Катыньское дело Хрущева

До сих пор продолжаются споры о том, кто же причастен к уничтожению части польских военнопленных в начале Второй мировой войны в Катыньском лесу. Между тем, обращает на себя внимание такой факт: Никита Хрущев впрямую провоцировал Владислава Гомулку, руководителя социалистической Польши — страны-союзницы СССР (! ), на публичное заявление о том, что лично Сталин приказал уничтожить тех польских военных. Причем советский лидер заявил главе Польши, что нет документов по этому вопросу…

Столь авантюрное предложение было, с одной стороны, первым «признанием» советского руководства в его причастности к Катыньской трагедии. А с другой — составной частью хрущевской кампании по шельмованию Сталина и сталинского периода в СССР, зарубежных соцстранах и мировом коммунистическом движении. Не исключено, что «катыньские планы» Хрущева в отношении Гомулки были вполне осознанными, будучи нацеленными на дискредитацию не только И. В. Сталина, но также СССР и его освободительной миссии в Восточной Европе. А предшествовала этим планам внезапная кончина в Москве предшественника Гомулки на посту руководителя польской правящей партии — Болеслава Берута…

19 октября 1956 г. первым секретарем ЦК Польской объединенной рабочей партии (ПОРП) стал Владислав Гомулка, до этого почти 5 лет находившийся в тюрьме по политическому обвинению. А до этого, 12 марта 1956-го в Москве скоропостижно скончался руководитель ПОРП Болеслав Берут. В последние дни своей жизни он сокрушался по поводу «антисталинского» доклада Хрущева на том съезде, утверждая, что такой поступок недавнего «сталинского соратника» губительно скажется на СССР, КПСС и на всех соцстранах. Вдобавок, Берут был поражён и тем, что Хрущев об этом докладе заблаговременно не предупредил ни компартии, ни другие соцстраны (то же мнение высказывали руководители Китая, Венгрии, Румынии, Албании, Северной Кореи, Северного Вьетнама). Так или иначе, Берут умер в Москве через 16 дней после того хрущевского доклада…

Руководитель Албании в 1947–1985 гг. Энвер Ходжа впрямую утверждал, что Берут был физически устранен по приказу Хрущева, чтобы «освободить путь», как казалось Хрущеву, более сговорчивому Гомулке (см.: Ходжа Э. Хрущевцы и их наследники. Тирана (рус. яз. ), 1982). Впрочем, и нынешние польские историки выдвигают аналогичную версию: «Б. Берут умер 12 марта 1956 г. в Москве, по окончании XX съезда КПСС. Вокруг его смерти кружило много догадок. Существуют подозрения, что это могло быть хорошо подготовленное убийство» (см.: http: //pol-and. eu/RU/Bierut. html).

А Владислав Гомулка был, можно сказать, соперником Берута, посему Хрущев поддержал, если не пролоббировал назначение Гомулки на пост руководителя ПОРП. «Интуитивно почувствовав в Гомулке сторонника близких Хрущеву позиций, он проникся к нему уважением. Хрущев видел в Гомулке сторонника перемен, который будет его полезным союзником в Москве в борьбе с противниками оттепели» (см.: Яжборовская И. С., Яблоков А. Ю., Парсаданова В. С. Катынский синдром в советско-польских отношениях. М.: РОССПЭН, 2001).

По данным польского историка Леопольда Ежевского (см. его книгу «Катынь, 1940». Рига: Авотс, 1990), а также российских историков Владислава Шведа и Сергея Стрыгина (см., напр.: http: //warrax. net/89/7/katyn. html), Хрущёв после первых заседаний «антисталинского» ХХII съезда КПСС 17 октября 1961 г. в его кулуарах предложил В. Гомулке, мягко говоря, провокацию. А именно: публично с трибуны съезда возложить вину за расстрелы поляков в Катыни лично на Сталина. Как известно, на съезде было решено вынести саркофаг со Сталиным из мавзолея (что и было сделано к концу октября), поэтому предложенное Гомулке «спецвыступление» должно было убедить делегатов в правильности этого решения и по внешнеполитическим причинам. Но Гомулка решительно отказался, мотивируя свой отказ «непроработанностью вопроса, возможным взрывом возмущения в Польше и усилением антисоветских настроений не только в Польше…». Хрущеву польский лидер заявил также, что, в любом случае, нужны хотя бы один-два достоверных документа, на которые можно сослаться, если рискнуть выступить с таким обвинением. После этого Хрущев раздраженно прервал беседу на эту тему…

Но когда в 1963-м в Москве Вл. Гомулка вернулся было к тому разговору о погибших в Катыни польских офицерах, Хрущев его грубо оборвал: «Вы хотели документов. Нет документов! Нужно было народу сказать попросту (всего лишь… — А. Ч. ), я же предлагал. Не будем возвращаться к этому разговору» (см.: «Катынский синдром…». С. 207).

Характерно, что, согласно упомянутым источникам, впервые о желательности такого выступления Хрущев дал понять Гомулке еще в конце 1950-х в Варшаве и Москве, в том числе в дни работы ХХI съезда КПСС, но получил фактический отказ. А излагая свое предложение впрямую в середине октября 1961 г., Хрущев был в нетрезвом виде и всячески пытался панибратски общаться с Гомулкой. Но, увы, и это не помогло. Похоже, по себе мерил Никита Сергеевич?..

Последующие советские лидеры, естественно, не повторяли аналогичного предложения ни Гомулке, ни его преемникам. А, например, в своем выступлении в Варшаве 21 июля 1966 г. в связи с 1000-летием со дня провозглашения первого польского государства, Гомулка лишь вкратце сказал о Катыньской трагедии как об одном из преступлений германского фашизма (см.: Гомулка Владислав. 1000 лет Польши. Варшава (рус. яз. ), 1967).

Словом, политическая конъюнктура — в ее хрущевском понимании и употреблении — едва не опозорила СССР и КПСС еще на рубеже 1950–1960-х гг. …