Партии в философии и философские безголовцы

Нам осталось еще рассмотреть вопрос об отношении махизма к религии. Но этот во­прос расширяется до вопроса о том, есть ли, вообще, партии в философии и какое зна­чение имеет беспартийность в философии.

В течение всего предыдущего изложения, на каждом из затронутых нами вопросов гносеологии, на каждом философском вопросе, поставленном новой физикой, мы про­слеживали борьбу материализма и идеализма. За кучей новых терминологических ухищрений, за сором гелертерской схоластики всегда, без исключения, мы находили две основные линии, два основных направления в решении философских вопросов. Взять ли за первичное природу, материю, физическое, внешний мир — и считать вто­ричным сознание, дух, ощущение (— опыт, по распространенной в наше время терми­нологии), психическое и т. п., вот тот коренной вопрос, который на деле продолжает разделять философов на два большие лагеря. Источник тысяч и тысяч ошибок и пута­ницы в этой области состоит именно в том, что за внешностью терминов, дефиниций, схоластических вывертов, словесных ухищрений просматривают эти две основные тенденции (Богданов, например, не хочет признать своего идеализма, потому что вме­сто «метафизических», видите ли, понятий: «природа» и «дух» он взял «опытные»: фи­зическое и психическое. Словечко изменил!).

Гениальность Маркса и Энгельса состоит как раз в том, что в течение очень долгого периода, почти полустолетия, они развивали материализм, двигали вперед одно ос­новное направление в философии, не топ-

ЭМПИРИОКРИТИЦИЗМ И ИСТОРИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ______________ 357

тались на повторении решенных уже гносеологических вопросов, а проводили после­довательно, — показывали, как надо проводить тот же материализм в области обще­ственных наук, беспощадно отметая, как сор, вздор, напыщенную претенциозную га­лиматью, бесчисленные попытки «открыть» «новую» линию в философии, изобрести «новое» направление и т. д. Словесный характер подобных попыток, схоластическую игру в новые философские «измы», засорение сути вопроса вычурными ухищрениями, неумение понять и ясно представить борьбу двух коренных гносеологических направ­лений, — вот что преследовали, травили Маркс и Энгельс в течение всей своей дея­тельности.

Мы сказали: почти полу столетия. В самом деле, еще в 1843 году, когда Маркс толь­ко еще становился Марксом, т. е. основателем социализма, как науки, основателем со­временного материализма, неизмеримо более богатого содержанием и несравненно бо­лее последовательного, чем все предыдущие формы материализма, — еще в то время Маркс с поразительной ясностью намечал коренные линии в философии. К. Грюн при­водит письмо Маркса к Фейербаху от 20-го октября 1843 года, где Маркс приглашает Фейербаха написать статью в «Deutsch-Französische Jahrbücher»¹¹³ против Шеллинга. Этот Шеллинг — пустой хвастун, — пишет Маркс, — со своими претензиями обнять и превзойти все прежние философские направления. «Французским романтикам и мисти­кам Шеллинг говорит: я — соединение философии и теологии; французским материа­листам: я — соединение плоти и идеи; французским скептикам: я — разрушитель дог­матики». Что «скептики», называются ли они юмистами или кантианцами (или махи­стами, в XX веке), кричат против «догматики» и материализма и идеализма, Маркс ви­дел уже тогда и, не давая отвлечь себя одной из тысячи мизерных философских систе-мок, он сумел

* Karl Grün. «Ludwig Feuerbach in seinem Briefwechsel und Nachlaß, sowie in seiner philosophischen Charakterentwicklung», I. Bd., Lpz., 1874, S. 361 (Карл Грюн. «Людвиг Фейербах, его переписка и литера­турное наследство, а также анализ его философского развития», т. I, Лейпциг, 1874, стр. 361. Ред.).

358__________________________ В. И. ЛЕНИН

через Фейербаха прямо встать на материалистическую дорогу против идеализма. Три­дцать лет спустя, в послесловии ко второму изданию первого тома «Капитала», Маркс так же ясно и отчетливо противополагает свой материализм гегелевскому, т. е. самому последовательному, самому развитому идеализму, презрительно отстраняя контовский «позитивизм» и объявляя жалкими эпигонами современных философов, которые мнят, что уничтожили Гегеля, на деле же вернулись к повторению догегелевских ошибок Канта и Юма. В письме к Кугельману от 27-го июня 1870 г. Маркс так же презри­тельно третирует «Бюхнера, Ланге, Дюринга, Фехнера и т. д.» за то, что они не сумели понять диалектики Гегеля и относятся к нему с пренебрежением. Возьмите, наконец, отдельные философские замечания Маркса в «Капитале» и в других сочинениях, — вы увидите неизменный основной мотив: настаивание на материализме и презрительные насмешки по адресу всякого затушевывания, всякой путаницы, всяких отступлений к идеализму. В этих двух коренных противоположениях вращаются все философские за­мечания Маркса — с точки зрения профессорской философии, в этой «узости» и «од­носторонности» и состоит их недостаток. На деле в этом нежелании считаться с ублю­дочными прожектами примирения материализма и идеализма состоит величайшая за­слуга Маркса, шедшего вперед по резко-определенному философскому пути.

Вполне в духе Маркса и в тесном сотрудничестве с ним Энгельс во всех своих фило­софских работах коротко и ясно противополагает по всем вопросам материалистиче­скую и идеалистическую линию, не беря всерьез ни в 1878, ни в 1888, ни в 1892 го­дах¹¹⁷ бесконечных потуг «превзойти» «односторонность» материализма и идеализма, провозгласить новую линию, какой бы то ни было «позитивизм», «реализм» или прочий

Про позитивиста Бизли (Beesley) Маркс говорит в письме от 13 декабря 1870 г.: «как последователь Конта, он не может не выкидывать всяких вывертов» (crotchets)¹¹⁵. Сравните с этим оценку Энгельсом в

1892 г. позитивистов à la Гексли¹¹⁶.

_______________ ЭМПИРИОКРИТИЦИЗМ И ИСТОРИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ______________ 359

профессорский шарлатанизм. Всю борьбу с Дюрингом Энгельс провел целиком под ло­зунгом последовательного проведения материализма, обвиняя материалиста Дюринга за словесное засорение сути дела, за фразу, за приемы рассуждения, выражающие со­бой уступку идеализму, переход на позицию идеализма. Либо последовательный до конца материализм, либо ложь и путаница философского идеализма, — вот та поста­новка вопроса, которая дана в каждом параграфе «Анти-Дюринга» и не заметить кото­рой могли только люди с мозгами, подпорченными уже реакционной профессорской философией. И вплоть до 1894 года, когда написано последнее предисловие к пере­смотренному автором и дополненному последний раз «Анти-Дюрингу», Энгельс, про­должая следить и за новой философией, и за новым естествознанием, продолжал с прежней решительностью настаивать на своей ясной и твердой позиции, отметая сор новых систем и системок.

Что Энгельс следил за новой философией, видно из «Людвига Фейербаха». В преди­словии 1888 года говорится даже о таком явлении, как возрождение классической не­мецкой философии в Англии и в Скандинавии, о господствующем же неокантианстве и юмизме у Энгельса нет (и в предисловии, и в тексте книги) других слов, кроме самого крайнего презрения. Совершенно очевидно, что Энгельс, наблюдая повторение людной немецкой и английской философией старых, догегелевских, ошибок кантианства и юмизма, готов был ждать добра даже от поворота (в Англии и в Скандинавии) к Геге-лю^11%, надеясь, что крупный идеалист и диалектик поможет узреть мелкие идеалистиче­ские и метафизические заблуждения.

Не вдаваясь в рассмотрение громадного количества оттенков неокантианства в Гер­мании и юмизма в Англии, Энгельс отвергает с порога основное отступление их от ма­териализма. Энгельс объявляет все направление и той и другой школы «научным шагом назад». И как он оценивает несомненно «позитивистскую», с точки зрения ходячей терминологии, несомненно «реалисти-

360__________________________ В. И. ЛЕНИН

ческую» тенденцию этих новокантианцев и юмистов, из которых, например, он не мог не знать Гексли? Тот «позитивизм» и тот «реализм», который прельщал и прельщает бесконечное число путаников, Энгельс объявлял в лучшем случае филистерским приемом тайком протаскивать материализм, публично разнося его и отрекаясь от не­го!¹¹⁹ Достаточно хоть капельку подумать над такой оценкой Т. Гексли, самого круп­ного естествоиспытателя и несравненно более реалистичного реалиста и позитивного позитивиста, чем Мах, Авенариус и К, — чтобы понять, с каким презрением встретил бы Энгельс теперешнее увлечение кучки марксистов «новейшим позитивизмом» или «новейшим реализмом» и т. п.

Маркс и Энгельс от начала и до конца были партийными в философии, умели от­крывать отступления от материализма и поблажки идеализму и фидеизму во всех и всяческих «новейших» направлениях. Поэтому исключительно с точки зрения выдер­жанности материализма оценивали они Гексли. Поэтому Фейербаха упрекали они за то, что он не провел материализма до конца, — за то, что он отрекался от материализма из-за ошибок отдельных материалистов, — за то, что он воевал с религией в целях под­новления или сочинения новой религии, — за то, что он не умел в социологии отде­латься от идеалистической фразы и стать материалистом.

И эту величайшую и самую ценную традицию своих учителей вполне оценил и пе­ренял И. Дицген, каковы бы ни были его частные ошибки в изложении диалектическо­го материализма. Много грешил И. Дицген своими неловкими отступлениями от мате­риализма, но никогда не пытался он принципиально отделиться от него, выкинуть «но­вое» знамя, всегда в решительный момент заявлял он твердо и категорически: я мате­риалист, наша философия есть материалистическая. «Из всех партий, — справедливо говорил наш Иосиф Дицген, — самая гнусная есть партия середины... Как в политике партии все более и более группируются в два только лагеря,... так и наука делится на два основных класса

_______________ ЭМПИРИОКРИТИЦИЗМ И ИСТОРИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ______________ 361

(Generalklassen): там — метафизики, здесь — физики или материалисты. Промежуточ­ные элементы и примиренческие шарлатаны со всяческими кличками, спиритуалисты, сенсуалисты, реалисты и т. д. и т. д., падают на своем пути то в то, то в другое течение. Мы требуем решительности, мы хотим ясности. Идеалистами называют себя реакци­онные мракобесы (Retraitebläser), а материалистами должны называться все те, которые стремятся к освобождению человеческого ума от метафизической тарабарщины... Если мы сравним обе партии с прочным и текучим, то посредине лежит нечто кашеподоб-

*** ное»

Правда! «Реалисты» и т. п., а в том числе и «позитивисты», махисты и т. д., все это — жалкая кашица, презренная партия середины в философии, путающая по каждому отдельному вопросу материалистическое и идеалистическое направление. Попытки вы­скочить из этих двух коренных направлений в философии не содержат в себе ничего, кроме «примиренческого шарлатанства».

Что «научная поповщина» идеалистической философии есть простое преддверие прямой поповщины, в этом для И. Дицгена не было и тени сомнения. «Научная попов­щина, — писал он, — серьезнейшим образом стремится пособить религиозной попов­щине» (1. с, 51). «В особенности область теории познания, непонимание человеческого духа, является такой вшивой ямой» (Lausgrube), в которой «кладет яйца» и та и другая поповщина. «Дипломированные лакеи с речами об «идеальных благах», отупляющие народ при помощи вымученного (geschraubter) идеализма» (53), — вот что такое про­фессора философии для И. Дицгена. «Как у боженьки антипод — дьявол, так у попов­ского профессора

И здесь неловкое, неточное выражение: вместо «метафизики» надо было сказать «идеалисты». И. Дицген сам противополагает в других местах метафизиков диалектикам.

Заметьте, что И. Дицген уже поправился и объяснил точнее, какова партия врагов материализма.

См. статью: «Социал-демократическая философия», написанную в 1876 году. «Kleinere philosophische Schriften», 1903, S. 135 («Мелкие философские работы», 1903, стр. 135. Ред.).

362__________________________ В. И. ЛЕНИН

(Kathederpfaffen) — материалист». Теория познания материализма является «универ­сальным оружием против религиозной веры» (55), — и не только против «всем извест­ной, настоящей, обыкновенной религии попов, но и против очищенной, возвышенной профессорской религии опьянелых (benebelter) идеалистов» (58).

По сравнению с «половинчатостью» свободомыслящих профессоров Дицген готов был предпочесть «религиозную честность» (60) — там «есть система», там есть люди цельные, не разрывающие теории и практики. «Философия не наука, а средство защиты от социал-демократии» (107) — для гг. профессоров. «Те, кто зовут себя философами, профессора и приват-доценты, все тонут, несмотря на свое свободомыслие, более или менее в предрассудках, в мистике... все составляют по отношению к социал-демократии... одну реакционную массу» (108). «Чтобы идти по верному пути, не давая никаким религиозным и философским нелепостям (Welsch) сбивать себя, надо изучать неверный путь неверных путей (der Holzweg der Holzwege) — философию» (103).

И посмотрите теперь с точки зрения партий в философии, на Маха и Авенариуса с их школой. О, эти господа хвалятся своей беспартийностью, и если есть у них анти­под, то только один и только... материалист. Через все писания всех махистов красной нитью проходит тупоумная претензия «подняться выше» материализма и идеализма, превзойти это «устарелое» противоположение, а на деле вся эта братия ежеминутно оступается в идеализм, ведя сплошную и неуклонную борьбу с материализмом. Утон­ченные гносеологические выверты какого-нибудь Авенариуса остаются профессорским измышлением, попыткой основать маленькую «свою» философскую секту, а на деле, в общей обстановке борьбы идей и направлений современного общества, объективная роль этих гносеологических ухищрений одна и только одна: расчищать дорогу идеа­лизму и фидеизму, служить им верную службу. Не случайность же в самом деле, что за маленькую школку эмпириокритиков хватаются и английские спиритуалисты вроде Уорда, и французские неокритицисты, хвалящие

_______________ ЭМПИРИОКРИТИЦИЗМ И ИСТОРИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ______________ 363

Маха за борьбу с материализмом, и немецкие имманенты! Формула И. Дицгена: «ди­пломированные лакеи фидеизма» не в бровь, а в глаз бьет Маха, Авенариуса и всю их школу.

Несчастье русских махистов, вздумавших «примирять» махизм с марксизмом, в том и состоит, что они доверились раз реакционным профессорам философии и, доверив­шись, покатились по наклонной плоскости. Приемы сочинения разных попыток развить и дополнить Маркса были очень нехитры. Прочтут Оствальда, поверят Оствальду, пе­рескажут Оствальда, назовут это марксизмом. Прочтут Маха, поверят Маху, переска­жут Маха, назовут это марксизмом. Прочтут Пуанкаре, поверят Пуанкаре, перескажут Пуанкаре, назовут это марксизмом! Ни единому из этих профессоров, способных давать самые ценные работы в специальных областях химии, истории, физики, нельзя верить ни в едином слове, раз речь заходит о философии. Почему? По той же причине, по кото­рой ни единому профессору политической экономии, способному давать самые ценные работы в области фактических, специальных исследований, нельзя верить ни в одном слове, раз речь заходит об общей теории политической экономии. Ибо эта последняя — такая же партийная наука в современном

* Вот еще пример того, как широко распространенные течения реакционной буржуазной философии на деле используют махизм. Едва ли не «последней модой» самоновейшей американской философии яв­ляется «прагматизм» (от греческого pragma — дело, действие; философия действия)¹²⁰. О прагматизме говорят философские журналы едва ли не более всего. Прагматизм высмеивает метафизику и материа­лизма и идеализма, превозносит опыт и только опыт, признает единственным критерием практику, ссы­лается на позитивистское течение вообще, опирается специально на Оствальда, Маха, Пирсона, Пуанка­ре, Дюгема, на то, что наука не есть «абсолютная копия реальности», и... преблагополучно выводит изо всего этого бога в целях практических, только для практики, без всякой метафизики, без всякого выхода за пределы опыта (ср. William James. «Pragmatism. A new name for some old ways of thinking», N. Y. and L., 1907, p. 57 и 106 особ. (ср. Уильям Джемс. «Прагматизм. Новое название для некоторых старых путей мышления», Нью-Йорк и Лондон, 1907, стр. 57 и 106 особ. Ред.)). Различия между махизмом и прагма­тизмом так же ничтожны и десяти-степенны с точки зрения материализма, как различия между эмпири­окритицизмом и эмпириомонизмом. Сравните хотя бы богдановское и прагма-тистское определение ис­тины: «истина для прагматиста есть родовое понятие для всяческого рода определенных рабочих ценно­стей (working-values) в опыте» (ib., р. 68).

364__________________________ В. И. ЛЕНИН

обществе, как и гносеология. В общем и целом профессора-экономисты не что иное, как ученые приказчики класса капиталистов, и профессора философии — ученые приказ­чики теологов.

Задача марксистов и тут и там суметь усвоить себе и переработать те завоевания, ко­торые делаются этими «приказчиками» (вы не сделаете, например, ни шагу в области изучения новых экономических явлений, не пользуясь трудами этих приказчиков), — и уметь отсечь их реакционную тенденцию, уметь вести свою линию и бороться со всей линией враждебных нам сил и классов. Вот этого-то и не сумели наши махисты, рабски следующие за реакционной профессорской философией. «Может бить, мы заблуждаем­ся, но мы ищем», — писал от имени авторов «Очерков» Луначарский. — Не вы ищете, а вас ищут, вот в чем беда! Не вы подходите с вашей, т. е. марксистской (ибо вы же­лаете быть марксистами), точки зрения к каждому повороту буржуазно-философской моды, а к вам подходит эта мода, вам навязывает она свои новые подделки во вкусе идеализма, сегодня à la Оствальд, завтра à la Max, послезавтра à la. Пуанкаре. Те глу­пенькие «теоретические» ухищрения (с «энергетикой», с «элементами», «интроекцией» и т. п.), которым вы наивно верите, остаются в пределах узенькой, миниатюрной школ­ки, а идейная и общественная тенденция этих ухищрений улавливаемся сразу Уорда-ми, неокритицистами, имманентами, Лопатиными, прагматистами и служит свою службу. Увлечение эмпириокритицизмом и «физическим» идеализмом так же быстро проходит, как увлечение неокантианством и «физиологическим» идеализмом, а фиде­изм с каждого такого увлечения берет себе добычу, на тысячи ладов видоизменяя свои ухищрения в пользу философского идеализма.

Отношение к религии и отношение к естествознанию превосходно иллюстрирует это действительное классовое использование буржуазной реакцией эмпириокритицизма.

Возьмите первый вопрос. Не полагаете ли вы, что это случайность, если в коллек­тивном труде против

_______________ ЭМПИРИОКРИТИЦИЗМ И ИСТОРИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ______________ 365

философии марксизма Луначарский договорился до «обожествления высших человече­ских потенций», до «религиозного атеизма» и т. п.? Если вы полагаете так, то исклю­чительно в силу того, что русские махисты неверно осведомили публику насчет всего махистского течения в Европе и отношения этого течения к религии. Не только нет в этом отношении ничего подобного отношению Маркса, Энгельса, И. Дицгена, даже Фейербаха, а есть прямо обратное, начиная с заявлений Петцольдта: эмпириокрити­цизм «не противоречит ни теизму, ни атеизму» («Einführung in die Philosophie der reinen Erfahrung», I, 351) или Маха — «религиозные мнения частное дело» (фр. пер., р. 434) и кончая прямым фидеизмом, прямым черносотенством и Корнелиуса, который рас­хваливает Маха и которого расхваливает Мах, и Каруса, и всех имманентов. Нейтраль­ность философа в этом вопросе уже есть лакейство пред фидеизмом, а дальше ней­тральности не поднимаются и не могут подняться Мах и Авенариус в силу исходных пунктов своей гносеологии.

Раз вы отрицаете объективную реальность, данную нам в ощущении, вы уже потеря­ли всякое оружие против фидеизма, ибо вы уже скатились к агностицизму или субъек­тивизму, а это для него только и нужно. Если чувственный мир есть объективная ре­альность, — всякой другой «реальности» или квазиреальности (вспомните, что Базаров поверил «реализму» имманентов, объявляющих бога «реальным понятием») закрыта дверь. Если мир есть движущаяся материя, — ее можно и должно бесконечно изучать в бесконечно сложных и детальных проявлениях и разветвлениях этого движения, дви­жения этой материи, но вне ее, вне «физического», внешнего мира, знакомого всем и каждому, ничего быть не может. И вражда к материализму, тучи клевет на материали­стов, — все это в цивилизованной и демократической Европе порядок дня. Все

* «Очерки», стр. 157, 159. В «Заграничной Газете»¹²¹ тот же автор говорит о «научном социализме в его религиозном значении» (№ 3, стр. 5), а в «Образовании»¹²², 1908, № 1, стр. 164, он прямо пишет: «Давно зреет во мне новая религия...».

— «Введение в философию чистого опыта». Ред.

366__________________________ В. И. ЛЕНИН

это продолжается до сих пор. Все это скрывается от публики русскими махистами, ко­торые ни единого раза не попытались просто даже сопоставить выходок против мате­риализма Маха, Авенариуса, Петцольдта и К⁰ с заявлениями в пользу материализма Фейербаха, Маркса, Энгельса, И. Дицгена.

Но «укрывательство» отношений Маха и Авенариуса к фидеизму ничему не помо­жет. Факты говорят за себя. Никакие усилия в мире не оторвут этих реакционных про­фессоров от того позорного столба, к которому пригвоздили их поцелуи Уорда, неок-ритицистов, Шуппе, Шуберта-Зольдерна, Леклера, прагматистов и т. д. И влияние на­званных сейчас лиц, как философов и профессоров, распространенность их идей в «об­разованной», т. е. буржуазной, публике, специальная литература, созданная ими, вдеся­теро шире и богаче, чем специальная школка Маха и Авенариуса. Школка служит, ко­му надо. Школкой пользуются, как надо.

Позорные вещи, до которых опустился Луначарский, — не исключение, а порожде­ние эмпириокритицизма, и русского, и немецкого. Нельзя защищать их «хорошими на­мерениями» автора, «особым смыслом» его слов: будь это прямой и обычный, т. е. не­посредственно фидеистический смысл, мы не стали бы и разговаривать с автором, ибо не нашлось бы, наверное, ни одного марксиста, для которого подобные заявления не приравнивали бы всецело Анатолия Луначарского к Петру Струве. Если этого нет (а этого еще нет), то исключительно потому, что мы видим «особый» смысл и воюем, по­ка еще есть почва для товарищеской войны. В том-то и позор заявлений Луначарского, что он мог связать их с своими «хорошими» намерениями. В том-то и зло его «теории», что она допускает такие средства или такие выводы в осуществление благих намере­ний. В том-то и беда, что «благие» намерения остаются в лучшем случае субъективным делом Карпа, Петра, Сидора, а общественное значение подобных заявлений безусловно и неоспоримо, и никакими оговорками и разъяснениями ослаблено быть не может.

_______________ ЭМПИРИОКРИТИЦИЗМ И ИСТОРИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ______________ 367

Надо быть слепым, чтобы не видеть идейного родства между «обожествлением высших человеческих потенций» Луначарского и «всеобщей подстановкой» психиче­ского под всю физическую природу Богданова. Это — одна и та же мысль, выраженная в одном случае преимущественно с точки зрения эстетической, в другом — гносеоло­гической. «Подстановка», молча и с другой стороны подходя к делу, уже обожествля­ет «высшие человеческие потенции», отрывая «психическое» от человека и подставляя необъятно расширенное, абстрактное, божественно-мертвое, «психическое вообще» под всю физическую природу. А «Логос» Юшкевича, вносимый «в иррациональный по­ток данного»?

Коготок увяз — всей птичке пропасть. А наши махисты все увязли в идеализме, т. е. ослабленном, утонченном фидеизме, увязли с того самого момента, как взяли «ощуще­ние» не в качестве образа внешнего мира, а в качестве особого «элемента». Ничье ощущение, ничья психика, ничей дух, ничья воля, — к этому неизбежно скатиться, ес­ли не признавать материалистической теории отражения сознанием человека объек­тивно-реального внешнего мира.

5. ЭРНСТ ГЕККЕЛЬ И ЭРНСТ МАХ

Посмотрите на отношение махизма, как философского течения, к естествознанию. Весь махизм борется с начала и до конца с «метафизикой» естествознания, называя этим именем естественноисторический материализм, т. е. стихийное, несознаваемое, неоформленное, философски-бессознательное убеждение подавляющего большинства естествоиспытателей в объективной реальности внешнего мира, отражаемой нашим сознанием. И этот факт облыжно замалчивают наши махисты, затушевывая или запу­тывая неразрывную связь стихийного материализма естественников с философскими материализмом как направлением, давным-давно известным и сотни раз подтвержден­ным Марксом и Энгельсом.

Возьмите Авенариуса. Уже в 1-м своем сочинении: «Философия, как мышление о мире по принципу

368__________________________ В. И. ЛЕНИН

наименьшей траты сил», вышедшем в 1876 году, он воюет с метафизикой естествозна-

* ния, т. е. с естественно-историческим материализмом, и воюет, как сам он признал в

1891 г. (не «исправив» своих взглядов, однако!) с точки зрения теоретико-познавательного идеализма.

Возьмите Маха. Он неизменно, с 1872 г., или еще даже раньше, и до 1906 г. воюет с метафизикой естествознания, причем, однако, имеет добросовестность признаться, что за ним и с ним идет «целый ряд философов» (имманенты в том числе), но «очень не­многие естествоиспытатели» («Анализ ощущений», стр. 9). В 1906 г. Мах тоже призна­ется добросовестно, что «большинство естествоиспытателей держится материализма» («Erkenntnis und Irrtum», 2 изд., S. 4).

Возьмите Петцольдта. В 1900 году он провозглашает, что «естественные науки на­сквозь (ganz und gar) пропитаны метафизикой». «Их опыт должен быть еще очищен» («Einführung in die Philosophie der reinen Erfahrung», Bd. I, S. 343). Мы знаем, что Аве­нариус и Петцольдт «очищают» опыт от всякого признания объективной реальности, данной нам в ощущении. В 1904 году Петцольдт заявляет, что «механическое миросо­зерцание современного естествоиспытателя не лучше по существу, чем миросозерцание древних индийцев». «Совершенно все равно, держится ли мир на сказочном слоне или на молекулах и атомах, если мыслить их себе в гносеологическом отношении реальны­ми, а не только для метафоры (bloss bildlich) употребляемыми» (понятиями) (Bd. II, S. 176).

Возьмите Вилли — единственный настолько порядочный человек среди махистов, что он стыдится родства с имманентами, — и он заявляет в 1905 году... «И естествен­ные науки в конце концов представляются во многих отношениях таким авторитетом, от которого мы должны избавиться» («Gegen die Schulweisheit», S. 158).

Ведь это все — сплошной обскурантизм, самая отъявленная реакционность. Считать атомы, молекулы,

*.§§ 79, 114 и др. — «Против школьной мудрости», стр. 158. Ред.

_______________ ЭМПИРИОКРИТИЦИЗМ И ИСТОРИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ______________ 369

электроны и т. д. приблизительно верным отражением в нашей голове объективно ре­ального движения материи, это все равно, что верить в слона, который держит на себе мир! Понятно, что за подобного обскуранта, наряженного в шутовской костюм модно­го позитивиста, ухватились обеими руками имманенты. Нет ни одного имманента, ко­торый бы с пеной у рта не накидывался на «метафизику» естествознания, на «материа­лизм» естествоиспытателей именно за это признание естествоиспытателями объектив­ной реальности материи (и ее частиц), времени, пространства, закономерности природы и т. д. и т. п. Задолго до новых открытий в физике, создавших «физический идеализм», Леклер боролся, опираясь на Маха, с «материалистическим преобладающим направле­нием (Grundzug) современного естествознания» (заглавие § 6 в «Der Realismus u. s. w.», 1879), Шуберт-Зольдерн воевал с метафизикой естествознания (заглавие II главы в «Grundlagen einer Erkenntnistheorie», 1884), Ремке сражал естественноисторический

«материализм», эту «метафизику улицы» («Philosophie und Kantianismus», 1882, S.

*** 17) и т. д. и т. д.

И имманенты совершенно законно делали из этой махистской идеи о «метафизич­ности» естественно-исторического материализма прямые и открытые фидеистические выводы. Если естествознание не рисует нам в своих теориях объективной реальности, а только метафоры, символы, формы человеческого опыта и т. д., то совершенно неос­поримо, что человечество вправе для другой области создать себе не менее «реальные понятия» вроде бога и т. п.

Философия естествоиспытателя Маха относится к естествознанию, как поцелуй хри­стианина Иуды относился к Христу. Мах точно так же предает естествознание фидеиз­му, переходя по существу дела на сторону

* — «Der Realismus der modernen Naturwissenschaft im Lichte der von Berkeley und Kant angebahnten Erkenntniskritik» («Реализм современного естествознания в свете данной Беркли и Кантом критики по­знания»). Ред.

— «Основы теории познания», 1884. Ред. — «Философия и кантианство», 1882, стр. 17. Ред.

370__________________________ В. И. ЛЕНИН

философского идеализма. Отречение Маха от естественноисторического материализма есть во всех отношениях реакционное явление: мы видели это достаточно наглядно, говоря о борьбе «физических идеалистов» с большинством естественников, остающих­ся на точке зрения старой философии. Мы увидим это еще яснее, если сравним знаме­нитого естествоиспытателя Эрнста Геккеля с знаменитым (среди реакционного мещан­ства) философом Эрнстом Махом.

Буря, которую вызвали во всех цивилизованных странах «Мировые загадки» Э. Гек­келя, замечательно рельефно обнаружила партийность философии в современном об­ществе, с одной стороны, и настоящее общественное значение борьбы материализма с идеализмом и агностицизмом, с другой. Сотни тысяч экземпляров книги, переведен­ной тотчас же на все языки, выходившей в специально дешевых изданиях, показали во­очию, что книга эта «пошла в народ», что имеются массы читателей, которых сразу привлек на свою сторону Э. Геккель. Популярная книжечка сделалась орудием классо­вой борьбы. Профессора философии и теологии всех стран света принялись на тысячи ладов разносить и уничтожать Геккеля. Знаменитый английский физик Лодж пустился защищать бога от Геккеля. Русский физик, г. Хвольсон, отправился в Германию, чтобы издать там подлую черносотенную брошюрку против Геккеля и заверить почтенней­ших господ филистеров в том, что не все естествознание стоит теперь на точке зрения «наивного реализма». Нет числа тем теологам, которые ополчились на Геккеля. Нет такой бешеной брани, которой бы не осыпали его казенные профессора философии. Весело смотреть, как у этих высохших на мертвой схоластике мумий — может быть, первый раз в жизни — загораются глаза и розовеют щеки от

* О. D. Chwolson. «Hegel, Haeckel, Kossuthund das zwölfte Gebot», 1906. Ср. S. 80 {О. Д. Хвольсон. «Ге­гель, Геккель, Кошут и двенадцатая заповедь», 1906. Ср. стр. 80. Ред.).

Брошюрка Генриха Шмидта «Борьба из-за «Мировых загадок»» (Bonn, 1900) дает недурную карти­ну похода профессоров философии и теологии против Геккеля. Но эта брошюра уже успела сильно уста­реть в настоящее время.

_______________ ЭМПИРИОКРИТИЦИЗМ И ИСТОРИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ______________ 371

тех пощечин, которых надавал им Эрнст Геккель. Жрецы чистой науки и самой отвле­ченной, казалось бы, теории прямо стонут от бешенства, и во всем этом реве философ­ских зубров (идеалиста Паульсена, имманента Ремке, кантианца Адикеса и прочих, их же имена ты, господи, веси) явственно слышен один основной мотив: против «метафи­зики» естествознания, против «догматизма», против «преувеличения ценности и значе­ния естествознания», против «естественноисторического материализма». Он — мате­риалист, ату его, ату материалиста, он обманывает публику, не называя себя прямо ма­териалистом — вот что в особенности доводит почтеннейших господ профессоров до неистовства.

И особенно характерно во всей этой трагикомедии то обстоятельство, что Геккель сам отрекается от материализма, отказывается от этой клички. Мало того: он не только не отвергает всякой религии, а выдумывает свою религию (тоже что-то вроде «атеистической веры» Булгакова или «религиозного атеизма» Луначарского), отстаивая принципиально союз религии с наукой! В чем же дело? Из-за какого «рокового недора­зумения» загорелся сыр-бор?

Дело в том, что философская наивность Э. Геккеля, отсутствие у него определенных партийных целей, его желание считаться с господствующим филистерским предрас­судком против материализма, его личные примирительные тенденции и предложения относительно религии, — все это тем более выпукло выставило общий дух его книжки, неискоренимость естественноисторического материализма, непримиримость его со всей казенной профессорской философией и теологией. Лично Геккель не желает рвать с филистерами, но то, что он излагает с таким непоколебимо наивным убеждением, аб­солютно не мирится ни с какими оттенками господствующего философского идеализ­ма. Все эти оттенки,

Трагический элемент внесен был покушением на жизнь Геккеля весной текущего (1908) года. После ряда анонимных писем, приветствовавших Геккеля терминами вроде: «собака», «безбожник», «обезьяна» и т. п., некий истинно немецкий человек запустил в кабинет Геккеля в Иене камень весьма внушитель­ных размеров.

372__________________________ В. И. ЛЕНИН

от самых грубых реакционных теорий какого-нибудь Гартмана вплоть до мнящего себя новейшим, прогрессивным и передовым позитивизма Петцольдта или эмпириокрити­цизма Маха, все сходятся на том, что естественноисторический материализм есть «ме­тафизика», что признание объективной реальности за теориями и выводами естество­знания означает самый «наивный реализм» и т. п. И вот это-то «заветное» учение всей профессорской философии и теологии бьет в лицо каждая страница Геккеля. Естество­испытатель, безусловно выражающий самые прочные, хотя и неоформленные, мнения, настроения и тенденции подавляющего большинства естествоиспытателей конца XIX и начала XX века, показал сразу, легко и просто, то, что пыталась скрыть от публики и от самой себя профессорская философия, именно, что есть устой, который становится все шире и крепче и о который разбиваются все усилия и потуги тысячи и одной школки философского идеализма, позитивизма, реализма, эмпириокритицизма и прочего кон-фузионизма. Этот устой — естественноисторический материализм. Убеждение «на­ивных реалистов» (т. е. всего человечества) в том, что наши ощущения суть образы объективно реального внешнего мира, есть неизменно растущее и крепнущее убежде­ние массы естествоиспытателей.

Проиграно дело основателей новых философских школок, сочинителей новых гно­сеологических «измов», — проиграно навсегда и безнадежно. Они могут барахтаться со своими «оригинальными» системками, могут стараться занять нескольких поклонников интересным спором о том, сказал ли раньше «э!» эмпириокритический Бобчинский или эмпириомонистический Добчинский, могут создавать даже обширную «специальную» литературу подобно «имманентам», — ход развития естествознания, несмотря на все его шатания и колебания, несмотря на всю бессознательность материализма естествен­ников, несмотря на вчерашнее увлечение модным «физиологическим идеализмом» или сегодняшнее — модным «физическим идеализмом», отбрасывает прочь все системки и все ухищрения, выдвигая

ЭМПИРИОКРИТИЦИЗМ И ИСТОРИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ

снова и снова «метафизику» естественноисторического материализма.

Во

⇐ Предыдущая22232425262728293031Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: