Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС

О БРОШЮРЕ ЮНИУСА¹

Наконец-то в Германии вышла нелегально, без приспособления к подлой юнкерской цензуре, социал-демократическая брошюра, посвященная вопросам войны! Автор, при­надлежащий, очевидно, к «леворадикальному» крылу партии, подписался Юниус (что значит по-латыни: младший) и назвал свою брошюру: «Кризис социал-демократии». В приложении напечатаны те «тезисы о задачах международной социал-демократии», ко­торые были уже внесены в Бернскую ИСК (Интернациональную социалистическую комиссию) и напечатаны в номере 3 ее бюллетеня; они принадлежат группе «Интерна­ционал», издавшей весной 1915 г. один номер журнала под этим заглавием (со статьями Цеткиной, Меринга, Р. Люксембург, Талгеймера, Дункер, Штребеля и др.) и устроив­шей зимой 1915—1916 г. совещание социал-демократов из всех частей Германии, при-

нявшее эти тезисы³.

Брошюра написана в апреле 1915 г., как говорит автор в введении, помеченном 2 ян­варя 1916 г., и печаталась «без всяких изменений». Издать ее раньше помешали «внеш­ние обстоятельства». Посвящена она не столько «кризису социал-демократии», сколько анализу войны, опровержению легенды о ее освободительном, национальном характе­ре, доказательству того, что это — империалистская и со стороны Германии и со сто­роны других великих держав война, затем революционной критике поведения офици­альной партии. Написанная

В. И. ЛЕНИН

чрезвычайно живо брошюра Юниуса, несомненно, сыграла и сыграет крупную роль в борьбе против перешедшей на сторону буржуазии и юнкеров бывшей социал-демократической партии Германии, и мы от всей души приветствуем автора.

Русскому читателю, который знаком с социал-демократической литературой, напе­чатанной по-русски за границей в 1914—1916 гг., брошюра Юниуса не дает принципи­ально ничего нового. Когда читаешь эту брошюру, сопоставляя с аргументами немец­кого революционного марксиста то, что было изложено, например, в манифесте Цен­трального Комитета нашей партии (сентябрь — ноябрь 1914), в бернских резолюциях (март 1915 г.) ив многочисленных комментариях к ним, приходится убедиться только в большой неполноте аргументов Юниуса и в двух ошибках его. Посвящая дальнейшее критике недостатков и ошибок Юниуса, мы должны усиленно подчеркнуть, что делаем это ради необходимой для марксистов самокритики и всесторонней проверки взглядов, которые должны послужить идейной базой III Интернационала. Брошюра Юниуса в общем и целом — прекрасная марксистская работа, и вполне возможно, что ее недос­татки носят до известной степени случайный характер.

Главным недостатком брошюры Юниуса и прямым шагом назад по сравнению с ле­гальным (хотя и запрещенным тотчас после выхода) журналом «Интернационал» явля­ется умолчание о связи социал-шовинизма (автор не употребляет ни этого термина, ни менее точного выражения социал-патриотизм) с оппортунизмом. Автор вполне пра­вильно говорит о «капитуляции» и крахе германской социал-демократической партии, об «измене» «официальных вождей» ее, но далее не идет. А между тем уже журнал «Интернационал» дал критику «центра», т. е. каутскианства, вполне справедливо осы­пав насмешками его бесхарактерность, проституирование им марксизма, лакейство пе­ред оппортунистами. И тот же журнал начал разоблачение действительной

См. Сочинения, 5 изд., том 26, стр. 13—23 и 161 — 167. Ред.

О БРОШЮРЕ ЮНИУСА

роли оппортунистов, опубликовав, напр., важнейший факт, что 4-го августа 1914 г. оп­портунисты явились с ультиматумом, с готовым решением голосовать во всяком случае за кредиты. Ни в брошюре Юниуса ни в тезисах не говорится ни об оппортунизме ни о каутскианстве! Это теоретически неверно, ибо нельзя объяснить «измены», не поста­вив ее в связь с оппортунизмом, как направлением, имеющим за собой длинную исто­рию, историю всего II Интернационала. Это практически-политически ошибочно, ибо нельзя ни понять «кризиса социал-демократии», ни преодолеть его, не выяснив значе­ния и роли двух направлений: открыто-оппортунистического (Легин, Давид и т. д.) и прикрыто-оппортунистического (Каутский и К). Это шаг назад по сравнению, напри­мер, с исторической статьей Отто Рюле в «Vorwärts»⁴ от 12 января 1916 г., где он пря­мо, открыто доказывает неизбежность раскола социал-демократической партии Гер­мании (редакция «Vorwärts'a» ответила ему повторением слащавых и лицемерных каут­скианских фраз, не найдя ни единого аргумента по существу против того, что налицо уже две партии и что примирить их нельзя). Это — поразительно непоследовательно, ибо в 12-ом тезисе «Интернационала» говорится прямо о необходимости создать «но­вый» Интернационал ввиду «измены» и «перехода на почву буржуазно-империалистской политики» «официальных представительств социалистических пар­тий руководящих стран». Ясно, что говорить об участии в «новом» Интернационале старой социал-демократической партии Германии или партии, мирящейся с Легином, Давидом и К⁰, просто смешно.

Чем объясняется этот шаг назад группы «Интернационал», мы не знаем. Величай­шим недостатком всего революционного марксизма в Германии является отсутствие сплоченной нелегальной организации, систематически ведущей свою линию и воспи­тывающей массы в духе новых задач: такая организация должна была бы занимать оп­ределенную позицию и по отношению к оппортунизму и по отношению к каутскианст­ву. Это тем более необходимо, что у немецких

В. И. ЛЕНИН

революционных социал-демократов отняты теперь две последних ежедневных газеты: бременская («Bremer Bürger-Zeitung»⁵) и брауншвейгская («Volksfreund»⁶), которые обе перешли к каутскианцам. Только группа: «Интернациональные социалисты Германии» (I. S. D.) остается на своем посту — ясно и определенно для всех⁷.

Некоторые члены группы «Интернационал», видимо, скатились опять в болото бес-

о

принципного каутскианства. Например, Штребель дошел до того, что в «Neue Zeit» расшаркивался перед Бернштейном и Каутским! А совсем на днях, 15 июля 1916 г., он поместил в газетах статью «Пацифизм и социал-демократия» с защитой пошлейшего каутскианского пацифизма. Что касается Юниуса, он восстает против каутскианского прожектерства в духе «разоружения», «уничтожения тайной дипломатии» и т. п. самым решительным образом. Возможно, что в группе «Интернационал» есть два течения: ре­волюционное и колеблющееся в сторону каутскианства.

Из ошибочных положений Юниуса первое закреплено в 5-ом тезисе группы «Интер­национал»: «... В эпоху (эру) этого разнузданного империализма не может более быть никаких национальных войн. Национальные интересы служат только орудием обмана, чтобы отдать трудящиеся народные массы на службу их смертельному врагу: империа­лизму...» Начало 5-го тезиса, который оканчивается этим положением, посвящено ха­рактеристике данной войны, как империалистской. Возможно, что отрицание нацио­нальных войн вообще есть либо недосмотр либо случайное увлечение при подчеркива­нии совершенно правильной мысли, что данная война есть империалистская, а не на­циональная. Но так как возможно и обратное, так как ошибочное отрицание всяких на­циональных войн по случаю облыжного представления данной войны в виде нацио­нальной замечается у различных социал-демократов, то на этой ошибке нельзя не оста­новиться.

Юниус совершенно прав, когда подчеркивает решающее влияние «империалистской обстановки» в дан-

О БРОШЮРЕ ЮНИУСА

ной войне, когда он говорит, что за Сербией стоит Россия, «за сербским национализмом стоит русский империализм», что участие, например, Голландии в войне было бы то­же империалистским, ибо она, во-1-х, защищала бы свои колонии, а во-2-х, была бы союзницей одной из империалистских коалиций. Это бесспорно — по отношению к данной войне. И когда Юниус подчеркивает при этом особенно то, что для него в пер­вую голову важно: борьбу с «фантомом национальной войны», «который в настоящее время господствует над социал-демократической политикой» (стр. 81), то нельзя не признать рассуждения его и правильными и вполне уместными.

Ошибкой было бы лишь преувеличение этой истины, отступление от марксистского требования быть конкретным, перенесение оценки данной войны на все возможные при империализме войны, забвение национальных движений против империализма. Един­ственным доводом в защиту тезиса: «национальных войн больше быть не может» явля­ется тот, что мир поделен между горсткой «великих» империалистских держав, что по­этому всякая война, хотя бы она была вначале национальной, превращается в импе­риалистскую, задевая интересы одной из империалистских держав или коалиций (стр. 81 у Юниуса).

Неправильность этого довода очевидна. Разумеется, основное положение марксист­ской диалектики состоит в том, что все грани в природе и в обществе условны и под­вижны, что нет ни одного явления, которое бы не могло, при известных условиях, пре­вратиться в свою противоположность. Национальная война может превратиться в им­периалистскую и обратно. Пример: войны великой французской революции начались как национальные и были таковыми. Эти войны были революционны: защита великой революции против коалиции контрреволюционных монархий. А когда Наполеон создал французскую империю с порабощением целого ряда давно сложившихся, крупных, жизнеспособных, национальных государств Европы, тогда из национальных француз­ских войн получились

В. И. ЛЕНИН

империалистские, породившие в свою очередь национально-освободительные войны против империализма Наполеона.

Только софист мог бы стирать разницу между империалистской и национальной войной на том основании, что одна может превратиться в другую. Диалектика не раз служила — ив истории греческой философии — мостиком к софистике. Но мы остаем­ся диалектиками, борясь с софизмами не посредством отрицания возможности всяких превращений вообще, а посредством конкретного анализа данного в его обстановке и в его развитии.

Что данная империалистская война, 1914—1916 гг., превратится в национальную, это в высокой степени невероятно, ибо классом, представляющим развитие вперед, яв­ляется пролетариат, который объективно стремится превратить ее в гражданскую войну против буржуазии, а затем еще потому, что силы обеих коалиций разнятся не очень значительно и международный финансовый капитал создал повсюду реакционную буржуазию. Но невозможным такое превращение объявить нельзя: если бы пролетари­ат Европы оказался лет на 20 бессильным; если бы данная война кончилась победами вроде наполеоновских и порабощением ряда жизнеспособных национальных госу­дарств; если бы внеевропейский империализм (японский и американский в первую го­лову) тоже лет 20 продержался, не переходя в социализм, например, в силу японо-американской войны, тогда возможна была бы великая национальная война в Европе. Это было бы развитием Европы назад на несколько десятилетий. Это невероятно. Но это не невозможно, ибо представлять себе всемирную историю идущей гладко и акку­ратно вперед, без гигантских иногда скачков назад, недиалектично, ненаучно, теорети­чески неверно.

Далее. Не только вероятны, но неизбежны в эпоху империализма национальные войны со стороны колоний и полуколоний. В колониях и полуколониях (Китай, Тур­ция, Персия) живет до 1000 миллионов человек, т. е. больше половины населения земли. Национально-освободительные движения здесь либо уже очень

О БРОШЮРЕ ЮНИУСА

сильны, либо растут и назревают. Всякая война есть продолжение политики иными средствами. Продолжением национально-освободительной политики колоний неиз­бежно будут национальные войны с их стороны против империализма. Такие войны могут повести к империалистской войне теперешних «великих» империалистских держав, но могут и не повести, это зависит от многих обстоятельств.

Пример: Англия и Франция воевали в семилетнюю войну из-за колоний, т. е. вели империалистскую войну (которая возможна и на базе рабства и на базе примитивного капитализма, как и на современной базе высокоразвитого капитализма). Франция по­беждена и теряет часть своих колоний. Несколько лет спустя начинается национально-освободительная война Северо-Американских Штатов против одной Англии. Франция и Испания, которые сами продолжают владеть частями теперешних Соединенных Шта­тов, из вражды к Англии, т. е. из своих империалистских интересов, заключают друже­ственный договор с восставшими против Англии Штатами. Французские войска вместе с американскими бьют англичан. Перед нами национально-освободительная война, в которой империалистское соревнование является привходящим, не имеющим серьезно­го значения, элементом, — обратное тому, что мы видим в войне 1914—1916 гг. (на­циональный элемент в австро-сербской войне не имеет серьезного значения по сравне­нию с всеопределяющим империалистским соревнованием). Отсюда видно, как нелепо было бы применять понятие империализм шаблонным образом, выводя из него «невоз­можность» национальных войн. Национально-освободительная война, например, союза Персии, Индии и Китая против тех или иных империалистских держав вполне возмож­на и вероятна, ибо она вытекает из национально-освободительного движения этих стран, причем превращение такой войны в империалистскую войну между теперешни­ми империалистскими державами будет зависеть от очень многих конкретных обстоя­тельств, ручаться за наступление которых было бы смешно.

В. И. ЛЕНИН

В-третьих, даже в Европе нельзя считать национальные войны в эпоху империализ­ма невозможными. «Эпоха империализма» сделала теперешнюю войну империалист­ской, она порождает неизбежно (пока не наступит социализм) новые империалистские войны, она сделала насквозь империалистичной политику теперешних великих держав, но эта «эпоха» нисколько не исключает национальных войн, например, со стороны ма­леньких (допустим, аннектированных или национально-угнетенных) государств против империалистских держав, как не исключает она и национальных движений в большом масштабе на востоке Европы. Про Австрию, например, Юниус судит очень здраво, учитывая не одно только «экономическое», а и своеобразно политическое, отмечая «внутреннюю нежизнеспособность Австрии», признавая, что «габсбургская монархия есть не политическая организация буржуазного государства, а лишь слабо связанный синдикат нескольких клик общественных паразитов», и что «ликвидация Австро-Венгрии исторически есть лишь продолжение распада Турции и вместе с ним является требованием исторического процесса развития». С некоторыми балканскими государ­ствами и с Россией дело обстоит не лучше. И при условии сильного истощения «вели­ких» держав в данной войне или при условии победы революции в России вполне воз­можны национальные войны, даже победоносные. Вмешательство империалистских держав осуществимо на практике не при всех условиях, это с одной стороны. А с дру­гой стороны, когда рассуждают «с кондачка»: война маленького государства против гиганта безнадежна, то на это приходится заметить, что безнадежная война есть тоже война; а затем, известные явления внутри «гигантов» — например, начало революции — могут «безнадежную» войну сделать очень «надежной».

Мы остановились подробно на неверности положения, будто «больше не может быть национальных войн», не только потому, что оно явно ошибочно теоретически. Было бы, конечно, глубоко печально, если бы «левые» стали проявлять беззаботность к тео­рии марксизма

О БРОШЮРЕ ЮНИУСА

в такое время, когда создание III Интернационала возможно только на базе невульгари-зованного марксизма. Но и в практически-политическом отношении эта ошибка очень вредна: из нее выводят нелепую пропаганду «разоружения», ибо будто бы никаких войн, кроме реакционных, быть не может; из нее выводят еще более нелепое и прямо реакционное равнодушие к национальным движениям. Такое равнодушие становится шовинизмом, когда члены европейских «великих» наций, т. е. наций, угнетающих мас­су мелких и колониальных народов, заявляют с якобы ученым видом: «национальных войн более быть не может»! Национальные войны против империалистских держав не только возможны и вероятны, они неизбежны и прогрессивны, революционны, хотя, конечно, для успеха их требуется либо соединение усилий громадного числа жителей угнетенных стран (сотни миллионов в взятом нами примере Индии и Китая), либо осо­бо благоприятное сочетание условий интернационального положения (например, пара­лизованность вмешательства империалистских держав их обессилением, их войной, их антагонизмом и т. п.), либо одновременное восстание пролетариата одной из крупных держав против буржуазии (этот последний в нашем перечне случай является первым с точки зрения желательного и выгодного для победы пролетариата).

Надо заметить, однако, что было бы несправедливо обвинять Юниуса в равнодушии к национальным движениям. Он отмечает, по крайней мере, в числе грехов социал-демократической фракции ее молчание по поводу казни за «измену» (очевидно, за по­пытку восстания по случаю войны) одного вождя туземцев в Камеруне, подчеркивая в другом месте специально (для гг. Легинов, Ленчей и т. п. негодяев, числящихся «соци­ал-демократами»), что колониальные нации суть тоже нации. Он заявляет с полнейшей определенностью: «социализм признает за каждым народом право на независимость и свободу, на самостоятельное распоряжение своими судьбами»; «международный со­циализм признает право свободных, независимых, равноправных наций, но

10___________________________ В. И. ЛЕНИН

только он может создать такие нации, только он может осуществить право наций на самоопределение. И этот лозунг социализма — справедливо замечает автор — служит, как и все остальные, не к оправданию существующего, а как указатель пути, как стимул к революционной, преобразующей, активной политике пролетариата» (стр. 77 и 78). Глубоко ошиблись бы, следовательно, те, кто подумал бы, что все левые немецкие со­циал-демократы впали в ту узость и карикатуру на марксизм, до которой дошли неко­торые голландские и польские социал-демократы, отрицая самоопределение наций да­же при социализме. Впрочем, о специальных голландско-польских источниках этой ошибки мы говорим в другом месте.

Другое ошибочное рассуждение Юниуса связано с вопросом о защите отечества. Это — кардинальный политический вопрос во время империалистской войны. И Юниус подкрепил нас в том убеждении, что наша партия дала единственно правильную поста­новку этого вопроса: пролетариат против защиты отечества в этой, империалистской войне ввиду ее грабительского, рабовладельческого, реакционного характера, ввиду возможности и необходимости противопоставить ей (и стремиться превратить ее в) гражданскую войну за социализм. Юниус же, с одной стороны, прекрасно вскрыл им­периалистский характер данной войны, в отличие от национальной, а с другой стороны, впал в чрезвычайно странную ошибку, пытаясь за волосы притянуть национальную программу к данной, ненациональной, войне! Это звучит почти невероятно, но это факт.

Казенные социал-демократы, как легиновского, так и каутскианского оттенка, ла­кействуя перед буржуазией, которая всего более кричала об иностранном «нашествии», чтобы обмануть народные массы насчет империалистского характера войны, повторяли с особенным усердием этот довод о «нашествии». Каутский, уверяющий теперь наив­ный и доверчивых людей (между прочим, через российского окиста, Спектатора), что он с конца 1914 года перешел к оппозиции, продолжает

О БРОШЮРЕ ЮНИУСА______________________________ Π

ссылаться на этот «довод»! Стараясь опровергнуть этот довод, Юниус приводит поучи­тельнейшие исторические примеры, чтобы доказать, что «нашествие и классовая борь­ба в буржуазной истории являются не противоречием, как гласит официальная легенда, а одно является средством и проявлением другого». Примеры: Бурбоны во Франции вызывали иностранное нашествие против якобинцев, буржуа в 1871 г. — против Ком­муны. Маркс писал в «Гражданской войне во Франции»:

«Высший героический подъем, на который еще способно было старое общество, есть национальная война, и она оказывается теперь чистейшим мошенничеством пра­вительства; единственной целью этого мошенничества оказывается — отодвинуть на более позднее время классовую борьбу, и когда классовая борьба вспыхивает пламенем гражданской войны, мошенничество разлетается в прах»⁹.

«Классическим примером всех времен является, — пишет Юниус, ссылаясь на 1793 год, — великая французская революция». Изо всего этого делается вывод: «Вековой опыт доказывает, следовательно, что не осадное положение, а беззаветная классовая борьба, которая пробуждает самоуважение, героизм и нравственную силу народных масс, является лучшей защитой, лучшей обороной страны против внешне­го врага».

Практический вывод Юниуса:

«Да, социал-демократы обязаны защищать свою страну во время великого исторического кризиса. И как раз в том и состоит тяжкая вина социал-демократической фракции рейхстага, что она торжественно провозгласила в своей декларации 4 августа 1914 г.: «В час опасности мы не оставим без защиты нашей родины», а в то же самое время отреклась от своих слов. Она оставила родину без защиты в час вели­чайшей опасности. Ибо первым долгом ее перед родиной в этот час было: показать родине истинную подкладку данной империалистской войны, разорвать сеть патриотической и дипломатической лжи, ко­торой было опутано это посягательство на родину; громко и ясно заявить, что для немецкого народа в этой войне и победа и поражение одинаково губительны, сопротивляться до последней крайности уду­шению родины посредством осадного положения; провозгласить необходимость немедленного вооруже­ния народа и предоставления народу решать вопрос о войне и мире; требовать со всей решительностью перманентного (беспрерывного) заседания народного представительства на все время войны, чтобы обеспечить

12________________________________ В. И. ЛЕНИН

бдительный контроль народного представительства за правительством и народа за народным представи­тельством; требовать немедленной отмены всех политических правоограничений, ибо только свободный народ может с успехом защищать свою страну; наконец, противопоставить империалистической про­грамме войны, — программе, направленной к сохранению Австрии и Турции, т. е. к сохранению реакции в Европе и в Германии, — старую истинно национальную программу патриотов и демократов 1848 года, программу Маркса, Энгельса и Лассаля: лозунг единой великой немецкой республики. Таково было зна­мя, которое следовало бы развернуть перед страной, которое было бы истинно национальным, истинно освободительным, находилось бы в соответствии с лучшими традициями Германии и международной классовой политики пролетариата»... «Таким образом тяжелая дилемма между интересами родины и ме­ждународной солидарностью пролетариата, трагический конфликт, который побудил наших парламента­риев «с тяжким сердцем» встать на сторону империалистской войны, есть чистое воображение, буржуаз­но-националистическая фикция. Напротив, между интересами страны и классовыми интересами проле­тарского Интернационала существует и во время войны и во время мира полная гармония: и война и мир требуют самого энергичного развития классовой борьбы, самого решительного отстаивания социал-демократической программы».

Так рассуждает Юниус. Ошибочность его рассуждений бьет в глаза, и если наши от­крытые и прикрытые лакеи царизма, господа Плеханов и Чхенкели, а может быть, даже гг. Мартов и Чхеидзе, с злорадством ухватятся за слова Юниуса, помышляя не о теоре­тической истине, а о том, чтобы вывернуться, замести следы, набросать песку в глаза рабочим, то нам надо остановиться подробнее на выяснении теоретических источни­ков ошибки Юниуса.

Империалистской войне он предлагает «противопоставить» национальную програм­му. Передовому классу он предлагает повернуться лицом к прошлому, а не к будуще­му! В 1793 и 1848 гг. и во Франции, и в Германии, и во всей Европе объективно стояла на очереди б^э/суазно-демократическая революция. Этому объективному историче­скому положению вещей соответствовала «истинно национальная», т. е. национально- буржуазная программа тогдашней демократии, которую в 1793 г. осуществили наибо­лее революционные элементы буржуазии и плебейства, а в 1848 г. провозглашал от имени

О БРОШЮРЕ ЮНИУСА______________________________ 13

всей передовой демократии Маркс. Феодально-династическим войнам противопостав­лялись тогда, объективно, революционно-демократические войны, национально-освободительные войны. Таково было содержание исторических задач эпохи.

Теперь для передовых, крупнейших государств Европы объективное положение иное. Развитие вперед — если не иметь в виду возможных, временных, шагов назад — осуществимо лишь к социалистическому обществу, к социалистической революции. Империалистски-буржуазной войне, войне высокоразвитого капитализма объективно может противостоять, с точки зрения развития вперед, с точки зрения передового клас­са, только война против буржуазии, т. е. прежде всего гражданская война пролетариата с буржуазией за власть, война, без которой серьезного движения вперед быть не мо­жет, а затем — лишь при известных, особых, условиях, возможная война в защиту со­циалистического государства против буржуазных государств. Поэтому те большевики (к счастью, совсем единичные и немедленно сданные нами призывцам¹⁰), которые го­товы были стать на точку зрения условной обороны, обороны отечества под условием победоносной революции и победы республики в России, оставались верны букве большевизма, но изменяли духу его; ибо втянутая в империалистскую войну передовых европейских держав Россия и в республиканской форме вела бы тоже империалист­скую войну!

Говоря, что классовая борьба есть лучшее средство против нашествия, Юниус при­менил марксову диалектику лишь наполовину, сделав один шаг по верному пути и сей­час же уклонившись с него. Марксова диалектика требует конкретного анализа каждой особой исторической ситуации. Что классовая борьба есть лучшее средство против на­шествия, — это верно и по отношению к буржуазии, свергающей феодализм, и по от­ношению к пролетариату, свергающему буржуазию. Именно потому, что это верно по отношению ко всякому классовому угнетению, это слишком обще и потому недоста­точно по отношению к данному

14___________________________ В. И. ЛЕНИН

особому случаю. Гражданская война против буржуазии есть тоже один из видов клас­совой борьбы, и только данный вид классовой борьбы избавил бы Европу (всю, а не одну страну) от опасности нашествий. «Великогерманская республика», если бы она существовала в 1914—1916 гг., вела бы такую же империалистическую войну.

Юниус вплотную подошел к правильному ответу на вопрос и к правильному лозун­гу: гражданская война против буржуазии за социализм и, точно побоявшись сказать всю правду до конца, повернул назад, к фантазии «национальной войны» в 1914, 1915, 1916 годах; Если взглянуть на вопрос не с теоретической, а с чисто практической сто­роны, то ошибка Юниуса станет не менее ясна. Все буржуазное общество, все классы Германии вплоть до крестьянства стояли за войну (в России, по всей вероятности, то­же — по крайней мере большинство зажиточного и среднего крестьянства с очень зна­чительной долей бедноты находилось, видимо, под обаянием буржуазного империа­лизма). Буржуазия была вооружена до зубов. При таком положении «провозгласить» программу республики, перманентного парламента, выбора офицеров народом («воо­ружение народа») и пр. значило бы на практике — «провозгласить» революцию (с не­верной революционной программой!).

Юниус говорит здесь же, вполне правильно, что революции «сделать» нельзя. Рево­люция стояла на очереди в 1914—1916 гг., таясь в недрах войны, вырастая из войны. Надо было «провозгласить» это от имени революционного класса, указать до конца, безбоязненно, его программу: социализм, невозможный в эпоху войны без гражданской войны против архиреакционной, преступной, осуждающей народ на несказанные бед­ствия, буржуазии. Надо было обдумать систематические, последовательные, практиче­ские, безусловно осуществимые при всяком темпе развития революционного кризиса действия, лежащие по линии назревающей революции. Эти действия указаны в резо­люции нашей партии: 1) голосование против кредитов; 2) разрыв

О БРОШЮРЕ ЮНИУСА______________________________ 15

«гражданского мира»; 3) создание нелегальной организации; 4) братание солдат; 5) поддержка всех революционных выступлений масс. Успех всех этих шагов неминуемо ведет к гражданской войне.

Провозглашение великой исторической программы имело, несомненно, гигантское значение; только не старой и устаревшей для 1914—1916 гг. национально-германской программы, а пролетарски-интернациональной и социалистической. Вы, буржуа, воюе­те для грабежа; мы, рабочие всех воюющих стран, объявляем войну вам, войну за со­циализм, — вот содержание речи, с которой должны были выступить 4 августа 1914 г. в парламентах социалисты, не изменившие пролетариату, как Легины, Давиды, Каут­ские, Плехановы, Геды, Самба и т. д.

По-видимому, двоякого рода ошибочные соображения могли вызвать ошибку Юниуса. Несомненно, Юниус решительно против империалистской войны и решитель­но за революционную тактику: этого факта не устранят никакие злорадства гг. Плеха­новых по поводу «оборончества» Юниуса. На возможные и вероятные клеветы этого рода необходимо ответить сразу и прямо.

Но Юниус, во-первых, не освободился вполне от «среды» немецких, даже левых со­циал-демократов, боящихся раскола, боящихся договаривать до конца революционные лозунги. Это — ошибочная боязнь, и левые социал-демократы Германии должны бу­дут избавиться и избавятся от нее. Ход их борьбы с социал-шовинистами приведет к этому. А они борются с своими социал-шовинистами решительно, твердо, искренне,

См. Сочинения, 5 изд., том 26, стр. 164. Ред.

" Та же ошибка в рассуждениях Юниуса на тему: что лучше, победа или поражение? Его вывод: оба одинаково плохи (разорение, рост вооружений и т. д.). Это не точка зрения революционного пролетариа­та, а пацифистского мелкого буржуа. Если говорить о «революционном вмешательстве» пролетариата — а об этом, хотя, к сожалению, слишком обще, говорит и Юниус и тезисы группы «Интернационал», — то обязательно было поставить вопрос с иной точки зрения: 1) возможно ли «революционное вмешательст­во» без риска поражения? 2) возможно ли бичевать буржуазию и правительство своей страны без того же риска? 3) не говорили ли мы всегда и не говорит ли исторический опыт реакционных войн, что пораже­ния облегчают дело революционного класса?

16___________________________ В. И. ЛЕНИН

в этом их громадное, принципиальное, коренное отличив от гг. Мартовых и Чхеидзе, которые одной рукой (à la Скобелев) развертывают знамя с приветом «Либкнехтам всех стран», а другой рукой нежно обнимают Чхенкели и Потресова!

Во-2-х, Юниус хотел, по-видимому, осуществить нечто вроде меньшевистской, пе­чальной памяти, «теории стадий», хотел начать проводить революционную программу с ее «наиболее удобного», «популярного», приемлемого для мелкой буржуазии конца. Нечто вроде плана «перехитрить историю», перехитрить филистеров. Дескать, против лучшей обороны истинного отечества никто не может быть: а истинное отечество есть велико-германская республика, лучшая оборона есть милиция, перманентный парла­мент и пр. Будучи раз принята, такая программа сама собой повела бы, дескать, к сле­дующей стадии: социалистической революции.

Вероятно, подобные рассуждения сознательно или полусознательно определили так­тику Юниуса. Нечего и говорить, что они ошибочны. В брошюре Юниуса чувствуется одиночка, у которого нет товарищей по нелегальной организации, привыкшей додумы­вать до конца революционные лозунги и систематически воспитывать массу в их духе. Но такой недостаток — было бы глубоко неправильно забывать это — не есть личный недостаток Юниуса, а результат слабости всех немецких левых, опутанных со всех сто­рон гнусной сетью каутскианского лицемерия, педантства, «дружелюбия» к оппорту­нистам. Сторонники Юниуса сумели, несмотря на свое одиночество, приступить к из­данию нелегальных листков и к войне с каутскианством. Они сумеют пойти и дальше вперед по верному пути.

Написано в июле 1916 г.

Напечатано в октябре 1916 г. Печатается по тексту

в «Сборнике «Социал-Демократа»» № 1 «Сборника»

Подпись:H. Ленин

ИТОГИ ДИСКУССИИ О САМООПРЕДЕЛЕНИИ

В номере 2 марксистского журнала Циммервальдской левой «Предвестник» («Vorbote», номер 2, апрель 1916)¹¹ помещены тезисы за и против самоопределения на­ций, подписанные редакцией нашего Центрального Органа «Социал-Демократа»¹² и редакцией органа польской социал-демократической оппозиции «Газеты Роботни-чей»¹³. Читатель найдет выше перепечатку первых и перевод вторых тезисов. На меж­дународной арене вопрос этот ставится так широко едва ли не впервые: в дискуссии, которую вели в немецком марксистском журнале «Neue Zeit» двадцать лет тому назад, 1895—1896, перед Лондонским международным социалистическим конгрессом 1896 г. Роза Люксембург, К. Каутский и польские «неподлеглосцевцы» (сторонники независи­мости Польши, ППС), представлявшие три различных взгляда, вопрос ставился только о Польше¹⁴. До сих пор, насколько нам известно, вопрос о самоопределении обсуждал­ся сколько-нибудь систематично только голландцами и поляками. Будем надеяться, что «Предвестнику» удастся двинуть вперед обсуждение этого, столь насущного теперь, вопроса у англичан, американцев, французов, немцев, итальянцев. Официальный со­циализм, представляемый как прямыми сторонниками «своего» правительства, Плеха­новыми, Давидами и К, так и прикрытыми защитниками оппортунизма, каутскианцами (в том числе Аксельрод, Мартов, Чхеидзе

18___________________________ В. И. ЛЕНИН

и пр.), — до такой степени изолгался по этому вопросу, что на очень долгое время не­избежны будут, с одной стороны, потуги отмолчаться и увернуться, а с другой стороны, требования рабочих дать им «прямые ответы» на «проклятые вопросы». О ходе борьбы взглядов среди заграничных социалистов мы постараемся своевременно осведомлять читателей.

Для нас лее, русских социал-демократов, вопрос имеет еще особую важность; эта дискуссия является продолжением дискуссии 1903 и 1913 годов; вопрос вызвал во время войны некоторое шатание мысли среди членов нашей партии; он обострен ухищ­рениями таких видных вождей гвоздевской или шовинистской рабочей партии, как Мартов и Чхеидзе, обойти суть дела. Поэтому подвести хотя бы первые итоги начатой на международной арене дискуссии необходимо.

Как видно из тезисов, наши польские товарищи дают нам прямой ответ на некото­рые из наших доводов, например, о марксизме и прудонизме. Но большей частью они отвечают нам не прямо, а косвенно, противопоставляя свои утверждения. Рассмотрим их косвенные и прямые ответы.

12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: