Историческое развитие теории конституционно-правовой нормы

Переименование отрасли государственного права в конституционное неизбежно повлекло за собой и переименование государственно-правовых норм в конституционно-правовые. Государственное или конституционное право – этот вопрос был объектом научного спора в досоветской государственно-правовой литературе, являлся дискуссионным в советском государствоведении.

Для выяснения специфики предмета регулирования государственного (конституционного) права как особой отрасли права было посвящено множество исследований, где высказывались различные взгляды. В течение 60- 70-х годов эти различия в основном приняли форму полемики сторонников "конституционного" и "государственного" права. Причем в каждом из этих направлений не было единства не только по вопросу о предмете данной отрасли права, но и о её названии. Некоторые сторонники переименования государственного права в конституционное считали, что название не имеет существенного значения. Другие, напротив, полагали, что данный вопрос имеет принципиальный характер.

Приобретая характер «вечной», данная проблема, по мнению Н.А.Богдановой, связана:

1) с различными подходами к объёму правового регулирования рассматриваемой отрасли права;

2) с неодинаковой позицией по вопросу о значимости для характеристики отрасли и науки существенных сторон общественного и государственного строя. Кроме того, в качестве аргумента в споре приводится такой момент, как отражение в наименовании отрасли названия её основного источника.[24]

Существуют различные подходы к определению понятия конституционно-правовой нормы. Так, дореволюционная наука и наука 20 – 50-х годов XX в. не акцентировала внимания на особенностях норм этой отрасли права. Первые работы, посвященные этим вопросам, появились в нашей стране в конце 50-х годов. По времени их появление совпало с дискуссией о проблеме наименования отрасли и содержания ее предмета.

Общеизвестен декларативный характер советских Конституций, закреплявший полновластие советского народа, политическую основу общества в виде Советов, руководящую роль партии и т.д. Эти нормы не укладывались в традиционное представление о структуре норм права, состоящих из гипотезы, диспозиции и санкции. В них не получало выражения как-либо определенное правило поведения. Это дало основание для утверждений некоторых ученых о том, что эти нормы имеют лишь описательный или констатирующий, а не нормативный характер.

Противники этой позиции утверждали иное: указанные положения имеют нормативный характер и регулируют конкретные общественные отношения, но действуют не непосредственно, а через другие нормы, содержащиеся в иных отраслях права. При этом они устанавливают исходные начала, основы государственного и общественного строя страны.

В современных условиях статус конституционно-правовых норм существенно изменился, появилась необходимость изменения и их теоретико-правовой оценки.

Определенный компромисс в этот вопрос внесла концепция так называемой комплексной нормы государственного права. Суть ее состоит в том, что нормы этой отрасли права регулируют базовые, основополагающие отношения и, преимущественно, получают закрепление в Конституции. С этим связано отсутствие в ряде случаев традиционной трехчленной структуры конституционно-правовой нормы. Однако это не означает, что в такой норме вообще отсутствует гипотеза или санкция. В ряде случаев они получают закрепление в других нормативно-правовых актах, в том числе – входящих в иные отрасли права.[25]

В том случае, когда государственно-правовая норма не совпадает со статьей закона, она и приобретает так называемый «комплексный» характер. П.Е. Недбайло считал, что такое «несовпадение норм права и их элементов со статьями закона диктуется жизнью, удобствами законодательства и целенаправленностью нормативных актов». В качестве примера ученый привел норму Конституции о неприкосновенности личности и соответствующую статью Уголовного кодекса об ответственности за заведомо незаконный арест.[26] В данном примере санкция комплексной нормы содержится в статье Уголовного кодекса.

Противники теории комплексной нормы отрицали возможность установления санкции государственно-правовой нормы в других статьях закона или вообще в других нормативно-правовых актах. Так Ю.П. Еременко писал, что при определенной структуре частей конституционных норм их следует искать лишь в основных законах. В качестве аргумента он указывал на то, что конституционная норма обладает высшей юридической силой и может быть изменена лишь в особом порядке.

Авдеенкова М.П. и Дмитриев Ю.А. поддерживают в целом теорию комплексной юридической нормы конституционного права, но уточняют один момент. Санкция юридической нормы в известной степени служит гарантией ее реализации. Поэтому санкция и гипотеза, хотя бы в общем виде, должны быть сформулированы, может быть, не в той же статье закона, но желательно в том же нормативно-правовом акте. На взгляд ученых, существенным недостатком главы 2 действующей Конституции РФ является то, что большинство ее статей, закрепляющих конституционные права и свободы человека и гражданина, не имеют механизма реализации. Дело в том, что любой закон устанавливает в той или иной форме и мере ограничения для реализации конкретного субъективного права. Поэтому, если норма Конституции сформулирована в общей императивной форме (ст. 26, 27, 28, 30, 31, 33 и др.), то любой закон, принятый во исполнение этой нормы, неизбежно будет содержать ограничения реализации этого права и рано или поздно будет признан неконституционным. Если бы перечисленные и иные подобные им статьи Конституции РФ содержали отсылки к федеральному закону или иному нормативно-правовому акту, принимаемому в их развитии, то это позволило бы «достроить» структуру конституционной нормы до полного состава, а заодно исключило бы возможные коллизии между Конституцией и текущим законодательством.[27]

Однако теория комплексной юридической нормы конституционного права не охватывает всего разнообразия конституционно-правовых норм. Причина этого – в двойственном характере предмета конституционного права: одни юридические нормы закрепляют общие положения и конституционные принципы, другие – регулируют конкретные конституционно-правовые отношения и получают закрепление в нормативно-правовых актах, образующих текущее законодательство.

В отечественной юридической литературе в течение многих лет шла дискуссия о правовой природе тех норм Конституции, которые закрепляют общие положения и принципы. Позиция авторов, отрицающих их нормативную силу, изложена выше. Их противники в ряде случаев занимали другую крайнюю позицию. Так, В.С. Основин считал, что конституционные нормы, закрепляющие основные принципы организации общества и государства, не могут состоять из нескольких элементов, а состоят лишь из одного сформулированного в них принципа. Таким образом, он не только признавал их юридическими нормами, но и отрицал теорию «комплексной нормы».[28]

Б.В. Щетинин отмечал, что «то обстоятельство, что значительная часть государственно-правовых норм установлена в виде конституционных принципов, подчеркивает ведущую роль этой отрасли права, но не служит поводом и не дает никаких оснований отрицать правовой характер этих норм».[29]

Своеобразную позицию в определении понятия конституционно-правовых норм заняли ученые ленинградской и саратовской юридических школ. Авторы из ЛГУ в 1975 году издали учебник «Советское конституционное право», в котором дали некоторые пояснения в поддержку своей позиции о переименовании отрасли, но обошли молчанием вопрос об определении понятия конституционно-правовой нормы. При этом они ссылались на специфику отрасли с точки зрения круга регулируемых ею общественных отношений, утверждали, что не следует отождествлять понятия «нормы конституции» и «конституционные нормы», но так и не показали, в чем именно эта специфика проявляется.

Преподаватели Саратовского государственного университета на страницах учебника «Советское государственное право» (1979 г.) анализировали понятие и содержание норм конституционного права. При этом И.Е. Фарбер справедливо отнес к числу норм советского конституционного права «все нормы, записанные в советских конституциях, и некоторые нормы, закрепленные в текущем законодательстве, если оно предназначено для регулирования конституционных отношений». Далее автор уточняет, что отнесение той или иной нормы к конституционному праву зависит от предмета ее регулирования, а не от формы ее выражения, юридического источника. Он пишет о необходимости различать нормы конституционного права и конституционные нормы, но опять таки содержательного определения понятия нормы конституционного права он не дал, хотя отметил, что эти нормы «носят своеобразный комплексный характер, и поэтому анализ их достаточно сложен».[30]

В последующий период 80-х годов проблема определения существа норм государственного права перестала волновать советских ученых. Поэтому большинство из них сводили определение юридических норм государственного права к правилам поведения, регулирующим отношения, составляющие предмет этой отрасли права.