Социально-классовая теория Марксизма и советские концепции

В начале 80-х годов XIX в.Ф. Энгельс, опираясь на труд Л. Моргена "Древнее общество" и на этнографические и археологические источники, разработал модель перехода от первобытного общества, к государству ориентируясь на исторические условия Европы, которая в целом сводится к следующему. Развитие производственных сил на определенном этапе приводит к разделению общественного труда, обусловливает распределение между людьми как самого труда, так и их результатов. Появляется собственность и социально-экономическое неравенство, классы и классовые отношения. Процесс утверждения классового общества обусловил возникновение государственного аппарата. При этом государство становится в руках господствующего класса орудием угнетения эксплуатируемых масс [1, с.23 - 78]. Но К. Маркс и Ф. Энгельс отмечали особенности развития восточных стран. Ф. Энгельс констатировал, что в областях с засушливым климатом при строительстве ирригационных сооружений необходимым условием земледелия был коллективный труд, что предполагает руководство хозяйственными делами со стороны государства, и объединяет общину для проведения работ. К. Маркс отмечал, что при ирригационном земледелии производство обеспечивается в первую очередь коллективным трудом и поэтому не существует предпосылок для развития частной собственности; истинным владельцем является община, а единство всего общества персонифицируется в "единое начало, реализованное в деспоте как отце этого множества общин". Иначе К. Маркс характеризует общину античного и германского "способов производства", отмечая, что в этих случаях присутствует община, которая состоит из экономически самостоятельных домохозяйств [2, с.463 - 465]. Это соответствует двум путям формирования классовых отношений, выделенных Ф. Энгельсом. Первый путь определяется тем, что по мере усложнения производственных процессов формируются новые органы для "охраны общих интересов". Такие надобщинные органы власти и руководства "становятся вскоре еще более самостоятельными отчасти благодаря наследованию общественных должностей, частично благодаря растущей необходимости в таких органах при учащении конфликтов с другими группами" [3, с.184]. Второй путь образования классов связан с присвоением прибавочного продукта вследствие эксплуатации в частных домохозяйствах. Вначале 30-х гг. группа советских историков на основе изучения работы Ф. Энгельса "Происхождение семьи, частной собственности и государства" разработала довольно стройную и логичную концепцию перехода от первобытности к государству, хотя и слишком прямолинейную с современной точки зрения. Процесс становления государства фактически рассматривался только в аспекте второго выделенного Ф. Энгельсом путем образования классов, связанного с исчезновением частной собственности и образования государственного аппарата как орудие угнетения и подавления сопротивления эксплуатируемых рабов. Типичными примерами такого понимания являются работы В.В. Струве и В.И. Авдиева. Древневосточные города-государства были подведены под модель античных полисов. Не имея весомых данных, подтверждающих развитие частного рабовладения в Шумере или Египте, был предложен вариант своего рода "обобществления" рабов при образовании государства, которое по их мнению, стимулировало и увеличение потребностей в коллективном хозяйстве.

В течение 30-50-х гг. в советской науке утверждается концепция, согласно которой естественным и закономерным путем формирования государства является развитие рабовладельческих отношений. Киевская Русь и некоторые другие общества, которые определялись как феодальные, рассматривались как исключительные, а специфика Востока в большинстве работ игнорировалась. С конца 60-х гг. эта концепция была подвергнута критике из-за слабости фактологической базы. В.В. Струве выступает с новой моделью становления государства, которая предусматривает два варианта перехода от первобытных отношений к государству - азиатский и рабовладельческий; феодализм рассматривался как закономерное развитие рабовладельческих отношений [4, с.103 - 105].

В 70-х гг. В.М. Массон, В.И. Гуляев и Л.Е. Куббель, учитывая опыт зарубежных юристов, археологов и разработки советских специалистов по истории Средней Азии (прежде И.М. Дьяконова), пришли к выводу, что в подавляющем большинстве случаев переход к государственности осуществлялся не благодаря утверждению частнособственнических отношений и эксплуатации человека человеком в частных хозяйствах, а через механизм монополизации племенной аристократии власти и управления, права распоряжаться общественными ресурсами. Такой путь является обычным, а не исключительным: переход от первобытности к государству происходит благодаря (при, безусловно, общем экономическом и культурно-информационном подъеме) оформлению раннеполитического аппарата.

Концепция становления государства В.М. Массона строилась на идеи формирования раннеклассового общества в процессе отделения умственного, организационно-управленческого труда от физического по мере образования сложной централизованно управляемой хозяйственной системы. Церковно-государственное хозяйство рассматривается как органически выросшее в ходе развития из сложной системы земледелия, появления ремесла и расширение внешней торговли [5, с. 13-15]. Эта концепция ориентировалась на истории становления древних земледельческих государств (минойской Крит), а также ирригационного земледелия в бассейнах крупных рек (Египет, Нижняя Месопотамия) и орошаемого земледелия из-за ограниченных водных ресурсов (Северная Месопотамия, Сирия, Восточная Анатолия и др.).

Вопросы становления раннегосударственных образований, обществ древневосточного типа рассматривал также В.И. Гуляев. Им было доказано, что в первых цивилизационных очагах наиболее ранней формой государственных объектов были города-государства, состоящие из столичного центра и ряда зависимых от него поселений. Важным вкладом в понимание специфики экономического развития стало обоснование положения о том, что ремесло здесь не играло роль системообразующей функции ни в производстве материальных благ, ни в становлении и функционировании городского центра, который противостоял не столько экономически, сколько политически [6, с.184].

Существенно вклад в изучение проблемы становления государства сделали теоретические разработки советского этнографа Л.С. Куббеля, который подчеркивал, что становление раннегосударственных обществ на финальных стадиях первобытности осуществляется за счет монополизации знатью политической власти и права распоряжаться ресурсами коллектива [7, с. 124-146].

Своего завершающего влияния такая концепция получила в трудах Л.С. Васильева 80-х гг. При экономическом рассмотрении позднеобщинных обществ Л.С. Васильев особое внимание уделял изменении в системе распределения материальных благ, опираясь на введенное в научный оборот К. Поланьи понятие реципрокции и редистрибуции. Суть реципрокции сводится к тому, что "исходя из генерального принципа эквивалентности коммуникации, каждый стремится внести в общий котел максимум с тем, чтобы получить за это также максимум, но на этот раз в виде престижа и связанных с ним социальных привилегий" [8, с. 69-72]. По мере того, как в обществе появляется дополнительный продукт, те, в чьих руках он оказывается за счет его раздачи, достигают высокого социального положения, что на более поздних этапах развития первобытности напрямую связано с правом на власть в рамках общины или племени. Суть редистрибуции сводится к тому, что "лидер коллектива оказывается в положении верховного регулятора и контролера, распорядителя значительной части общественного имущества, и прежде всего, дополнительного продукта" [8, с.73 - 75]. В его полномочия входит регулирование межобщинных отношений и административно-экономические функции, содержание которых заключается в том, чтобы наладить эффективное производство. Л.С. Васильев доказывает, что на стадии раннеполитических обществ, представления о власти и собственности не существовало. Лидер, имеет власть и производит редистрибутивные функции, не является владельцем общественного богатства, но выступает как его распорядитель и в этом смысле - хозяин. Это изменяет его властные позиции, которые в свою очередь обуславливают его экономическое господство. Таким образом, власть порождает собственность, на уровне раннеполитических структур и выражается в фактическом совпадении права власти и собственности, в феномене "власти-собственности"; основой социальной стратификации была не частная собственность, а функция человека в общественно-политической структуре [9, с.84].

Состоит парадоксальная ситуация: если в советской науке 30 - 50-х гг. исходили из представления о том, что утверждение частнособственнических отношений стало причиной формирования государственных органов власти, нормой реализации которых считался Запад, под этот шаблон подводили и восточные общества, то теперь логическое объяснение получил именно восточный вариант общественного развития, тогда как специфика Запада осталась невыясненной. По мнению Л.С. Васильева, античная структура была лишь исключением, своеобразным мутации, следствием определенной архаической революции: в результате уникального стечения обстоятельств в Древней Греции на основе микенской, "азиатской" по своему типу, структуры возникает принципиально иная - античная [10, с.42 - 44].