Региональные аспекты национально-этнических отношений

В образовании бразильской нации главную роль сыграли три расы. Происходило последовательное смешение местных жителей (туземцев) с потоками европейцев (в основном, португальцев) и африканцев (большей частью с западного побережья южнее Сахары).

В XVI веке территорию современной Бразилии населяли сотни индейских племен, которые представляли единую расу, но говорили на разных языках и имели различную культуру. Представители языковой группы тупи-гуарани, проживавшие на побережье и вблизи него, заключали браки с португальскими колонизаторами. С другой стороны, племена, изъяснявшиеся на других языках (Ge, Aruaq и Karib), и проживавшие в глубине страны, не спешили устанавливать связь с «иноземцами». В настоящее время в Бразилии насчитывается 200 индейских племен, говорящих на 180 различных языках.

В середине XVI века в Бразилию были завезены в качестве рабов на плантациях сахарного тростника, а позднее – на золотых и алмазных приисках и кофейных плантациях, африканцы, относящиеся к этнической группе Банту и суданцы из этнической группы Йоруба (жившие на территории современных Нигерии и Бенина). Процесс интеграции, начатый европейцами и индейцами, охватил и негров-рабов.

Смешение рас происходило с начала открытия Бразилии в конце XV века, и в этот процесс вовлекалось все большее число иммигрантов со всего света. Для Бразилии Португалия оставалась важнейшим миграционным источником, за ней следовали Италия и Ливан. В первой половине ХХ века, в результате II Мировой войны и под влиянием экономических проблем, в Бразилию хлынул поток иммигрантов из Японии, которые продолжали приезжать сюда и впоследствии, с самого начала встретив теплый прием. К 1969 году в Бразилии насчитывалось 274.312 японцев. В настоящее время община японских иммигрантов в Бразилии является крупнейшей в мире.

Проблема национальной идентификации бразильского народа – проблема чрезвычайно сложная, так как Бразилия – это, прежде всего, страна иммигрантов и определить идентичность посредством долгого общего героического прошлого или же через этнического единство, не представляется возможным. Как пишет бразильский писатель и антрополог Дарси Рибейру, бразильцы – это «потомки колонистов прошлого и недавних иммигрантов», добавляя, что при этом «бразильцы думают, чувствуют и ведут себя как один народ, принадлежащей одной и той же этнической группе»^[15]. Бразильская нация, в некотором смысле, сходна с нацией США, которая является ярким примером нации, сконструированной лишь путем социальной коммуникации, и важной социо-культурной тенденцией здесь является постоянный поиск факторов, способных сплотить общество.

В большинстве бразильских исследований, посвященных формированию бразильского общества есть идея бразильской нации как смешения культур^[16], во многих из них подчеркивается также тот позитивный результат, который дает подобное смешение, это, в некоторых теориях – моральное равенство всех людей, в других – признание культурных особенностей разных групп.

Борьба за культурное признание сменяется борьбой за социальное равенство, и таким образом бразильское общество находится в постоянной борьбе за справедливость, что во многом используется политическими элитами для достижения своих целей.

В 1980-х годах стал слышен голос национальных меньшинств, продолжавших вести тяжелую борьбу за выживание и отчаянно сопротивляться натиску внешнего мира, который угрожал разрушить последние очаги их обитания в бассейне Амазонки. Опираясь на поддержку зарубежных учреждений, прежде всего международной организации «За выживание» (Кембридж, Массачусетс), племена кайапо и ксаванте активно настаивали на признании своих законных прав и требовали защитить их от старательских артелей, которые вторгались в тропические леса и отравляли реки смертоносными ртутными отходами. Лидер племени ксаванте Мариу Жаруна был избран депутатом федерального парламента, представитель кайапо Айлтон Кремак приобрел широкую известность в Бразилии и в международных правозащитных организациях.

Прошли годы, и снова появляется идея признания индейской культуры как важнейшей, если не основной части бразильской идентичности. В настоящее время индейцы проживают на обширных землях общей площадью 850.000 кв. км, составляющих 10% территории Бразилии. Эти земли были закреплены за индейцами федеральным правительством страны с тем, чтобы там они могли сохранить свой привычный образ жизни.

Возможно, самой значительной группой, обретающей в последнее время политический голос, являются бразильские негры («афробразильцы»). На протяжении всей истории страны разнообразные верования негров, их культура неизменно накладывали глубокий отпечаток на бразильское общество, но в коридорах власти, где господствовала белая элита, до самого недавнего времени с ними никто не считался. Лишь в 1996 году был избран первый черный мэр Сан-Паулу – Цельзу Питта; и тогда же президент Кардозу назначил министром спорта в своем кабинете величайшего бразильского футболиста Эдсона Арантиса ду Насименту, известного во всем мире как Пеле. Новый вице-губернатор Рио-де-Жанейро Бенедита да Сильва тоже негритянка, родившаяся в одном из трущобных пригородов Рио, так называемых фавелах. По мере того как афробразильцы поднимаются по социальной лестнице, перемещаясь в средний класс, черные лица все чаще мелькают в рекламных роликах и на страницах газет.

Расовое самоопределение – довольно сложный вопрос применительно к Бразилии, где традиционно признавалось существование очень широкого диапазона промежуточных категорий между черной и белой расой. Количество «афробразильцев» по оценкам, опирающимся на определение, принятое в США, где к этой категории относят всех, кто имеет афроамериканских предков, составляет 120 миллионов, а по официальным данным бразильской переписи 1991 года «черными» (pretos) считаются только семь миллионов жителей страны, а 62 миллиона квалифицируются как "коричневые" (pardos). Бразильский критерий принципиально отличается от американского: черным здесь считается только тот, кто не имеет среди предков ни одного белого. Отметим, что по количеству ввезенных африканских рабов Бразилия была лидером среди стран Западного полушария.

Выводы

Местные правительства смогут внести вклад в местное развитие, если им удастся получить средства для финансирования образования и здравоохранения и привлечь новые инвестиции. Но каким бы хорошим ни было местное правительство, бедному штату потребуется помощь со стороны федерального правительства, чтобы стимулировать развитие.

Современные политики Бразилии руководствуются идеей о том, что современная региональная политика предусматривает инвестиции в население бедных регионов (здравоохранение и образование), увеличение объема инвестиций в инфраструктуру, а также предоставление субсидированных кредитов для финансирования новых инвестиций.

Районы с самыми низкими показателями находятся в Северном и Северо-восточном регионах. И в прошлые годы, и в настоящее время РП Бразилии направлена на развитие отстающих регионов, стремится сократить разрыв в уровнях социального и экономического развития за счет «подтягивания» более слабых. Благодаря возможности переработки нефтепродуктов Северо-восток имеет потенциально очень высокие возможности экономического роста и развития, поэтому федеральное правительство уделяет особое внимание этому району, выделяя на его развитие значительные финансовые средства. Осуществление этой политики уже дало успешные результаты, выраженные в росте уровня жизни населения, росте доле ВВП, приходящегося на данный район. Главной задачей развития Центро-запада во второй половине ХХ века было освоение Амазонии (3/5 площади страны), для этого была даже построена новая столица – Бразилиа. В настоящее время регион давно уже перешел из разряда бедных в разряд «экономически положительных» и успешно развивается.

Экономические показатели в целом по двум другим отсталым регионам показывают улучшение, хотя и не на желаемом высоком уровне. Темпы инфляции с 2004 по 2007 годы сократились вдвое (с 7,6% до 4%), экономика Бразилии до кризиса 2008 представляла собой яркий пример успешного развития и быстрого экономического роста страны^[17]. С 2003 по 2006 год 8 млн бразильцев перестали жить за чертой бедности, что является в целом положительным показателем (еще больше людей остались за этой чертой, но есть большая надежда на скорейшее улучшение этой ситуации). Более того, средняя продолжительность жизни в них, которая не менялась с 1940-х годов прошлого века и составляла 46 лет, с середины 1990-х годов стала расти. И теперь этот показатель достиг 70 лет^[18].