Диалектика – это форма и способ теоретического мышления, основанная на поиске противоречий. 19 страница

Отрицание себя* - это бросить сигнал отвращения на истинный облик себя. После этого получаешь обратку прямо в лоб. Следствие звучит так: загреметь под откат изнутри. И, прям, очередь выстраивается на кармические обороты. Каждый кто отказывается чувствовать по сути - влетает в обратку на том или ином месте, затем пролежнями ползёт через обстоятельства, затем окружающим объясняет, что не нада так, что не чувствует вы… мы тоже люди, мы тоже чувствуем, мы тоже жить в тепле и в уюте хотим! Мы тоже хотим, чтобы нас любили.
- И вот тут приходят Оттуда и спрашивают: а себя когда любить выберешь?
- И начинается следующий круг,

Не могу быть собой, вытекает из не хочу, а главное препятствие – не хочу разбираться в том, как, в этом “здесь” устроено.

____________________________________

История о ящерице и таракане
- Однажды, создание, которое не хотело быть собой на Слое, в Яви, через сон попало в мир, где все вокруг выглядели именно так, какими являлись. Эльфы, гномы, феи, дриады, водяницы, горгоны, драконы, ведьмы, колдуны и некроманты - они выглядели именно такими, какими и являлись внутри. И проснувшись по утру, это создание выглянуло за окно и пожелало жить в том мире, где оно может быть собой.
- Оно решило, что здесь оно собой быть не может? - спросил Даид.
- Не могу, вытекает из не хочу, а перво наперво разбираться в том, как, в этом “здесь” устроено, - ответила Сивилла, усмехнувшись.
- Тело, услышав эти мысли создания, поняло, что создание не хочет узнать, как Тело это устроено и решило показать образ. Создание вдруг, прям как на Яву, увидело себя со стороны на улице… в виде большой полутораметровой ящерицы, которая радостно и счастливо вышагивает по дороге, идя вертикально.
Даид засмеялся.
- Создание очень испугалось. Оно подумало сразу, что его убьют. Некоторые разбегутся, а другие бросятся уничтожать. Может, будут и те, кто на опыты захочет себе взять, но в любом случае жить ей в этом обществе созданий, коллективно, не дадут. Убьют, а вот тело уже на опыты изымут, под грифом: секретно. И опыты ставить будут. Создание передёрнулось и подавило образ вглубь, чтобы не трогать его. Тело попыталось дать еще сигнал, направляя внимание создания к тому, каким это счастьем является ходить по Слою именно так, как внутри являешься, когда Тело - это проявляет целиком и полностью. Но создание лишь отмахнулось. Какое счастье, когда меня убьют?! Тело показало, дало импульс-образ, что смерть это не кошмар. Но затем, создание перешло к следующим мыслям о том, что в кинотеатр она не сходит, в кафе не посидит, платье не наденет красивое, на каблучках не процокает по мостовой вечерком под ручку с красивым мужчиной, и замуж её, такую, никто не возьмет. На этом Тело выбрало помолчать.
- Ключевое слово: такую, - кивнул Даид. - Её такую просто напросто на месте убьют. И на опыты сдадут.
- Это создание хотело платьице и каблучки, хотело замуж, хотело всего того, что в романтических и любовных новеллах пишут, - улыбнулась Лилиана.
- А такой зверюгой, - рассмеялся ей в ответ Даид, - она ни в одно платье не влезет, и даже в магазин не войдет. Каблучков на её ногу, такого размера, увы, не шьют. А красивые мужчины от неё будут разбегаться толпами и если и падать штабелями, то от глубинного ужаса, что описанное в книгах-ужастиках, таки сошло со страниц и вот, топает по мостовой, оскалившись.
- Будут протирать глаза, а не чудится ли им, - улыбнулась Сивилла.
Сивилла знала, как это, вот так пройтись по мостовой, а после быть разрезанной на куски, отправленной на опыты и стать ужасом в глазах окружающих. Что впрочем, не мешало ей сидеть рядом со своим куском бедра, которое облучали разными сочетаниями, и слушать мысли ученых и на языке чувствовать, осязать, их страх, тот самый глубинный, когда эти создания воотчию видели, как из недр поднимаются Великаны других рас и шагают по Земле. Было времячко, Сивилла приулыбнулась, сверкнув глазами.
- Так и где это создание в платьечке загремело под откат? - спросил Даид.
- Изнутри, - ответила Сивилла, она эту механику знала до мелочей.
Даид нахмурился, а Лилиана продолжила, но не успела она и рта раскрыть, как Даид воскликнул:
- Она бросила сигнал отвращения на истинный облик себя и получила обратку прямо в лоб?
- Вечность тебе ходить в платьечках и цокать каблучками по мостовой, - прошептала Сивилла, прищурившись, будто ведьма. - Так же изнутри прозвучало в этой истории?
- Да. - кивнула Лилиана.
Даид сидел, сидел и громыхнул хохотом.
- Проституткой она стала на много воплощений? В платьечке и по мостовой, на каблучках, выхаживать.
Лилиана и Сивилла переглянулись и засмеялись.
- Отвращение к истинному облику, нажива на внешний вид данного тела, - перечислила Лилиана. - Создание отбросило тот мир во сне в сторону и решило, что здесь ей очень хорошо. Платьечка, туфельки, мужчинки, кинотеатры и кафешки, рестораны и много внимания. И на этом она и сфокусировалась.
- Это обратный сигнал от истинного облика так вернулся и отбросил в сторону мир в том сне. Чтобы четко реализовать функцию алгоритма: Вечность тебе ходить в платьечках и цокать каблучками по мостовой.
- Заметь, не по кафешкам и ресторанам, а по мостовой. Ведь этому созданию нравился этот момент больше остальных. Звуки цокота каблучков, платьице развивается ветром, и мужчины оборачиваются. Красота!
- Так что же было дальше? - спросил Даид.
- А дальше она стала старой проституткой, которая выхаживала в туфлях, подбитых по второму кругу, по этой самой мостовой.
- И мужчины на неё оборачивались! - кивнул он.
- Но совсем по другому поводу они к ней внимание направляли, - усмехнулась Сивилла.
- Они на неё смотрели с отвращением… - сказал Даид. - Как она к истинному облику сигнал направила! И на что променяла! Всё получила с лихвой… обратно.
- Не приблизишься ко мне, пока не осознаешь - так звучало теперь от истинного облика к этому созданию, чей это истинный облик и есть. Ящерица, - Лилиана улыбнулась ярко, как солнышко вышло в пространства, - в полтора метра ростом, счастливая и радостью лучащаяся.
- Создание на себя с отвращением взглянуло, - констатировал Даид, - и огребло … обратно, - и тут он захохотал с двойным напором. - Меж двух огней: старой проституткой, снова и снова, по мостовой выхаживать или ящерицей.
- Неа, тут звучит: проституткой или собой, - поправила его Сивилла.
- А к себе она отнеслась хуже, чем к проститутке, - кивнул Даид.
- Я вот знаю таких, которые тараканы по натуре. Вот они меж двух огней попадают когда, это нечто. Что я таракан?! Я не таракан! Я человек!
- Да хоть дерево, - улыбнулась Лилиана, - главное, чтоб не таракан. Хоть кусок от бампера и то лучше, главное, чтоб не таракан.
- Блииин, - Даид закрыл лицо руками и смеялся, гоготал взахлеб.
- Ну а что? - прикинула Сивилла. - Заходит такой таракан по натуре, который в человеческого вида теле пребывает, в туалет... а там таракан на полу сидит. Ну и?
Даид загоготал еще сильнее и еще громче.
- Я не таракан… прошепчет он со страхом перед Правдой и с ненавистью к Истинному положению вещей... и затопчет таракана.
На этом месте Даид постепенно успокаивался ржать и начинал понимать, что это еще одна история.
- Рассказывай! - он положил локти на стол и во всю ширь заулыбался.
- А что тут рассказывать? С презрением на себя выступил, получил сигнал обратно. Чувство, что он ничтожество. И это - не стереть. И это внутри. Громко. Чувство, которое не заешь, не заспишь, не запьешь, сексом не покроешь, и в работу с головой от него не уйти - оно внутри. Четкое и яркое чувство внутри, что он ничтожество. По всякому, он пытался, по другому себя чувствовать внутри, а не выходило. Стойкое чувство к себе, что он ничтожество.
- На себя направил и чувствует, - сказал Даид.
- Как пытаться прыгать повыше, чтоб голова выглянула из-за забора, а как ни прыгай, хоть с ведра перевёрнутого или с бочки - все равно этот забор каждый раз выше.
- Что направил на себя, то и чувствует, - кивнул Даид. - А от истинного ядра отбивается, и он это чувствует в себе, которым это на себя и направил. Ярко. Осязаемо. Как руками давить надпись “ты ничтожество”, пытаясь задавить ею таракана, а тараканья натура отбивает этот сигнал и табличка, переворачиваясь, на чувака надвигается, и он осязает, что он ничтожество. А если эта надпись с таблички, обраткой от мощности вращения ядра истинной натуры еще и внутрь него пройдет, проплавится, там встанет и отвердеет громко, то вот оно не стирается, не закушать, не запить, не заспать, даже повеситься - вопрос не решит. В следующем воплощение то же самое, продолжается. Пока так к себе относишься, огребаешь и чувствуешь. От истинного ядра отталкивается, ведь ложь это. Оно ж как? Каждая природа уникальна и грандиозна, - и заулыбался. - И сколько на неё ни плюй, сколько ни топчи, а только глубже сляжешь со всем тем, что бросаешь ложью на истинные ядра природных основоположений и распорядка.
- Ну вот, и на окружающих он стал смотреть с надменностью.
- Решил, небось, что это вариант.
- Опять-таки, чтобы это чувство, что он ничтожество, внутри - покрыть, почувствовать себя выше, лучше, сильнее других.
- А этот вкус не стирался и как кислота проедал всё то, что поверх него клало это создание.
- Так и проявления же у него, какие были при этом?
- А какие? Окружающих он презирал, вы ничто, а я чуть ли не Бог.
- Ну, когда чувство ничтожества себя внутри носишь, чтобы его забить чем-то… потребуется очень высоко начать подпрыгивать: чуть ли не Бог.
- Я вот такой! Да я вот какой! … а вы там где-то копошитесь… да вам до меня…!
Даид хохотал.
- Хоть Богом, главное чтоб не тараканом, - хихикал он. - Чем угодно, только не собой.
- И во снах его преследовали тараканы. Они на него из всех щелей вылазили. И в квартире то же самое, но уже не во сне, наяву. У него ужас, паника. И чем больше он упирался себе, тем глубже чувствовал, какое он ничтожество. И не смыть, это чувство не смыть.
- Ну да, оно ж внутри, туда мочалкой не достать, - захихикал Даид. - Реально, вот это история! Тараканы же они вааще крутые!
- Ты об этом вот тому созданию расскажи, - кивнула ему Сивилла, улыбаясь.
- А ну тогда он из наживы будет всем рассказывать, что по натуре он таракан и вдобавок, когда с него ржать начнут, презирая и высмеивая… о! - Даид спохватился. - Презирая и высмеивая, когда он им правду говорит о себе, что я, мол, таракан. Таракан? Так я тебя с ноги и нет тебя, таракана, тараканчика, - захохотал какой-то большой и, например, накаченный мужык. И опять он чувствует себя ничтожеством. - Даид задумался. - Так он их поубивать может! Он им правду, они его высмеяли, а поскольку, он с собой не в Ладу пребывает, он с наживой к себе пошел, после того как с презрением сходил, а я ему например рассказал, какие тараканы крутые…. И он этих, которые с него смеялись - просто поубивал ночью по подворотням. Руки помыл и доволен, будут знать, как над тараканами насмехаться…. Блиин, - протянул Даид. - Это психоз.
- Психоз, - сказала Лилиана и показала собой, - это если он будет по комнате бегать, рвать на себе волосы и спрашивать себя одним голосом: я таракан?, а затем отвечать себе другим, что, мол, нет, ты не таракан, затем будет хохотать вовсю и снова спрашивать себя, таракан ли он и отвечать себе совсем другим голосом, что, мол, нет, не таракан и вновь хихикать по злобному, что мол, знаешь же, сука, правду, знаешь, ты таракан! - выдохнула и улыбнулась. - Вот это психоз.
Даид аж рот открыл… от удивления, глядя на Лилиану.
- Вау… - прошептал он, - очень доходчиво.

Сивилла улыбнулась, смотря на них украдкой.
- Значит, - сказал Даид, - если я ему расскажу, какие потрясающие тараканы, он себя в еще больший узел завяжет.
Сивилла и Лилиана, обе, кивнули.
- По нарисованной ним структуре, Бог у него наверху, а тараканы в самом низу... копошатся. И значит, он старается почувствовать себя Богом, посредством надменного отношения к людям.
- А сути его истинной натуры это не изменит.
- Каков ты по природе - это счастье.
- Он об этом знать не хочет.
- Ну да. Если хоть куском от бампера, только не собой, то конечно. И вот, строит он внутри себя лесенку, забирается на неё повыше и считает себя выше окружающих, а затем обстоятельства сбрасывают эту лесенку и он опять валяется внизу, но думает, быть человеком тоже лучше, чем тараканом и на том и решает. Но… человеком у него не получается быть, потому что он себя, по истинной сути, презирает. И как только с ним говорят, он прикидывается.
- Ну да... таракан же он, а прикидывается человеком! - рассмеялся Даид. - И лицемерием от него пахнет, как гнилью.
Сивилла и Лилиана вновь, обе, ему и кивнули, улыбнувшись.
- Так история-то как разворачивается дальше?
- Чем дальше, тем больше он себя ненавидит.
- Тем глубже его отпечатывает обраткой, - кивнул Даид.
- Тем повыше он пытается забраться, человеком маловато будет, дайте буду Богом. Но не выходит.
- Из воплощения в воплощение одно и то же.
Даид хотел услышать продолжение истории.
- А затем, как-то во сне, ему приснился он… в виде таракана… как есть… истинно. И он себе вот что прошипел сквозь зубы: чтоб ты сдох зараза! И проснулся. Проснулся, и у него как будто даже облегчение произошло внутри. Стало так… легко…
- Не стало внутри того, что там до этого было?
- Ушло.
Даид глаза закатил, сделав их прежде очень большими.
- Ушло далеко и глубоко внутрь и дверь с той стороны закрыло. А теперь, как по механике импульсов, когда истинная суть закрылась с той стороны создания, в глубине - что по судьбе, событиями формируется?
- Электрические формативы опознают сигнатуры, а тут сигнатуры не определяются, определяется, что суть ушла вглубь и закрыла двери. Не строятся события.
- Нет. События-то строятся, но какие? - Сивилла улыбалась, ей нравилось смотреть, как Даид думает, слышать, как у него там шестеренки вращаются и бац, сошлось.
Даид смотрел на голограмму внутри этого построения и тут спохватился.
- Брошенный. Он от себя отвернулся, и истинная суть его ушла вглубь и дверь закрыла. Брошенный. Глухо. Затхло. Как нет внутри куска и соответственно - не будет событий, которые на этом куске формировались.
- Только вот это не кусок, а ядро.
- Ядро есть, но оно ушло вглубь и закрылось изнутри. Всё… мимо проходит… жизнь мимо проходит… время течет.. мимо… он как на обочине сидит, трухлявый, немощный, иссохший. Он не может аурой наполнить формативы событийности. Вот какое тут дело! Аура! Работу отдали другому, квартира отошла другому, еду передали другому… бомж. Бомж по сути. Реально, по сути от того, как отказался от сути. Это же был сигнал: чтоб ты сдох зараза - этот сигнал вернулся и… создание стало, как прохудившееся ведро. Вытекает, вываливается, в руках не остается, утекает. Реально бомж. Аурой не может наполнить ни дом, ни дело, ни слова. Как одежда вся в дырах больших и нити висят, но не оборваны еще. А между этими нитями сквозит. Блиин! - воскликнул Даид. - Он начинает жить, как таракан. По углам. Крошки с пола собирает. Только тараканы не потому так двигаются. А вот он, как в своем представил тараканов, так и начал …. По мусоркам. Притулиться где, угол найти. А его отовсюду гонят. Иногда и прибить хотят, потому что бомж, такой сдохнет чище станет. Прям, как он про тараканов думал. Вау! Аура у него неприятная и его гонят, даже собаки и те его стороной обходят и облаивают даже.
- И как же до него доходить начинает?
- А когда уже до грани дошел, как-то с другим попрошайкой говорил, и фраза у него на себя вырвалась: я хоть и как таракан живу, а жить-то хочу! Сказал и что-то внутри среагировало. Вспомнились ему тараканы, которых он травил сотнями. Не понимал он тогда… что тараканы тоже жить хотят. Разве тараканы могут… могут хотеть…? Расплакался тогда, но ненадолго. Его тогда другие попрошайки к себе приютили, накормили, впервые за долгое время его не прогнали. И тогда, как видел он тараканов, то не подходил, а как видел, что их давят, то подлетал с криком: таракан тоже жить хочет! Он тоже может хотеть!!! На него как на дурного смотрели, на психа. Бомж, от него тхнет. И он еще такое несет. Тараканы они есть тараканы, давить их нада. Да и бомжы такие же, как тараканов развелось. А он видел в их глазах то, как сам раньше о тараканах думал и внутри как луч… через смог... проходил.
- Вот те, которые бомжей с тараканами сравнили, а тараканов, мол, давить нада, это ж по кармическому обороту, такой же прикол. А бомж оказывается тоже человек! Токо это ж… - усмехнулся Даид. - Если так отказываются признавать, то через пролежни событийности лезут. А потом: вы бомжей не обижайте, они тоже люди! Конечно люди. Только ты ж чего так орешь? А потому что я тоже раньше, как вы, на бомжей думал. Думал их с улиц если убрать, чище станет. А как бомжом стал, узнал, что я не изменился… бомжом стал... но внутри таким и остался. И кушать хочется и тепла хочется и поговорить по душам, ой как хочется. А на меня смотрят как на мусор, как на тараканов тех. Я раньше таким был. Я знаю! Ну а кто прислушается, а кто рукой махнет, мол, умалишенный, на то он и бомж. И прям очередь выстраивается на кармические обороты. Каждый кто отказывается чувствовать по сути - влетает в обратку на том или ином месте, затем пролежнями ползёт через обстоятельства, затем окружающим объясняет, что не нада так, что не чувствует вы… мы тоже люди, мы тоже чувствуем, мы тоже жить в тепле и в уюте хотим! Мы тоже хотим, чтобы нас любили.
- И вот тут приходят Оттуда и спрашивают: а себя когда любить выберешь?
- И начинается следующий круг, - улыбнулся Даид. - А я что? Я человек маленький, мне бы поесть где и поспать. Это после, на основе этого самоуничижения, когда появляется и поесть и поспать и работа, разростается нажива круче, ярким цветом. Поесть больше, поспать дольше, пожить так, чтоб на загляденье, чтоб аж языки себе пооткусывали, видя как я живу. А начинал с чего? Я ж человек маленький…
- А какой же ты человек… - начала Лилиана.
- Если ты Таракан! - заржал Даид. - Или Ящерица. Или Дракон! А может и Медведь с клыками, который по зимам не спит, и путников хавает. Не того периода медведь, зимой не храпит в берлоге. Голодный и кушать хочет, ловит и ест. Та же байда, слушайте. Кем угодно, только не собой, - и покачал головой. - Если человек... то маленький, вы главное меня не трогайте, пожрать дайте, приютите, на работу устройте, а там я разрастусь наживой, будете на меня глядеть - языки себе пооткусываете. Ну!
Лилиана улыбалась озорно.
- Человек. Он вааще-то как таракан - мощный и грандиозный. Но если не в курсе, то…
- И тараканом лучше, чем человеком, да?
- Ну, пока что в такую сторону ракурс не пошел. Но некоторые, от социальной жизни накушавшиеся, и в таком русле могут начать думать.
- А они при этом гномы, феи, но в социальной среде и тараканом лучше, чем человеком. На работу не нада ходить! Пошнырял по углам и наелся.
- Так и бомжом недолго стать.
Даид смеялся, хохотал и катался по стулу. (книга: Лилиана \ Химия и электрика)

- А вот еще история, про то, как же филигранно действует Порядок и Закон, - улыбнулась Сивилла и показала на Лилиану.
- Нет, давай ты расскажи, я только что говорила.
- Хорошо. Вот вам ситуация. Стоит создание на балконе, курит и слышит, как к нему через пространства направляется такая ладонь, чтобы накрыть и обесточить и сигнал звучит: Не будешь ты в Любви!
Даид за голову взялся, как отсмеялся.
- Это `как обратка точно встанет!
- Обратка летела ярко. Сигнал: не будешь ты в любви!, влетел к отправителю глубоко внутрь к самой его сути, уведомляя о происходящем. Суть дверь закрыла, а зеркальце внутреннее провернула наружу. И села, кивнув сигналу, что: есть, я распорядок выполнила.
- И отправителя загребло?
- А ты прикинь, он и до того себя отрицал, злобился, чтоб такое сказать через пространства уже потребуется, видя излучение чествования Сути - срефлексировать.
- Отметиться, как и полагается. Я тут, и смотреть с радостью, я!, на такое не могу, - кивнул Даид.
- На фееричное чествование Сути созданием, которое на балконе стоит и курит?
- Именно! Прикинь, достаточно прийти, посиять и уже навываливаются из закромов с таким сигналами, получая себе обратки. Прям раздача слонов! И тебе на, держи, и тебе, и тебе, вот вам ваше, держите и осознавайте.
- Так вот, внутреннее зеркальце провернутое наружу, дало эффект саботажа. Яркое состояние внутри: меня никто не любит! Никто. Вот вааще! Столько вокруг народа ходят, а меня никто не любит!
Даид закачал головой.
- Хотел лишить другого Любви и лишил себя сам, - сказал он, - своими ручищами.
- А дальше только громче, - сказала Сивилла. - И завыл он в толпу: за что же вы меня не любите-то?
- А это он себя выбрал отрицать, дальше с любовью вместе не выйдет двигаться, увидел через пространства яркое сияние, попытался и это создание лишить любви. Не вышло. Загремел с обраткой до самых косточек.
Даид заулыбался.
- А дальше… только одно внутри, - продолжила Сивилла, - будто проклятие, он слышит голос чей-то, на собственный очень похож: “Не будешь ты в Любви! ”. И по бабкам ходил и по колдунам, а они пожимают плечами, мол, явно проклят ты сынок, но кем - не открывается нам.
- А кем-кем, собой же и проклят. Заложен, обложен и красивенько так положен. Лежи, на чувствуй и думай и осознавай, чему положил начало для себя.
- Концу.
- А так и ощущалось ним. Дальше-то как двигаться, когда внутри такое? Какое, там, на работу ходить? Внутри как яма из кислоты: меня никто не любит! Никто не любит! Никто не любит! Крутится по кругу и голос, который ему повторяет, что не будешь ты в любви.
- Он к кассе подошел и встал, как вкопанный.
- Да. А у кассы Правда. Для чего ты попытался другое создание обесточить от Любви? - произнесла Сивилла, улыбаясь пронзительно.
- А ну это как по учебнику, - сказал Даид. - Зависть. Не могу смотреть, когда у кого-то есть то, чего я себя лишил. Я себя отрицать выбрал? Выбрал. Думал, что так лучше мне в этой местности будет. Не выпало. Выбрал отрицать себя, тут же отторг Любовь. Она рядышком стоит, а он Её к себе уже не подпускает. А тут такое! На балконе. Курит! Да вы что?! Изнутри раздирает завистью. У меня нет, ну так и у тебя не будет. Я так сделаю, что не будет! Я смогу! Счас ручкой проведу, прошепчу и… слягу! - захохотал Даид.
- Зависть это понятное дело, но что он хотел для себя получить, пытаясь обесточить другое создание от Любви.
Даид почесал затылок.
- Это бы у него спросить.
- У него и спросили, у той самой кассы.
- А он что ответил?
- Не могу я жить, когда кто-то пламенеет в Любви.
- Ништя-я-як, - протянул Даид. - Погоди, если бы так у него звучало, он бы сигнал направил: умри! А он по-другому сказал.
- Да, по-тихому попытался. Типа, не злобный я вовсе, не курва, я тихенько счас обесточу тебя, и ты погаснешь. Свет твой яркий затихнет, и я спатки пойду, наконец. А так... не могу…. Что-то внутри просыпается и ручкой показывает: и мы вот так когда-то делали. А теперь не делаем. Грустно и гнусно стало внутри. Ну, я и отправился через пространства разрулить эту ситуацию себе на пользу. Обесточить. По-тихому.
- Тогда у него по Правде будет звучать, что он тоже так хочет, но себе не даёт. А сияние там, постоянно ему напоминает, что он сам себя лишил возможности двигаться вместе с Любовью. И от Правды он заснуть и не может, когда там ярко сияет.
- Слушайте, таких сигналов можно целую корзину набрать. Когда бабушка внучке в детстве, снова и снова, повторяет, улыбаясь, особенно, если волосы, расчесывая: красавица южная, никомуненужная. Представьте, какую обратку она себе получает, планомерно, своими же повторениями.
- Ну, будет первой красавицей на селе, - сказал Даид, - только никто её замуж не возьмет. Именно так окружающие её и окрестят, что она никому не нужна, пусть и красавица.
- Именно в побеге от Правды, - сказала Лилиана, - после, начинают подразделять, что главное не красавица, а ж, чтоб мозги были на месте. Отрывают одно от другого. Мол, вот Машка не красавица, а мужык у неё видный, на руках её носит. Значит, другое важно, не красота.
- И этим вычленяют красоту уникальности, сути, природы. Вон, она не красивая, а её на руках мужык носит, пылинки сдувает. Девки вон уже халаты от зависти посъедали, видя такое, - засмеялся Даид. - Кто-то даже отворот пытался сделать, но только слег с очередной болячкой, смертушка почти на тот свет утащила. Но девка одумалась, пошла, мол, в церковь к батюшке, призналась, что сделала, жить-то ей уж очень хотелось. Пусть, мол, та девка себе живет счастливо, главное, чтоб меня отпустило.
- И её отпустило, - засмеялась Сивилла, - так отпустило, что, после, она мужа выбрала, который об неё ноги вытирал, бил и по пьяни и без, так она - повесилась. Не смогла с ним жить.
- С чего начала, там и окончила, - хмыкнул Даид. - Хотела разладить чужие любовь и счастье, от смерти ушла, а обратка её-таки настигла и в смерть она сама шагнула. `Себе разладила основательно.
- Какая она внутри, такого мужыка себе и выбрала. Будь она сияющая, она бы такого мужыка даже и близко бы к себе не подпустила, - сказала Лилиана. - Электрика опознаёт по идентичности. Вот, здесь, два сапога пара. Одна завистью проедена, а другой женщин ненавидит за то, что их любить нада, потому что они мужыков рожают. Ну, он ей и выдал по полной. Что мол, я тебя любить не собираюсь. Я тебя лупить буду нещадно, чтоб знала, как женщиной воплощаться. Клин на клин и поженились.
- Ну да, чтобы захотеть мужыка отвадить от того, в чём он радостен и счастлив, где он любит, это уже ненависть к ним в себе носить потребуется. У неё ненависть к мужчинам, у него к женщинам, вот и сцепка, штамп в паспорте и гробят друг друга. Электрика четко опознала ненависть, и пошло намагничивание друг на друга.
- Верно, что друг на друга. Это совсем не то. А вот когда друг к другу - это совсем другое, - заулыбалась Сивилла. - Друг к другу струятся, устремляются и Мир и Природа им дорожки стелят ясные и явные, осязаемые и теплые, сверканием прошитые. А эти друг на друга пошли, с ножами, мол - я тебя ненавижу! Вот и получилась у них война, а не семейная жизнь.
- А она от него на тот свет сбежала. Могла попросту развестись.
- И чего было бы? Следующий мужык с теми же внутренностями был бы. По идентичности же. Ненависть? Ну вот, - сказала Лилиана, - её бы снова намагнитило бы на мужыка, а он её, сначала обхаживать стал бы, а после замужества, мордой об кастрюлю, мол, борщ приготовила неохайный, лучше нада, лучше! Я тебе не батрак на заводе, я тебе муж – старайся, давай! Ишь, вздумала меня помоями кормить!
Даид смеялся.
- Даже если она постарается, он к чему-то другому придерется с таким же импульсом.
- Тут еще учитывай, что мужиков, после первого развода, она будет еще пуще ненавидеть. Ненавидит их, а её на них, вот таких именно, намагничивает. Как напрочил кто. И каждый следующий на усиление её ненависти идёт, могла бы это в себе решить, по Правде с собой, понятно это, - закивала Сивилла. - Но она же не хочет. Ей нравится мужыков ненавидеть. Потому каждый следующий изощреннее попадается.
- И это “каждый следующий” по воплощениям череда.
- Именно! Да! А затем, - Сивилла пальчик подняла, - она решит спланировать, как отомстить. И её начнёт тянуть в воплощения, чтобы замуж выйти и мужыкам мстить. Одного из толпы выбрать по-нежнее, по-тоньше и издеваться над ним, как те... над нею издевались.
- Блиин, здесь по Правде, у кассы, для этой дамы… вааще разнос будет.
- Конечно. Первый вопрос: что ты себе хотела получить, когда выбрала мужыка ненавидеть? - засмеялась Сивилла.
- И она как уж на сковородке, на той кассе стоять будет.
- И фраза какая! Восхитительная. Я себе хотела мужыка хорошего, любящего, а он мне в руки не шёл!
Даид просто громыхнул хохотом.
- Так и по-тоньше мужыка у неё сцапать не выйдет же, - напомнила Лилиана.
- А запросто. Эмпат и с обидой на женский уровень, формат. Легко, толпами вон ходят на Слое. Выбирай. Одному не нравится, что женщина ему указывает, другому, что по-его не делает, третьему, что не хочет сексуально с ним быть. Эмпат, значит чувствительность вскрытая. Отрицает себя, значит, резко ударяет, с размаха. Смотрит по половому признаку, а кто в Теле пребывает, уже ему по фигу - себя же выбрал отрицать. И вот, чувствительность вскрытая и гнойники внутри, клинит на женском формате. Женщины то, женщины сё, и вааще женщинам свободы много дали. А что в каждом женском теле - там создание внутри… шо, где, ау... не, глухо. Чувствительный, по-тоньше и с выбором на отрицание себя, - улыбнулась Сивилла. - Готово. Бери.
- А главное же даже мысль к ней, к дамочке этой, - сказал Даид, - не закрадется, что это она начала войну, потому что определенный мужык, ну прям как лосось блин, в руки ей не шел.
И заржал.
- Слушайте, как классно показывают, - сказал Даид, отсмеявшись. - Там бабушка внучке, пока волосы расчесывала, хрень сказала. Обраткой вернулось. Следующее воплощение на селе. А там создание в женском виде тела мужыка себе хотело, а он ей в руки не шел, ну она и выбрала их ненавидеть. Будто так он, тот самый мужык, ну лосось, реально, большой и крупный, к ней прибежит сразу. Ненавидеть меня выбрала, давай ты меня ненавидишь, а я тебя люблю. Вот заживё-ё-ём! - Даид это протянул и расхохотался. - Если бы логикой подумать. Она только оттолкнет такого мужыка от себя ненавистью.
- Зато другой на неё намагнитится моментально. Большой лосось, но он массой ненависти большой.
- Погоди, давай обратно промотаем, - сказал Даид. - На кой ей выбирать ненавидеть мужыков? Не идет, значит, не хочет. Насильно мил не будешь.
- А она, им, таким образом, дулю тыкнула. Вы ко мне не идете, те самые, вот я вам и … - Сивилла подмигнула Даиду, мол, продолжи фразу.
- Отомщу таким образом. Выберу вас ненавидеть. А вам по коллективной сети, от меня -> к вам, идти будет этот сигнал - каждому достанется. Где руками здесь не дотянусь, по коллективной сети - доберусь, - и заржал. - И обратка, от каждого сияющего в теле мужском, придёт.
Лилиана заулыбалась.
- Это она себе … полноценно так приток обратки соорудила.
- А ты еще учитывай, что усиление по экспоненте будет происходить, - напомнила Лилиана. - Она отправляет: ненавижу - ей возвращают её сигнал, он в неё впитывается, пропечатывает её. Ненависть внутри, у неё, усиливается. Она снова отправляет, уже усиленный обраткой, сигнал: ненавижу! Его ей возвращают, на мол, твой, держи, нам он ни к чему, мы другие, мы с любовью вместе. И ненависть усиленная вернулась, впиталась, пропечатала, прожгла внутренности, осела, увеличила основной сигнал импульса: отомстить таким образом. Ах, вы так! Ну, я вас еще пуще ненавидеть буду! И усилила изнутри себя уже усиленное. Разбухла и плюнула по коллективной сети. А ей опять, обратно вернули.
- А мужыков на слое хороших много, - заулыбалась Сивилла.
Даид гоготал.
- И в этом притоке ненависти, разбухая, по коллективному сигналы бросая, ей этого мало - она захочет действовать. Много внутри ненависти, плотная субстанция уже. Вот она и стала отворот делать. В действие влила эту ненависть. И она - вернулась. А много ненависти - болезнь пошла, сурьезная, ведь организм уже на исходе, куда еще больше… там уже протоки ненавистью забиты, ядом отравлено - осталось проболеть и помереть. Ан, нет, она жить хочет-то! А потом, ну вы в курсе, она замуж вышла... и повесилась.
Даид глаза округлил, он прям, услышал, что там произошло.
- Когда её муж избивал, она мысленно как? Вы, добрые, теплые, любящие мужыки там где-то ходите, а меня тут бьют! Чтоб вы сдохли все, - прошептал он. - И это ей вернулось, и она пошла и повесилась. Впечаталось-то что в неё? Её же слова, которые ей вернулись, да еще с импульсом по массе больш`им: чтоб ты сдохла! И это она стала чувствовать внутри, твердым сигналом, он как смола отвердел, и она пошла… действовать. Повесилась. Избитая, вся в синяках, с ненавистью внутри - повесилась.
- Но ведь этот сгусток со следующим воплощением… - сказала Лилиана, - прошел вместе с ней через смерть.
- Она родилась, а ей уже хочется сдохнуть. И не просто сдохнуть, там же большой массы импульс, как молотком ударить. Это упасть с высоты и удариться соизмеримо: масса импульса к силе удара об асфальт. Ну, или замуж вышла таки, а муж её головой об стену ударил и она насмерть, - Даид покачал головой. - И все эти навороты решаются просто: по Правде. Ха! Причем вот во второй раз, когда она прокричала им, чтоб они сдохли, если её на кассе спросить, что она ответит? Что ты хотела получить, когда такой им сигнал кидала?
Сивилла кивнула и произнесла:
- Хотела, чтобы они её пришли и спасли, к себе забрали. А они не приходили и не приходили, сколько её били. И тогда…
- Что она с этого хотела получить? - вновь спросил Даид.
- Внутреннее удовлетворение посредством отмщения. Не делаете, как я хочу - сдохните же тогда!
- Внутреннее удовлетворение в котле разбухшей ненависти хотела испытать, прожить, - кивнул Даид. - Представьте, блиин! Сначала она хотела себе мужыка хорошего. А он не шел. А на втором кругу, она хотела испытать удовлетворение отмщением. И главное ж, стоит на кассе и её спрашивают, а теперь, что ты с этого получаешь?
- А по Правде ответить: это ж перед собой признаться, как себя изуродовала.
- Потому она молчит, молчит и отвечает: я всё равно их выбираю ненавидеть! А почему? - ее спрашивают. А потому что они меня любить не хотят.
В этот момент слышны были голоса этих мужыков: мы на неё даже смотреть не хотим, неприятная она для взгляда.
Сивилла качнула ножкой и улыбнулась.
- Красавица с виду, а для взгляда любящего мужыка неприятная. Вот и прикол.
Лилиана зашерстила по электросигналам.
- По Правде, ей сначала потребуется признать, что она хотела получить, когда выбрала себя отрицать. Ведь тогда сразу у неё в груди дыра стала. Захотелось Любви. Хочу, чтобы меня любили. Конечно, она стала заглядываться на теплых сердцем и добрых мужыков, они лелеят, радуются, открытые Душой, теплые. Любви же хочется, вот на этих мужыков она и стала заглядываться, которые Любовью звучат. А вот они от неё отходили. Подальше. От неё веет, что она себя отрицает. А с таким созданием дела не будет. Буквально, не будет Любви. Она Любовь отторгает, когда выбирает себя отрицать. Вот они стороной и обходили её. Даже прикасаться не хотели.
- У них с нею не было идентичности.
- И вот тут... вот тут она сделала еще один выбор яркий, выбрала мстить им, - улыбнулся Даид, - а третий выбор это удовлетворение прожить отмщением. А по Правде, она выбрала отрицать себя, Любовь отторгнула этим выбором, затем дыра внутри, сразу захотелось Любви. Выбрала тут не по Правде с собой, а на мужыков заглядываться выбрала. Где там Любовь ходит? Хочу её себе. И всё, - Даид бацнул пальцами, - искра. Хочу себе Любви…. Вон она ходит... ко мне в руки не идёт. Ах, вы так? Ну, я вам покажу. А потом… ах вам вааще плевать на то, как мне тут плохо - так вот знайте вы, как это: сдохните! И впечатала себя обраткой от их полей. Мягко вернулось, не молотком вдарило по грудине. Мягко вернулось и внутрь просочилось и отвердело.
- Затвердело.
- Да.
Даид подумал и мотнул головой:
- Так, а по Правде, что она хотела получить, выбрав отрицать себя?
- Ну как? - Сивилла ему подмигнула. - Сойти за “свою” в людской среде. Там люди ходят. А она не человек. Она, фея, например. Хотела сойти за свою, выбрала отрицать себя: не фея я, я как вы, люди.
- И угробилась, - кивнул Даид. - Как идти по дороге, споткнуться и рухнуть в прах... в один миг.
(книга: Лилиана \ Химия и электрика)