ДВА ГОДА ОДНОЙ РЕВОЛЮЦИИ. Государственный и частный кредит был, конечно, рас­шатан. Государственный кредит покоится на уверенности в том, что государство дает себя эксплуатировать ростов­щикам-финансистам. Но старое

ДВА ГОДА ОДНОЙ РЕВОЛЮЦИИ

идиллическое отвлечение от всякого существующего анта­гонизма классов. Это — сентиментальное примирение противоположных классовых интересов, это — мечтатель­ное стремление возвыситься над земной классовой борь­бой, одним словом, братство — вот что было истинным лозунгом февральской революции. Лишь простое недо­разумение раскололо общество на борющиеся классы, и 24 февраля Ламартин потребовал правительства, которое должно было положить конец этому «страшному недора­зумению», возникшему между различными классами об­щества». Мы продолжим публикацию этих выдержек в следующем номере. Тогда перед нами предстанут обзор мероприятий Вре­менного правительства, созыв Национального собрания и Июнь­ское восстание.

В нашем апрельском номере мы проследили соображения гражданина Маркса о февральской революции, вплоть до об­разования и первых актов Временного правительства. Уже неоднократно нам представлялась возможность убедиться, что буржуазные элементы этого правительства были достаточно сильны, чтобы действовать в интересах своего класса и чтобы извлечь выгоду из непонимания пролетариями Парижа своих действительных интересов и средств их достижения. Продол­жим публикацию наших выдержек.

«Республика не встретила никакого сопротивления ни извне, ни внутри. Одно это ее обезоружило. Ее задачей было теперь уже не революционное переустройство ми­ра, а лишь свое собственное приспособление к усло­виям существующего буржуазного общества. С каким фа­натизмом Временное правительство принялось за выпол­нение этой задачи, лучше всего показывают его финансо­вые мероприятия.

Государственный и частный кредит был, конечно, рас­шатан. Государственный кредит покоится на уверенности в том, что государство дает себя эксплуатировать ростов­щикам-финансистам. Но старое государство исчезло, а революция была направлена прежде всего против этой финансовой аристократии. Кроме того, судороги по­следнего европейского торгового кризиса еще не пре­кратились. Одно банкротство еще следовало за другим. Частный кредит был парализован, товарооборот за­труднен, производство подорвано еще до взрыва фев-

Ф. ЭНГЕЛЬС

ральской революции. Революционный кризис усилил, ко­нечно, кризис торговый. Если частный кредит покоится на уверенности, что буржуазный способ производства богат­ства *, весь буржуазный строй остается нетронутым и неприкосновенным, то как же должна была подейство­вать на него революция, которая угрожала самой осно­ве буржуазного способа производства — экономическому рабству пролетариата, — революция, которая бирже противопоставила люксембургского сфинкса? Освобожде­ние пролетариата равносильно уничтожению буржуаз­ного кредита, потому что оно означает уничтожение бур­жуазного производства и соответствующего ему социаль­ного строя. Государственный и частный кредит — это термометр, показывающий интенсивность революции. В той самой мере, в какой падает кредит, повышается на­кал революции и растет ее творческая сила.

Временное правительство хотело сбросить с респу­блики ее антибуржуазную личину. Для этого нужно было прежде всего обеспечить меновую стоимость но­вой государственной формы, ее курс на бирже. Вместе с биржевой котировкой республики необходимо должен был снова подняться частный кредит.

Чтобы устранить даже малейшее подозрение, будто республика не хочет или не может выполнить обязатель­ства, полученные ею в наследство от монархии, чтобы вселить доверие к буржуазной честности и платеже­способности республики, Временное правительство при­бегло к столь же недостойному, сколь и ребяческому бахвальству. Еще до законного срока оно уплатило го­сударственным кредиторам проценты по долговым бума­гам. К капиталистам сразу вернулись весь их буржуаз­ный апломб и самоуверенность, когда они увидели, с какой боязливой поспешностью стараются купить их доверие...

Банк был храмом финансовой аристократии, царившей при Луи-Филиппе. Как биржа держит в своих руках го­сударственный кредит, так банк управляет частным** кредитом.

Революция непосредственно угрожала не только гос­подству банка, но и самому его существованию, поэтому он с самого начала старался дискредитировать респуб­лику, сделав некредитоспособность всеобщей. Он вне-

* У Маркса: «весь комплекс отношений буржуазного производства» (настоящее Издание, т. 7, стр. 20). Рев.

••У Маркса: «торговым» (там же, стр. 21). Рев,

ДВА ГОДА ОДНОЙ  РЕВОЛЮЦИИ

запно закрыл кредит частным банкирам, фабрикантам и купцам. Не вызвав контрреволюции, этот маневр на­нес обратный удар по самому банку. Капиталисты взяли назад свои деньги, хранившиеся в подвалах банка. Владельцы банкнот бросились к кассе банка, чтобы обменять их на звонкую монету.

Временное правительство могло бы совершенно за­конно, без насильственного вмешательства, принудить банк к банкротству; ему нужно было только оставаться пассив­ным и предоставить банк своей судьбе. Банкротство банка было бы потопом, который в один миг очистил бы французскую почву от финансовой аристократии, этого золотого пьедестала Июльской монархии, самого могу­чего и опасного врага республики. И в случае банкротст­ва банка сама буржуазия не должна ли была бы отнес­тись к созданию правительством национального банка и к подчинению национального кредита контролю нации как к последней отчаянной попытке к спасению?

Но вместо этого Временное правительство действовало подобно Питту в 1797 г.: приостановило наличные пла­тежи * и установило принудительный курс для банкнот. Мало того. Оно превратило все провинциальные банки в филиальные отделения Французского банка и таким образом позволило ему раскинуть свою сеть по всей Франции. Позднее оно сделало у банка заем и в качестве гарантии отдало ему в залог государственные леса. Таким образом, февральская революция укрепила и рас­ширила могущество финансовой аристократии **, кото­рую она должна была свергнуть! » Общеизвестно, что дало правительство, столь милостивое к денежным магнатам биржи и банка, тем классам, которые образуют противоположный полюс общества: оно конфиско­вало у рабочих и мелких торговцев их деньги в сберегатель­ных кассах, а крестьянству даровало налог в  45 сантимов на каждый франк по всем четырем прямым налогам¹³.

«Вложенные в сберегательные кассы суммы были кон­фискованы и объявлены консолидированным государст­венным долгом. Это озлобило против республики мелких буржуа ***. Получив вместо своих денег лишь государ-

• Слова: «действовало подобно Питту в 1797 г.: приостановило наличные пла­тежи» вставлены в текст Маркса Энгельсом. Ред.

•* У Маркса: «ту самую банкократию» (настоящее издание, т. 7, стр. 21). Ред. **• Далее Энгельс опускает слова: «и без того находившихся в стесненном поло­жении» (там же). Ред.

Ф. ЭНГЕЛЬС

ственные долговые обязательства, они были вынуждены продавать их на бирже и таким образом отдать себя пол­ностью в руки тех самых биржевых воротил-ростовщиков, против которых они совершили февральскую револю­цию!!

... Налог в 45 сантимов пал прежде всего на кресть­янство, то есть на огромное большинство французского народа. Крестьянам пришлось нести издержки февраль­ской революции, и они, естественно, составили отныне главную опору контрреволюции. Налог в 45 сантимов был жизненным вопросом для крестьянина, который, в свою очередь, сделал его вопросом жизни и смерти для республики. С этого момента в глазах французского крестьянина республику олицетворял этот зловредный налог, а парижский пролетариат представлялся ему лен­тяем и расточителем, который благоденствовал за его счет. В то время как революция 1789 г. начала с того, что освободила крестьян от всех феодальных повинно­стей, революция 1848 г. * первым делом преподнесла этому классу ** новый налог!!

Только одним путем правительство могло устранить все эти затруднения и выбить государство из его старой колеи, а именно объявлением государственного банкрот­ства. Все помнят, с каким добродетельным негодованием Ледрю-Роллен, как он сам заявил перед Национальным собранием, отверг это спасительное средство, предло­женное ему биржевым ростовщиком Фульдом, тепереш­ним министром финансов ***. Между тем Фульд предлагал ему яблоко от древа познания!!!

Признав векселя, выданные на государство старым буржуазным обществом, Временное правительство под­пало под его власть. Оно попало в положение преследуе­мого должника буржуазного общества, вместо того чтобы явиться к нему в роли грозного кредитора, взыскивающе­го старые революционные долги. Оно должно было укреп­лять буржуазное общество, чтобы справиться с обяза­тельствами, выполнимыми только в рамках этого общест­ва****. Кредит стал самым необходимым условием его существования, а уступки пролетариату и данные ему

* Далее Энгельс опускает слова: «чтобы не повредить капиталу и обеспечить ход его государственной машины» (настоящее издание, т. 7, стр. 22). Ред. *• У Маркса: «сельскому населению» (там же). Ред. *** Эта фраза у Маркса сформулирована иначе (там же). Ред. ••** У Маркса вместо слов: «буржуазное общество» — «буржуазные отнощения» (там же). Ред.

⇐ Предыдущая19202122232425262728Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: