Извлечение из судебного решения

176. В обоснование своих утверждений заявители указывали, в частности, на следующие факторы.

Самым хорошим и безопасным способом предотвращения взрыва и захвата подозреваемых было бы не допустить их вместе с взрывным устройством в Гибралтар. Власти имели их фотографии и знали их настоящие и вымышленные имена, а также какие паспорта у них были с собой.

181. Факторы, которыми оперируют заявители, сводятся к ряду предположений о том, что власти, по-видимому, знали об отсутствии бомбы в автомобиле. Однако, принимая во внимание полученную властями оперативную информацию, биографии трех террористов, имевших ранее отношение к взрывным устройствам, а также тот факт, что г-н Сэвидж, как было видно наблюдавшим, "возился с чем-то", перед тем как покинул автомобиль (см. п. 38 выше), мнение о том, что в автомобиле находилась бомба, нельзя назвать ни неправдоподобным, ни полностью лишенным оснований.

182. В частности, решение пропустить террористов в Гибралтар, хотя и заслуживает критики, учитывая риск, с которым оно было связано, соответствовало разработанному плану ареста, согласно которому никакие действия по задержанию не должны были предприниматься, пока все трое не появятся в Гибралтаре и не будет достаточных доказательств подготовки ими преступления, необходимых для их осуждения.

187. Правительство заявило, что действия военнослужащих были абсолютно необходимыми для защиты людей от противоправного насилия в понимании статьи 2 п. 2 (а) Конвенции. Каждый из военнослужащих в мгновение секунды должен был принять решение, которое могло бы повлиять на жизнь многих людей. Они считали, что те движения, которые сделали подозреваемые в тот момент, когда их пытались задержать, создавали впечатление, что террористы вот-вот взорвут бомбу. Это обстоятельство было подтверждено другими свидетелями, которые видели эти движения. Если признать, что военнослужащие честно и разумно считали, что террористы, по которым они открыли огонь, собирались взорвать бомбу нажатием кнопки, то тогда у них не было иного выбора, кроме как открыть огонь.

200. Суд признает, что военнослужащие искренне верили (в свете полученной ими информации, которая была изложена выше), что необходимо не дать подозреваемым возможности включить взрывное устройство и тем самым предотвратить гибель многих людей (см. п. 195 выше). Действия, предпринятые ими, согласно полученному приказу, рассматривались ими, следовательно, как абсолютно необходимые для защиты права ни в чем не повинных людей на жизнь.

Следовательно, можно сделать вывод, учитывая дилемму, стоявшую перед властями в связи с обстоятельствами дела, что действия военных сами по себе не вступают в противоречие с положениями Конвенции (п. 2 статьи 2).

201. Тем не менее возникает вопрос о том, была ли операция против террористов в целом подготовлена и проведена в соответствии с требованиями статьи 2 п. 2 и можно ли считать сведения и инструкции, данные военнослужащим (из которых неизбежно следовало применение оружия на поражение), адекватными, принимая во внимание право на жизнь трех подозреваемых.

205. В этом отношении Суд ограничивается замечанием, что следует считать, что возможные последствия от недостаточности улик для задержания и судебного разбирательства менее важны, чем опасность для населения Гибралтара (которой прежде всего было обеспокоено Правительство, как это следует из представленных им объяснений), возникшая в связи с тем, что их въезд в страну не был предотвращен. С точки зрения Суда, либо власти знали, что в автомобиле не было никакой бомбы, что Суд уже не принял во внимание (см. п. 181 выше), либо имел место серьезный просчет лиц, ответственных за проведение операции. В результате сложились условия, в которых применение оружия со смертельным исходом, учитывая имевшиеся оценки спецслужб, было возможно или с большой степенью вероятности предвидимо.

Решение не останавливать трех террористов при въезде в Гибралтар, таким образом, является существенным фактором, который необходимо принимать во внимание.

209. Настораживает в данной ситуации и то, что предположение о возможности "подозревать наличие бомбы в автомобиле", которое военно-служащий G сделал после беглого внешнего осмотра автомобиля, было передано другим военнослужащим, согласно собственному свидетельству последних, как определенно установленный факт наличия такой бомбы (см. п. 48 и 51-52 выше). Следует вспомнить, что, хотя военнослужащий G и имел опыт работы с взрывными устройствами, заложенными в автомобили, он, как выяснилось, не был специалистом в области радиосвязи или взрывчатых веществ, а делая заключение о возможности подозревать наличие бомбы в автомобиле, он основывался на том, что заметил, что антенна не соответствовала автомобилю; таким образом, его оценка скорее носила предположительный характер (см. п. 53 выше).

210. В условиях, когда не получили достаточного внимания альтернативные варианты и когда с определенностью сообщалось о существовании автомобиля со взрывным устройством, которое, согласно сделанным оценкам, могло быть детонировано нажатием кнопки, целый ряд рабочих гипотез был преподнесен военнослужащим A, B, C и D как установленные факты, в связи с чем применение силы, влекущей за собой лишение жизни, стало почти неизбежным.

212. Поскольку из-за ограничений в публичных интересах (см. п. 104-1 (iii) выше) в ходе официального расследования детально не рассматривались полученные военнослужащими инструкции, остается неясным, были ли они обязаны определять, оправдано ли применение огнестрельного оружия с целью поражения теми конкретными обстоятельствами, с которыми они столкнулись в момент ареста.

Их рефлекторные действия в этом жизненно важном вопросе лишены той степени осторожности в использовании огнестрельного оружия, которую следует ожидать от сотрудников правоохранительных органов в демократическом обществе, даже когда они имеют дело с опасными людьми, подозреваемыми в терроризме, и явно не отвечают требованиям проявлять осторожность, предусматриваемую инструкциями по использованию полицией огнестрельного оружия, в которых подчеркивается ответственность перед законом каждого офицера в зависимости от ситуации, в которой применено оружие (см. п. 136 и 137 выше).

Это упущение властей также дает основания предполагать, что не была проявлена необходимая осторожность при контроле и проведении операции ареста.

214. Соответственно, Суд констатирует, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции.

 

Совместное особое мнение судей Риссдала, Бернхардта, Тора Вильялмсона,
Гелькюклю, Палм, Пекканена, сэра Джона Фрилэнда, Бака и Ямбрека

 

1. Мы не можем согласиться с мнением большинства наших коллег о том, что в данном деле имело место нарушение статьи 2 Конвенции.

8. Властям приходилось планировать и принимать решения в условиях недостатка информации. Только подозреваемые знали точно о своих намерениях, и частью их цели, так же, как, несомненно, частью их подготовки, было сделать так, чтобы об их намерениях было известно как можно меньше. Вряд ли оправданны ретроспективные выводы, когда многое уже прояснилось, о том, что было бы лучше действовать другим способом, чем тем, который был выбран в то время в трудных условиях проведения антитеррористической операции, и таким путем признать его виновным и ошибочным. Его не следует считать таковым, если только не установлено, что при известных в то время обстоятельствах предпочтительнее был бы другой способ действий.

9. Последствия взрыва большой бомбы в центре Гибралтара могли быть настолько разрушительными, что власти, понимая свою ответственность, не должны были рисковать и дать подозреваемым возможность осуществить такой взрыв. Целью находившихся в Гибралтаре подозреваемых было осуществление преступного замысла, который при успешной его реализации мог бы привести к потере многих невинных жизней.

10. Совещание о деталях операции, состоявшееся 5 марта 1988 г. (п. 22-31), показывает разумность оценки ситуации, сделанной в то время и при известных в то время обстоятельствах.

Все это свидетельствует о соответствующем внимании со стороны властей. Об этом же говорит и осторожный подход к передаче в конечном счете управления операцией военным 6 марта 1988 г. (п. 54-58).

11. В решении Суда не говорится о том, что власти не устраивал арест подозреваемых на этой стадии. С нашей точки зрения, это правильно, поскольку на этой стадии могло не оказаться достаточных улик, чтобы обосновать их задержание и предать суду. Освободить их после того, как они узнают о состоянии готовности властей, значило бы увеличить риск того, что они сами или другие члены ИРА могли бы впоследствии успешно осуществить повторный террористический акт в Гибралтаре.

13. Когда автомобиль был запаркован в людном месте одним из подозреваемых, и при этом все трое оказались в Гибралтаре, власти могли вполне оправданно действовать согласно рабочей гипотезе о нахождении в автомобиле взрывного устройства. Одновременно, поскольку подозреваемые едва ли собирались еще раз рисковать и повторно приехать в Гибралтар, не представлялось "также" вероятным, что они прибыли лишь с разведывательной миссией.

В этих условиях, если бы власти не действовали с учетом наихудшего варианта, т.е. варианта наличия в автомобиле взрывного устройства, которое могло быть взорвано подозреваемыми во время их пребывания в Гибралтаре, то они продемонстрировали бы безответственное отношение к общественной безопасности.

14. Весь предыдущий опыт деятельности ИРА безусловно не дает надежных оснований для вывода о том, что убийство большого числа гражданских лиц явилось бы само по себе сдерживающим фактором, или о том, что подозреваемые во время задержания предпочли бы отказаться от взрыва, нежели произвести его, вызвав жертвы среди гражданских лиц. Нелишне вспомнить, что, согласно показаниям военнослужащего F, в разведывательной информации были данные о том, что в ИРА есть намерение устроить "фейерверк". Он также высказал уверенность в том, что, будучи загнанными в угол, подозреваемые без колебания нажали бы на кнопку ради достижения хотя бы некоторого пропагандистского успеха.

16. Передатчик того типа, который, как полагали, скорее всего был использован в данном случае, мог быть настроен таким образом, чтобы вызвать взрыв простым нажатием кнопки, а в свете прошлого опыта было бы крайне неразумно сбрасывать со счета возможность технических новшеств ИРА в этой области.

18. Хотя проведенный им осмотр автомашины не был продолжительным, он тем не менее был достаточным для того, чтобы дать ему возможность сделать вывод (особенно из-за необычного вида антенны, не соответствующей возрасту автомашины, и знания того, что ИРА в прошлом использовала автомашины со специально установленными антеннами), что данный автомобиль следовало рассматривать в качестве подозрительного на наличие бомбы.

Если бы не действия, предпринятые Макканном и Фаррелл, когда военнослужащие А и В приблизились к ним, и которые могли быть вызваны абсолютно случайно раздавшимся в это время звуком полицейской сирены, остается вероятность того, что они могли бы быть схвачены и арестованы без единого выстрела, и если бы не действия Сэвиджа, когда военнослужащие С и D приблизились к нему, которые могли быть вызваны тем, что он услышал стрельбу, которая произошла во время инцидента с Макканном и Фаррелл, сохраняется вероятность, что он также мог быть схвачен и арестован без применения оружия.

20. Чтобы судить о способе оценки властями информации, имеющейся в их распоряжении, должно в любом случае надлежащим образом учитывать необходимость для властей довольствоваться неполной информацией (см. п. 8 выше), и нет неоспоримых оснований предполагать, что имелась информация, которую они должны были бы знать, но не знали.

22. Относительно предположения о том, что если бы от военнослужащих в соответствии с их подготовкой и инструкциями требовалась оценка ситуации, чтобы стрельба на поражение могла быть расценена ими как оправданная обстоятельствами, необходимо напомнить, что ситуация предполагала полную уверенность с их стороны в том, что подозреваемые могли в любую минуту, нажав на кнопку, взорвать бомбу. В данной ситуации стрельба с целью только ранить могла бы привести к особенно опасному повороту: ранение могло и не лишить подвижности подозреваемого и позволило бы ему или ей нажать кнопку, если он или она намеревались сделать это.

В соответствии с этим мы считаем, что вывод о том, что со стороны властей имели место упущения в этом отношении, предопределившие отсутствие необходимой осторожности при контроле и проведении операции ареста, является необоснованным.

 

4. Определение Конституционного Суда РФ от 19 февраля 2009 г. N 137-О-О
"Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы граждан Э.Д. Бзаровой, Э.Л. Кесаевой, В.А. Назарова и Э.Л. Тагаевой на нарушение их конституционных прав положением пункта 2 статьи 14 Федерального закона "О борьбе с терроризмом"

 

1. В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации граждане Э.Д. Бзарова, Э.Л. Кесаева, В.А. Назаров и Э.Л. Тагаева оспаривают конституционность положения пункта 2 статьи 14 Федерального закона от 25 июля 1998 года N 130-ФЗ "О борьбе с терроризмом", согласно которому при ведении переговоров с террористами не должен рассматриваться вопрос о выполнении их политических

2. Конституционный Суд Российской Федерации, изучив материалы, представленные заявителями, не находит оснований для принятия их жалобы к рассмотрению.

2.3. Терроризм - это идеология насилия и практика воздействия на принятие решения органами государственной власти, органами местного самоуправления или международными организациями, связанные с устрашением населения и (или) иными формами противоправных насильственных действий (статья 3 Федерального закона от 6 марта 2006 года N 35-ФЗ "О противодействии терроризму"), деяние, направленное на то, чтобы вызвать смерть какого-либо гражданского лица или любого другого лица, не принимающего активного участия в военных действиях в ситуации вооруженного конфликта, или причинить ему тяжкое телесное повреждение, а также нанести значительный ущерб какому-либо материальному объекту, равно как организация, планирование такого деяния, пособничество его совершению, подстрекательство к нему, когда цель такого деяния в силу его характера или контекста заключается в том, чтобы запугать население, нарушить общественную безопасность или заставить органы власти либо международную организацию совершить какое-либо действие или воздержаться от его совершения (статья 1 Шанхайской конвенции о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом, ратифицированной Федеральным законом от 10 января 2003 года N 3-ФЗ). Терроризм, таким образом, по своей природе связан с воздействием на политическую сферу, направленным на изменение конституционных принципов организации государства и общества, в том числе умаление или отмену прав и свобод человека и гражданина.

Поэтому оспариваемое законоположение (как и аналогичная норма части 2 статьи 16 Федерального закона "О противодействии терроризму", в связи с принятием которого Федеральный закон "О борьбе с терроризмом" утратил силу), запрещая вести с террористами переговоры о выполнении их политических требований, как посягающих на базовые конституционные ценности, по своему содержанию является гарантией этих ценностей. Данное нормативное положение не предполагает отказ от признания и защиты прав и свобод человека, а равно пренебрежение жизнью и здоровьем граждан при пресечении террористического акта. Иное противоречило бы как статьям 1, 2, 15 и 17 Конституции Российской Федерации, так и статье 2 Федерального закона "О противодействии терроризму", определяющей в числе основных принципов противодействия терроризму обеспечение и защиту основных прав и свобод человека и гражданина и приоритет защиты прав и законных интересов лиц, подвергающихся террористической опасности.

2.4. Законодательное установление недопустимости рассматривать при ведении переговоров с террористами выдвигаемые ими политические требования, будучи адресовано во многом и субъектам этих преступлений, носит превентивный характер и является мерой предупреждения террористических актов, преследующих политические цели, делая их достижение невозможным, а совершение террористического акта - бессмысленным.

Стратегия проведения в конкретной ситуации переговоров с террористами для сохранения жизни и здоровья людей должна выбираться с учетом того, что обсуждение вопроса о выполнении политических требований террористов и, тем более, какие-либо уступки им в этой части не способствуют минимизации последствий терроризма, а наоборот, могут усугубить террористическую угрозу, усилить агитационно-пропагандистский эффект террористического акта, стимулировать совершение новых актов терроризма и в конечном счете - способствовать их превращению в механизм политического управления государством, что несовместимо с самими принципами существования демократического правового государства.

Таким образом, положение пункта 2 статьи 14 Федерального закона "О борьбе с терроризмом" направлено на предотвращение террористической угрозы, а соответственно, на обеспечение безопасности личности и сохранение жизни людей, т.е. согласуется с конституционно значимыми целями и не может расцениваться как нарушающее конституционные права заявителей.

 

⇐ Предыдущая12

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: