Культурологические концепции Данилевского (Д)

Д. изложил свою конц. в книге «Россия и Европа». Культурологич. идеи Д-го сформир. под влиянием естественных наук (гл. образом биологии) и многообразия к-р народов, с кот. европейцы столкнулись во 2-ой пол. 19в.. В основе теории Д-го – идея обособленных локально-исторических типов (ЛИТ) подобных живым организмам. Эти ЛИТ нах. в отношениях борьбы друг с другом и с внешней средой. Д. счит., что ЛИТ замкнуты, не общаются между собой и не заимствуют ценностей друг друга. Все типы прох. в своем развитии след. стадии: возмужание, дряхление, гибель. ЛИТ отлич. по религ., политич., соц-экономич. признакам. Д. выделил 10 таких ЛИТ: египетский; китайский; ассирийско-вавилоно-финикийский (древнесемитский); индийский; иранский; еврейский; греческий; римский; новосемитский; германо-романский. Он также выделил 2 типа, кот. были погублены и не смогли пройти все стадии в своём развитии: мексиканский и перуанский. Д. счит., что все эти 10 ЛИТ совершили полный цикл в своём развитии, имеют свою индивидуальную сист. ценностей и участвуют в дальнейшем развитии всего чел-ва.

Уязвимость конц. Д-го: 1) механич-ий перенос понятий биологии на историю, история лишается своего качественного многообразия; 2) принимаются значения общечел-кой к-ры, хотя не отрицает возможность влияния одной к-ры на другую, счит. местные культ-ые типы более значительными. Концепция Д-го оказалась довольно перспективной и её рассм. как попытку пересмотреть место Зап. Евр. цивилизации в общечел-ой семье народов.

В книге Россия и Европа (1869) Данилевский продолжил начатую славянофилами критику европоцентризма, особое внимание уделяя критическому анализу его методологических основании Так, например, он считал традиционное деление мировой истории на периоды древней, средней и новой истории крайне абстрактным и совершенно неоправданно выполняющим роль регулятивного принципа, привязывающего к этапам европейской истории явления совсем иного рода Он видел причину этого в отсутствии необходимого учета исторической дистанции, и соответственно, в ошибке перспективы. Одним из следствии такого взгляда на историю оказалось, по Данилевскому, пренебрежение, или, во всяком случае, недостаточное внимание к своеобразию неевропейских культурных традиции Сам принцип рассмотрения истории с точки зрения степени развития различных форм социальной и культурной жизни он считал вполне правомерным Но лишь тогда, когда этот принцип не препятствует решению главной задачи культурно-исторического исследования определению и изучению исторического многообразия типов развития (понятие культурно-исторический тип - центральное в его концепции).

Существенно то, что Данилевский не был склонен к фатализму, причем как его детерминистско-материалистической, так и в религиозной версии Он хотел строить философию истории только как таковую, не ставя под сомнение роль провидения в историческом процессе, но и не пытаясь связать ее непосредственно с конкретными формами культурно-исторической жизнедеятельности различных этносов. Он настаивал на том, что государство и народ суть явления преходящие и существуют только во времени, а следовательно, только на требовании этого их временного существования могут основываться законы их деятельности. Такая позиция, совершенно естественно, не могла не вызывать Протеста со стороны тех, кто ставил себе целью создание именно религиозной метафизики истории Так, радикальной критике подверг учение Данилевского (Соловьев (подробнее об этой полемике речь идет в следующем разделе).

Обосновывая преходящий, временный характер культурно-исторических типов, Данилевский делал акцент не на констатации биологического циклизма их развитии (рост, цветение, умирание), а на понимании полифоничности исторического развития, принципиально не сводимого ни к какой единой, общеобязательной для всех стран и народов исторической магистрали. При этом мыслитель не отказывался от использования понятия исторического прогресса как фиксирующего момент определенного единства истории, но настаивал на том, что смысл прогресса состоит кик раз в принципиальной многосторонности, многоплановости развития человеческой культуры. Отрицал он именно идею общечеловеческого, универсального прогресса, практически исключая возможность непосредственной преемственности в культурно-историческом развитии:...Начала цивилизации, - писал Данилевский, - не передаются от одного культурно-исторического типа другому. Речь шла именно о началах, составляющих основу культурного своеобразия определенной традиции и остающихся всегда чуждыми иному типу культуры. Различные же формы воздействия одного культурно-исторического типа на другой, с его точки зрения, не только возможны, но и фактически неизбежны. Уединенность культурно-исторического типа - это, согласно Данилевскому, скорее исключение из общего правила. (В качестве примера такой уединенной культуры он рассматривал, в частности, Китай).

Уже в ближайшем будущем, считал Данилевский, огромную роль в истории предстоит играть новой культурно-исторической общности народов - России и славянскому миру. Выделяя четыре основных направления исторической жизнедеятельности народов: религиозное, культурное, политическое и социально-экономическое, он надеялся, что культурная односторонность может быть в будущем преодолена именно Россией и славянством, и возникнет четырехосновный культурно-исторический тип. Необходимо подчеркнуть - автор России и Европы отнюдь не утверждал, что историческая миссия России должна осуществиться с какой-то фатальной необходимостью. Напротив, русско-славянский культурно-исторический тип может, с его точки зрения, как развиваться и достичь необычайно высоких результатов, так, в равной мере, и не реализовать себя, превратившись в простой этнографический материал. Культурологическая концепция легла в основу определенных политических и геополитических оценок.

В истории русской мысли антизападная позиция Данилевского, безусловно, выделяется своей последовательностью и радикализмом. Европа и Россия, утверждал Данилевский, принадлежат к совершенно различным культурно-историческим типам, и уже, поэтому любые надежды на возможность подлинной гармонии в отношениях с Западом - не более, чем утопия. И хотя он предостерегал против изоляционизма и писал о бесперспективности и вредности попыток отгородиться от Европы китайской стеной, общий вывод был категоричен: общего культурно-исторического пути у России и Запада не существует. Не случайно уже в XX веке русские мыслители-евразийцы, рассматривая Россию как самостоятельный и уникальный культурно-исторический мир, видели в авторе России и Европы одного из своих идейных предшественников. Данилевский, восприняв традиционную для русской мысли идею универсальности национального характера и национальной культуры (четырехосновный культурно-исторический тип), отказался видеть в этом основание для веры в то, что русская Бесчеловечность в состоянии изменить сам характер исторического процесса, отменить действующие в нем закономерности, неизбежно, по его убеждению, приводящие к разрывам в истории, к отчуждению во взаимоотношениях различных культурных традиции. Намеченная Данилевским циклическая модель исторического процесса предвосхитила последующие весьма разнообразные опыты подобного рода как на Западе (О. Шпенглер, А. Тойнби), так и на Востоке (наиболее яркий представитель культурологического циклизма - китайский мыслитель Лян Шумин).