потомственное владение 5 тысяч десятин земли»[12, С. 351].

С середины XIX в. развитие товарно-денежных отношений стало разрушать веками устоявшиеся натуральный характер и патриархальную замкнутость Ногайского хозяйства, углублять имущественное расслоение. Особенно оно усилилось после отмены крепостного права, когда князьям, мурзам, султанам не всегда удавалось переустроить свое хозяйство на капиталистический лад. Многие из них продавали или сдавали в аренду свои земельные угодья и в конечном итоге разорялись. Арендаторами и покупателя­ми земель часто становились кулаки, богатевшие в результате эксплуатации бедноты, торговли, земельных спекуляций. Таковы были, например, Ибра­гим Карасов и Ибрагим Найманов из аула Нижне-Мансуровского, которые завладели тысячами голов скота, держали почтовые разъезды. Аналогичные имущественные и социальные изменения происходили в Ногайских степях. Свыше десятой части ногайского населения влачило жалкое существование, еще около десятой части вообще не имело никакого имущества.

Для внутреннего управления аулом или кочевьем на год избирались голова, двое старшин и казначей, а в каждом ауле, состоящем не менее как из деся­ти кибиток, выбирается, сверх того, староста и десятник. Как правило, эти лица были из тех же князей и мурз, которые решали все дела в пользу зна­ти. Аналогичным было положение и при решении других вопросов, которые духовенство решало по шариату, а совет старейшин — по адату. «Дела между ними разбираются... по произволу князей, которые, пользуясь своей властью, назначают для разбирательства... афендиев, исполняющих желания князей. Дела по адату решаются также неправильно, потому что выбранные для этого люди почти беспрекословно соглашаются заранее с желанием князей. Штрафы взыскиваются с народа в пользу князей скотиной или деньгами, несмотря ни на какое состояние»,— сообщалось в документе 1852 года[12, С. 146]. Имея власть, князья, султаны и мурзы сами определяли границы пастбищ.

Ниже князей, мурз и султанов на сословной лестнице стояло духовенство. К 1834 г. по левому берегу Кубани в девяти аулах насчитывались 34 человека мулл и эфенди. Функции духовенства заключались в отправлении мусуль­манских обрядов; доходы духовенства складывались из «зеката» (сороковая доля доходов населения), «суьр» (десятая доля доходов семьи), платы за учас­тие в судебных разбирательствах, венчании и похоронах.

Особую ступень сословной лестницы составляли уздени, фактически зависи­мые от князей, мурз и султанов. Уздени состояли в подчинении мурз, имели голос в общественных делах.

В XIX в. среди кочевых ногайцев имелись старейшины (акъсакъалы). Они руководили мелкими племенными подразделениями.

После реформы феодальные формы эксплуатации стали отходить на задний план, по сравнению с кабальными (например, помочи-талакъа) и новыми капиталистическими. Поэтому классовая борьба, выражавшаяся в угоне скота, поджоге сена богачей и т. п., не прекращалась вплоть до Великой Октябрьской социалистической революции.

Аулом управлял старшина, избираемый общинниками. Здесь еще сохранялись остаточные формы кочевой демократии. Общинники могли переизбрать своих старшин. В одном из донесений пристав едисанцев и джембойлуковцев писал: «Они, не давая мне знать, сами собою пе­ременили старшин» [9, С. 91], то же сообщалось о «кукубеевом ауле» едишкульцев. Но постепенно эти демократические традиции вытеснялись.

Обычно у кочевых ногайцев аул состоял из большой семьи или же нескольких семей, принадлежавших к определенному роду, или, точнее, к фамильно-пат­ронимической группе, например, найманам. Родовое подразделение называлось аксакальством. Иногда в одно аксакальство объединялось несколько аулов. «Однако это деление отнюдь не административное, а родовое»,— писал историк Ф. И. Капельгородский. В таком ауле члены общины были связаны круговой по­рукой. Для решения всех важных вопросов проводились сходы. В них участвова­ли, как правило, мужчины. Иногда в виде исключения общинное собрание могли посетить несколько женщин преклонных лет, известных в округе своим умом.

Для кочевых ногайцев были характерны социальные объединения, имевшие определенные признаки территориального и экономического единства, т. е. кочевые (аульные) общины. Каждое из них консолидировалось отношениями родства. Подобные объединения в большинстве случаев представляли собой семейно-родственные группы, т. е. группы семей, находившихся в родстве и связанных сознанием происхождения от одного памятного предка. Объе­динение называлось «бир атадынъ балалары» — дети одного отца. Аналогии имеются у многих других народов. В этом отношении очень близки к ногай­цам тюркские народы Средней Азии.

В XIX — начале XX вв. у ногайцев существовали две формы семьи: болшая патриархальная и малая.

Главой большой семьи являлся обычно отец илидед, а в случае их отсутствия – дядя или старший брат. Глава семьи был представителем семьи и отвечал за  своевременную уплату податей, выполнение повинностей и т.д. Семейная община могла включить в себя семьи умерших братьев, вдо­вых сестер и патриархальных рабов.

Большие семьи были больше присущи богатым людям, имевшим много скота, а иногда и патриархальных рабов. Большой могла быть также семья зажиточного крестьянина, стремившегося организовать как рабочую силу семьи своих близких родственников.

Существовавшее многоженство способствовало увеличению численности семьи и поддержанию большесемейных устоев. Ф. Капельгородский писал, что у ногайцев жен богачи имели по две, а иногда по три, а большая часть бедняков оставалась совсем неженатыми.

Быт большой семьи подчинялся строгой регламентации. Все хозяйственные обязанности были строго распределены между членами семьи. Уход за скотом, основные земледельческие работы были делом мужской половины семьи, ра­бота по дому — женской. Согласно домашнему регламенту, установленному главой семьи, сам он распределял все хозяйственные работы, а за женские ра­боты отвечала его сестра. Мужчины пахали землю, сеяли, убирали, пасли ко­ров, стригли овец, заготавливали сено. Женщины доили коров, готовили еду, изготовляли из шерсти изделия и т. д.

После смерти главы семьи его обязанности обычно переходили к старшему сыну. Если же тот имел какие-либо физические или психические недостатки, в частности, страдал слабоумием или имел плохую репутацию, то главой семьи мог стать и младший брат. При выделе из большой семьи кого-либо из сыно­вей, ему давали определенную часть имущества «энши»: скот, юрту, домашнюю утварь.

К концу XIX в. распад большесемейных общин ускорился. Уже в 1860-х годах наблюдалось увеличение малых семей за счет распада больших. Это было обусловлено ростом товарно-денежных отношений и проникновением в ногайские аулы элементов капитализма, в результате чего частная собственность окончательно одерживала верх над общесемейной. Внутри больших семей, в сознании их членов усилились частнособственнические тенденции. Сыновья, другие члены семьи были недовольны сосредоточением доходов семьи в одних руках. Каждый хотел жить обособленно и самостоятельно поль­зоваться собственными доходами. Семейная община должна была подчинить­ся общим закономерностям экономического развития. Брачный возраст мужчины зависел от наличия средств для уплаты калыма (къа-лынь). В состоятельных семьях встречались случаи вступления в брак юно­шей в 16 лет.

Брак у ногайцев был экзогамным. Экзогамия распространялась на всю фамилию до шестого поколения. У степных ногайцев фамилии в современном понимании, вплоть до первого десятилетия Советской власти, образовывались от имен от­цов, и экзогамия у них была менее определенной — вообще родственной. Но бывали родовые подразделения с разными тамгами, которые брали друг у друга невест. Так, юноша из рода мойнапа-найман мог жениться на девуш­ке из рода бакай-найман. Браки были сословными. В высшем сословии они служили укреплению династических связей. В. М. Жирмунский писал, что «семейно-дипломатические связи ногайские властители старались завести и с другими мусульманскими династиями, прежде всего с крымскими ханами, нередко также с правителями Бухары и Ургенча»[11, С.73]. В период усиления Ногайской Орды многие прави­тели сопредельных государств старались посредством брака установить близкие отношения с ногайскими ханами.

Иван Грозный, женившись в 1561 г. на дочери кабар­динского князя Темрюка, стал свояком ногайского мурзы Тинахмета, жена­того на другой дочери Темрюка.

Сословные браки сохранялись вплоть до XX в. Запрещался брак между названным братом и сестрой (кардаш окъынган, карындас окъынган). Брак же родных братьев на родных сестрах разрешался.

Сродни отмеченной другая, правда, редко практиковавшаяся форма за­ключения брака — «белкъуда» (букв.: «поясные сваты»). Двое друзей в знак уважения друг к другу уже до рождения детей сговаривались об их обручении, если они окажутся мальчиком и девочкой. В этом случае, при рождении двух мальчиков они считались названными братьями. Подобная форма брака редко влекла за собой уплату калыма.

Существовали обменные браки (оьтелес). Женихи, за неимением средств на калым, обменивались сестрами. Бытовали также левират и сорорат.

Большинство ногайцев исповедуют ислам. Ислам распространился среди ногайцев во времена Золотой Орды, когда перед мусульманским духовенством открылось широкое поле для миссионер­ской деятельности. Ногайцы приняли ислам суннитского толка. Главным духовным лицом считался муфтий, затем шли помощники муфтия, эффенди, мулла, ахуны, кади (духовный судья). Службу отправляли в мечетях. Духовен­ство играло большую роль в жизни народа. Оно активно помогало эксплуата­торам и само эксплуатировало народ. Ногайцы едко высмеивали служите­лей культа в песнях и поговорках, например, «Моллага конъысы болсанъ, ялгыз койынъды соярсынъ» («Если будешь соседом муллы, то последнюю овцу зарежешь»).

Но, как отмечал Ф. Энгельс, «... религия всегда сохраняет известный запас представлений, унаследованный от прежних времен...»¹⁶⁸. Ногайцы, приняв ислам, сохранили анимистические и тотемистические представления и культ предков.

1234	Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: