 |
Телеономический отбор П. Корнинга и эволюция на уровне сообществ (биосоциальных систем).
|
|
|
|
Из более близких к нам по времени теорий, воскрешающих многие идеи Кропоткина, особого рассмотрения в контексте данной книги заслуживает концепция «телеономического отбора» американского биополитика П. Корнинга (Corning, 1983 1987, 1997, 2001a,b, 2002, 2003a,b; Корнинг, 2004). Теория представляет собой интересную попытку применить к биологической эволюции некоторые данные и концепции таких «сквозных» современных научных направлений, как кибернетика, теория систем и в особенности синергетика. Она в то же время базируется на эволюционно-биологической теории симбиогенеза, одним из классиков которой считается американская исследовательница Линн Маргулис. Воскрешая работы Б.М. Козо-Полянского и других русских биологов начала ХХ века, Л. Маргулис утверждала на базе накопленных данных, что крупная веха эволюции – формирование эукариотической клетки (см. 3.2.) -- явилась результатом симбиоза нескольких, первоначально свободноживущих, организмов.
П. Корнинг полагает, что формирование всё более сложных систем в результате объединения ранее самостоятельных частей («самосборка», ср. Франчук, 2001, 2005а, б) есть магистральная тенденция биологической эволюции[24]. Кроме возникновения эукариотической клетки и многоклеточных существ, не менее важен следующий шаг – объединение многоклеточных индивидов в ещё более сложные надорганизменные системы (колонии, семьи, сообщества и др.). Каждая усложняющаяся биосоциальная система больше суммы своих частей – имеет новые свойства, отсутствующие у её компонентов, взятых порознь. Уже эукариотическая клетка способна осуществлять процессы (примером может служить программируемая клеточная смерть), которые не могут реализовать ни симбиотические органеллы сами по себе, ни цитоплазма с ядром, взятая без этих органелл. Корнинг вводит понятие «синергий» (результатов кооперации, кооперативных эффектов), в том числе (Corning, 1983, 2001a,b; 2003a,b; Корнинг, 2004):
|
|
|
· синергия масштаба (польза от увеличения размеров системы); например, одна планария гибнет в растворе солей серебра, а десять и более особей осуществляют детоксикацию ионов серебра и выживают; «бóльшая коалиция львов-самцов может более успешно овладеть группой самок... бóльшая группа шимпанзе обычно более успешно охотится» (Corning, 2001. P.16).
· функциональная взаимодополнительность (пример представляет взаимовыгодный симбиоз типа лишайника);
· модификация окружающей среды (пингвины в Антарктиде тесно прижимаются друг к другу и создают вокруг себя зону с достаточно высокой температурой);
· распределение издержек и риска (летучие мыши-вампиры делятся проглоченной кровью с менее удачливыми товарищами по колонии, снижая для них риск голодной смерти);
· обмен информацией;
· комбинирование или разделение функций (пример: распределение функций фотосинтеза и азотфиксации по, соответственно, вегетативным клеткам и гетероцистам у цианобактерий).
«Во многих случаях группа /индивидов/ может опираться на множественную синергию – синергию синергий. Одной из иллюстраций может служить популяция мангуст. Эти небольшие млекопитающие с развитой социальностью использовали принцип синергии различными способами, чтобы решить проблему выживания в пустыне Калахари и других маргинальных зонах Южной Африки. Мангусты извлекают пользу из тесного «кучкования» особей, согреваясь в пустыне во время холодных ночей (модификация окружающей среды); занимаются коллективной охотой и могут совместно оборонять свои норы, осуществляя шумные демонстрации с угрозами (синергия масштаба); по очереди выполняют функции часовых, следящих за хищниками типа гиен, шакалов и орлов (распределение издержек); используют различные сигналы для коммуникации с товарищами, включая резкие предупредительные крики при появлении опасности (обмен информацией)» (Корнинг, 2004).
|
|
|
Правда, не всякие новые системные свойства, возникающие при комбинировании составляющих элементов, оказываются полезными для системы в целом (положительные синергии). Эти свойства могут быть нейтральными и даже вредными для системы (отрицательные синергии). Однако именно положительные кооперативные свойства представляют, по мысли Корнинга, глубинную причину ортогенетического (направленного) аспекта эволюционного процесса, т.е. прогрессивного развития комплексных, иерархически организованных систем.
Подобно П.А. Кропоткину, Корнинг полагает, что по мере усложнения биосоциальных систем конкуренция за ресурсы между особями уступает конкуренции между целыми биосоциальными системами, включающими несколько организмов. Индивиды в основном не конкурируют, а кооперируют между собой.
В отличие от Кропоткина, Корнинг не именует себя антидарвинистом. Он только дополняет дарвинизм своим утверждением о возможности и важности для эволюции отбора на надиндивидуальных уровнях. Иными словами, утверждается, что эволюция отбирает целые биосоциальные системы. Корнинг убеждён, что эволюция направлена на всё более координированную, эффективную кооперацию между индивидами в составе таких систем (скажем, на усиление координации поведения муравьёв в муравейнике, так что более эффективно функционирующая муравьиная колония побеждает в конкурентной борьбе менее успешно действующую).
Корнинг убежден, что распространение в биосоциальной системе “эгоистов” (free riders) невозможно, если возникает ситуация «гребцов в одной лодке», когда задача всей биосоциальной системы есть в то же время жизненно важная задача для каждого. Лодка не пойдёт правильным курсом и ни один из сидящих в ней не достигнет цели, если хотя бы один гребец решит «сушить вёсла». В подобных ситуациях возможен только отбор на уровне всей биосоциальной системы, ведущий к её возрастающей консолидации и координированному поведению её членов.
|
|
|
Создаётся впечатление, что эволюция целенаправленноведёт к консолидированным, всё более сложным биосоциальным системам (а человеческое общество представляет высшую степень реализации этой «цели» эволюции). Однако реально существующая цель эволюции не постулируется в концепции Корнинга. Эволюция объясняется с дарвиновских позиций, лишь с дополнительным постулатом о групповом отборе. Поэтому Корнинг именует свою концепцию телеономической(греч. tέloς – цель, финал; όnomoς – имя), противопоставляя её концепциям, постулирующим действительно целенаправленную эволюцию. Такие концепции эволюции называют телеологическими. К ним относится, например, известная теория эволюции Ж.Б. Ламарка (разделявшаяся и дедом Ч. Дарвина Эразмом). Телеологический характер носит и утверждение П. Тэйяра де Шардена (1965) о стремлении эволюции к божественной «точке Омега».
Исходя из установки натурализма, П. Корнинг прилагает свою концепцию «телеономического отбора» как к биологической эволюции, так и к эволюции человеческого общества, включая его политическую систему и культуру в целом. Ее развитие есть процесс отбора культурных изменений, возникших под влиянием различных факторов (рост населения, истощение ресурсов, климатические изменения, технические или социальные изобретения, ведущие к новым «стратегиям выживания»).
В человеческом социуме продолжается «телеономический отбор», ведущий к совершенствованию политических систем как кибернетических систем («суперорганизмов» в терминологи Корнинга, 2004), ориентированных на решение проблем выживания и воспроизведения, полагает П. Корнинг. Кооперация и «самосборка» частей эволюционирующего целого – «ключ к пониманию нашей биологической эволюции как вида и ускоряющейся поступи культурной эволюции на протяжении последних тысячелетий…» (Corning, 1983. P.228). Ярким примером синергии в современном обществе Корнинг считает разделение функций в процессе производства продуктов «высоких технологий».
С исторической точки зрения отметим, что Корнинг считает своими предшественниками Платона, Аристотеля, Адама Смита, Герберта Спенсера. Объективно многое в его теории было предварено также выдающимся русским мыслителем Александром Богдановым (Малиновским) в его «всеобщей организационной науке» (Богданов, 1921). Рассматривая законы формирования систем из элементов любой природы (физической, биологической, социальной), Богданов подразделял системы на организованные (сумма активностей системы превышает сумму активностей их составных элементов) и дезорганизованные(сумма активностей системы меньше суммы активностей элементов). Богданов приводит в качестве одного из примеров организованных систем (Корнинг бы сказал «систем с положительной синергией») симбиоз (взаимовыгодное сожительство) инфузории сувойки и водоросли хлореллы. Целая система приобретает больше энергии, чем в сумме ее части, взятые сами по себе, ибо «известная доля активностей, в материальной форме того или иного вещества, теряемая одним участником симбиоза по непригодности для него, приобретается непосредственно другим, и обратно – следовательно, сохраняется в симбиотическом целом» (Богданов, 1921.С.42).
|
|
|
Корнинг отмежевывается от телеологизма в пользу «телеономии», но по крайней мере по одному важному параметру его концепция напоминает взгляды телеолога Тейяр де Шардена (а также «христианского биополитика» Котена) – в ней есть устремленность в будущее с (пусть дозированным) оптимизмом. Зная о полезных эффектах «синергий», человеческое общество сможет взять под осознанный контроль, по убеждению Корнинга, свое собственное развитие. По его словам, «есть основания полагать, что потенциал для создания положительных синергий различных типов будет быстро возрастать, также как и потенциальные издержки, которыми чреват отказ двигаться к намеченной цели» (Corning, 2002).
Таким образом, возникшая примерно 3,5 млрд. лет тому назад жизнь сложилась в виде планетарного био-разнообразия как целостной, хотя и гетерогенной системы. Человечество представляет собой часть единого «тела биоса» (по выражению Президента Биополитической Интернациональной Организации А. Влавианос-Араванитис). Несмотря на все аргументы в пользу дарвиновской теории эволюции, биологическая эволюция, приведшая к виду Homo sapiens, могла использовать и недарвиновские механизмы. С биополитической точки зрения представляет интерес концепция «телеономического отбора» П. Корнинга, делающая упор на формирование в ходе эволюции все более сложных биосоциальных систем.
Этапы эволюции гоминид
Человек принадлежит к высшему подтипу типа хордовые – позвоночным, которые возникли в ордовикском периоде палеозойской эры (440–500 млн. лет тому назад) и были первоначально представлены бесчелюстными (родственниками современных миног) – «рыбообразными животными, лишенными челюстей, с телом, защищенным панцырем» (Иорданский, 2001). В последующие 300 млн. лет уложились важные эволюционные события (средние точки которых отражены на схеме «шестоднева»):
|
|
|
· Возникновение настоящих рыб (челюстноротых) в силурийском периоде (405--440 млн. лет назад).
· Выход позвоночных на сушу. «Предками наземных позвоночных… стали кистепёрые рыбы, обладавшие лёгкими», а также имевшие «снабженные мощной мускулатурой парные конечности..., которые, вероятно, позволили этим рыбам не только передвигаться по дну водоёмов среди густых зарослей, но и выбраться на мелководье, проползать по мелким протокам из одного водоёма в другой» (Иорданский, 2001. С.196).
· Возникновение пресмыкающихся также в каменноугольном периоде Одна из главных эволюционных ветвей рептилий соответствовала тероморфным пресмыкающимся (терапсидам), доминиировавшим в поздней перми (260—245 млн. лет назад). В этой ветви постепенно нарастали признаки, которые при своём полном развитии характеризуют млекопитающих. В конце пермского периода на Земле жили цинодонты, имевшие развитое обоняние, жесткие «усы» (вибриссы) и, вероятно, шерстяной покров (Еськов, 2004). Кратко остановимся и на другой эволюционной ветви рептилий – завроморфных пресмыкающихся, которые вышли в мезозое в крунейший размерный класс (многометровые динозавры). К той же ветви относится большинство сохранившихся до наших дней сравнительно мелких рептилий (включая ящериц, змей, гатерий, крокодилов), а также птицы как весьма эволюционно продвинутые теплокровные «потомки» завроморфных рептилий, освоивших воздушную среду. Динозавры, как известно, вымерли в ходе одной из великих экологических катастроф (примерно 67 млн. лет назад) на границе мезозойской и следующей кайнозойской эр, затронувшей значительную часть тогдашнего биоразнообразия (например, исчезли ранее процветавшие моллюски аммониты). Хотя именно млекопитающим было суждено стать предками человека, эволюционный потенциал мезозойских рептилий был, по-видимо, столь велик, что, не случись катастрофы, они могли бы, возможно, достичь уровня разумных существ. Не исключено, что подобный «рептилиальный человек» мог возникнуть на базе целурозавров, имевших цепкие освобожденные от участия в ходьбе передние конечности (Медников, 1994).
· Возникновение млекопитающих. Формирование признаков млекопитающих (кормление детенышей молоком, шерсть и др.), подобно другим крупным эволюционным событиям, вероятно, параллельно происходило в нескольких группах тероморфных пресмыкающихся. Возникнув почти «одновременно» (в геохронологическом масштабе времени) с динозаврами, млекопитающие остаются «на вторых ролях» вплоть до вымирания гигантских рептилий. В кайнозойскую эру (начиная с момента 67 млн. лет назад) млекопитающие осваивают сушу и переходят к доминированию на ней.. К наиболее эволюционно прогрессивным зверям относятся группы с высокоразвитой нервной системой и сложным социальным поведением, например, хищные, китообразные и наши более близкие родственники – приматы. На протяжении всего периода существования млекопитающих их эволюция неоднократно прерывалась катастрофами, как глобальными (например, катастрофа в процессе таяния ледников в конце плейстоцена – несколько десятков тысяч лет назад, повлекшая гибель мамонтов, шерстистых носорогов и других представителей «ледниковой фауны»), так и локальными (появление перешейка между Северной и Южной Америкой с катастрофическими последствями для южноамериканских животных[25]).
В этом пункте мы выходим на финальный участок эволюционной траектории, ведущей к виду человек разумный. Вымирание динозавров (~67 млн. лет назад) близко по времени к появлению первых крошечных приматов(древнейшие представители приматов – пургаторис и залямбдолестес – появились в конце мелового периода, около 75 млн. лет назад), которые были эволюционными потомками древних насекомоядных.ПриблизительноЗ5 млн. лет тому назадобособляются друг от друга эволюционные линиипредков современных макак, лангуров, мартышек – и предков гоминоидов (человекообразных обезьян), ныне включающих гиббонов, орангутанов, горилл, шимпанзе. Эти древние антропоиды представлены парапитеками, проплиопитеками, египтопитеками, чья организация достаточно примитивная и генерализованная: сочетание признаков, характерное для переходных форм между низшими и высшими приматами. Следующее эволюционное усовершенствование – возникновение дриопитеков – «древесных обезьян»; от них 12-16 млн. назад отделилась ветвь, ведущая к орангутанам. Эволюция дриопитеков ознаменовалась возникновением гипотетических существ, известных как ближайший общий предок родов человек (Homo) и шимпанзе (Pan). Данные последних лет удлинили «возраст» общего предка. Ныне он оценивается Ф. Тобайосом и другими ведущими антропологами мира в 10—13 млн. лет. На территории Азии эволюционная линия гоминоидов представлена рамапитеками и сивапитеками (жившие 18—5,5 млн. лет назад), которые рассматриваются как предки современных орангутанов. Южноевропейские ореопитеки (9—7 млн. лет назад) ходили на двух ногах (Бахолдина, 2004). Однако, в настоящее время их рассматривают как «эволюционный тупик». 7—6 млн. лет назад в Восточной (Кения) и Центральной Африке (Чад) обитал сахелянтроп чадский, также передвигавшийся на двух ногах (см.Бутовская, 2005б). Эту находку многие исследователи рассматривают как наиболее раннего представителя обширной группы австралопитеков (см. ниже).
|
· Австралопитеки (~5 – 1 млн. лет тому назад). Ходившие на двух ногах покрытые шерстью человекообезьяны с характерным для человекообразных обезьян размером мозга (300—500 см3) и крупными зубами с толстой эмалью. Хотя череп австралопитеков напоминал по общему виду черепа человекообразных обезьян, строение всего скелета и зубной системы говорило о сходстве этих форм с людьми в большей мере, чем с человекообразными обезьянами. Делятся на две группы – 1) более древние грацильные Australopithecus afarensis и A. africanus. Питались как растительной, так и животной пищей. Предполагаемые предки рода человек (Homo); 2) более массивные австралопитеки A. boisii и A. robustus «с крупным черепом, с большим и мощным лицом и огромной нижней челюстью» (Бахолдина, 2004), питавшиеся почти исключительно растениями и представлявшие собой«эволюционные тупики».
· Homo habilis (человек умелый).Первый появившийся на Земле (2,5—2,7 – ~1 млн. лет назад) представитель рода Homo. При несколько большем мозге (500—750 см3), чем у автралопитеков, был способен изготовлять примитивные рубила (чопперы) в виде грубо оббитых галек (галечная, или олдувайская, культура). К человеку умелому достаточно близок рудольфский человек (Homo rudolfensis), обитавший в Африике (Кения) приблизительно в те же сроки.
· Homo erectus/Homo ergaster (архантроп, человек прямоходящий).Возник на Земле примерно 2 млн лет назад. Прогрессивные черты организации, обеспечивающие прямохождение, изготовление орудий, сложное социальное поведение, коллективную охоту на крупную дичь и, вероятно, речь сочетаются с примитивными признаками («мозаичность»). Так, объём мозга (750—1050 см3) больше, чем у H. habilis, но меньше, чем у большинства современных людей, лобные доли имеют архаичную клювовидную форму. Подбородок отсутствовал, на черепе имелись большие надглазничные валики, затылочный гребень, низкий покатый лоб, длинный череп, массивная нижняя челюсть. С современным человеком архантропа сближают морфология зубов и форма зубной дуги (параболическая), уменьшенные размеры лицевого черепа. К архантропам относятся питекантропы (остров Ява), синантропы (Китай), а также африканские древнейшие люди, которые часто обозначаются как H. ergaster,хотя их отличия от азиатских людей, обозначаемых как H. erectus, невелики (см. Бахолдина, 2004). Архантропы изготовляли сравнительно сложные каменные орудия – от ручного рубила до копий (ашельская культура). Постепенно орудия становятся тоньше, изящней и симметричней. Режущие края орудий несут следы разделки туш животных, обработки дерева, резания травы. Представители H. erectus/ergaster жили в пещерах или укрытиях из крупных камней, пользовались огнём и быстро расселились на огромные пространства по всей территории Старого Света: возникнув на территории Африки около 2 млн. лет назад, архантропы уже 1.9 млн. лет назад достигли Азии (Бахолдина, 2004). Кроме каменных, применялись деревянные орудия (например, копья с обожженными концами). Вероятно (судя по наличию речевой зоны Брока в нижнелобной доле), у архантропов имелась примитивная речь. Членораздельная речь затруднялась отсутствием подбородочного выступа и рядом особенностей голосового аппарата, напоминавшего голосовой аппарат младенцев. Спорными остаются вопросы о дальнейшей эволюции рода Homo. Произошли ли все Homo sapiens от одной и той же локальной популяции архантропов или разные группы людей (например, разные расы) – потомки различных популяций архантропов?
· Homo heidelbergensis (гейдельбергский человек). Существовал в промежутке от 800 до 200—100 тыс. лет назад. По своим характеристикам занимал промежуточное положение между архантропом и современным человеком, в то же время отличаясь от более поздно возникшего неандертальца (см. ниже). Обитал в Европе (самая древняя находка, локализованная в испанских Пиренеях, холм Атапуэрка, 780 млн. лет назад, рассматривается испанскими антропологами как особый вид H. antecessor, весьма близкая к H. heidelbergensis). Объем мозга ок. 1150 см3; череп имел значительный надглазничный валик, лоб покатый, нижняя челюсть без подбородочного выступа, что, конечно, не способствовало развитию членораздельной речи.
· Homo neanderthalensis. Неандерталец (палеоантроп). Существовал в период от примерно 300 до 25—35 тыс. лет назад. Мозг неандертальца (объем 1400—1600 см3, у отдельных экземпляров до 1900 см3) был на уровне мозга современного человека или даже превышал его. Классические неандертальцы, обитавшие в суровом климате Европы ледникового периода, имели скошенный лоб, выраженные надглазничные валики, затылочную кость с резким перегибом, крупные зубы. Подбородок был развит слабо. Неандертальцы были коренастыми низкорослыми людьми с мощным костяком и сильно развитой мускулатурой. Таковы характеристики классического типа неандертальца, однако, имелись и многочисленные вариации, некоторые из которых отличались более прогрессивными чертами, например, это палеоантропы из Староселья близ Бахчисарая в Крыму. Классическая неандертальская (мустьерская) культура, существовавшая в промежутке 150—40 тыс. лет назад в разных частях Старого Света, включала не менее 60 видов различных орудий, в том числе составных (пример: деревянное копье с кремневым наконечником). Вероятно, неандертальцы отличались сложной социальной организацией. Имели место охота на крупную дичь, захоронение умерших, зачатки искусства (макеты и барельефы животных, Бахолдина, 2004) и религии (культ пещерного медведя). Вопрос о роли H. neanderthalensis в происхождении современного вида – H. sapiens – до сих пор дискуссионен, однако, большинство генетических данных свидетельтсвуют в пользу «полного исключения нендертальского вида из числа вероятных предков современного человечества» (Зубов, 2004. С.327). При этом в качестве ближайшего предка современного вида человека рассматривается архантроп (см. выше).
· Современный вид человека разумного (Homo sapiens). Наиболее древние находки имеют возраст около 200 тыс. лет. (Омо, Эфиопия). Современные по анатомическим показателям люди часто называются «кроманьонцами» (по наименованию места во Франции, где они были впервые обнаружены)[26]. Кроманьонцы имели куполоообразные черепа, выступающие подбородки. У них не выражены надглазничные валики. «Традиционно считается, что кроманьонцы были высокими стройными людьми, с удлиненными пропорциями. Это верно только для некоторых популяций древних людей, обитавших на территории Европы, Передней Азии и Африки. Для многих ископаемых групп были свойственны свои особенности телосложения» (Бахолдина, 1999. С.139). Пещеры кроманьонцев украшались рисунками, глиняными скульптурами. Неандертальцы сосуществовали бок о бок с кроманьонцами несколько десятков тысяч лет, судя по найденным смешанным стоянкам, например, в Израиле и в Чехии. Стоянка Крапина (Хорватия) отличается обилием сильно поврежденных неандертальских и кроманьонских черепов (следы великой доисторической битвы? Бахолдина, 2004). Вытеснил ли кроманьонец неандертальца или смешался с ним, дав современного человека? Данные по митохондриальной ДНК клеток из костей неандертальцев свидетельствуют против идеи гибридизации кроманьонцев с неандертальцами – последовательность митохондриальной ДНК неандертальцев слишком сильно отличается от таковой современного человека. Кроме истребления неандертальцев кроманьонцами, в литературе рассматриваются другие возможные факторы, способствовавшие исчезновению неандертальцев, например, их частичную самоликвидацию путем каннибализма (которого, однако, не был чужд и кроманьонец). Вымирание неандертальцев могло представлять собой составную часть глобальной экологической катастрофы, связанной с потеплением климата, отступлением ледников и упадком перигляциальной («окололедниковой») фауны, некогда включавшей мамонта, шерстистого носорога, саблезубого тигра, гигантскую гиену (Еськов, 2004).
Возник ли современный человек как подвид в одном каком-либо регионе мира (вероятно, в Африке) и далее расселился, вытеснив более примитивных людей и образовав расы и другие вариации, которые в этом случае «молоды» -- не старше нескольких десятков тысяч лет (гипотеза «исхода из Африки» -- out of Africa) или «исход из Африки» произошёл существенно ранее – на этапе архантропа (т.е. около 2 млн. лет назад), который далее распался на независимо эволюционировавшие группы – будущие расы («мультирегиональная гипотеза»)? Возраст рас с точки зрения «мультирегиональной гипотезы» весьма значителен – более 1 млн. лет, различия между ними, соответственно, достаточно глубоки. Дискуссия на эту тему далека от завершения и имеет очевидное биополитическое значение. Хотя многие данные говорят в пользу гипотезы «исхода из Африки», некоторые факты трудно объяснимы с ее позиций.
В частности, уже архантропы в некоторых случаях имеют отличительные признаки расы Homo sapiens, которая в дальнейшем возникла на соотвествующей территории (например, некоторые монголоидные черты обнаружены у останков архантропов, найденных в Восточной Азии, Бахолдина, 1999). В ряде источников предлагается вариант происхождения обитателей Европы, Передней Азии, Африки из единого источника (в соответствии со взглядами Я. Я. Рогинского) – а именно из района Африканского Рога; тем не менее допускается, что на Востоке Азии имелись дополнительные центры формирования Homo sapiens из локальных популяций архантропа. Дискуссия о расах и их происхождении продолжается в главе шестой этой книги (подраздел 6.3.5).
За многие десятки тысяч лет своего существования кроманьонец претерпел лишь небольшие морфологические изменения в направлении уменьшения массивности скелета (грацилизация) с расширением черепа (эпохальная брахикефализация) и уменьшением его лицевой части, а также другими изменениями. Эволюция человека включала и колебательные процессы («вековые циклы»). Например, за последние 40 тыс. лет мозг человека вначале несколько уменьшился, затем вновь стал увеличиваться в объёме. Эти сравнительно несущественные эволюционные изменения в морфологии происходили при огромных культурных переменах («парадокс человека» по Тейяру де Шардену).
Суммируя эти перемены, можно говорить о трёх важнейших этапах (Яблоков и Юсуфов, 1989):
· самопознание, проявившееся в наскальной живописи, религиозных ритуалах и др. (40-50 тыс. лет назад);
· неолитическая революция – переход от охоты и собирательства к земледелию с окультуриванием растений и приручением животных (10-15 тыс. лет назад). Этот процесс происходил в две стадии: сначала установилась система хортикультуры –выращивание растений без использования плуга и тягловых животных. Далее хортикультуру сменяет агрикультура в собственного смысле этого слова – применяется плуг, рабочий скот, возникают предпосылки для смены родо-племенной организации сначала потестарной (вождизмом), затем государственной организацией (см. следующие подразделы);
· научно-техническая революция, достигшая кульминации в ХХ веке, но на вековой шкале времени (с точки зрения историков и антропологов далёкого будущего) занявшая более значительный отрезок времени. Как её подготовку можно рассматривать уже изобретение иероглифической письменности (около 5 тыс. лет назад), создание знаменитого свода законов Хаммурапи как одного из древнейших письменных юридических документов (~1700 год до нашей эры, т.е. около 3700 лет назад) и, конечно, такие вехи познания и освоения мира, как «Веды» и «Упанишады», китайскую «Книгу Перемен» и многое другое.
В завершении этого подраздела приведем сведения о современном таксономическом положении человека в мире приматов. По мнению М.Л. Бутовской (2004б), учитывая как данные антропологов, так и находки современных молекулярных генетиков, следует признать наиболее сбалансированной следующую классификацию, принадлежащую перу А. Манна и М. Вайса (Mann, Weiss, 1996). В этой схеме человек (Homo sapiens) – представитель типа хордовые (Chordata), класса млекопитающие (Mammalia), отрядв приматы (Primates), секции узконосые обезьяны (Catarrhines), семейства гоминиды (Hominidae), подсемейства гоминины (Homininae). В состав подсемейства гоминины включены все человекообразные обезьяны (гиббоны, орангутаны, гориллы, шимпанзе), а также человек. Подсемейство далее дробится на трибы; триба гоминини (Hominini), к которой относится человек, включает две подтрибы:
· 
Подтрибу панина (Panina), к которой принадлежит шимпанзе обыкновенный (Pan troglodytes) и шимпанзе карликовый, более известный ныне как бонобо (Pan paniscus). Эти близкие эволюционные родичи человека приведены на рис. 7.
· Подтрибу гоминина (Hominina), в состав которой входят: собственно род человек (Homo), где кроме Homo sapiens и H. neanderthalensis находят свое место люди умелые (H. habilis), архантропы (H. erectus); род автралопитеки (Australopithecus), а также выделяемый рядом авторов в последние годы род ардипитеки (Ardipithecus).
Итак, шимпанзе вместе с бонобо и человек рассматриваются как два рода одной подтрибы (таксономической единицы мжду родом и смейством). Против этого протестуют авторы недавней работы, целиком построенной на анализе последовательностей ДНК (Goodman et al., 2001). У человека и шимпанзе совпадают 98,3% некодирующей ДНК, и совпадение получается ещё большим (99,5%), если сравниваются кодирующие последовательности ДНК. Такая ничтожная разница характерна для двух видов одного и того же рода, а не разных родов. На этом основании М. Гудман и др. помещают человека в один род с шимпанзе, а также бонобо (Goodman et al., 2001).
Факторы антропогенеза
В разделе 2.5.1. главы второй мы кратко остановились на основных уровнях организации живого. Процесс эволюции человека (антропогенеза), вероятно, разворачивался на разных, взаимодействующих между собой, уровнях организации. На молекулярно-биологическом уровне происходили изменения генетической информации – мутации, в особенности совершенствующие мозг «ментомутации» (речь о них шла в разделе 2.2 выше), а также рекомбинация генов в результате скрещивания локальных популяций, ранее находившихся в изоляции (эффект гетерозиса).
На уровне целых организмов реализация обновленной генетической информации вела к тому, что поэтапно приобретался соответствующий человеку комплекс признаков (фенотиип). Причём, подобно другим важным эволюционным событиям, формирование по крайней мере некоторых признаков человека независимо происходило в нескольких эволюционных ветвях приматов. Одним из важнейших эволюционных приобретений считают хождение на двух ногах (прямохождение, бипедия), которое высвободило руки для переноса детенышей, пищи, различных предметов, орудий (хотя изготовление орудий, по имеющимся данным, начинается через более чем 2 млн. лет после приобретения прямохождения, Дерягина, 2003), создало новые возможности для коммуникации с помощью мимики и жестов и, тем самым, для развития мозга, а также, вероятно, повысило сексуальную привлекательность самок. Конечно, неоценимое значение имело другое, более позднее эволюционное приобретение – увеличение объёма головного мозга с усложнением его структуры, которое происходило, как мы указывали в предшествующем подразделе в несколько этапов – у H. habilis, H. erectus/ergaster и, наконец, H.sapiens. Предполагается интенсивное развитие так называемых ассоциативных зон мозга, первоначально отвечавших за переработку зрительной информации, а также новых нервных связей, поставивших вокализацию (производство звуков) под контроль коры головного мозга – зоны, связанной с формированием сознания. Это было необходимо для возникновения символического общения на базе звукового языка. Визуально это отражалось в том, что уже на черепе человека умелого видны следы наметившихся речевых зон мозга, которые достигают известного уровня развития у архантропа. В связи с развитием речи возникает и нарастает асимметрия полушарий мозга, наблюдамая также у способных к звукоподражанию птиц (попугаев, канареек, Дольник, 2003). Весьма существенное значение придается также постепенному увеличению и структурному усложнению лобных долей, отвечающих за планирование, принятие решений, социальное поведение (подробнее о мозге в связи с биополитикой см. главу шестую этой книги).
Таким образом, говоря о мозге, мы фактически включаем в рассмотрение надорганизменные уровни, и в первую очередь популяционный уровень, к которому отнсятся биосоциальные системы как объединения индивидов. С точки зрения биополитики особенно интересна взаимная сопряженность изменений в облике формирующегося человека – и постепенного усложения его социальной организации, системы коммуникации между индивидами, их совместной деятельности (кооперации). Последнее было связано, как полагают многие антропологи, с необходимостью добычи пищи и ее охраны от конкурентов. Несмотря на вероятный вклад индивидуального собирательства растений и мелких животных (доныне практикуемого, например, индейцами в сельве Амазонки, см. Панов, 2001), предполагается, что характерной для гоминид пищей были трупы крупных животных.
Не позднее чем на этапе архантропа (по некоторым данным, даже на этапе афарских австралопитеков, особенно если верна гипотеза об использовании ими рогов и костей) добывание пищи осуществлялось также путем коллективной охоты (например, загонной охоты), предъявившей новые требования к социальной коммуникации и координации деятельности охотников. Усложнению социальной жизни и языка общения и, тем самым, прогрессивному развитию мозга способствовали изготовление орудий (документированное на этапе человека умелого), которые поэтапно усложнялись в ряду эволюционных предков человека. Прогрессивное развитие мозга имело важным следствием возрастание пластичности поведения, способности адаптироваться к изменяющимся внешним условиям, в связи с чем усложнялась и также становилась более пластичной социальная организация.
О возросшей роли социальной жизни свидетельствует наличие примитивных укрытий на местах охотничьих стоянок уже на этапе H. habilis (человека умелого). Представляют особый интерес коммуникативная и социальная ситуация у следующей эволюционной ступени, H. erectus (архантроп). Обладая, по убеждению большинства антропологов, примитивной речевой коммуникацией и способностью к коллективной охоте и использованию огня, архантроп продолжал эволюционную «работу» по прогрессивному развитию коры головного мозга. Коллективная охота, вероятно, стимулировала зоны мозга (например, лобные доли), отвечающие за планирование, проведение расчетов, а также кооперацию при выслеживании и поимке крупной дичи. Охота на крупного зверя требовала полной уверенности друг в друге, непременной взаимной страховки и поддержки по принципу «погибай сам, но выручай товарища» (Дольник, 2003).
Использование огня способствовало коммуникации и формированию социальных связей, сплачивая группы поздних Homo erectus, которые согревались и проводили вместе время. Важным дополнительным фактором, по-видимому, также обусловившим необходимость социальной кооперации, были трудности при рождении ребёнка, который стал большеголовым в силу роста объёма мозга, а таз – узким в силу прямохождения. Р. Мастерс (Masters, 1989) подчёркивал, что кооперация в первобытной группе в связи с деторождением (примитивный аналог родильного дома) должна была предшествовать увеличению объёма мозга, иначе родовые травмы привели бы к вымиранию наших предков. Ещё более очевидно значение коллективного воспитания детей в условиях, когда срок жизни женщины в среднем составлял 26 лет, а первый ребенок появлялся в 15—17 лет.
Символическая (речевая) коммуникация способствовала переносу «основной тяжести» естественного отбора на уровень конкуренции между целыми социальными группами – на уровень группового отбора. Развитие кооперац
|
|
|
