Этапы развития модели экономического человека

Модель «экономического человека» П. А. Кропоткина

В XIX веке поведением человека в экономическом пространстве интересовался российский общественный деятель, экономист Петр Алексеевич Кропоткин. В его представлении «экономический человек» – это субъект, для которого жизнь представляется не только вечной погоней за прибылью.

На смену разделению труда, по его мнению, должна придти интеграция, которая предполагает объединение усилий отдельных людей ради достижения общего благополучия. Каждый человек должен быть разносторонним и уметь не только то, что предполагает его профессия. Человек должен трудиться как физически, так и умственно. Современная П. А. Кропоткину фабричная система, которая основывается на дифференциации функций рабочих, несет в себе «зародыш собственного разрушения», каждый промышленный кризис приближает общество к иной, новой организации. Эта организация будет возможна благодаря трансформации сознания, которая будет заключаться в том, что человек из своего современного состояния перейдет на новую ступень. Для современного П. А. Кропоткину человека характерны алчность, умственная лень и трусость ума, приверженность мнению, что разбогатеть можно только за счет эксплуатации чужого, рабского или наемного труда. На смену этому образу мыслей, по мнению автора «Этики», придет новый, для которого характерно будет понимание, что человеку для того, чтобы разбогатеть, не надо будет «вырывать кусок хлеба изо рта других», люди сами физическим и умственным трудом будут зарабатывать себе на жизнь.

Таким образом, российский «экономический человек» конца XIX века находился в переходном состоянии, из эгоистичного, алчного, гонящегося за прибылью и использующего чужой труд, он отходил от ценностей того времени, образа мыслей, навязанного ему обществом, к пониманию того, что добиться своих целей, достичь благополучия можно и не за счет другого, а используя сочетание своего собственного физического и умственного труда.

«Советский экономический человек»

Модель «советского экономического человека» формируется при сталинском режиме и продолжает существовать в системе плановой экономики. Для «советского экономического человека», как и для западного, характерно стремление к собственному и семейному благосостоянию, но в его поведении можно заметить существенные отличия. Главной особенностью является раздвоенность в поведении индивида: «советский экономический человек» разделяет работу на государство и работу на себя. Ко второй относятся легальная (труд на садовых участках и личных приусадебных хозяйствах) и нелегальная деятельность (различные «левые» услуги, оказываемые в рабочее время и вне его). Работа на государство сопровождается минимизацией трудовых затрат, в этой сфере «господствуют иждивенческие настроения, нередки хищения государственного имущества», характерна ориентация на небольшой, но гарантированный заработок – материальное вознаграждение не за непосредственно результаты трудовой деятельности, а «за само присутствие на рабочем месте». Характерна также ориентация на группу, на коллектив, поэтому соревнование внутри него становится практически невозможным. Но когда дело касается работы на себя, «советский экономический человек» проявляет «активную рациональность». Минимизации трудовых затрат на государство противопоставляется максимизация трудовых затрат на себя с целью повышения собственного дохода. В этой сфере человек проявляет максимум инициативы, у него проявляется способность к риску и «активное стремление к поиску новой информации».

Однако не стоит думать, что работа на государство сопровождается полным безучастием, отсутствием активности. Как отмечает экономист В. С. Автономов, в конце 80-х годов влияние социалистической идеологии уменьшилось, и «выполнение своих обязанностей на рабочем месте все более воспринимается как личное дело каждого работника».

Следует помнить, что субъекты экономических отношений отличаются друг от друга «по своим культурным характеристикам», даже среди представителей одной профессии могут встретиться как инициативные, так и безынициативные работники, как компетентные, так и некомпетентные служащие. Но все же для работников конца 80-х годов были характерны отчужденность, формальное выполнение заданий, апатичность и потеря инициативы, отсутствие установки на максимальное самовыражение в труде.

От «советского экономического человека» к российскому

Логично предположить, что при развале плановой системы хозяйствования и переходе к рыночной экономике модель «советского экономического человека» претерпела определенные изменения. В условиях перехода и нестабильности в обществе рождаются «переходные» формы человеческой деятельности и ее субъектов, которые к новой ситуации применяют старые мерки. Индивиды с закрепившимися в сознании ценностями и нормами поведения оказываются в принципиально новой, незнакомой и непривычной для них обстановке. Образцы поведения не успевают измениться так же быстро, как внешние условия, социальная среда. То же относится и к экономическому поведению индивидов, которое во многом определяется их личностными качествами и особенностями.

О российском человеке социологи говорят как о постсоветском или же полусоветском. Двоемыслие советского человека рассматривалось в качестве необходимости: «нельзя жить, не нарушая закона, не выражая показной лояльности властям, не поступая вопреки совести». Постсоветскому человеку не надо было жить в условиях необходимого двоемыслия, работа на себя и на государство не воспринималась больше как работа на своих и работа на других, чужих, не нужно было разграничивать предписанное и личное. Вполне закономерным было считать, что феномен советского двоемыслия безвозвратно ушел в прошлое. Однако в реальности все оказалось гораздо сложнее: модель двоемыслия держалась на страхе, привычке и частично на иллюзиях. С исчезновением страха остались привычка «жить по двойному стандарту» и иллюзии по поводу полезности этого стандарта.

По результатам опроса «Советский человек», в середине 90-х годов «ни одна из возрастных или образовательных групп не обнаруживает роста предпринимательских и даже просто либерально-трудовых склонностей», для всех групп по-прежнему остается преобладающей «типично советская ориентация на небольшой, но твердый заработок». Для российских людей характерен выбор стабильности нежели ценностей успеха.

Следовательно, постсоветский «экономический человек», во многом повторяющий в своем поведении «советского экономического человека», консервативен, ориентируется, прежде всего, на постоянство, стабильность. Однако по справедливому замечанию В. В. Радаева, предприниматель (который, безусловно, является «экономическим человеком») по природе своей являет нестабильность». Кажущееся противоречие легко разрешить, если внимательнее присмотреться к фигуре предпринимателя.

Российский предприниматель начала 90-х годов является скорее представителем старого уклада. Для российского бизнеса характерна высокая степень интеллектуальности, а для предпринимателей – «быстрая переориентация на рынок, высокая степень приспособляемости к новой среде». Для российских бизнесменов характерны гибкость ума, упорство, целеустремленность. Эти качества совсем не характеризуют апатичного, ленивого и безынициативного работника. Но противоречие между ориентированностью на стабильность и нестабильностью «экономического человека» все же является кажущимся: как отмечает И. М. Бунин, необходимостью успеха непременно является долгосрочная стратегия и «неприятие философии «хапнул и беги». С другой стороны, стабильность развития дела является следствием ориентации на долгосрочную перспективу.