Подвиг Антонины Петровой. Партизанская печать

Подвиг Антонины Петровой

Лужские партизаны заложили на зиму продовольственные базы у озера Вялье, а также в других местах своего района, и всю осень и зиму действовали на Псковском шоссе и на Варшавской линии железной дороги. В октябре каждый отряд отобрал больных и слабых бойцов и отправил их во главе с командиром отряда Кривоносом в советский тыл. Отряды Лукина, Полейко, Романова и других вырыли себе в лесах землянки, оборудовали их нарами, сложили печки, запаслись продуктами и стали каждый день производить боевые налеты на транспорты, склады и казармы немцев.

Фашисты усилили карательные экспедиции. Чтобы затруднить общение партизан с населением, они минировали лесные тропы, под страхом смерти запретили местным жителям ходить в леса. Конные патрули разъезжали по дорогам, вдоль них были проложены контрольные лыжни, чтобы обнаружить подходы партизан к дорогам. Каратели стали ходить по следам партизан с собаками. Было установлено наблюдение за просеками. Лесниками немцы поставили своих агентов, которым поручили наблюдение за партизанами. С воздуха за следами партизан и дымками костров вели наблюдение самолеты-разведчики.

... Сухие дрова весело потрескивали, из котла подымался ароматный пар. Присев на корточки, Тося помешивала кашу. Вдруг в лесу раздался треск. Чуткое ухо разведчицы уловило этот звук. Тося насторожилась. Острый взгляд ее заметил вдали движение, — в утренней синеве медленно, крадучись по снегу, передвигались белые фигуры. Коварный враг по следу партизан подбирался [20] к лагерю. Немцы хотели без шума снять охрану и врасплох захватить уставших партизан. Тося быстро схватила автомат и дала сигнальный выстрел, чтобы предупредить товарищей о грозящей опасности. В ответ немцы открыли автоматный огонь. Тося упала на снег. Каратели решили, что дежурный убит. Со снега поднялись три белых фигуры и двинулись к партизанке. Тося подпустила их совсем близко, после чего нажала на спусковой крючок автомата. Немцы повалились, как подкошенные. Двое из них не шевельнулись, а третий, извиваясь, как уж, пополз обратно. В этот момент раздались автоматные очереди справа. Немцы подходили двумя колоннами к землянке. Полетели противотанковые гранаты; две землянки рухнули, из третьей показались партизаны. Автоматная очередь скосила их. Больше никто не появлялся. Надежды на помощь не было. Видя неизбежную гибель, комсомолка Петрова решила как можно дороже продать свою жизнь. Немцы обходили ее, чтобы взять партизанку живьем. Тося метко и расчетливо, короткими очередями, вела огонь. Но вот раздался последний выстрел, и автомат замолк. Патроны кончились. Отважная партизанка взялась за наган. В нем было семь патронов. Целясь с руки в подползающий фигуры, Тося нажимала на спуск и считала выстрелы: раз, два, три, четыре, пять... шесть. Вспомнила наказ командиров — беречь последний патрон для себя — и остановилась. Увидев, что партизанка безоружна, немцы встали и с криками бросились к своей жертве. Тося поднялась во весь рост и прислонилась к дереву. Немцы тянули руки к ней и кричали: «Рус, сдавайся! ». Девушка подняла наган и крикнула в ответ: «Русские живыми не сдаются, возьмите труп, гады! ». Раздался последний — седьмой выстрел. Тося медленно опустилась на снег.

Каратели обшарили землянки, постреляли из автоматов, а перед уходом бросили труп героини в уцелевшую землянку и взорвали ее. Рухнувший потолок похоронил народных мстителей из отряда Полейко. В живых осталось лишь несколько человек. [21]

Партизанская печать

В октябре 1941 года гдовские и сланцевские партизанские отряды и группы объединились в один отряд под командованием Печатникова и Гаврилова. Они создали свой зимний лагерь у деревни Бол. Щепец. Были заготовлены продукты, зимняя одежда. Во все важнейшие населенные пункты, в том числе в Гдов и Сланцы, партизаны заслали своих представителей. В лагере был налажен регулярный выпуск газеты «Гдовский колхозник».

Уходя в леса, редактор гдовской газеты Зайцев вместе с автоматом захватил и мешок шрифтов. В лагере с помощью бойцов он долго разбирал шрифты, завязывая каждую букву в отдельный узелок. Когда подготовка шрифта была закончена, разыскали поблизости большой ровный пень, который затем долго служил местом для печатания газеты. Набранный в гранки текст заключался в лучинки, связывался шпагатом и устанавливался на середину пня. Финским ножом из тонкой ровной березы были сделаны валики, обмотали их холстиной. Редактор и его помощник Ополченный садились около пня и начинали работу. На один валик они накатывали краску и наносили ее на закрепленные гранки. Затем накладывали на шрифт чистую бумагу и другим валиком делали оттиск. Эта примитивная партизанская типография каждую неделю выпускала газету и по нескольку листовок. Через связных продукция типографии отправлялась в деревни, подпольным комсомольским организациям. Комсомольцы распространяли партизанскую печать. Газеты и листовки попадали всюду: в крестьянские избы, на молодежные вечеринки, в лагеря военнопленных и даже в немецкую комендатуру.

Распространение печати было очень ответственным и опасным делом. Вот рассказ руководителя Захоньской подпольной группы Маши Степановой о том, как она выполняла задание партизан по распространению печати.

«Осенью 1941 года к нам пришли партизаны — секретари Гдовского райкома партии Печатников и Алексеев, районный прокурор Ополченный и редактор [22] Зайцев. Вызвали меня и сказали, что нужно где-нибудь в лесу установить «почтовый ящик». Место для него было выбрано недалеко от нашей деревни, в лесу около болота, в дупле высокого пня. Сюда партизаны стали класть листовки и газеты, а я их забирала и распространяла. Вначале ходила одна, потом посвятила в свою тайну сестру Нину, и мы стали работать вместе. Листовки подбрасывали к домам, наклеивали на двери, на деревья, а когда приходили немцы, то даже всовывали им в карманы. Старались также узнать, куда идут немцы, писали об этом записку и относили в дупло.

Весной 1942 года в Троицын день нам предстояло распространить листовку о том, чтобы крестьяне не сеяли хлеб для немцев. День праздничный. Народ собирается в церковь. Мы с Ниной уложили листовки в пакетик и тоже пошли в церковь. Постояв немного, я вышла, разбросала листовки кругом и вернулась обратно в церковь. Служба закончилась, и все пошли на улицу. Вышли и мы. Смотрим — ходит народ, а листовки не поднимает. Тогда, как бы случайно, я взяла одну листовку и громко прочитала ее. Вдруг все бросились собирать листовки и в один момент расхватали их. За последнюю одновременно ухватились какая-то старушка и мужчина и не уступают друг другу. Старушка говорит: «Не дам, сама снесу в свою деревню» — и сунула листовку за пазуху. Тут стали собираться полицейские, расспрашивать — кто разбросал бумажки, но мы незаметно ушли. Так работали все лето. А в зимнее время соберется молодежь на вечеринку, мы идем и прямо по рукам раздаем листовки, не говоря, конечно, откуда их взяли.

Вскоре была организована крупная карательная экспедиция для вылавливания партизан. Отряд немцев остановился у нас в доме. Я узнала — сколько карателей, чем вооружены, куда поехали. Затем написала записку и отнесла ее в дупло. В пути не заметила, что за мной следят. Записка попала к предателю Иванову и леснику Быкову. Вечером меня и Нину вызвал комендант. Нас арестовали и повели в Чернево — волостной центр. Посадили в разные камеры — темные, грязные и сырые, 5 шагов длины и 2 шага ширины. В 6 часов утра вызвали на допрос. Мы обе ни в чем не признались. [23] Нас отвели обратно, а через 30 минут снова вызвали. На этот раз сильно били. Меня так стукнули по голове, что я свалилась. Допрашивали по 6 часов подряд. В голове было только одно: пусть убьют — все равно ничего не скажу.

И вдруг, против всякого ожидания, немцы объявили, что меня выпускают. Но велели назначить свидание с Ополченным, — решили, значит, использовать меня, как приманку, для раскрытия подпольной организации. Нину оставили заложницей и сказали, что если я убегу, то расстреляют всю семью. Но я сумела предупредить партизан, чтобы они не приходили. Прошло 6 дней, никто не пришел. Тогда меня арестовали и отправили в Гдов. Заперли в камеру. Наутро под конвоем повели на станцию. Там уже было 19 юношей и девушек. Мы догадались, что нас отправляют на каторгу в Германию, и решили во что бы то ни стало убежать. Когда поезд отошел, мы в 7—8 километрах от станции открыли дверь и на полном ходу стали прыгать под откос. Затем собрались и направились к партизанам... »

Это один из многих примеров самоотверженной борьбы русской девушки, комсомолки-подпольщицы, против немецко-фашистских захватчиков. Так работали сотни советских патриотов. Через них население знало правду о действиях Красной Армии, о жизни советского тыла. Это ободряло людей, вселяло веру в победу.