III . Лишение свободы в соборном уложении 1649 Г.

В Соборном Уложении, как указывали дореволюционные исследователи, тюремное заключение предусматривалось боле сорока раз. Различалось заключение до порук, до указа, до смерти, устанавливались конкретные сроки лишения свободы от трех дней до четырех лет[36]. Довольно четкая фиксация сроков заключения свидетельствует об использовании этого вида наказания как исправительной меры в рамках правосознания позднего средневековья. В практике устанавливалось, в каких случаях и какой срок был достаточен для достижения конечных результатов наказания. Можно сказать, что фиксация сроков заключения, пробивая себе дорогу со времени Судебника 1550 г. и испытывая влияние субъективных факторов, достигла в Уложении высшего логического обоснования для средневековой России. Правда, в некоторых случаях кодекс сохранял формулы — содержать в тюрьме «до государева указа» и «чинить жестокое наказание», в соответствии с которыми срок заключения мог быть неопределенным. Но в большинстве случаев Уложение тяготеет к конкретным срокам, чем подтверждается его целенаправленный подход к лишению свободы. Весьма важным представляется замечание С.И. Штамм о том, что в рассматриваемый период большое значение имело стремление государства к предупреждению будущих преступлений[37]. В этой взаимосвязи и предстоит раскрыть логику применения тюремного заключения.

Уложение сохранило некоторые черты казуального подхода к наказанию противоправных деяний, в том числе и при назначении тюремного заключения. Последнее выступало и как мера изоляции в ходе следствия или разбора дела до вынесения приговора или решения по существу. Например, беглые холопы и крестьяне могли содержаться в заключение до отыскания их действительных хозяев. То же наблюдалось в отношении «лихих людей», которые оговаривали других с целью продления следствия и оттяжки приговора до их поимки (но не более чем на шесть месяцев, после чего приводилась в исполнение смертная казнь). «До порук» содержались в тюрьмах не признавшиеся под пыткой в преступлении, а подозреваемые — до «государева указа», т.е. до выяснения обстоятельств дела. Все эти случаи можно не принимать во внимание как не имевшие связи с конкретикой уголовных наказаний[38].

Уложение очень редко назначает лишение свободы без указания сроков. Так, погрязшего во взятках недельщика за связь с преступниками предписывалось заключать в тюрьму без указания срока. Однако закон «расшифровывает» ситуацию. Анализ показывает, что здесь речь идет о временной мере, о заключении «до государева указа». Получается, что основная идея Уложения по отношению к не профессиональной преступности заключается в назначении краткосрочного тюремного заключения. В подавляющем большинстве случаев оговариваются сроки заключения от нескольких месяцев (и ниже) до двух-трех лет, даже если имеется в виду «государев указ». Краткосрочное заключение правонарушителей не профессионалов — один из важнейших принципов в русском уголовном праве данного периода. Непродолжительность заключения была обусловлена признанием целесообразности влияния на нравственный облик правонарушителя с целью его скорейшего приобщения к внутригосударственной жизни. Это — господство политики «исправления» преступников. Еще один вывод состоит в том, что подобное отношение государства к преступнику было возможно лишь при влиянии на государственную политику нравственных критериев христианства. В этой связи целесообразно выделить, теоретическую конструкцию наказания, заложенную в гл. ХХП Уложения. В этой главе уголовное наказание как мера широкомасштабного воздействия на преступника отграничивается от смертной казни — «кому чинити смертная казнь, и за какие вины смертию не казнити, а чинити наказание». Логика безупречна: наказанием признается лишь такая мера, которая в каком бы то ни было виде направлена на виновное лицо с целью сохранить его в дальнейшем в общественно-политической жизни государства (конечно, в соответствии с сословным статусом). Поэтому смертная казнь обособлена от иных средств воздействия. Все остальные виды кар рассматриваются как действия, направленные на изменение в перспективе личности преступника. Конкретно тюремное заключение в этой главе в виде одного года предусмотрено за убийство родителями своих детей. Предполагается, что этого срока вполне достаточно для осознания греховности деяния. Понуждение к осознанию греховности и изменению образа мыслей (а следовательно и действий) — важная сторона направленности Уложения.

Краткосрочное заключение было инструментом целенаправленной внутренней политики государства в союзе с церковью. В таком же значении выступает лишение свободы и за другие преступления. От одного до трех месяцев тюрьмы получал виновный в нанесении побоев, надругательстве над личностью, бесчестье. Таким образом имеются здесь некоторые отличия от грубой целевой направленности телесных наказаний с их откровенно болевым воздействием, и от штрафов, имевших целью экономическое неблагополучие личности[39].

Такой теоретический подход не случаен. В самом общем плане можно выделить применение лишения свободы в отношении двух категорий правонарушителей. В гл. XXI Уложения о разбойных и татиных делах имеется в виду профессиональная преступность. Вторую категорию составляют не профессиональные нарушители различной степени опасности. Им предоставлялась, так сказать, возможность «поразмышлять» во временной изоляции. В первом случае цели более прагматические: государство стремилось лишить виновного всех материальных благ (отдать истцам «животы»), соединяя тюремное заключение с кнутом. Хотя и здесь сроки заключения (два-три года) играли роль в целенаправленном воздействии на личность. После отбытия наказания бывшие преступники ссылались с соответствующими документами в «украинные города».

Отправляя в ссылку эту категорию преступников, государство признавало нецелесообразность их содержания в праздном бездействии. Заключенные этого типа должны были «отрабатывать» свое содержание в тюрьме — их посылали «в кандалах работать на всякие изделья». Используя труд заключенных, государство как бы брало на себя бремя их кормления и материального содержания. И не случайно Уложение закрепляет строительство тюрем как государственную обязанность: «тюрьмы на Москве строить из Разбойного приказу Государевою казною». Но признав тюрьмы общегосударственным элементом борьбы с преступностью, власти использовали и старую практику, возлагая бремя расходов на строительство и дополнительную охрану на местах (содержание сторожей, палачей, целовальников и т.д.) на все податные сословия — посады и крестьян всех категорий. Правда, закон предписывал лишних денег не брать и убытков не чинить. Уголовная ответственность этого охранного штата на местах за плохое исполнение обязанностей была весьма суровой. Карались даже случайные побеги (весьма, возможно, частые). Вменялись в обязанность частые осмотры тюрем, дабы они «были крепки». Таким образом, в Уложении отразился процесс окончания формирования государственной системы мест лишения свободы московского периода. Оно закрепило подчинение центру и принудительную обязанность на местах исполнять функции надзора по указаниям свыше.

На применение заключения к непрофессиональным преступникам особенно влияла религия. Сроки, как правило, были небольшие. Предусматривалось заключение далеко не за все правонарушения, поскольку в московский период идея влияния заключения на духовный мир узника имела достаточно ясные цели. В гл. ХVII о преступлениях ратных людей упоминаются и смертная казнь, и штрафы, и телесные наказания, и конфискации, но лишение свободы предусмотрено только в ст. 16 за самовольный отпуск людей со службы сотенными головами. И это логично: ведь воинские чины нужны были именно на службе, нужно было их постоянное и реальное присутствие. Незачем было бросать их в тюрьму в ущерб служебной деятельности.

Едва ли не самым важным является то, что лишение свободы почти не применяется в Уложении за преступления против собственности (за исключением «лихих» и разбойных дел и кражи, караемых по статьям гл. XXI, в которых за основу юридической конструкции берется не имущественное посягательство, а деятельность специального субъекта). В тех случаях, когда речь идет о нарушениях интересов собственника вне связи с профессиональной преступностью, тюремное заключение практически не имеет места. Исключение — ст. 231 гл. Х, где назначается всего неделя тюрьмы (после телесных наказаний) за нарушение межи. Но в ней лишь повторяется давняя традиция русского права. В конструкции статей о посягательстве на собственность доминирует стремление государства удовлетворить интересы собственника путем штрафов и возмещения убытков, тюрьма дает в этом отношении мало пользы. Пожалуй, наиболее отчетливо целевое значение заключения раскрывается в широком применении его за посягательство на интересы государства. Именно здесь превалирует принудительное воздействие на личность путем изоляции[40].

В главе о церковных преступлениях дважды предусмотрено месячное лишение свободы — за нанесение побоев в церкви и словесные оскорбления (после торговой казни в первом случае и бесчестья во втором). Очевидно, такой срок считается достаточным для осознания виновным запрета нарушений церковной дисциплины. Это и есть конкретное проявление влияния религиозной идеологии. Когда же речь шла о светском интересе, например, о запрете на подачу в церкви челобитных, срок заключения был менее определенным — «как государь укажет» Терминология Уложения показывает, что на первом месте стоит не позорящее значение тюрьмы, а ее «исправительная» роль. Отдается предпочтение выражению «посадить в тюрьму», а не «кинуть». Совершенно не случайно несколько позднее заключение за религиозные преступления часто назначалось до раскаяния виновных, пока они не обратятся на «путь истинный». Такой же подход прослеживается в кодексе при применении тюрьмы за бесчестье церковных чинов[41].

В главе о посягательстве на государя и его интересы цели лишения свободы ясно не прослеживаются. Отчасти это происходит потому, что совершивший такое опасное преступление безразличен государству как личность, здесь доминирует смертная казнь. Однако как только законодатель обращается к менее опасной противогосударственной деятельности, он применяет краткосрочное заключение достаточно широко. Нарушивший порядок на государевом дворе, лишался свободы на неделю, две, месяце. Широко применяется этот вид кары за преступления против судебной деятельности: за взятку «под судью» — до «государева указа» (вместе с кнутом), за ложные челобитья и нарушение правил их подачи, за ложь и оговоры в суде, брань, побои в суде и т.д. Сроки заключения, как правило, незначительные. Применение санкций с лишением свободы до одного месяца обнажает стремление государства достичь конечных целей без серьезных отрицательных последствий для нарушителя и отчасти представлено как мера административно-принудительная. После ее применения лицо должно было с большим уважением относиться к велениям власти и суда. «Соседство» тюрьмы с телесными наказаниями не меняет сути дела. Последние были в тот период весьма обыденными и до некоторой степени «безнадежными»: к кнуту прибегали часто и желаемых целей в общем не достигали. В середине XVII в. государство до некоторой степени "запуталось" в применении репрессии и практиковало уголовно-правовое лавирование. Последнее создавало ситуацию, в которой все виды наказаний, в том числе и заключение, отражали две тенденции — либеральную и репрессивную, в связи с чем возникала двойственность и некоторая нечеткость их юридической фиксации[42].

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В данной курсовой работе мы рассмотрели нормы уголовного права по Соборному Уложению 1649 г.”

Рассмотрев первую главу нашей работы можно сказать, что отношение к смертной казни в Уложении выглядит более мягким, чем это принято считать в литературе. В то же время Уложение представляет собой последнюю попытку сохранить уголовное право в рамках идеологии Московского периода. После его издания последовал религиозный раскол и вооруженные движения низов второй половины XVII столетия. Религиозно-идеологические основы карательной доктрины Московской Руси были подготовлены к разрушению в петровских преобразованиях.

В исследованиях по истории XVII столетия довольно часто встречаются ссылки на сочинение Адама Олеария. Он побывал в России в середине 30-х годов XVII в. Его сочинение о России — самая крупная и многоплановая книга о московском периоде — содержит колоссальную информацию. Первое издание труда было в 1647 г. В смысле историковедческом сочинение Олеария — явление довольно сложное, поскольку часть сведение он берет из «вторых рук» (у Герберштейна, Петрея, Бера и т. д.). Однако применительно к уголовному праву специальный анализ такого рода не требуется.

Проведенный во второй главе анализ телесных наказаний в Уложении 1649 г. и проблемы устранения и целесообразности уголовных кар показывает, что в XV-XVII вв. они расширялись. В их распространении играли свою роль и элементы устрашения. Однако оно не было доминирующим фактором уголовных кар. Нужно обязательно учитывать, что преувеличенное значение устрашения, сложившееся в современной науке, связано с недоучетом психологических моментов. То, что представляется устрашением современному исследователю, не всегда было таковым для средневекового сознания, обладавшего иным категориальным аппаратом ценностных понятий. Не менее важными были в то время такие принципы уголовных наказаний, как их целесообразность, направленность на изменение духовного склада личности, предупреждение новых преступных акций и т.д. Для России особенно важно то, что применение телесных наказаний было тесно связано с государственной идеологией, с желанием заставить личность служить власти, сохранив ее как общественно полезную единицу. Именно потому членовредительство так и не развилось в России, имело ограниченную сферу применения. Не изуверство доминировало в праве, а болевые наказания, более всего способные обеспечить подчинение личности государственным интересам.

Рассмотрев третью главу нашей работы можно сказать, что применение лишения свободы в московский период показывает, что оно строго развивалось по двум направлениям: по отношению к профессиональной и непрофессиональной преступности. Доминирующее значение имели краткие сроки заключения. В этой связи особенно важны исторические перспективы развития заключения в России. Известно, что радикальные преобразования тюремной организации начались в России довольно поздно: во второй половине XIX века. Это, по крайней мере, на сто лет позднее «реорганизационных Тюремных движений» в США и Западной Европе. Ссылки на «крепостническую отсталость» как первопричину такого положения в данном случае никакого значения не имеют. Ведь в либеральных уголовно-правовых преобразованиях в эпоху императрицы Елизаветы крепостническая Россия опережала Европу и в отмене смертной казни, и в гуманизации уголовной политики. Однако тюремные преобразования не только в XVIII, но и в XIX в. были наиболее пассивными. Объясняется это следующим.

Соборное Уложение 1649 г. закрепило отношение к тюремному заключению на основе максимального использования принципов идеологии периода Московской Руси. Иными словами, в нем применение заключения в законченном виде построено на религиозных идеалах и сакральной теории уголовного права, с которыми связано краткосрочное лишение свободы и целенаправленный характер принудительного изменения духовного облика узников. Однако во второй половине XVII века произошел разрыв светских и религиозных начал в теории уголовного права, что подорвало единую основу и целостный подход государства к этому виду наказаний. Увеличение столкновений с властью и народные бунты второй половины XVII в. приводили к увеличению числа «тюремных сидельцев», толкали власть к усилению репрессий за счет смертной казни. Преобразования Петра I, хотя и проводились с учётом религиозных воззрений, но в основе своей были чисто светскими и прагматическими. Возрастающая жестокость петровской политики подрывала основы «исправительного» воздействия заключения. В литературе не без основания указывалось на «жалкое состояние» мест лишения свободы при Петре I. Лишь к середине XIX в. вновь была найдена единая основа в отношении к тюрьме на базе буржуазной культуры, что и определило ход дальнейших реформ.

СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. Алпатов М.А. Русская историческая мысль и Западная Европа. XVII -первая четверть XVII века. -М.: Наука.

2. Демин А.С. Писатель и общество в России XVI - XVII веков. - М.: Наука, 1985.

3. Иллюстров И. Юридические пословицы и поговорки русского народа. -М., 1885.

4. Исаев И.А. История государства и права России: Учеб. для вузов по спец. и направлению “Юриспруденция”/ Моск. гос. юрид. акад. –М.: Юристъ, 1998.

5. История государства и права России: Источники права, юрид. памятники XI-XX вв./ Авт. –сост. Савельев П.Ю. –М.: Манускрипт, 1995.

6. История государства и права России: Учебник / Клеандрова В.М., Мулкаев Р.С., Сенцов А.А. и др.; Под ред. Титова Ю.П. –М.: Проспект, 1999.

7. История государства и права России: Учебник / Клеандрова В.М., Мулкаев Р.С., Сенцов А.А. и др.; Под ред. Титова Ю.П. –М.: Проспект, 2000.

8. Котошихин Г.К. О России в царствование Алексея Михайловича. - СПб., 1906.

9. Маньков А.Г. Уложение 1649 года - кодекс феодального права России. - Л.: Наука, 1980.

10. Олеарий Адам Описание путешествия в и через Московию в Персию и обратно. СПб, 1906.

11. Повесть о горе-злосчастьи. -Л.: Наука, 1985.

12. Развитие русского права в XV — первой половине XVII вв. -М.: Наука, 1986.

13. Рогов В.А. История государства и права России IX – начала XX веков: Для студентов и преподавателей ист. и юрид вузов. –М.: Зерцало: Теис, 1995.

14. Рогов В.А. История уголовного права, террора и репрессий в Русском государстве XV-XVII вв. –М.: Юристь, 1995.

15. Соборное Уложение 1649 года: Текст. комент. / АН СССР. Ин-т истории СССР. Ленингр. отд-ние; Подгот. текста Ивиной Л.И.; Комент. Абрамовича Г.В. и др.; Рук. авт. коллектива Маньков А.Г. –Л.: Наука. Ленингр отд-ние, 1997.

16. Усов Д. Иноземцы в России (Путешествие Олеария а Россию). -М., 1917.

[1] ПРП. Вып. шестой, гл. XXI, ст.4. С.383.

[2] Там же, гл. ХХI, ст.7. С.384.

[3] Там же, ст.19. С.386.

[4] Там же, ст.34. С.389.

[5] Рогов В.А. История уголовного права, террора и репрессий в Русском государстве XV-XVII вв. –М.: Юристь, 1995. С. 187.

[6] Викторский С.Н. История смертной казни в России и современное ее состояние. С. 60.

[7] Викторский С.Н, Указ.соч.. С. 65-66, 94.

[8] Там же. С..94.

[9] Развитие русского уголовного права в XV - первой половине XVII веков. С. 191.

[10] Викторский С.Н. Указ. соч. С. 77.

[11] Рогов В.А. История уголовного права, террора и репрессий в Русском государстве XV-XVII вв. –М.: Юристь, 1995. С. 187.

[12] Рогов В.А. Указ. соч. С. 188.

[13] Там же.

[14] Рогов В.А. Указ. соч. С. 189.

[15] Маньков А.Г. Уложение 1649 года - кодекс феодального права России. - Л.: Наука, 1980. С. 225.

[16] Рогов В.А. Указ. соч. С. 190.

[17] Котошихин Г.К. О России в царствование Алексея Михайловича. С. 104, 116.

[18] Повесть о горе - злосчастьи. -Л.: Наука, 1985. С. 16.

[19] Демин А.С. Писатель и общество в России XVI - XVII веков. - М.: Наука, 1985. С. 143.

[20] Рогов В.А. Указ. соч. С. 191.

[21] Алпатов М.А. Русская историческая мысль и Западная Европа. XVII -первая четверть XVII века. -М.: Наука. С. 98-118.; Усов Д. Иноземцы в России (Путешествие Олеария а Россию). -М., 1917.

[22] Адам Олеарий. Описание путешествия в и через Московию в Персию и обратно. -СПб., 1906. С. 92-100, 104-106, 114-118.

[23] Адам Олеарий. Указ. соч. С. 178-181.

[24] Там же. С. 54.

[25] Адам Олеарий. Указ. соч. С. 139,196-198.

[26] Повесть о горе - злосчастьи. -Л.: Наука, 1985. С. 6-7.

[27] Адам Олеарий. Указ.соч.. С. 287.

[28] Там же. С. 290.

[29] Котошихин Г.К. О России в царствование Алексея Михайловича. - СПб., 1906. С. 115.

[30] Адам Олеарий. Указ.соч. С. 254.

[31] Иллюстров И. Юридические пословицы и поговорки русского народа. -М., 1885. С. 72.

[32] Развитие русского права в XV — первой половине XVII вв. -М.: Наука, 1986. С. 193.

[33] ПСРЛ. Т.37. -Л.: Наука, 1982. С. 175.

[34] Маньков А.Г. Указ.соч. С. 226.

[35] Соборное Уложение 1649 года: Текст. комент. / АН СССР. Ин-т истории СССР. Ленингр. отд-ние; Подгот. текста Ивиной Л.И.; Комент. Абрамовича Г.В. и др.; Рук. авт. коллектива Маньков А.Г. –Л.: Наука. Ленингр отд-ние, 1997. 39-43.

[36] Есипов В.В. Очерк русского уголовного права. С. 405-406.

[37] Развитие русского права в XV — первой половине XVII вв. -М.: Наука, 1986. С. 189.

[38] Рогов В.А. Указ. соч. С. 142.

[39] Рогов В.А. Указ. соч. С. 143.

[40] Рогов В.А. Указ. соч. С. 144-147.

[41] Соборное Уложение 1649 года: Текст. комент. / АН СССР. Ин-т истории СССР. Ленингр. отд-ние; Подгот. текста Ивиной Л.И.; Комент. Абрамовича Г.В. и др.; Рук. авт. коллектива Маньков А.Г. –Л.: Наука. Ленингр отд-ние, 1997. С. 205-213.

[42] Соборное Уложение 1649 года: Текст. комент. / АН СССР. Ин-т истории СССР. Ленингр. отд-ние; Подгот. текста Ивиной Л.И.; Комент. Абрамовича Г.В. и др.; Рук. авт. коллектива Маньков А.Г. –Л.: Наука. Ленингр отд-ние, 1997. С. 215-217.

123	Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: