 |
430 тетрадь стихов, посвященная отцу
|
|
|
|
430 ТЕТРАДЬ СТИХОВ, ПОСВЯЩЕННАЯ ОТЦУ
Только раз дай мне напиться
Светом из твоих очей, А теперь пора пролиться
Крови бешеной моей! »
Сам себя клинком пронзает,
Что готовил он давно, Нити жизни обрывает,
И в глазах его темно.
Глухо падает на землю,
В мышцах не осталось сил,
Смерть несчастного объемлет, Где же бог, чтоб воскресил?
А Люцинда подхватила
Беспощадно — злобный меч
И в себя его вонзила — Снова крови течь и течь.
Вся в испуге и смятенье,
Видя брызжущий поток, У нее взяла дуэнья
Кровью залитый клинок.
А Люцинда в содроганье
Падает ему на грудь, И, припав устами. к ране,
Хочет жизнь в него вдохнуть.
Флер, что обвивал так нежно Величавый, стройный стан,
Кровью был облит мятежной, Щедро лившейся из ран.
Но людей порывы слабы, Смерть не могут отогнать,
А не то она могла бы
Жизнь вселить в любимого опять.
Наконец, от дорогого,
Вся в крови, оторвалась,
И толпа, с роптаньем, снова Ужаснувшись, раздалась.
ТЕТРАДЬ СТИХОВ, ПОСВЯЩЕННАЯ ОТЦУ
Как богиня, что решает Смертью наказать себя,
Взгляд на мужа устремляет, Отрекаясь, не любя.
И усмешкою презренья
Искривился бледный рот,
Возглас страха и мученья Горестям конец кладет.
Гости в ужасе бежали, Прекратилась суета,
И кимвалы замолчали,
В пышных залах пустота.
ДИАЛОГ
Певец стоит одушевлен, Сжимает крепко цитру он
И струны бьет перстами... «Как ты поешь, мою песню любя. Звенишь, будто есть душа у тебя,
Как будто горит в тебе пламя? »
««Ты думаешь, что недоступно мне — Боренье души и свет в глубине,
И образы, в сердце кипенье? Они мерцают, как звездочек рой, Они полыхают, как вихрь огневой,
|
|
|
И только ввысь их стремленье.
Я ощущала весь жар огня, Когда твое слово звало меня, —
Но я о тебе забывала — Когда дыханье уст молодых Из самого сердца глубин дорогих,
Тебя играть побуждало.
И дивный облик тогда возникал,
Он золотом локонов в песне сверкал,
Напевов чудесных полный, Горело пламя в девичьих очах,
482 ТЕТРАДЬ СТИХОВ, ПОСВЯЩЕННАЯ ОТЦУ
И ты исчезал, утопая в мечтах, Восторга несли меня волны.
Тот образ в сердце мое проник, И цвел сильнее каждый миг,
В божественных звуках тая; Вот тонет, вот всплывает он, Лазурью неба освещен,
Он словно заря золотая! »»
«Ах, цитра! Что за волшебство — Родник звучанья твоего,
Как май, он веселится; Он дыханьем тебя дарит, В ответ твоя струна звенит
И пляской сфер искрится!
Ты в ней мечту и радость пьешь, Всю музыку ей отдаешь —
И стынешь одиноко. Но ты мечтала и жила, Горела ею и цвела,
А я — я был далеко! »
««Лелею я, певец, мечты, Достичь стремлюсь я высоты,
И звезд ловлю мерцанье, — Звенит струна и жизнь скорбит, Струна звучней — заря горит,
И даль встает в сиянье! »»
СТРАШНЫЙ СУД
ШУТКА
Ах! От этой мертвой жизни, От хвалы, что там поют,
Я тоскую как от тризны, Дыбом волосы встают.
Коль получит завершенье Жизнь с игрою сил ее —
ТЕТРАДЬ СТИХОВ, ПОСВЯЩЕННАЯ ОТЦУ 483
Прекратятся все мученья, Завершится бытие.
Будем мы, склонясь пред богом,
Аллилуйю распевать, Пред благим его чертогом
Горе, счастья нам не знать.
Страх берет меня, поверьте, Как представлю этот час,
Страшно мне на лоне смерти
Слышать грозный трубный глас.
Небеса одни у бога —
Сколько же там душ святых! Там старух ужасных много —
Время не щадило их.
Их тела могила прячет,
Сверху плесень, снизу гниль, Души прыгают и скачут,
|
|
|
В пляске поднимают пыль.
Все так тонки и субтильны,
Так эфирны, страх взглянуть,
Ты шнуруй как хочешь сильно — Стан тебе так не стянуть.
Ну — и тут я, безобразник, Громче всех хвалу запел,
Богу я испортил праздник, Он от гнева закипел.
Он архангелу кивает
Гавриилу, ну а тот Крикуна скорей хватает
Й пинка ему дает.
Да, приснится же такое О последнем судном дне!
Что такое сон? Пустое!
Так простите грех мой мне.
484 ' ТЕТРАДЬ СТИХОВ, ПОСВЯЩЕННАЯ ОТЦУ
ДВЕ АРФИСТКИ БАЛЛАДА
«Зачем ты с сердцем, полным песен, Спешишь упорно в замок тот?
Чем он прекрасен иль чудесен? Иль там любимый твой живет? »
««Если знаешь, кто здесь обитает, Что же спрашиваешь ты?
Знай, что им одно лишь обладает — Власть небесной красоты!
Я его не видела в сиянье,
Только самоцветов вид, Что огнем украсили то зданье,
Привлекает и манит.
Мнится мне, что в нем и родилась я,
В нем я увидала свет, Там дыханье юга, трепет счастья,
Нежной родины привет.
Здесь свободней песня молодая, Грудь вздымается вольней,
И звенит здесь лира золотая В светлой горести своей.
Но великий мастер мне неведом, Что мою волнует грудь,
Я не знаю за каким святым я следом Ввысь сумела заглянуть.
И напрасно с сердцем восхищенным У ворот закрытых я стою,
Прислонившись к мраморным колоннам, Песнь любви скорбя пою! »»
И, тряхнувши черными кудрями, Льет потоки слез немых,
А другая, горяча как пламя, Поцелуем сушит их.
«Меня такая ж точно сила Влечет к святилищу тому,
ТЕТРАДЬ СТИХОВ, ПОСВЯЩЕННАЯ ОТЦУ
Я в поисках его бродила, Издалека стремясь к нему.
Но нужно ль горю предаваться?
Не лучше ль будет нам с тобой Прекрасным видом любоваться,
Плясать над быстрою рекой?
Так будет грудь дышать полнее, И ближе к избранной черте
Мы будем жить с тобой, лелея Мечту о дивной красоте.
Давай же в хижине с тобою Песнь обрученья будем петь,
Чтоб ей таинственной волною На запад радостный лететь! »
И много дней они прекрасных Средь сладких звуков провели,
И стаи птичек сладкогласных Игрой печальной привлекли.
И раз, когда, забыв печали,
Они однажды сном святым На ложе мягком, мшистом спали, Явился дивный гений к ним.
Он их на крыльях золотистых Унес в таинственную высь,
|
|
|
И сонмы звуков нежных, чистых От хижины туда неслись.
ЭПИГРАММЫ 16'
I
В кресле удобном тупо сидит Немецкая публика и молчит. Когда вокруг бушуют стихии И хмурятся тучи вверху грозовые, Молния свищет, виясь змеей, — В ее уме безмятежный покой.
|
|
|
