Роберт Кинг Мёртон (Merton) (1910-2003)

амер. социолог, один из ведущих теоретиков структурного функционализма в социологии. Родился в Филадельфии. В 1931 окончил Темплский ун-т (шт. Филадельфия). В 1934-40 преподавал социологию в Гарвард. ун-те; работавшие здесь в то время П. Сорокин, Т. Парсонс и Дж. Сартон оказали большое влияние на формирование социол. взглядов М. В 1936 защитил в Гарварде докт. дис. “Наука, техника и об-во в Англии XVII века” (опубл. в 1938). В 1941-79 - проф. Колумбийского ун-та. В 1957 был избран президентом Амер. социол. ассоциации; в 1968 — членом Нац. академии наук США. В 80-е гг. — один из руководителей основанного им совместно с П. Лазарсфельдом Бюро прикладных социальных исследований в Нью-Йорке. Отличаясь широтой научных интересов М. внес существ. вклад в развитие как общей социол. теории, так и многих спец. социол. дисциплин (социологии науки, социологии профессий, социологии медицины, социологии массовых коммуникаций, изучения социальной структуры, социологии девиантного поведения, ролевой теории, теории референтных групп). Осн. работы М. представляют собой тематич. сб. очерков: “Социальная теория и социальная структура” (1949; 2-е изд., 1957; 3-е изд., 1968), Социология науки” (1973), “Социол. амбивалентность” (1976).

М. предложил оригинальную парадигму функционального анализа социальных явлений. Разработка этой парадигмы проходила в контексте критики функционалистских моделей социальной антропологии и модели структурно-функционального анализа, предложенной Парсонсом. Проанализировав базисные процедуры функционального анализа в социальной антропологии перв. четв. 20 в., М. выявил три осн. постулата, к-рых тот явно или имплицитно придерживался:

1) постулат функционального единства об-ва, согласно к-рому все социальные явления имеют позитивное функциональное значение для об-ва в целом;

2) постулат универсального функционализма, согласно к-рому все без исключения существующие социальные явления выполняют положительные, и только положительные, функции в социальной системе;

3) постулат необходимости, согласно к-рому все существующие социальные явления для об-ва функционально необходимы и незаменимы.

Эти постулаты, разработанные на базе исследования относительно небольших, компактных и слабо дифференцированных бесписьменных об-в, не подходят для исследования сложных об-в совр. типа, обладающих развитой социальной структурой. Исходя из этого, М. предложил новую парадигму функционального анализа, к-рая более адекватна задачам, стоящим перед социологией.

Критикуя первый постулат, М. указал на необходимость исследования последствий того или иного явления для разных структурных подразделений сложно дифференцированного об-ва, а также на необходимость проведения различия между разными формами, типами и степенями социальной интеграции, изучение к-рых должно быть предметом эмпирич. исследования, а не априорного постулирования. В сложных об-вах совр. типа разные сегменты могут быть интегрированы по-разному. Второй постулат М. оценивает как тавтологию; кроме того, любое явление может иметь для системы в целом и для отд. ее сегментов не только позитивные последствия, но и негативные, ведущие к дезинтеграции. В связи с этим М. ввел понятие дисфункции и выдвинул методол. требование изучения как функциональных, так и дисфункциональных последствий тех или иных социальных явлений для системы в целом и для отд. ее частей. Проанализировав постулат необходимости, М. установил необходимость эмпирич. определения функциональных предпосылок каждой конкр. изучаемой системы (т.е. предварит. условий, функционально необходимых для существования системы). Вместе с тем, от априорного предположения, будто каждая функция в об-ве непременно должна выполняться каким-то одним незаменимым явлением, необходимо отказаться, поскольку оно противоречит фактам. В связи с этим было введено понятие функциональных альтернатив (функциональных эквивалентов, или функциональных заменителей) и была сформулирована осн. теорема функционального анализа: “точно так же, как одно и то же явление может иметь многочисл. функции, так и одна и та же функция может по-разному выполняться разл. явлениями”.

Важной заслугой М. было уточнение понятия “функция”, а также различение явных и латентных функций. Функции были определены М. как объективные наблюдаемые последствия явления, способствующие адаптации и приспособлению системы. Под явными функциями понимались те объективные функционально-позитивные последствия явления, к-рые входили в субъективные намерения участников системы и осознавались ими; под латентными — те объективные последствия, к-рые не осознаются участниками и не входили в их намерения. Первостепенным значением для социологии обладает изучение латентных функций и дисфункций.

М. предложил также оригинальную стратегию развития социологии, получившую в наст. время широкое признание. Суть этой стратегии состоит в том, чтобы преодолеть разрыв между теорией и эмпирич. исследованиями посредством разработки теорий среднего уровня, сосредоточенных на ограниченных областях социальных явлений (напр., экономике, политике, медицине, религии и т.п.). Концентрация внимания на теориях среднего уровня должна была, с т.зр. М., обеспечить теор. основой эмпирич. исследования и открыть в будущем путь к такой общей теории, к-рая бы избежала спекулятивности и имела под собой прочный эмпирич. фундамент. Стратегия “среднего уровня” была полемически направлена против “большой теории” Парсонса, к-рую М. считал преждевременной, бесполезной и непродуктивной на текущем этапе развития социально-научного знания.

В работах “Социальная структура и аномия” (первый вариант — 1938) и “Социальная структура и аномия: продолжение” (включенной в сб. “Социальная теория и социальная структура”) М. обратился к проблеме аномии, поднятой Дюркгейм ом. Аномия была рассмотрена как состояние безнормности, или нормативной неопределенности, проистекающее из таких рассогласований в социальной структуре, когда разные ее сегменты предъявляют нормативные требования к индивиду, к-рые не могут быть одновременно удовлетворены. Предметом спец. анализа стало рассогласование между культурно одобряемыми целями и институциональными нормами, регулирующими выбор средств для их достижения. Частным случаем такого рассогласования является характерный для совр. зап. об-ва дисбаланс между ценностью денежного успеха и институционально закрепленными средствами достижения этой цели, к-рые оказываются неадекватными и неэффективными. М. выделил пять идеально-типических реакций на аномию:

1) подчинение(эмоц. принятие целей и средств);

2) инновацию (принятие целей при отвержении институционально предлагаемых средств);

3) ритуализм (эмоц. принятие средств при отказе от целей);

4) ретретизм (эмоц. отвержение одобряемых целей и средств);

5) мятеж (полный отказ от старых целей и средств и попытка заменить их новыми).

Частным случаем инновационного приспособления к аномии, характерным для совр. амер. об-ва, является “незаконное приспособление”, т.е. эмоц. принятие ценности денежного успеха и выбор незаконных (культурно неодобряемых, но технически эффективных) средств его достижения, определяемый невозможностью достичь этой цели законными средствами. “Доминирующее влияние существующих в группе стандартов успеха... приводит к постепенному вытеснению законных, однако сплошь и рядом неэффективных попыток его достижения и ко все большему использованию незаконных, но более или менее эффективных средств аморального и преступного характера. Требования культуры, предъявляемые к лицу в подобном случае, несовместимы между собой... Антисоциальное поведение приобретает значит. масштабы только тогда, когда система культурных ценностей превозносит, фактически превыше всего, опр. символы успеха, общие для населения в целом, в то время как социальная структура об-ва жестоко ограничивает или полностью устраняет доступ к апробированным средствам овладения этими символами для большей части того же самого населения”. Такие дисфункциональные явления, как преступность, деморализация, психич. расстройства, бюрократич. ритуализм и т.п., оказываются по существу нормальными реакциями на ненормальную среду.

В совр. об-ве доступ человека к средствам производства, продуктам потребления, символам престижа и успеха опосредствован участием в формальных, рационально организованных социальных структурах (бюрократич. организациях). В ст. “Бюрократич. структура и личность” М. проанализировал дисфункции бюрократич. структуры и ее влияние на личность участвующего в ней индивида. Осн. дисфункцией бюрократии, с т.зр. М., является смещение целей: потребность бюрократич. организации в строгом соблюдении дисциплины предполагает необходимость значит. эмоц. инвестиций в соблюдение правил и инструкций, и “этот же самый акцент ведет к перемещению чувств с целей организации на отд. детали поведения, требуемые правилами. Приверженность правилам, поначалу понимаемая как средство, превращается в самоцель;... “инструментальная ценность становится целевой ценностью”. Дисциплина, истолковываемая как соблюдение инструкций вне зависимости от ситуации, уже не рассматривается как средство..., а становится непосредственной ценностью в жизненной организации бюрократа”. Смещение целей, поддерживаемое структурой личности бюрократа, может входить в противоречие с техн. эффективностью самой организации. Важная особенность личности бюрократа — сверх-конформизм, выливающийся в консерватизм, боязнь нового, ритуализм и техницизм. Еще одной характерной чертой воздействия бюрократич. структуры на личность является деперсонализация отношений: “Паттерн личности бюрократа складывается вокруг нормы безличности”. Деперсонализация отношений может иметь латентно-дисфункциональные последствия как для самой бюрократич. организации, так и для более широкого сооб-ва, в к-ром она функционирует.

Многочисл. работы М. посвящены проблемам социологии науки. В работе “Наука и демократич. социальная структура” (1942) М. проанализировал этос совр. науки, под к-рым понимал “эмоционально окрашенный комплекс правил, предписаний, обычаев, верований, ценностей и предрасположений, к-рые считаются обязательными для ученого”. Этос науки составляют 4 осн. институциональных императива:

1) универсализм, проявляющийся в подчинении вопросов об истинности заранее установленным безличным критериям и в требовании открытости научной карьеры для всех, независимо от расы, убеждений, полит. принадлежности и т.п.;

2) “коммунизм”, заключающийся в общей собственности всех членов об-ва на достижения науки;

3) беспристрастность;

4) организованный скептицизм.

Наиболее благоприятная среда для развития науки — демократия, социальная структура, осн. моральные императивы к-рой не противоречат этосу науки. Вместе с тем, в ряде случаев этос науки входит в противоречие с институциональными нормами сооб-ва в целом или отд. его сегментов; тогда социальная структура препятствует развитию науки, и в об-ве возникают условия для открытого “бунта против науки”. Такие дисфункциональные взаимоотношения между наукой и социальной структурой были проанализированы М. в работе “Наука и социальный порядок” (1937). “Бунт против науки” может проявляться в стремлении отд. сегментов об-ва (напр., тоталитарного гос-ва) лишить науку ее автономности посредством вытеснения этоса науки своими институциональными императивами; в противодействии “чистой науке”, игнорирующей объективные последствия своих открытий (такие, напр., как гонка вооружений, экологич. кризис, рост безработицы); в противодействии “эзотеризму” научных положений, к-рое иногда может приводить к массовому распространению “новых мистицизмов”, оперирующих научной фразеологией; в противодействии организованному скептицизму науки со стороны тех институциональных структур, чьи базисные ценности ставятся наукой под сомнение (напр., религии, гос-ва).

Ряд работ М. — “Наука, техника и об-во в Англии 17 в.” (1936) и несколько более поздних статей — были посвящены анализу взаимодействия между протестантизмом и развитием науки в Англии 17 в. М. подверг проверке гипотезу М. Вебера о позитивном влиянии протестантского этоса на развитие науки в совр. ее форме. Подвергнув исследованию многочисл. документы (труды теологов, философов, ученых, стат. данные и др.), М. установил, что ряд элементов протестантского этоса и протестантской идеологии — в частности, позитивная оценка мирской деятельности, эмпиризма и права на свободное исследование, утилитаризм, эксплицитное сомнение в авторитетах, отношение к познанию как к богоугодному занятию, ведущему к постижению мудрости Творца, — стимулировал в Англии 17 в. интерес к научным изысканиям и техн. профессиям. Основой влияния этих религ. установок на развитие науки была их конгениальность зарождающемуся научному этосу, вследствие к-рой “эти две области были хорошо интегрированы и, в целом, взаимно друг друга поддерживали, причем не только в Англии XVII столетия, но и в других местах и в другие времена”.

ДЖ, МИД

Джордж Герберт Мид (1863-1931) родился в штате Массачусетс. После окончания Гарвардского университета и стажировки в Германии он становится профессором Чикагского университета и преподает в нем вплоть до 1931 г. При жизни был малоизвестен, поскольку не опубликовал ни одного крупного научного труда, а свою деятельность ограничил только чтением курсов лекций (пользовавшихся большим успехом у слушателей). Популярность Мида выросла после смерти, когда группа его бывших студентов и почитателей таланта издала сочинения ученого в четырех томах, основанные на лекционных конспектах студентов и авторских рукописях. Главная работа - "Сознание, Я и Общество"*79. Далее, в процессе анализа творчества Мида, мы будем постоянно ссылаться на эту работу и цитировать ее.

*79: {Mead G. Mind, Self and Society. Chicago, 1934.}

В философском плане автор названной книги был последователем американских ученых У. Джемса и Дж. Дьюи, сторонником прагматизма.

Центральным в учении Мида является понятие межиндивидуального взаимодействия (так же как и у Ч. Кули - основателя интеракционизма). С этой категорией тесно связана другая, не менее важная в творчестве Мида, - социальный акт. Он рассматривается как диалог между индивидами, как постоянный, непрекращающийся обмен установками и действиями между ними. Социальный акт включает четыре стадии: импульс, восприятие, манипуляцию и консуммацию (потребление). Импульс рассматривается как побуждение участника взаимодействия внешней социальной средой к действию, восприятие (перцепция) - как формирование в сознании индивида представления об объекте будущего действия, манипуляция, как процесс взаимодействия субъекта и объекта, консуммация (потребление) - как получение пользы от объекта взаимодействия и ее оценка.

Рассматривая социальный акт как взаимодействие, американский исследователь выделяет два его типа - несимволическое и символическое взаимодействие. Первый тип означает непосредственную реакцию людей на действия друг друга. Что касается второго, основного типа взаимодействия - символического, то в ходе его происходит обмен "установками, смыслами и значениями" в различных формах, в первую очередь языковой. Последняя может выступать как жестовая, письменная, вербальная форма коммуникации. Рассматривая различные виды жестов, особое внимание Мид уделяет анализу голосового жеста и превращению его в значимый символ взаимодействия. Совокупность и взаимосвязь голосовых жестов рассматривается им как речь.

Американский ученый постоянно подчеркивает, что социальный мир человека и человечества формируется в результате процессов социальных взаимодействий, в которых большую роль играет "символическое окружение". Согласно Миду, общение между людьми осуществляется при помощи особых средств - символов, к которым он относит жест и язык. Символическое окружение человека оказывает на него решающее влияние, поскольку способствует формированию сознания личности и человеческого Я. Жест - это начальный, незавершенный элемент человеческого поведения. Жест и реакция на него опосредуется значением, которое как бы "располагается" между жестом и воспринимающим его человеком. Смысл жеста вызывает (если он понятен) инстинктивную реакцию. Мид пишет: "Жест выражает некое результирующее социального действия, результирующее, на которое имеется определенный отклик со стороны вовлеченных в это действие индивидов: таким образом, смысл дается или формулируется в терминах отклика" [От жеста к символу. 1996. С. 221].

Но жест не имеет социально закрепленного значения. Зато его имеет язык. Как указывает социолог, "решающее значение языка для развития человеческого сознания заключается в том, что этот стимул обладает способностью воздействовать на говорящего индивида так, как он воздействует на другого" [Там же. С. 217].

По мере трансляции символов индивид передает партнеру и ряд стимулов к поведению. На этой основе межличностное взаимодействие сводится к процессу "перенимания ролей". В результате своеобразного копирования действий социального партнера происходит передача определенной социально значимой информации.

Концепция межи индивидуального взаимодействия Мида включает в себя положение об обусловленности его (взаимодействия) социальными факторами. Характер восприятия индивидом окружающей социальной действительности детерминирован опытом его общения с другими людьми и собственной способностью воспринимать мир и себя так, как этот мир видят другие и как это выражено символами (жестами и языком).

По мнению социолога, человеческие действия имеют изначально значимый социальный характер. Объяснить поведение индивида можно лишь в терминах организованного поведения социальной группы; если же действия индивида не рассматривать как единое целое, то объяснить их нельзя.

Мид подробно исследует проблему приспособления действий индивидов друг к другу в рамках социального процесса. Приспособление, характеризуемое им как взаимодействие, "происходит посредством коммуникации: посредством жестов на более низких уровнях человеческой эволюции и посредством значимых символов (жестов, обладающих смыслом и являющихся, следовательно, чем-то большим, чем простые заместительные стимулы) на более высоких уровнях человеческой эволюции" [Там же. С. 220]. В качестве основного фактора приспособления действий индивидов (рассматриваемого как взаимодействие) у ученого выступает смысл, который "возникает и располагается в пространстве отношений между жестом данного человеческого организма и последующим поведением этого организма, возвещенным другому человеческому организму посредством этого жеста" [Там же]. Отклик же одного организма на жест другого в любом данном социальном действии и будет смыслом этого жеста.

Согласно взглядам Мида, совокупность процессов взаимодействия создает общество и социального индивида. Происхождение Я целиком социально, главная его характеристика - способность становиться объектом для себя самого, следовательно, способность к самосознанию, что отличает его от неодушевленных предметов и живых организмов.

Ч.КУЛИ

Чарльз Хортон Кули (1864-1929) - американский социолог, прямой предшественник символического интеракционизма. Основы социологической теории Кули изложены им в работах "Человеческая природа и социальный порядок" (1902), " Социальная организация" (1909), "Социальный процесс " (1918), "Социологическая теория и социальное исследование" (1930). По своему образованию Ч.Кули - экономист, переориентировавшийся позднее на социологию. Он приобрел известность благодаря работам в области социализации и первичных групп. Ему принадлежит создание одной из первых социологических и социально-психологических концепций личности, положившей начало самостоятельному направлению в мировой социологии, - интеракционизма.

Главная концепция Кули называется теорией " зеркального Я". Ее истоки восходят к прагматизму, в частности идеям о "социальном Я" У.Джемса и воззрением Дж.Дьюи. Окончательное свое завершение концепция Кули получила позже у Дж.Мида. Согласно У.Джемсу, человек имеет столько "социальных Я", сколько существует лиц и групп, о мнении которых он заботится. Продолжая идеи Джемса, Кули называл важнейшим признаком социального существа способность выделять себя из группы и осознавать свое "Я". Происходит это через общение с другими людьми и усвоение их мнений о себе.

Кули предположил, что Я состоит из Я-чувств, которые оформляются через отношение с другими. Мы видим себя через отражение своих чувств в реалиях других. Они - зеркало для нас. Наше представление о самих себе поступают: 1) через наше воображение о том, как мы предстаем перед другими; 2) как мы думаем, они сдерживают нас; 3) как мы чувствуем, обо всем этом. Иными словами, наше понимание себя - процесс, а не фиксированное состояние, она всегда развивается по мере нашего взаимодействия с другими, мнение которых о нас постоянно изменяется. Человек не является пассивным приемником, напротив, он активно манипулирует решениями других, отбирая их, каким следует придерживаться или нет, оценивает роли партнеров. Не вся получаемая от других информация влияет на нас. Мы склонны принимать только те ракурсы, которые подтверждают наше собственное представление о себе, и сопротивляемся всем другим.

Он подчеркивал основополагающую роль сознания в формировании социальных процессов. "Человеческая жизнь" - это целостность индивидуального и социального. Кули является создателем теории первичных групп, воплощающих в себе универсальный характер человеческой природы, и теории " зеркального Я". Природу человека Кули определял как биологическую и социальную, вырабатывающуюся при помощи взаимодействия в первичных группах и являющуюся комплексом социальных чувств, установок, моральных норм.

"Зеркальное Я" (looking-glass self) - это общество, которое служит своеобразным зеркалом. В таком зеркале мы можем видеть реакции других людей на наше собственное поведение. Наше понятие о самих себе берет истоки именно в такой рефлексии, наблюдая ответы других людей - или воображая, какими они должны быть, т.е. как должны были бы реагировать окружающие на то или иное нашей действие, - мы только и способны оценивать самих себя и собственные действия.

Если образ, которые мы видим в зеркале или только воображаем, что видим, благоприятен, наша Я-концепция получает подкрепление, а действия повторяются. А если неблагоприятен, наша Я-концепция пересматривается, а поведение изменяется. Мы определены другими людьми и руководствуемся в своем поведении и восприятии подобным определением.

Получая подтверждение нашему представлению о самих себе раз за разом, мы укрепляемся в себе, приобретая постепенно целостность самого себя. Усваиваемые человеком представление о собственным "Я", которые возникают в создании других людей, Кули называет "представлениями представлений".

Они признаются в качестве социальных факторов и выступают в роли основного предмета социология. Я-концепция формируется, уточняется и укрепляется день ото дня во взаимодействии людей друг с другом. По тому, как относятся к нему другие, человек может судить, к какому типу людей он принадлежит. Мнение каждого о своих интеллектуальных возможностях, нравственных качествах и физических способностях, о том, какие поступки от него ожидают, возникает в ходе взаимодействия в организованных группа (первичных и вторичных). Поэтому Кули чувство собственной самоопределенности как "зеркальное Я". Концепция самого себя, по существу, отражение свойств человека такими, какими они воспринимаются в обществе, членом которого он является. Он конструирует персонификацию на основе реакций, приписываемых другим людям. Если с вами обращаются так, будто вы представляете из себя нечто особенное, вскоре вы начнете думать о себе как о ком-то выдающемся. Где бы ни жили люди, к какой расе или возрастной группе ни принадлежали, все они очень чувствительны к реакциям других людей. Поэтому они реагируют на любой сигнал, который мог бы послужить им ориентиром.

Человеческое общества, согласно Ч.Кули, основано на особого рода коммуникации между теми, кто симпатизирует друг другу. Ключ к пониманию поведения человека лежит в его взаимоотношениях с другими людьми. Ни один человек, живущий в психологическом одиночестве, не сохранит надолго те качества, которые делают его человеком.

Только взаимодействие людей, или интеракция, создает общество и формирует личность. В подобных интеракциях люди создают свое "зеркальное Я", которое состоит из трех элементов:

1.То, что, как мы думаем, видят в нас другие. К примеру, я думаю, что люди обращают внимание на мою одежду.
2.То, как, по нашему мнению, они реагируют на то, что они видят. К примеру, они видят мою одежду и она им нравится.
3.То, как мы отвечаем на воспринятую нами реакцию других людей. Поскольку моя одежда нравится другим, я собираюсь и впредь одеваться так же.
Не существует иных путей, какими бы мы составили мнение о себе - само-сознание, само-оценку и само-чувствие, - за исключением того представления, какое можно себе возразить, думая о том, как другие представляют себе нас самих. То, что они на самом деле думают, не имеет особого значения. Важнее то, что как мы интерпретируем их действия в отношении нас. Они-то и определяют нашу само-оценку и наши социальные ценности.

Интеракция протекает главным образом через контакты "лицом к лицу", которые протекают прежде всего в первичных группах, в частности семье. Именно в семье младенец превращается из дикаря в социальное существо. Тесные связи с другими людьми поддерживают человека на протяжении всей его жизни, упорядочивая его образ мышления, придавая ему ощущение целенаправленности.

Процесс социализации начинается с того, что ребенок научается понимать самого себя как объект посредством принятия ролей других людей. Ребенок воспринимает себя реципиентом действия прежде, чем действующим лицом. Замечая, как другие люди относятся к нему, ребенок начинает осознавать свое место внутри культуры и межличностных отношений.

Процесс социализации проходит прежде всего в первичных группах. Термин "первичная группа", введенный в социологию Ч.Кули, характеризует общности, в которых существуют доверительные, "лицом к лицу" контакты и кооперация. Они первичны в нескольких смыслах, но главным образом потому, что они играют фундаментальную роль в формировании социальной природы и идей человека. Психологический результат интимных (доверительных) связей - соединение людей в некую целостность.

Для описания такой целостности используют местоимение "мы", которое характеризует некоторую симпатию и взаимную идентификацию людей. Каждый из нас живет с некоторым ощущением целостности, объединяющей людей.

Базисом первичной группы служат первичные отношения. Они отличаются следующими особенностями. Индивиды взаимодействуют в них как уникальные и целостные существа.

Уникальность означает, что ответ, адресованный одному индивиду, не может быть переплавлен другому. В соответствии с этим, первым критерием первичных отношений, отношения между продавцом и покупателем не могут называться первичными. Ведь они могут переадресовываться: продавец может вступить в контакт с другим или другими покупателями, и наоборот.

Они не уникальны, но взаимозаменимы. Однако ребенок не может заменить свою мать, и наоборот. Они незаменимы и уникальны. Продавец и покупатель заключают временный контракт и несут друг перед другом ограниченную ответственность. Таковы же и отношения между рабочими и работодателем. Но не таковы отношения между мужем и женой: они несут полную ответственность друг перед другом, любовь и семья поглощают их целиком, а не частично или времен но. Таков второй критерий первичных отношений.

В окружающей нас действительности, говорит Кули, первичных отношений меньше, чем вторичных. Они встречаются реже, хотя играют в жизни людей более важную роль.

Первичные отношения более глубокие и интенсивные, чем вторичные, они полнее по способам проявлений: в интеракции "лицом к лицу" участвуют символы, слова, жесты, чувства, разум, потребности. Семейные отношения глубже, полнее и интенсивнее, чем деловые или производственные. Первые называются неформальными, а вторые - формальными. В формальных отношениях один человек служит средством или целью достижения того, чего нет в неформальных, первичных отношениях.

Там, где люди вместе живут или работают, на основе первичных отношений возникают первичные группы: малые рабочие группы, семья, дружеские компании, игровые группы, соседские сообщества (коммьюнити). Они возникают исторически раньше вторичных, существовали всегда и существуют сейчас.

 

БЛУМЕР

Герберт Блумер (1900-1987) родился в г. Сент-Луисе (штат Миссури), изучал социологию в Чикагском университете. В 1925-1952 гг. преподавал в Чикагском университете, с 1952 г. - в Калифорнийском университете (Беркли). Здесь он был сначала профессором и руководителем кафедры, а с 1959 г. - директором Института социальных наук. С 1942-го по 1953 г. работал редактором журнала "American Journal of Sociology". Будучи представителем Чикагской школы, Блумер опирался на работы Ч. Кули, Дж. Дьюи, У. Томаса, став учеником и последователем Дж. Мида. Именно Блумеру социологическая наука обязана введением в широкий научный оборот термина "символический интеракционизм".

Как и Мид, он выделяет два уровня взаимодействия - несимволический и символический. Различия между ними Блумер видит, прежде всего, в том, что несимволическое взаимодействие характерно для живой природы, тогда как символическое, определяемое наличием коммуникации между участниками интеракции посредством использования символов, присуще только человеческому обществу.

При этом суть феномена символического взаимодействия обусловлено символической природой языка как основного фактора человеческой интеракции. В процессе общения язык порождает одинаковую реакцию разных людей на языковые конструкции. В то же время любое слово (как символ) обладает частным значением, возникшим в результате взаимодействия и договора между людьми об этом значении. Опираясь на прагматизм, Блумер исходит из того, что значение объекта определяется не присущими ему свойствами, а его ролью в повелении. Объект - это то, что он значит в ожидаемом и реальном социальном взаимодействии.

Значения возникают в процессах социального взаимодействия, причем под последними Блумер понимал исключительно микропроцессы. Сами значения выступают как способ неразрывной связи и между индивидами, и между явлениями (объектами) в рамках символическоговзаимодействия. Люди приписывают значения символам, т.е. интерпретируют их, вследствие чего объекты, с которыми они взаимодействуют, наделяются смыслом. Поэтому не случайно ученый уделяет большое внимание анализу интерпретации. Благодаря ей становится понятным, как стремится взаимодействовать с объектом индивид. На основании интерпретации может быть переопределена (определена по-новому) ситуация действия.

Здесь обязательно и необходимо принять во внимание то обстоятельство, что описанный процесс (именно процесс, а не взятое само по себе какое-либо статичное состояние) касается не отдельного индивида, а как минимум (простейший случай) двух взаимодействующих людей. Следовательно, речь идет о процессе взаимной интерпретации, на основании которой и рождается взаимное понимание. В таком случае в процессе совместной, обоюдной, взаимной интерпретации символов происходит своеобразное "конструирование социальной реальности" (об этом подробнее мы будем говорить в следующей главе, посвященной (частично) феноменологической социологии и анализу взглядов П. Бергера и Т. Лукмана). Оно есть не что иное, как принятие и приписывание значений, которые и образуют символическую среду жизни, отношений, взаимодействий, коммуникации, общения индивидов.

В первой главе одной из главных работ - "Символический интеракционизм: перспектива и метод" (1969) - Блумер следующим образом излагает основные положения своей теории: а) человеческая деятельность осуществляется в отношении объектов на основании тех значений, которые индивиды им придают, б) сами значения выводятся из социального взаимодействия, в которое люди вступают между собой, т.е. являются продуктом социальной интеракции между индивидами; в) значения изменяются и применяются посредством интерпретации - процесса, используемого каждым индивидом в отношении знаков (символов), его окружающих.

Рассуждения Блумера можно конкретизировать на следующем простом примере: белый лист на столе является тем, на чем человек может записать свои мысли, яблоко - тем, что можно съесть. Другими словами, люди действуют в отношении вещей (объектов) на основе смыслов, которыми располагают о них. Однако смыслы не присущи вещам самим по себе и не являются чем-то индивидуальным. Они возникают в процессе взаимодействия и вписываются в него, поэтому по своей природе смыслы являются социальным феноменом. Но вместе с тем эти смыслы задаются и преобразуются благодаря процессу их интерпретации людьми. Следовательно, одной из главных задач социологии является исследование способов практического осуществления людьми интерпретации смысла объектов в рамках их повседневной социальной жизни.

Таким образом, у социолога действующий человек перестает быть простым исполнителем каких-то внешних требований. Наоборот, главным оказываются творческие результаты деятельности субъектов взаимодействия, проявляющиеся в процессе интерпретации ими символов, знаков, значений тех или иных объектов. Принятие данного положения способствовало развитию символического интеракционизма на пути его социологического "вторжения" в сферу анализа микропроцессов и использования для этого эмпирических методов исследования. Наиболее привлекательными областями такого исследования были и продолжают оставаться криминальные формы отклоняющегося поведения, процессы внутрисемейной интеракции, формирования различных субкультур.

Будучи последователем Мида, Блумер считал большим вкладом последнего в социологию постановку им проблемы социального взаимодействия в качестве взаимодействиясимволического. С социологической точки зрения общество является, по Блумеру, символической интеракцией. Отсюда центральной проблемой социологии является изучение социального взаимодействия и коллективного поведения как символических построений на основе их интерпретации социологом.

Рассматривая символическое взаимодействие как процесс интеракции, Блумер подчеркивает возможность применения этого понятия к характеристике деятельности (действий) отдельного индивида, что может быть достигнуто с помощью обычного эмпирического наблюдения. Вот как выражает эту мысль сам американский социолог в названной выше книге "Символический интеракционизм: перспектива и метод" в главе под названием "Общество как символическая интеракция": "Каждому из нас знакомы такого рода действия, когда человек сердит

⇐ Предыдущая1234Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: