 |
Барыня наказала крепостную девку Фимку, 16 лет, оттаскав ее за косу и посадив в чулан. Юг России, XVIII в. (1 сессия).
|
|
|
|
Крепостная девушка, 16 лет, сирота, ее зовут Фрося, Ефросинья, а барыня называет Фимкой. Темные волосы заплетены в косу. На ней льняная рубаха, в лаптях, тряпки на ногах (онучи) веревками замотаны.
Барыня, Прасковьей Дмитриевной зовут, бедная и бестолковая в хозяйстве. Девушка не называет ее по имени-отчеству, а только "барыня". Ей лет 40. Барыня вздорная, только ругаться и может. Дворовых у нее четверо: Фрося, кухарка, Федька и конюх, он же кузнец и шорник, Иван. Иван немой, мужик на все руки, а Федор так, вышибала.
Дом барыни небольшой, бревенчатый, обшитый досками, наличники без резьбы. Крыша у дома скатная. По два окна с каждой стороны от крыльца. Крыльцо под крышей на двух столбах. Сени чуть выдаются. Все грязное, пыльное. Небогатая барыня, старая дева.
Утро не раннее, уже солнце пригревает. Барыня еще в ночной длинной рубахе, растрепанная, недавно проснулась, еще не одевалась, роется на столике типа этажерки у кровати. Кровать неаккуратно разбросана, стоит на возвышении под пологом из плотной ткани, что-то типа балдахина. Примитивная обстановка, попытка выглядеть богаче того, что есть. У кровати коврик из лоскутков.
- Где гребни, опять гребни потеряла?
Знаю, что она их сама куда-то задевала, и я смотрю на нее с ненавистью.
- Что ты зыркаешь? Не гляди на меня так, не смей на меня так смотреть.
Барыня хватает меня за косу, нагибает изо всей силы голову к полу.
- Ах, дрянь, ах, гадина.
Хватаю за ее руку, чтобы ослабить, но не имею права оттолкнуть. А она изо всей силы мотает моей головой.
- Да я тебя собаками затравлю, да я тебя голодом заморю. Будешь у меня в чулане сидеть, пока там не умрешь. Федька, Федька, иди сюда.
Появляется бородатый мужик с угрюмо-безразличным выражением лица. Он похож на пса, которому свистнут - и он прибежит. Здоровый Федька, руки здоровые, волосатые. Рубаха У него серо-синяя, косовороткой, рукава по локоть засучены, не подпоясан, растрепан, темно-синие штаны, лапти на босу ногу.
|
|
|
- Тащи эту гадину в чулан.
Как это ей не стыдно перед мужиком в одной рубахе. Он хватает тоже за косу. Я держусь, руками за его руку, чтобы ослабить боль, стараюсь перебирать ногами, чтобы коленки не ушибать.
Молчу, не кричу и не визжу.
Он волочит через порог, три ступеньки крытого крыльца через двор по пыльной земле в чулан. Довольно жарко на улице. Все вокруг недобротное, неаккуратное, пыльное, не хватает зелени. Длинный бревенчатый сарай, три-четыре двери и ворота. Это и скотный двор и шорная. Створки ворот открыты, внутри на стене виден хомут кожаный на здоровенном крюке. За воротами мастерская, и там же лошадь стоит. По двору бро- ! дат несколько белых пыльных кур. Больше ничего в хозяйстве нет. У сарая стоит телега хозяйственная с тремя бортами, с двумя оглоблями, она остается справа, тащит мимо. Федька толкает самую правую маленькую дверь ногой, нагибается (дверь низкая), затаскивает, поворачивает и швыряет к стене. Небольшой чулан, в котором стоят ведро и грабли, немного соломы накинуто. - Сиди покуда тут.
Выходит. Подпирает колом дверь снаружи. Я сильно ударилась головой, падаю. Какое-то время была без сознания, очнулась, тело затекло от неудобного положения, болит шея, затылок. Полусидя, полулежа на соломе, голова упирается в стенку. Стена бревенчатая и давит в области седьмого позвонка. Свет падает из щели над дверью.
Волосы из косы выбились, лохматая. Рубашка помятая, грязная внизу, пока Федька по двору тащил, ниже колен вымазалась. "Как цыпленок растрепанный". Хочу устроиться поудобнее и хочется пить. Осматриваю чулан, нету ли крынки или какой-нибудь плошки, чтобы попить. Губы сохнут.
|
|
|
Обида вперемешку с болью. Это наказание не впервой, мне и пощечины дают, и за косы таскают, к этому привыкла, но все равно обидно, что наказали несправедливо.
- Не могу ей угодить, потому что не хочу, она это чувствует.
Плачу. Хочется расплести косу, кажется, что, если расплету, пройдет боль в затылке, которая мешает все время. Расплетаю волосы, они до пояса, трясу головой, раскидываю их по спине, немножко легче становится. Хочу выглянуть в щель под дверью, но боюсь. Обхватываю руками колени, кладу на них голову подбородком.
- Почему она такая злая, она может делать со мной все, что хочет, а меня никто не может защитить, обидно очень. Свиней кормит лучше, чем меня. Фимкой зовет, а я Фрося. (У прекли-
затылок болит, ощущение, что грудь стискивает от обиды, хдо не имеет права высказать это кому-нибудь. Это сидит внутри и сильно давит.) Очень хочется плакать, а я не могу, обида стоит комом в груди.
Порывается стучать в дверь, кричать, чтобы выпустили, но признает, что это бесполезно.
- Будут еще издеваться, я здесь сяду и буду тихой. Пускай они думают, что я тихая, я буду тихо ненавидеть, потому что она взбалмошная и злая, несправедливая, она все время орет на меня. Даже если я никуда не могу уйти, я все равно буду ее тихо ненавидеть. Не могу из этого уйти, миновать этой судьбы, крепкая связь с этой барыней.
Знает, что должна терпеть все эти издевательства, побои, унижения.
- Я не должна показывать, что я слабая. Я должна быть сильной, но она не должна этого знать. Не буду унижаться, буду все это терпеть. У меня обязательно найдутся силы, я все это выдержу, и она не победит меня никогда. Буду ждать шанс, чтобы уйти из этого.
Ощущение затиснутости, неволи, ограничения, от которого невозможно уйти. Я верующая. Верю, что барыня - мой крест, и я должна нести столько, сколько могу. Плохо, что ненавижу, но не получается вызвать другие чувства. Соревнование, чья воля сильнее. Я не могу ей ответить, но я сопротивляюсь внутри.
- Я должна держаться.
На шее на веревочке висит крестик медный. Вытаскивает его и сжимает в руке.
- Сама я не могу ничего сделать. Мне нужно, чтобы внутри меня что-то поддерживало, тменя должна поддерживать вера в Бога. Бог не может быть на стороне зла и несправедливости. Знаю, что Бог на моей стороне, он эти мысли вдохновляет. Здесь, в этом чулане, как испытание. Знаю, что я все вынесу, я буду сильная и умная. Обида исчезает, крепкая уверенность, хгго правда за мной. Теперь мне ничего не страшно, ничего она со мной не сделает, ей меня не победить.
|
|
|
Заплетает решительно косу, собирает солому, устраивается поудобнее. Еще долго сидеть, но уже не будет плакать и не бу-Дет одиноко. Чувствует, что с ней что-то надежное.
- Бог поможет мне, не физически... Мою гордость, мою честь они не сломают.
Думает, что скоро вечер, уже полдня просидела. За стеной слышно, что хрюкают свиньи, их там четыре. В этом же сарае куры. Думает, что они тоже сидят в своей одиночке и что с ними тоже могут сделать, что захотят. Что она сейчас выйдет а они там останутся. Что и Федька не злой мужик, но тупой какой-то, похож просто на преданную собаку.
- И я на него зла не держу, просто он делает, что скажут Он послушный, а я, наверное, нет. Я не могу угодить барыне как бы я ни старалась, потому что я ее не люблю. Она чувствует, что я сильнее ее, поэтому старается всячески унижать и наказывать. Она хочет мне сделать всячески больно, но я знаю что она меня все равно не сможет победить.
Федька открывает дверь:
- Выходи, барыня зовет.
Барыне-то куда деваться, народу-то никого.
Идет через двор, барыня это видит из окна и сразу окликает:
- Фимка, иди сюда. Ну что, одумалась, негодная?
Она в благодушном настроении, не настроена скандалить. Одета в цветастый сарафан. Волосы заплетены в косички и уложены в две баранки по бокам головы. Кто ее успел заплести? Всегда я заплетала. Наверное, кухарку просила, косы заплетены плохо: "Ага, вот так-то без меня!"
Глаза не поднимает, молчит, знает, что, если посмотрит, все сначала начнется.
- Фимка, где пяльцы?
- Не знаю, барыня.
- Ну пойди найди.
Рада, что будет их искать и будет какое-то время подальше от нее, но не слишком долго, чтобы она не разозлилась. Знает, что пяльцы лежат в комоде, сама их туда подальше положила, чтобы ее послали. Идет в другую комнату. Это спальня для гостей в другой половине дома от той, в которой барыня живет. Комната небольшая, в одно окно, над ним одна белая занавеска, обшитая кружевами. Полы дощатые. Деревянная дощатая дверь. Потолки низкие. Кровать застлана большим лоскутным одеялом, обшито атласной лентой. Подушка с льняной наволочкой тоже с кружевами. У кровати вязаный из лоскутков коврик, пестрый, длинный. В правом углу икона висит в деревянной раме с позолотой, типа "домика" открывается, за стеклом. Икона дорогая, Богоматерь с Христом на руках. Выписаны лики, а фон в окладе. Под иконой горит лампадка, под ней полочка с кружевной салфеткой, выглядывающей уголком. Комод по грудь, состоит из двух половинок, снизу три больших ящика, сверху два поменьше. Над комодом зеркало в деревян-ной раме, дает кривоватое отражение. На комоде большая салфетка, обвязанная кружевами, лампа типа керосиновой, видимо, масляная. Все вещи недорогие, попытка их украсить.
|
|
|
' Открывает ящик комода. Достает большие деревянные пяльцы, холстину, на которой вышивка барыни.
- Какая она безрукая, как она плохо вышивает, - в адрес барыни. - Я бы это сделала гораздо лучше. Я деваха рукодельная, мною кружевами украшено и под иконой, и занавеска, и на комоде. Мне нравится. Одеяло на кровати обшито голубой атласной лентой тоже мной.
Сидит на корточках у комода с пяльцами в руках и красными нитками с иголкой. Ждет, пока барыня позовет..Смотрит на икону и немного про себя молится: "Матерь Божия, защити меня от барыни, как бы ты защитила своего младенца".
Фрося - сирота, поэтому у нее такое сильное чувство, что ее никто не может защитить.
Барыня ее зовет. Она вздыхает, закрывает ящик и идет. Знает, что сейчас барыня будет вышивать.
- Даст мне книгу и будет заставлять меня, читать.
Читает плохо, по складам, вслух читать тяжело. Это не самое приятное для нее занятие. Успокаивает, что барыня не в злобном настроении и вечер пройдет спокойно. Только бы на нее не смотреть очень пристально.
Высказывания пациента в сессии и после, моменты осознания:
Такая головная боль в затылке часто бывала в настоящем времени, особенно когда волосы были собраны резинкой. После сессии подобная боль больше не возвращалась, а прошло более двух лет.
Осознала, что столь же подневольное подавленное состояние испытывает перед матерью. После сессий стала меньше реагировать на вспышки материнской несдержанности. Рассказывает, что, когда последний раз навещала мать, та бурно возмущалась, пытаясь вызвать ответную реакцию с чувством вины перед ней. А у преклира возникло спокойное недоумение: "По какому поводу шумим?", отслеживала в себе невозможность выйти из состояния внутреннего спокойствия. Мать, не встречая сопротивления и привычных рекций преклира, быстро 'сошла на нет", успокоилась. Что было редкостно и удивительно.
|
|
|
Осознает, что в том положении, в котором она находилась в прошлом как крепостная девушка Фрося, сделать ничего не могла, но ощущала присутствие некой силы, которая со време-
нем должна восстановить справедливость. Для столь молодой девушки того времени, подневольной, сироты, которой неоткуда было почерпнуть знания, чувствует себя более осознанно чем можно было предположить, ощущает внутреннюю зрелость, разделяет свое положение и свое "Я". У преклира в настоящем, когда ее начинают заставлять что-то выполнить, возникает сильное чувство протеста, способность противодействовать. В этом прослеживает связь с Фросей, находит состояние очень похожим, эта черта характера не раз ярко проявлялась в настоящем.
После сессии на работе накатывали длительные приступы хохота, заразила этим весь отдел. После того, как отхохоталась, стало значительно легче.
Заметки историка:
Типичная ситуация для России XVIII в. - "золотого века" крепостничества. Описано типичное небогатое помещичье хозяйство и нравы его обитателей. Очень интересен образ мысли крепостной девушки: он одновременно и типичен и нетипичен для ее времени и положения. Традиционные религиозность и послушание сочетаются со способностью анализировать и понимать поступки людей, с чувством собственного достоинства.
Заметки одитора:
Я знала, что высказывание К.Маркса о религии у нас всегда вырывали из контекста, а оно имело совсем иное значение, чем мы предполагали. Только после данного процесса я поняла его. "Религия - это вздох угнетенной твари, сердце бессердечного мира, подобно тому, как она - дух бездушных порядков. Религия есть опиум народа". Здесь "опиум" не в смысле "одурманивающий", а как "лекарство", то есть религия играет роль лечебного средства, притупляющего боль.
|
|
|
