Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Глава XVI. Возникновение «пятой колонны». 1. Троцкий на Принцевых островах




Глава XVI

ВОЗНИКНОВЕНИЕ «ПЯТОЙ КОЛОННЫ»

 

1. Троцкий на Принцевых островах

 

13 февраля 1929 г. Лев Троцкий приехал в Константинополь. Огромные заголовки в мировой прессе возместили его приезд. Иностранные корреспонденты собрались на пристани в ожидании принадлежащей частному лицу моторной лодки, которая должна была доставить его на берег. Раздвигая толпу корреспондентов, Троцкий прошел к ожидавшему его автомобилю, у руля которого сидел один из его личных телохранителей, и машина унесла его туда, где его ждало заранее приготовленное помещение.

В Турции разразилась политическая буря. Просоветские круги требовали высылки Троцкого. В антисоветских кругах его приветствовали как врага советского режима. Турецкое правительство колебалось. Циркулировали слухи, что оно подверглось дипломатическому давлению держав, заинтересованных в том, чтобы удержать Троцкого в Турции, поблизости от советской границы. Наконец, был достигнут компромисс. Троцкий остался в Турции и в то же время не в Турции. «Красному Наполеону», как его называла пресса, было предоставлено убежище на принадлежащих Турции Принцевых островах. Через несколько недель после прибытия Троцкий, его жена, сын и группа его телохранителей поселились на Принцевых островах.

На этом живописном черноморском острове, где Вудро Вильсон мечтал созвать мирную конференцию из представителей союзных держав и Советского государства, изгнанный Троцкий учредил свою новую политическую штаб‑ квартиру; его главным помощником и заместителем был его сын – Лев Седов… «На Принцевых островах, – писал впоследствии Троцкий, – была тем временем успешно сформирована новая группа молодых сотрудников из различных стран, работавшая в тесном контакте с моим сыном». Лихорадочная атмосфера таинственности и интриг окружала небольшой дом, в котором жил Троцкий. Снаружи дом охранялся полицейскими собаками и вооруженными телохранителями. Жилище Троцкого кишело авантюристами радикального толка, выходцами из России, Германии, Франции и других стран. Троцкий называл их своими «секретарями». Они образовали новую гвардию Троцкого. Дом его осаждали посетители: антисоветские пропагандисты, политики, журналисты, падкие до лжегероики эмигранты и новоявленные приверженцы «мировой революции». Двери в кабинет Троцкого, где происходили его частые совещания с ренегатами коммунистического или социалистического движения, охранялись. Время от времени Троцкого навещали агенты Интеллидженс сервис и другие загадочные личности, визиты которых были окружены тайной.

Вначале главарем вооруженной лейб‑ гвардии Троцкого на Принцевых островах был Блюмкин, эсеровский убийца, с двадцатых годов с собачьей преданностью следовавший за Троцким. В конце 1930 г. Троцкий отправил его в Советскую Россию со специальным заданием. Блюмкин был задержан советскими органами безопасности, предан суду, признан виновным в антисоветской пропаганде и в контрабандном ввозе в страну оружия и расстрелян.

Впоследствии личная гвардия Троцкого возглавлялась французом Раймондом Молинье и американцем Шелдоном Хартом.

Троцкий всеми силами старался сохранить в изгнании свою репутацию «великого революционера». Ему шел пятидесятый год. Приземистый, слегка сутулый, он становился все более грузным и обрюзгшим. Его знаменитая копна черных волос и остроконечная бородка поседели, но движения все еще были быстрыми и нетерпеливыми. Черные глаза за неизменным, блестевшим на крючковатом носу пенсне придавали его мрачным, подвижным чертам зловещее выражение. Многих, кто видел его, отталкивала эта «мефистофельская» физиономия.

Заботясь о том, чтобы поддержать за пределами Советской России свою репутацию, Троцкий ничего не оставлял на волю случая. Он любил цитировать слова французского анархиста Прудона: «Судьба – я смеюсь над ней; что касается людей, они слишком невежественны и порабощены, чтобы вызывать у меня раздражение». Однако, прежде чем дать интервью важным посетителям, Троцкий тщательно репетировал свою роль и заучивал перед зеркалом в спальне соответствующие жесты. Журналисты, посещавшие Принцевы острова, должны были приносить свои статьи Троцкому на предварительный просмотр. В своих беседах Троцкий изливал нескончаемый поток догматических утверждений и антисоветской брани, подчеркивая каждую фразу и жест театральными приемами митингового оратора.

 

Вскоре после того как Троцкий поселился на Принцевых островах, его интервьюировал либеральный немецкий писатель Эмиль Людвиг. Троцкий был настроен оптимистически. – Россия зашла в тупик, – сказал он Людвигу, – пятилетний план потерпел неудачу, вскоре появится безработица, наступит экономический и промышленный крах; программа коллективизации сельского хозяйства обречена на провал.

– Сколько у вас последователей в России? – спросил Людвиг.

Троцкий вдруг обнаружил сдержанность. Он сделал жест пухлой, белой, наманикюренной рукой: «Трудно определить». Его сторонники, сказал он Людвигу, «разобщены», работают нелегально, «в подполье».

– Когда вы рассчитываете снова выступить открыто?

На этот вопрос Троцкий после краткого раздумья ответил: «Когда представится благоприятный случай извне. Может быть, война или новая европейская интервенция – тогда слабость правительства явится стимулирующим средством».

 

Уинстон Черчилль, все еще проявлявший горячий интерес к антисоветской кампании во всем мире и во всех ее фазах, написал специальный очерк об изгнаннике на Принцевых островах. «Троцкий мне никогда не нравился», – заявил Черчилль в 1944 г. Но азартность Троцкого как заговорщика и дьявольская энергия импонировали авантюристическому темпераменту Черчилля. Характеризуя цели международного заговора Троцкого с момента, когда тот покинул советскую землю, Черчилль писал в «Великих современниках»:

 

Троцкий… стремится мобилизовать все подонки Европы для борьбы с русской армией.

 

Американский корреспондент Джон Гюнтер посетил штаб‑ квартиру Троцкого на Принцевых островах. Он беседовал с Троцким и с рядом его русских и европейских приверженцев.

Гюнтер писал:

 

Троцкистское движение возникло в большей части Европы. В каждой стране есть ячейка троцкистских агитаторов. Они получают директивы непосредственно с Принцевых островов. Различные группы поддерживают между собой известного рода связь, – через свои издания и обращения, но главным образом путем частной переписки. Отдельные центральные комитеты связаны с международным центром в Берлине.

 

Гюнтер попытался заставить Троцкого высказаться о его «четвертом интернационале», – чего он добивается и что делает. Троцкий уклонился от разговора. Но как‑ то, в порыве экспансивности, он показал Гюнтеру несколько бутафорских книг, в которых прятались, а затем перевозились секретные документы. Он отозвался с похвалой о деятельности Андреса Нина в Испании. [62] Он сообщил также, что имеет последователей и сторонников среди влиятельных лиц в Соединенных Штатах. Далее он говорил о троцкистских ячейках, организованных во Франции, Норвегии и Чехословакии. «Их деятельность, – сказал он Гюнтеру, – «полулегальна»…

«Для Троцкого, – писал Гюнтер, – Россия потеряна, по крайней мере на время…» Главная цель Троцкого – «продержаться, а тем временем со всей энергией неустанно совершенствовать свою противокоммунистическую организацию за рубежом».

 

В течение 1930–1931 гг. Троцкий развернул с Принцевых островов совершенно необычную кампанию антисоветской пропаганды. Это была пропаганда совсем нового типа – несравненно более тонкая и сбивающая с толку в гораздо большей степени, чем все, что изобреталось в прошлом крестоносцами антибольшевизма.

Времена переменились. После великого кризиса весь мир был революционно настроен, в том смысле, что он не хотел возвращения старых порядков, принесших столько нищеты и страданий. Первая фашистская контрреволюция – в Италии – не без успеха изображалась ее организатором, бывшим социалистом Бенито Муссолини, как «итальянская революция». В Германии нацисты создавали себе массовую базу не только вербовкой антибольшевистских и реакционных сил, но и потому, что выступали перед немецкими рабочими и крестьянами под маской «национал‑ социалистов». Еще задолго до этого – в 1903 г. – Троцкий ловко оперировал приемом – по выражению Ленина – «ультра‑ революционной фразы», «которая ему ничего не стоит».

Ныне – уже во всемирном масштабе – Троцкий стал совершенствовать технику пропаганды, применявшуюся им вначале против Ленина и большевистской партии. В бесчисленных «ультра‑ левых» и сугубо радикальных по тону статьях, книгах, брошюрах и речах Троцкий нападал на советский режим, призывая к его насильственному свержению, но не потому, что этот режим революционен, а потому, что он, по терминологии Троцкого, стал «контрреволюционным» и «реакционным».

И вот, словно по мановению жезла, многие крестоносцы антибольшевистского похода оставили свою доморощенную, открыто контрреволюционную и монархическую линию пропаганды и перешли к применению новой, «обтекаемой», троцкистской тактики нападения на русскую революцию «слева».

Первым крупным пропагандистским выступлением Троцкого, введшим эту новую антисоветскую линию в обиход международной контрреволюции, было опубликование его мелодраматической, полувымышленной автобиографии «Моя жизнь». Эта книга, сначала печатавшаяся в виде серии антисоветских статей в европейских и американских газетах, ставила себе задачей – очернить Сталина и Советский Союз, увеличить престиж троцкистского движения и раздуть легенду о Троцком как о «мировом революционере». В «Моей жизни» Троцкий выдавал себя за вдохновителя и организатора русской революции, которого его противники лишили принадлежащего ему положения лидера России.

Антисоветские агенты и пресса тотчас же подняли рекламную шумиху вокруг книги Троцкого, объявив ее сенсационным боевиком, раскрывающим закулисную «правду» о русской революции.

Адольф Гитлер прочитал автобиографию Троцкого сразу же по ее выходе. Биограф Гитлера Конрад Гейден рассказывает в своей книге «Дер фюрер», что Гитлер в 1930 г. изумил кружок своих друзей неумеренными похвалами «Моей жизни». «Блестяще! – кричал Гитлер своим собеседникам, размахивая перед ними томиком Троцкого. – Меня эта книга научила многому и вас она может научить».

Книга Троцкого стала вскоре учебным пособием для всякого рода антисоветских агентур. Она была воспринята как основное руководство по антисоветской пропаганде. Японская тайная полиция использовала ее в качестве принудительного чтения для заключенных в тюрьмы японских и китайских коммунистов, рассчитывая таким образом сломить их боевой дух. Гестапо аналогичным образом использовало эту книгу…

 

«Моя жизнь» была лишь первым залпом в развернутой Троцким широкой кампании антисоветской пропаганды. За ней последовало бесчисленное множество других антисоветских книг, брошюр и статей, из которых многие сначала публиковались под кричащими заголовками в реакционных газетах Европы и Америки. «Бюро» Троцкого наводнило мировую антисоветскую прессу потоком клеветнических «разоблачений», «обвинений» и «закулисных историй», состряпанных сомнительными «очевидцами».

Для внутреннего потребления в Советском Союзе Троцкий издавал официальный «Бюллетень оппозиции», печатавшийся за границей, сначала в Турции, а затем в Германии, Франции, Норвегии и других странах, и контрабандным путем ввозившийся в Россию секретными троцкистскими курьерами. «Бюллетень» не предназначался для советских масс. Он был рассчитан на дипломатов, государственных служащих, военных и интеллигентов, некогда следовавших за Троцким или склонных подчиниться его влиянию. «Бюллетень» содержал также директивы для пропагандистской работы троцкистов в России и за границей. Из номера в номер «Бюллетень» рисовал страшные картины грядущего краха советского режима, предсказывая кризис в промышленности, возобновление гражданской войны и разгром Красной армии при первом же нападении извне. «Бюллетень» умело спекулировал на сомнениях и тревогах, порожденных периодом строительства в сознании неустойчивых, растерявшихся и недовольных элементов. «Бюллетень» открыто призывал эти элементы к актам вредительства и насилия против советского правительства.

Вот несколько типичных образчиков антисоветской пропаганды и призывов к насильственному свержению советского режима, которые Троцкий распространял во всем мире в годы, последовавшие за его высылкой из СССР:

 

Первое же социальное потрясение, внешнее или внутреннее, может ввергнуть распадающееся советское общество в гражданскую войну. («Советский Союз и четвертый интернационал», 1933 г. )

Политические кризисы ведут к всеобщему кризису, который уже надвигается. («Убийство Кирова», 1935 г. )

Можем ли мы ожидать, что Советский Союз выйдет без поражения из грядущей большой войны? На столь прямо поставленный вопрос мы ответим не менее прямо: если война останется только войной – поражение Советского Союза будет неизбежным. В техническом, экономическом и военном отношении империализм несравненно сильнее. Если его не парализует революция на Западе, империализм сметет нынешний режим. (Статья в «Америкэн меркьюри», март 1937 г. )

Поражение Советского Союза неизбежно, если новая война не вызовет новую революцию… Если теоретически допустить возможность войны без революции, то поражение Советского Союза неизбежно. (Из показаний на процессе в Мексико, апрель 1937 г. )

 

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...