И интерпретация природы реальности 4 глава

Глава 1. Автобиография Рамты 105

Убежище Рамты

За время нашего похода случилось так, что иногда мы были вынуждены в течение нескольких лет следить зa очередным правителем — тираном, наблюдая за ним, прежде чем заключить его в осаду. В эти периоды нам вы­давалась возможность построить небольшие укрытия, где вместе с животными могло поселиться сразу боль­шое число людей из нашего внушительного сборища.

Самое большое поселение, если можно так выразить­ся, было... Вы знаете, что такое плато? Оно похоже на гору, которой забыли сделать вершину. Благодаря этой «забывчивости» получается очень удобное место для поселения. И вот на таком плато мы устроили огромный лагерь, расположившись у реки, где росли довольно вы­сокие оливковые деревья. А знаете ли вы, что оборотная сторона листьев у них посеребренная? Вы знали об этом? Оливковые листья изумрудные и серебристые. Они очень красивы. На плато у меня было свое укрытие, мое убежище, и также у меня был дворец, где жили все мои дети. Моя хижина была для них настоящей игрушкой.

Однако мой истинный дом располагался на том пла­то, откуда я мог беспрепятственно наблюдать, как солн­це встает и трудится весь день, не имея представления о смерти, умирании, чуме, нищете и всем прочем. Вы знае­те, что ему нет до этого никакого дела? Вы когда-нибудь задумывались об этом? А ночью, созерцая луну, я всегда думал о том, что все звезды были детьми луны, которую я называл Чаровницей, что когда они вырастут, то каждая из них превратится в огромную луну. Но этого никогда не случалось. Я проживал в удивительном месте, где мою свободу не ограничивали каменные стены и проложен-

Часть I. Путь Мастера к просветлению

ные в четком порядке коридоры. И если Непознанный Бог и существовал где-то, то он непременно должен был скрываться именно в этом волшебном месте. И вот у меня случались моменты, когда я созерцал, наблюдал и полностью, во всей бесконечности осознавал неосо­знаваемое. Подходящее выражение? Так и есть. Так я обрел величайшее счастье, потому что такие моменты наполняли меня ни с чем не сравнимой радостью. Это было на том самом плато, где я мог быть собой и про­должать свои поиски.

Когда же я возвращался во дворец, там меня встре­чали все мои дети. Вы знаете, что означает число сто тридцать три? Сто тридцать три — именно столько детей у меня было.

Дворец был действительно очень велик. Он занял бы все плато. Я иногда приходил туда, чтобы понаблюдать за детьми, поскольку, если вы оставите свое потомство без присмотра и будете время от времени их навещать, дав детям все, что может удовлетворить их естественное любопытство: например, воду, рыб, цветущие деревья, колючие кустарники, птиц, ящериц, — и поместите все это в сад, соорудив там некое подобие пещеры, где, как думают дети, они могут спрятаться, то, встретившись с ними, вы станете свидетелем того, как в своей невероят­ной красоте в ваших детях расцветает чудо жизни. И бла­годаря тому, что дети росли таким образом, они станови­лись формой, в которой проявлял себя Непознанный Бог во всей своей чистоте, добродетели и красоте. И потому, создания, если бы кто-нибудь осмелился прикоснуться к хотя бы одному из моих чад, чтобы просто взъерошить ему волосы, или того хуже — осмелился бы заигрывать с ним, я без тени сомнения тут же отрубил бы такому

 

Глава 1. Автобиография Рамты

человеку голову и выбросил ее в море, потому что, пре­бывая в одиночестве, дети общались и играли с Богом в самом чистом и прекрасном его проявлении.

Итак, что же я чувствовал? Во дворце я учился гром­кому смеху. Когда же я возвращался на плато, я знал, что меня там никто не ждет. Все шло своим чередом и без меня. Никто и ничто не встречал меня словами о том, что за время моего отсутствия по мне скучали. И это было серьезное испытание. Почему это место по мне не скучало и почему я все же туда стремился? Знало ли оно, что я нахожусь там? Видите ли, для меня существовала такая вот комбинация из двух мест, которые в одинако­вой мере являлись для меня домом, однако дом был для меня везде, где я его находил. Понимаете?

У меня не было иного учителя, кроме природы

Нуждаясь по слабости здоровья в уходе и опеке со стороны представительниц женского легиона, уча­ствующего в нашем походе, я чувствовал себя уни­женным, даже испуганным и лишенным своей власти. Необходимость раздеваться у них на глазах уничтожила большую часть моей гордости и ненависти, которые уступили место желанию выжить, знаете ли. Я занимался созерцанием, когда больше ничего не мог делать, — со­зерцанием всего, что находилось вокруг меня. Я пре­зирал людей, они были мне отвратительны. Я никогда не занимался созерцанием людей, потому что в их душе было зло. Те, кто обладал душой, по сути своей являлись злом. Я был в этом уверен, поскольку сам был таким же

Часть I. Путь Мастера к просветлению

Глава 1. Автобиография Рамты

 

злом, как и они. Я занимался созерцанием, когда слы­шал уханье совы по ночам, видел восход солнца и его золотистое сияние, разливающееся по долине. Как-то раз я наблюдал, как умирала одна старая женщина, соз­дания, — солнце тогда стояло в зените, — и я подумал, что это самое солнце было на небосводе еще тогда, когда эта женщина только появилась на свет в хижине своих родителей, и захотел узнать, что есть у солнца такого, чего нет у человека. И пока она лежала, ожидая своей смерти, птицы парили над рекой в поисках своей вечерней пищи, не имея понятия о том, что эта женщина умирает. Заметьте, вы когда-нибудь задумывались о том, что жизнь продолжается даже тогда, когда нам кажется, что она подошла к концу? Это хорошо, что она про­должается. Я размышлял обо всем, что мне случалось наблюдать, и эти размышления стали началом моего долгого пути к выздоровлению.

Когда я начал познавать Источник, у меня не было учителя, который дал бы мне знание об этом Источнике или Отце. Со мной была лишь моя простота и наивность, с которыми я все принимал на веру, и это самое подхо­дящее выражение для этого общества, которым можно описать мой опыт.

Я учился у погоды. Я учился у дней. Я учился у ночей. Я учился у хрупкой и незаметной жизни, которая, каза­лось, процветает перед лицом разрушений и войны. Тем учителем, что обучал меня, был сам Источник.

Не имея возможности получить образование в на­уках, будучи неспособным проявить себя как человече­ское существо, в своей ненависти, необъяснимой печали, отчаянии и страдании мне не оставалось ничего, кроме как искать причину, по которой я оказался здесь. Тогда,

видите ли, я не знал, что сам был причиной того, что ока­зался там. Но, несмотря на это, я учился и познавал, что есть стихии, которые, как я обнаружил, гораздо сильнее человека, есть стихии, которые, как я выяснил, гораздо разумнее человека, есть стихии, которые, как я открыл, могут жить в мирном согласии рядом с человеком или вместо него, и что эти природные стихии, должно быть, и есть Непознанный Бог, и именно у этих сил природы, дорогие создания, я учился. Я очень счастлив тому, что меня обучали природные стихии, потому что они ни­когда не говорили мне, что я неправ. И силы природы никогда не ошибались, так как в них, видите ли, нет противоречий.

Вот так я учился. Я учился у того, кто не знает проти­воречий, кто никогда не ошибается, кого легко понять, если прибегнешь для этого к своему разуму. И по этой причине я не попался в сети лицемерия догм, суеверных представлений, многоликих Богов, которым пытается угодить человек, или внутреннего стыда, связанного у людей с тем, что они чувствуют себя не достойными совершенства и не способными его когда-нибудь до­стичь.

Вот почему мне было легче за одну жизнь обрести просветление, на что у множества людей ушли тысячи жизней, поскольку они искали Бога в представлениях других людей о нем. Они искали Бога в указах прави­телей, в церковных уставах, в истории, автора которой они никогда не удосуживались узнать, так же как и при­чину, по которой автор решил эту историю записать. Они основывали свои верования, свое понимание, свою жизнь, свой процесс мышления на том, что жизнь за жизнью, снова и снова, доказывало свою ошибочность.

Часть I. Путь Мастера к просветлению

Глава 1. Автобиография Рамты

 

И все же люди, застряв в представлениях своего соб­ственного измененного эго, боясь признаться самим себе, что, возможно, они допускают ошибку, неотступно продолжают лицемерить, что ведет их к единственному для них итогу — смерти.

Я был самым счастливым человеком. Солнце никог­да не проклинало меня. Луна никогда не говорила, как мне нужно поступить. Ветер дразнил и манил меня. И мороз, и туман, и аромат травы, и копошащиеся на­секомые, и крик совы — все это настоящее, истинное. Их наука проста. И самое чудесное, что я узнал от них, создания, — это то (задумывались ли вы когда-нибудь об этом?), что в своем постоянстве они никогда не про­износят ни единого слова. Солнце никогда не говорило мне, взглянув вниз: «Рамта, ты должен служить мне, чтобы познать меня». Солнце никогда не говорило мне, взглянув вниз: «Рамта, проснись. Пора тебе взглянуть на мою красоту». Оно просто было в небе, когда я поднимал глаза. Это начало, основа. Так вы никогда не ошибетесь. Это научит вас более чистой, ясной правде, чем та, ко­торая когда-либо была написана человеком.

Севернее от нас располагался огромный лес. Я взял с собой самых беспощадных из своих воинов, самых надежных бойцов — некоторые из них были очень старыми, но обладали завидным мужеством — я взял их с собой в долгий поход, который продолжался во­семьдесят два дня по вашему исчислению, в ту лесистую местность на севере. И мы шли прямо по направлению к центру того леса, и я нашел в лесу самое большое дерево. Знаете, сколь огромным оно было? Я заставил весь легион своих воинов встать вокруг него, взяв друг друга за руки подобно маленьким детям, отчего они

почувствовали стеснение. Эти дураки спотыкались о корни деревьев и смотрели вверх, чтобы увериться, что за ними никто не наблюдает. Какими же могучими были мои воины, что даже корни деревьев могли свалить их с ног. Я заставил их взяться за руки, как делают маленькие дети. Держать друг друга за руки, знаете ли, было для них унизительно. И я ходил вокруг них и смеялся над ними. Я поднимал их килты и смеялся над ними, видел их на­пряженные ноги, спины, обращенные ко мне, и головы, поворачивающиеся назад и словно спрашивающие, что же Рам собирается делать с ними дальше.

И я сказал им: «Вы думаете, это огромное дерево?» И все они согласились, что это действительно было огромное дерево. «Что есть у этого дерева такого, чего нет у вас?»

И пока они продолжали стоять так, руками сжимая руки своих соседей и не имея возможности дотянуться до рукояти своего меча, — они мямлили что-то, бор­мотали, пялились на меня и гадали, что же будет даль­ше, — они и думать забыли о дереве. Тогда я обошел их по кругу еще раз и, достав свой меч, стал направлять его им в спины. «Что есть у этого дерева, чего нет у вас?» И я сильно ударял одного за другим, чтобы получить четкий ответ.

И тогда один из них сказал: «Дерево выше, чем мы». Это хороший ответ. Другой сказал, что они никогда не смотрели на дерево с этой стороны, а потому все это было им в новинку.

Я сказал: «Но что это дерево знает такого, чего не знаете вы?»

И один воин ответил: «Но, Мастер, дерево не думает. У него нет разума».

 

Часть I. Путь Мастера к просветлению

Глава 1. Автобиография Рамты

 

А я возразил ему: «Откуда ты знаешь, что у него нет разума?»

«Ну, оно не встает и не двигается». «Ты думаешь, что все, что двигается, обладает интел­лектом? Ты варвар, ты еще больший дурак, чем я».

И наконец я сказал: «Попробуйте рассмотреть вер­хушку этого дерева». Вы бы видели, как все они закину­ли назад свои головы, пытаясь что-нибудь разглядеть. Теперь мое задание превратилось для них в серьезней­шую игру, поскольку с этого момента они стали сорев­новаться в том, кто первым найдет правильный ответ. Вот такие воины были у меня, знаете ли. И они бессвязно мямлили что-то, но никто не мог по-настоящему рассмо­треть верхушку дерева, и никто действительно не смог бы, если не отступил бы на значительное расстояние назад. И я вновь обратился к ним. «Это дерево не знает, как умирать. Это дерево знает только, как жить».

И пока они смотрели на меня, я повернулся, отошел и сорвал желудь. Я сказал: «Видите это маленькое семечко? Так оно выглядит. Когда дерево появляется из семечка, оно только растет».

Теперь они нахмурили брови, искренне пытаясь по­нять, что я хочу им сказать. «Это дерево было здесь еще до того, как сюда пришла мать матери матери матери матери матери вашей бабушки. Оно уже и тогда было большим деревом. И оно будет здесь, когда вы умрете, истекая кровью. И оно будет здесь еще на многие поко­ления вперед, когда в своих потомках вы возвратитесь обратно, потому что ваши дети и будут вашим будущим я, подобно тому, как будущим дерева является это ма­ленькое зернышко».

И тогда один из воинов обратился ко мне: «Но, Мастер, мы можем принести топоры, срубить это дерево сжечь его».

И я ответил: «Вот именно. Только вы это знаете, и только вы умираете. А дерево нет. Оно знает только одно — как жить, тянуться к свету. В нем нет мыслей о I Li крушении, в его понимании этого слова, и оно крайне разумно».

И воины обратили свои взоры на дерево, и один из них сказал: «Это потому что мы не знаем, кто мы есть. Мы отбросы на этой земле, потому что не знаем, откуда мы пришли и для чего живем. А раз мы не знаем, мы по­теряны в этой земле, в ней мы находим свою погибель. Мы сражаемся с тиранами, но в глубине души, по своей сути мы сами являемся таковыми. Но мы не знаем того, что знает дерево».

И представьте себе, этот воин зарыдал. Он присел на корточки, отстегнул свой меч и зарыдал. Он спросил: «Почему, Мастер, мы не знаем, кто мы есть?»

«Потому что у вас не было достаточно времени, чтобы пребывать в покое и созерцать то, что находится у вас внутри, так, как делает это дерево. А если бы вы и занялись созерцанием, вам никогда не удалось бы целиком познать свое величие, потому что ваши мысли изменяются каждое мгновение, каждое мгновение. Но научившись понимать эти мысли, вы подготовились бы к тому, чтобы начать понимать самих себя, и вы бы никогда больше не помыслили о смерти. Вы знаете, что умрете, именно поэтому вы и умираете. Вы даже начинаете воевать с другими людьми, чтобы сделать возможность смерти неизбежной реальностью. Вы можете сжечь это

Часть I. Путь Мастера к просветлению

Глава 1. Автобиография Рамты

 

дерево, это верно, но лишь ту часть его интеллекта, ко­торая знает, что его может постигнуть смерть. Дерево будет жить вечно. И однажды люди решат построить здесь огромный город. Они придут в этот лес и срубят дерево, и из него получится множество домов». И я добавил: «Знаете, что скажу я вам о домах? Они пере­живут тех людей, которые их построят, и дерево будет продолжать жить в них».

Я наблюдал за всем бытием, за самыми правдивыми учителями — стихиями природы. Природа будет про­должать жить, когда человек умрет, — жить вечно. Когда я созерцал Отца во всем его сиянии, меня больше всего заставили поверить в вечность и бесконечность жизни два явления: солнце, которое зовется Ра, его славное появление из-за дальних горизонтов, и его путешествие через весь небосвод, завершающееся в западном по­лушарии, где оно отправляется ко сну, позволяя луне, в ее волшебной красоте, бледными лучами танцевать в небесах, освещая тьму своим таинственным, магическим светом.

Помимо этого, я также понял, что безмолвный голос отца, солнце, тонко и незаметно управляет всем ходом жизни. Все — кто был исполнен доблести и отваги, кто участвовал в сражении или планировал устроить ку­теж для собственного ублажения — прекращали свои действия, когда солнце садилось. И когда я видел, как умирала старая женщина, изо всех сил сжимая в руках грубо сотканную льняную материю, которую она при­готовила для своего сына, погибшего много лет назад, я осознавал, мастер, что она уходит в свете полуденного солнца, сияющего лучами в то время, как жизнь утека­ет из этой женщины под удушливые всхлипывания и

рыдания. И я видел, как старуха начинает съеживаться, окутанная светом, и ее рот искривляется, и лицо прини­мает бесстрашное выражение, а глаза храбро смотрят на неизменный, вечный свет. И ничто не двигалось. Лишь легкий ветерок шевелил ее волосы.

И я смотрел на эту женщину, давшую рождение свое­му сыну, который погиб до времени, и видел, как велика была их разумность. И я обратил взор вверх, к солнцу, которое никогда не умирало. Это было все то же солнце, которое видела эта старая женщина, когда впервые после рождения открыла глаза на руках своей матери, — те же самые лучи, что проникали тогда сквозь трещину в по­толке. И то же самое солнце стало последним, что она увидела в своей жизни.

И когда мы похоронили старуху, я вновь взглянул на солнце и начал размышлять о нем, о днях, о жизни и о тех существах, которые продолжали жить после смерти че­ловека. И я начал понимать, что Боги, живущие в разуме человека, — не более чем выражение его самых сильных страхов или того, что человек почитает более всего. Я начал осознавать, что истинный Бог — это тот, кто допускает существование подобных иллюзий и идеалов, тот, кто позволяет им появляться и исчезать, тот, кто продолжает жить, даже если эти иллюзии повторяются из года в года, из жизни в жизнь. И вскоре я убедился, что та сила, жизнь, та вечность, постоянная и пребывающая вовеки там, где истинный Бог, Непознанный Бог чтится по-настоящему, есть жизненная сила.

И я начал познавать, кто есть Непознанный Бог. Он, в сущности, был самой жизнью, неизменной по своей природе. Я поработил себя своей ненавистью, желая уничтожить самого себя, несовершенное создание. И я

 

 

Часть I. Путь Мастера к просветлению

добродетельный Бог, мастер, исполненный добродетели, не потому, что я не сделал в своей жизни ничего плохого и оставался чистым существом. Я испробовал в жизни все, и именно поэтому, создания, я обрел мудрость, за­ключенную во всем, что я когда-либо делал, и мне не придется делать этого снова. Я добродетелен, поскольку, создания, я выполнил все, чтобы стать тем, кто я есть.

Как вы узнаете, что такое любовь, если не познаете ненависть? Как вы узнаете, что такое жизнь, если не окажетесь на пороге смерти? И солнце будет всходить, несмотря на вашу смерть, и птицы даже не посмотрят в вашу строну, и муравьи будут копошиться вокруг ваших ног, пока они будут вздрагивать в последние мгновения вашей жизни. Вы не познаете этого до тех пор, пока не достигнете точки реализации, а реализацию несет в себе каждое мгновение.

Не было ни единого человека, который учил бы меня науке просветления. Просветление означает знание. Познание чего-либо приближает просветление. Меня учило нечто неведомое.

И, о мастер, когда я смог немного пройтись, я увидел, как ветер гуляет по каньону, как он летит вдоль реки, по роще оливковых деревьев. Вы знаете, как выглядит оборотная сторона оливковых листьев? Вы никогда не задумывались об этом? Когда ветер проносится по каньону — он долетает до реки и устремляется во фрук­товые сады, — он колышет листья олив, разворачивая их. Листья олив изумрудного цвета с одной стороны, но знаете ли вы, какого они цвета с другой стороны? Они переливаются серебристыми оттенками. Вы бы видели, какая это красота, когда ветер пробегает по ли­стьям, поднимая их кверху. Это великолепное зрелище.

 

Глава 1. Автобиография Рамты

И я видел, как ветер сорвал косынку с головы девушки, разметав ее волосы, и девушка была прекрасна. Я видел маленькую девочку, держащую в руках корзину, куда она собирала фиги. Ветер подхватил корзину, и та выпала из рук девочки, и фиги высыпались и покатились по земле, и ветер раздувал крохотную юбку девочки, пока она, смеясь, бежала за своими фигами. Это была игра.

Когда через возвышенные мысли я познал Отца и по­нял, кто он есть, я больше не желал стареть и умирать, подобно тому, как умерла та старая женщина и многие из моих храбрых воинов, чью смерть я видел. Должен быть лучший способ, чтобы управлять жизнью, подобно тому, как это делает солнце. И вот я начинаю смотреть вперед, исцеляясь от самого страшного отчаяния, напол­нявшего все мое тело, и, когда я полностью оправился от него, я в одиночестве устроился на своем плато и устремил свой взгляд далеко в ту сторону, где сквозь густой туман едва проглядывали размытые контуры гор и долин, еще не отмеченных на картах, и я размышлял о том, как можно стать частью той сущности, которая есть бесконечность.

Просветление: повелитель ветра

И вот, будучи на нашем плато, я присел и посмотрел на свою армию — воины растолстели, и многие были уже не в той форме, что раньше. Мне не оставалось ничего другого, как только размышлять над своей, как вы бы это назвали, бездарно проведенной юностью, — я был край­не занят во времена своей юности. И пока я сидел там, я созерцал Непознанного Бога, думал о том, каким он мог быть и каково было бы стать Непознанным Богом.

Часть I. Путь Мастера к просветлению

Глава 1. Автобиография Рамты

 

Тут, к моему огромному удивлению и, в то же время, облегчению, налетел легкий ветерок. И в тот час ветерок решил поиграть со мной. Он путался и кружился у меня в волосах, пролетал у меня сквозь пальцы, он осушил слезы, которые стояли у меня в глазах, подхватил мою мантию, длинную и величественную, и перекинул ее край мне через голову. Я оказался в не очень-то подобающем для знаменитого воина положении, как видите. Однако когда я снял мантию со своей головы, опустил ее вниз, огляделся и слегка сместился, приняв более удобное по­ложение, ветер закружился передо мной, поднял в воз­дух шафрановую пыль и, образовав из нее гибкий столб, заставил его подняться к небесам. И я смотрел на этот столб шафрановой пыли. И как только мое внимание ослабло, столб разрушился, а весь кружившийся в нем песок просыпался прямо на меня.

После этого ветер отправился свистеть вниз по каньону, туда, где протекала река и раскинулись пре­красные фруктовые сады с деревьями, меняющими цвет своих листьев от изумрудного до серебристого. И ветер дул, подхватив юбку красивой юной девушки и здрав подол ей до талии, отчего по округе разнеслось друж­ное хихиканье. И ветер сдул шляпу с головы ребенка, который бросился бежать, пытаясь ее поймать, от души при этом смеясь. Ветер — вот кто, должно быть, и есть Непознанный Бог.

И вот я размышлял о том, как стать ветром, посколь­ку не было на свете человека, который являлся бы для меня идеалом, поскольку не было человека среди всех тех, кого я знал, с кем я хотел бы поменяться местами, кем я хотел бы стать, — не было ни одного такого чело-

века. Ветер же, увы, показался мне самым достойным идеалом. И тогда я стал звать ветер, а он только рассме- ялся в ответ громовыми раскатами в каньоне. И когда я уже обессилел, выкрикивая ему приказания, и присел на корточки, он вернулся и мягко задул мне в лицо. Это была свобода.

Именно тогда мне случилось понять, что представля­ет собой невидимая сила. И я созерцал ветер, мастер, и слился с его изменчивостью, легкостью, с его структу­рой, которая не поддается определению. В своих поисках идеала, которым я хотел бы стать, я наблюдал за ветром, и я стал ветром.

И вот, создания, я захотел стать ветром, и я созерцал его многие годы подряд. Ветер действительно стал моим идеалом. Стать им — вот чего я по-настоящему желал. И все мои мысли были только об этом. И мой первый опыт преображения случился не ранее, чем спустя шесть лет после моего воскресения из мертвых, и все же мно­го раз до этого, каждый вечер, мастер, я отправлялся в уединенное место, вглядывался в луну, в ее нежную бледность и созерцал ветер.

И вот, только по случайности я обратился ветром, и как только я стал ветром, я просто оставил, как вы это называете, свое физическое тело. Превращение было для меня столь желанным, что мысль о нем просто вы­летела из моего тела, и я обнаружил себя висящим в воздухе. И когда я взглянул вниз на свою телесную обо­лочку, меня охватил страх — я испугался в первый раз с того момента, когда мне нанесли смертельный удар мечом. Именно этот страх возвратил меня обратно в физическое тело. Однако я чувствовал себя как в раю,

Часть I. Путь Мастера к просветлению

Глава 1. Автобиография Рамты

 

поскольку думал, что стал ветром, я был в этом уверен, и представлял, что подумал бы обо мне ветер, если бы меня увидел. Вот что я совершил.

Я рухнул на землю, мастер, и обратился к Источнику, силе, причине, ветру, умоляя его поднять меня вверх своими мыслями. Я никогда не забуду его милость, красоту и изобилие, которыми я наполнился в тот вос­хитительный момент. И когда я начал размышлять о том, что сделало меня гибким и изменчивым, то понял, что это была моя целостная, ясная, непоколебимая мысль, слившаяся воедино с идеалом — ветром.

Ничего я так не хотел, ничего я так не желал, создания, ничто так не занимало меня, как только мысль о том, чтобы стать этой свободой и легкостью. И после того, как мне это удалось в первый раз, больше у меня ничего не получалось, сколько бы усилий я ни прилагал, как усерд­но бы ни старался, сколько бы потов с меня ни сходило, как отчаянно я бы ни проклинал себя за свое бессилие. Я не двигался с места, став как будто еще тяжелее, чем когда бы то ни было раньше, и лишь потому, обратите внимание, что познал, сколь тяжелым был мой вес.

И следующим вечером я пришел на то место, где обычно пребывал в уединении. И я созерцал ветер с переполнявшей меня радостью, и я стал ничем. И я вновь и вновь поднимался вверх. Я знал и понимал, что мой полет не был игрой воображения, что он происходил в реальности. Передо мной открылись иные перспективы. Я находился в воздухе, летая подобно ястребу. У меня были крылья, которых я не видел. И я узрел свое ни­чтожное я внизу подо мной.

Прошло долгое, очень долгое время, мастер, до того момента, когда я вновь стал ветром, — если считать по

вашему летосчислению, то с последнего моего полета прошло два года. И на этот раз мне удалось взлететь не благодаря созерцанию ветра, а погрузившись в спо­койную дремоту. Я молился Источнику, солнцу, жизни, пыли цвета шафрана, луне, звездам, сладким ароматам жасмина. Я молился им всем. И когда я сомкнул веки, я вновь стал ветром и очутился на небесах.

Мне потребовалось много времени, чтобы, подняв­шись в воздух, научиться перемещаться в пространстве и обрести устойчивость в воздухе, надолго зависая на одном месте над своим телом. И вот, случилось так, что человек по имени Катей оказался на грани жизни и смер­ти. Произошло это в силу его грубого характера, который заставлял Катея искать общества множества женщин, крепко выпивать и ввязываться в истории, которые он потом любил приукрашивать. И вот, жизнь Катея оказа­лась в крайней опасности. Находясь в воздухе, я оттуда увидел, что жизнь покидает его тело. Я устремился на помощь Катею, намереваясь высвободить его лодыжку из стремени, которое запуталось под телом лошади. И в тот же самый момент, как моя мысль оказалась рядом с ним, я, не успев моргнуть глазом, тоже был там, уже ослабляя стремя и высвобождая ногу Катея, после чего стоял, склонившись над Катеем, желая ему здоровья. И он решил, что видел меня во сне.

С течением времени, доктор*, мысль постепенно стала самой действенной силой во всей моей клеточной струк­туре. Моя душа изменила программы, существовавшие в моих клетках, чтобы повысить в них уровень вибраций, поскольку я этого очень хотел, и сила моего желания ока-

*Рассказывая это, Рамта обращался к ученику, который по профессии был врачом.

Часть I. Путь Мастера к просветлению

Глава 1. Автобиография Рамты

 

 

залась достаточно велика. Однако произойти это могло только благодаря внутреннему покою. Когда вы очень напряженно стараетесь стать кем-то, единственное, кем вы сможете стать, — это очень напряженным человеком. Необходимо отказаться от каких-либо усилий. Однако я никогда не терял из виду свой идеал, свою цель, никогда я не забывал то мгновение, когда, взглянув вниз, увидел свое жалкое физическое тело. Но управлять всем я мог, доктор, лишь благодаря покою, который исходил от­сюда*. Все мои железы были преобразованы. Та железа, что называется гипофизом, значительно увеличилась в размере, поскольку в моих чреслах не осталось жела­ний — они все были тут. И разум направлял мою душу, чтобы она изменила мой вибрационный уровень и всю частоту колебаний моего физического тела, каждой его составляющей, благодаря чему я становился все легче и светлее. И действительно, люди смотрели на меня и говорили: «Ах, от учителя исходит сияние». Это сияние и свет образовались из-за того, что мое физическое тело начало вибрировать с большей скоростью.

И вот, мастер, позже все мои мысли превратились в единое целое, какие бы мысли это ни были. И тогда при свете луны я стал становиться все более легким и прозрачным. И вот, в одну из ночей я оказался там, где была луна, и во мне больше не было страха — я был полон радости и ликования. И то, что я сделал, было неслыханно. И когда я все-таки возвратился на землю, то только потому, что с нетерпением ждал возможности проверить, смогу ли я делать это снова и снова. И я смог. Это стало для меня естественно, как дыхание для вас. Но вы понимаете, что потребовалось очень долгое время,

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: