Эволюция русских летописей

Раздел I. Источники X — первой половины XIX в.

Глава 1

ЛЕТОПИСИ

Общая характеристика

Потребность людей сохранить для потомков информацию о выдающихся современниках и необычных событиях, свидетелями которых они были, зародилась в глубокой древности. В дописьменный период такая информация передавалась от поколения к поколению в виде преданий о родоначальниках, героях, победах в сражениях с врагами и т.д.

Образование Древнерусского государства и принятие христи­анства изменили содержание информации, которая передавалась потомкам. Теперь создавались сказания о русских князьях и их дея­ниях, первых христианах и святых, строительстве храмов, осно­вании монастырей и т.д.

Новые исторические условия способствовали распространению на Руси более совершенной системы фиксации и сохранения ин­формации — кириллической письменности. Вместе с тем появле­ние письменности не привело к уничтожению устной формы ос­воения реальности и сохранения о ней информации, поэтому и позднее в народной среде создавались произведения разнообраз­ных фольклорных жанров.

Более того, устная и письменная формы фиксации событий взаимодействовали. Легенды, имеющие устное происхождение, например легенды о княгине Ольге, находили место на страницах пергаменной летописи.

Представители государственной власти использовали письмен­ность в своих интересах, в частности, для накопления сведений о своей деятельности и освещения ее на страницах разнообразных текстов под определенным углом зрения.

Текстом, специфическим по форме, стилю изложения и отбо­ру событий для письменной фиксации, была летопись. Заказчика­ми летописных текстов могли быть князья и церковные иерархи. Центры, в которых велись летописные записи, охватывавшие ко­роткий период, а затем создавались крупные летописные сочине­ния, располагались на княжеских дворах, епископских и митро­поличьих кафедрах, в приходских церквях и монастырях.

Название этого вида исторических источников отражает их са­мую характерную черту — запись событий по годам их соверше­ния. Таким образом, летопись — это повествование о разнообраз­ных событиях, объединенных внешней погодной сеткой. Структурной единицей летописи является погодная статья, начинающаяся с оборота «В лето...», т.е. «В год...».

Приведем несколько погодных записей из «Повести времен­ных лет» — летописного свода начала XIIв. Они показывают, что наряду с русскими известиями в летописи вносились сообщения о событиях, имевших место в Византии и в славянских государ­ствах. Эти известия черпались русскими летописцами из иност­ранных источников:

«В лето 6421 (913г.). Поча княжити Игорь по Олзе. В се же время поча царьствовати Костямтинъ, сынъ Леонтовъ. И деревляне затворишася от Игоря по Олгове смерти.

В лето 6422 (914г.). Иде Игорь на деревляны, и победивъ а, и возложи на ня дань болши Олговы. В то же лето прииде Семионъ Болгарьскии на Царьград, и сотворивъ миръ и прииде восвоаси.

В лето 6423 (915г.). Приидоша печенези первое на Рускую землю, и сотворивше миръ со Игорем, и приидоша к Дунаю. В си же времена прииде Семионъ пленяа Фракию, греки же послаша по печенеги. Пе­ченегом пришедшим и хотящимъ на Семеона, расварившеся греческыа воеводы…»[1].

Для летописного сочинения типичной является погодная за­пись, каждое известие (а их может быть от одного и более) кото­рой имеет точную временную привязку — указание на число и месяц, иногда день недели, время суток и т.д. Такая хронологи­ческая подробность свидетельствует о письменной природе ин­формации, которую использовал составитель летописного сочи­нения. Более того, можно говорить, что эта информация взята летописцем или из собственных предварительных записей, или из летописей, созданных его предшественниками. В тексте такой по­годной записи отсутствует единый стержень повествования, она открыта для дополнения другими известиями. Подобного рода за­писи называются дискретными (прерывающимися), или событий­но-перечневыми.

Приведем пример дискретной записи из «Повести временных лет»:

«В лето 6617 (1109г.), Преставися Евпракси, дщи Всеволожа, ме­сяца иулия въ 10 день, и положена бысть в Печерском манастыре у дверий, яже ко угу. И зделаша над нею божонку, иде же лежит тело ея. В то же лето, месяца декабря въ 2 день, Дмитръ Иворовичь взя веже половечскые у Дону»[2].

Сведения о других событиях одного года, не внесенные в ка­кую-то летопись, можно было внести в дискретную запись позд­нее, не разрушая структуры записи, особенно в том случае, если новые известия сохранились в составе такой же дискретной по­годной записи другого летописного текста.

Вместе с тем иногда, рассказывая о многих событиях, погод­ная запись раскрывала одну сквозную тему. Такая запись называ­ется монотематической. В ней под одним годом соединялись со­бытия, совершившиеся в разные годы. Примером такого текста является погодная запись 996 (6504)г. из «Повести временных лет». Все известия здесь объединены личностью киевского князя Владимира Святославича, о деятельности которого в разные годы и рассказывает погодная статья. В начале статьи сообщено об уча­стии Владимира в освящении киевской Десятинной церкви и даровании ей десятины. В других источниках это освящение да­тируется 995г. Затем в статье повествуется о битве Владимира с печенегами под Василевым, о строительстве церкви по случаю спасения князя и о начале знаменитых киевских пиров Вла­димира. Например, рассказывая о первом киевском пире на Ус­пение, летописец заметил, что «тако по вся лета творяше». Сле­довательно, он знал и о последующих ежегодных успенских пи­рах.

Далее в погодной записи 996г. замечено о добрососедских от­ношениях Владимира с королем чешским Андрихом (1012—1037), королем польским Болеславом I Храбрым (992—1025) и королем венгерским Стефаном I (997—1038). Годы правления Андриха Чеш­ского красноречиво свидетельствуют о том, что погодная запись 996г. соединила известия о событиях разных лет, следовательно, сама запись в дошедшем до нас виде не может быть отнесена к 996 г. Последний сюжет погодной записи 996г. кратко сообщает о судебной реформе, которую провел Владимир, но от которой впоследствии отказался. Характерно то, что приведенные собы­тия не имеют абсолютных дат, только несколько известий дати­рованы праздниками церковного календаря (Преображение Гос­подне — 6 августа по ст. ст., Успение Богородицы — 15 августа по ст. ст.).

Поздние летописи также имеют погодные статьи, в которых объединена информация за несколько лет. Так, в Троицкой лето­писи начала XV в. под 1321г. читаем: «На ту же зиму (6829г. — Т. К.) князь великий Юрьи Даниловичь поеха въ Новъгородъ Ве­ликий, оттоле и въ Орду пошелъ на четвертое лето, а шелъ на великую Пермь»[3]. Еще более красноречива в этом плане запись в Троицкой летописи под 1328г., где сразу за сообщением о восшествии московского князя Ивана Даниловича на великое княжениеавтор подчеркивает, что последующие 40 лет его правления были мирными: «В лето 6836 (1328г.) седе князь великий Иванъ Даниловичь на великомъ княжении всеа Русии, и бысть оттоле тишина велика на 40 летъ и престаша погании воевати Русскую землю и закалати христианъ, и отдохнуша и починуша христиане отъ великиа истомы и многыа тягости, от насилиа татарскаго, и бысть оттоле тишина велика по всей земли»[4]. Из содержания запи­си видно, что она сделана не в том году, когда состоялось восшествие на престол, а гораздо позже.

Для летописания XI—XV вв. такое объединение в погодной записи событий разных лет свидетельствует, как правило, об устной природе сведений, использованных летописцем, а также об отсутствии письменной практики ведения точных погодных за­писей на каком-то отрезке времени в каком-либо центре. В то же время подобного рода записи в летописных сочинениях XVI — XVII вв. зачастую имели другую природу. Они были результатом изменения подхода летописцев к обработке используемого материала, в том числе и летописных текстов своих предшественников, стремления к более подробному освещению отдельных событий, влияния на принципы работы летописцев иных форм ис­торических произведений и т.д.

 

Работа летописца. В источниковедении термин «летопись» обозначает не только историческое повествование с особой структу­рой, но и летописный текст, дошедший до нас в оригинале или списке.

Летописи содержат чрезвычайно важную информацию для изу­чения средневековой отечественной истории, поэтому ученые уделяют этому виду исторических источников много внимания. Анализ каждого из дошедших до нашего времени летописного со­чинения (летописи) выявил его сложную природу, а также позволил воссоздать масштабную картину развития русского лето­писания в целом.

Многие летописи охватывают события, совершившиеся на продолжительном отрезке исторического времени (с библейских вре­мен и на протяжении многих столетий отечественной истории). К примеру, Лаврентьевская летопись начинается с библейского рассказа о расселении народов после Всемирного потопа и завер­шается рассказом о пожаре 1305г. в городе Владимире. Естествен­но предположить, что ее погодные записи сделаны авторами, при­надлежавшими к разным поколениям, а сама сохранившаяся летопись, включающая эти записи, представляет собой компиля­цию ранее созданных, по преимуществу летописных, произведе­ний. Поэтому поиск следов использованных для компиляции летописных сочинений является одной из важнейших источнико­ведческих задач.

Разновременные текстовые слои в дошедших до нас летописях, гипотетически восстанавливаемые учеными как принадлежа­щие разным авторам, называются летописными сводами. Сводный характер русских летописей выявил в первые десятилетия XIX в. П. М. Строев (1796-1876).

Впоследствии многие отечественные ученые подтвердили и развили наблюдения о сводном характере летописей. Выдающееся место в источниковедении летописания, в частности в разработке методики выявления летописных сводов и приложении ее к кон­кретным летописным текстам, занимают научные труды А. А. Шах­матова (1864—1920).

Почти все известные сегодня летописные тексты состоят из хронологических звеньев — гипотетических летописных сводов. Каждое летописное звено в свою очередь также является сво­дом, так как его автор использовал разнообразные источники информации: письменные и устные источники, личные наблю­дения.

История летописания — это история взаимоотношения сво­дов, следы которых обнаруживаются в поздних компиляциях. За­полняя лакуны, вызванные утратой в силу разных причин значи­тельного количества летописей, летописные своды позволяют дать более полную картину русского летописания XI—XV вв.

Человека, который создал летописный текст, называют лето­писцем. Его мировоззрение, как, впрочем, и других людей Сред­невековья, отличалось провиденциализмом. Летописец рассмат­ривал природу событий через призму религиозного сознания, считая их первопричиной Бога и объясняя связь событий только божественной волей. Такое представление о происхождении явле­ний окружающего мира определяло и своеобразие структуры по­годных статей, носивших дискретный характер. В них летописец выносил на первый план хронологические связи событий, кото­рые были предопределены, по мнению авторов записей, боже­ственной волей.

Компилятивная природа летописей определила ключевое зна­чение в источниковедении вопроса о работе их составителей.

Получив заказ на летопись, ее автор прежде всего искал и от­бирал ранее созданные летописные и литературные сочинения, накапливал устные данные о тех событиях, которые интересова­ли как его, так и заказчика. Затем летописец на основе собранно­го материала составлял новый летописный текст. Летописные ком­пиляции отличаются от компиляций других жанров тем, что они «не просто соединяют различные произведения, а соединяют их под каждой годовой статьей отдельно. Текст летописи входит в текст другой летописи "гребенкой": каждая годовая статья представляет собой маленькую самостоятельную компиляцию...»[5]. Та­ким образом в новом тексте «растворялись» известия более ран­них летописных сочинений.

Летописцы могли не только переработать летописные сочине­ния предшественников, но и хронологически удлинить новый текст, продолжив его своими погодными записями.

Текст предшественника мог подвергаться осознанной перера­ботке, которая существенно меняла описания событий, оценку поступков людей и т.д. В этом случае принято говорить о редакции (изводе) летописи или летописного свода. Такие редакции выяв­ляются путем сравнительного анализа схожих летописей.

Иногда летописец только переписывал текст своего пред­шественника. Такую копию принято называть списком летописи. Список, как правило, не был точной копией оригинала. Дело в том, что особенности процесса копирования текста (прочтение отрывка оригинала для его запоминания, внутренний диктант при воспроизведении фрагмента на письме) порождали пере­становки слов, замену некоторых слов синонимами, малопонят­ных слов — более понятными, утраты фрагментов предложений и т.д.

Ярким примером осознанной правки летописного текста явля­ется следующая погодная запись 1332 (6840) г. в Новгородской первой летописи старшего и младшего изводов:

 

Новгородская первая летопись старшего извода (Синодальный список)	Новгородская первая летопись младшего извода
«Того же лета великыи князь Иванъ (Калита. — Т.К.) приде изъ Орды и възверже гневъ на Новьгородъ, прося у нихь серебра закамьского, и в томъ взя Торжекъ и Бежичьскыи верхъ за Новгородскую измену»[6] (выделено Т.К.).	«Того же лета великыи князь Иванъ (Калита. — Т.К.) прииде из Орды и възверже гневъ на Новъград, прося у них серебра закамьское, и въ томъ взя Торжокъ и Бежичькыи верхъ чересъ крестное целование» [7](выделено Т.К.).

 

Во всех списках Новгородской первой летописи младшего извода в адрес московского князя читается обвинение в нару­шении договора («крестного целования»), выдвинутое новго­родцами. В Синодальном списке Новгородской первой летописи старшего извода было такое же чтение, и его следует считать изначальным. Однако в пергаменном Синодальном списке слова «чересъ крестное целование» выскоблены и вместо них написаны другие — «за новгородскую измену». Способ, каким было сделано исправление, указывает на позднее происхождение прав­ки текста. Ее сделал, скорее всего, москвич, в руках которого оказался данный список летописи. Политический смысл пере­делки текста очевиден — редактор хотел обвинить новгородцев в измене.

Существование редакций свидетельствует о том, что летописи были не только способом накопления определенной информа­ции, но и средством политической борьбы. Приспособляя ранее созданный текст к новым историческим условиям, летописец та­ким способом выражал интересы заказчиков или свои собствен­ные интересы.

Кроме крупномасштабных летописей создавались и небольшие по охвату хронологии, событий и территории произведения. Их условно называют летописцами. Подобные летописцы существо­вали, по-видимому, на всех этапах истории русского летописа­ния, однако самостоятельные сохранившиеся реальные их тексты датируются только XVI—XVII вв. Например, «Летописец Бель­ский» фиксировал известия с 1598 г. до конца 60-х гг. XVII в., и его автор проявил интерес к событиям, происходившим в западных уездах, особенно в Бельском. Учитывая это географиче­ское пристрастие автора, ученые и дали наименование источнику. В XVII в. был составлен «Летописец о Нижнем Новеграде, в коих годех заложен, и при коем великом князе», содержащий под­борку известий о Нижнем Новгороде и его земле за XIII, XIV и XVI вв.

 

Система именований летописей. Каждая сохранившаяся лето­пись имеет свое имя, которое призвано подчеркнуть ее индивиду­альность, поскольку двух совершенно идентичных летописных текстов не существует. Система названий складывалась в науке постепенно на протяжении XVIII — XX вв.

Для наименования ряда летописных текстов сохранено их самоназвание. Например, Новый летописец — это краткий вариант самоназвания летописи XVII в. «Книга глаголемая Новый летопи­сец». Если у летописи не было самоназвания, ей давали имя в связи с различными обстоятельствами. Часто летопись называли по месту ее нахождения и хранения. Так, Ипатьевская летопись (список XV в.) была найдена в костромском Ипатьевском мона­стыре, Троицкая летопись (XIV в.) — в библиотеке духовной семинарии Троице-Сергиевой лавры, Воскресенская летопись (XVI в.) — в Новоиерусалимском Воскресенском монастыре и т.д. В названиях летописей использовались также имена некоторых их бывших владельцев: в XVII в. Радзивилловская летопись (список XV в.) принадлежала польско-литовским магнатам Радзивиллам, а Симеоновская (конец XV в.) — книжному справщику Москов­ского Печатного двора Никифору Симеонову, жившему в XVII в. В других названиях сохранились имена лиц, причастных к созда­нию летописей или их списков. По имени монаха Лаврентия, ко­торый в 1377г. «написал» летопись по повелению великого князя суздальско-нижегородского Дмитрия Константиновича, названа Лаврентьевская летопись. Летописный сборник, составленный или переписанный в 1495г. в Смоленске Авраамкой по повелению смоленского епископа, именуется «Летописью Авраамки», упо­мянувшего себя в приписке к тексту.

В названии летописи ее индивидуальность подчеркивалась так­же привязкой к месту ее создания. Если в каком-то месте было создано много летописей, то им давали порядковые номера, ко­торые должны были показывать последовательность возникнове­ния летописей. Такой принцип наименований использовался для обозначения северо-западных летописей — новгородских и псков­ских: например, Новгородская первая (вторая, третья, четвертая, пятая) летопись и т.д. Однако порядковые номера летописей не всегда отражают реальную хронологическую последовательность их происхождения. Так, Новгородская четвертая летопись датиру­ется XV в. и представляет собой более старшее сочинение, нежели Новгородская вторая летопись, возникшая в XVI в. Неточность в нумерации объясняется тем, что в XIX в., когда давались наиме­нования, еще не все летописи были обнаружены, изучены и вклю­чены в систему сохранившихся и реконструируемых летописных текстов.

Имена получали не только дошедшие до нашего времени лето­писи, но и гипотетические летописные своды: например, «По­весть временных лет» (начало XIIв.), Новгородско-Софийский свод (1448), Московский великокняжеский летописный свод (1479) и т.д.

 

 

Эволюция русских летописей

1234Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: