 |
Разгневанный Наньян против коварного Сюаньчжэня.
|
|
|
|
ГЛАВА 46
Разгневанный Наньян против коварного Сюаньчжэня.
Эта фраза, сказанная будто мимоходом, тем не менее потрясла всех настолько, что вокруг послышались удивлённые вздохи. В умах многих небожителей пронеслось: «Ты — всего лишь мусорное божество, у которого даже магических сил нет. Как тебе хватает наглости говорить величественному Богу Войны восточных земель, Лан Цяньцю, что в битве с тобой его ждёт неминуемая смерть? Не слишком ли самонадеянно? » Ведь фраза прозвучала так, будто принц просил о низвержении в мир смертных, уступая Лан Цязньцю победу, лишь бы не опускаться до драки с ним — поистине невиданное бахвальство. Однако Лан Цяньцю не увидел в его словах хвастовства.
— Я же сказал — не важно, каков будет итог, жизнь или смерть! И я не нуждаюсь в твоих уступках.
Се Лянь не ответил ему, но снова обратился к Цзюнь У:
— Владыка, прошу, низвергните меня с Небес.
Ши Цинсюань внезапно вскинул руку и вмешался:
— Постойте! У меня есть возражения!
Цзюнь У позволил:
— Пусть говорит Повелитель Ветров.
Ши Цинсюань произнёс:
— Уважаемые бессмертные коллеги, кажется, решили, что Его Высочество Сяньлэ назвался Фан Синем исключительно с целью свершения мести, после чего утопил в крови правящий дом Юнань. Но если он хотел отомстить, почему оставил в живых Его Высочество Тайхуа, который являлся наследным принцем Юнань? Согласно логике, мститель должен был более всего стремиться умертвить именно наследного принца, разве не так?
Данный вопрос пришёл в голову не только ему, но остальные решили, что нет необходимости проявлять инициативу и высказываться вслух. Теперь же, когда Повелитель Ветров затронул эту тему, несколько небожителей согласно закивали. Ши Цинсюань же добавил:
|
|
|
— Пусть я совсем недавно познакомился с Его Высочеством, но всё же своими глазами видел, как он бесстрашно принял на себя удар изогнутой сабли Эмина, защищая Его Высочество Тайхуа. Цяньцю, если он действительно всей душой ненавидел вашу императорскую семью, почему же заслонил тебя от удара, презрев опасность?
Услышав фразу «бесстрашно принял на себя удар изогнутой сабли Эмина», Фэн Синь и Му Цин внезапно переменились в лице. Послышались шепотки в духе «возможно, его на это толкнула нечистая совесть и чувство вины», которые Повелитель Ветров пресёк следующей фразой:
— Но ведь это тёмное оружие, приносящее несчастья, проклятый клинок! Поэтому! Я считаю вопрос о причастности Его Высочества открытым!
Пэй Мин съязвил:
— Остаётся позавидовать Его Высочеству наследному принцу, ведь сам Повелитель Ветров поручился за него, произнеся речь в его защиту. А вот наш Сяо Пэй оказался менее удачлив.
Ши Цинсюань парировал:
— Генерал Пэй, не пытайтесь исказить факты. Разве инцидент, в котором замешан Сяо Пэй, похож на данное происшествие? Я своими глазами видел совершённое им преступление и своими ушами слышал, как он признал вину.
Пэй Мин не уступал:
— Разве сегодня ситуация иная? Его Высочество Тайхуа лично был свидетелем преступления и лично слышал, как Его Высочество Сяньлэ признал вину. О каких различиях тут может идти речь?
Ши Цинсюань закипел от гнева и собирался продолжить препираться с Пэй Мином, но Се Лянь остановил его:
— Ваше Превосходительство, я премного вам благодарен и премного обязан за заботу. Но в этом нет необходимости.
Ши Цинсюань не смог за короткое время придумать, что возразить Пэй Мину, поэтому лишь ткнул в того пальцем, но сдержал возмущение.
В этот момент наконец вмешался Цзюнь У. Он бесстрастным тоном произнёс:
|
|
|
— Прошу всех успокоиться.
В голосе Цзюнь У не слышалось громких нот, напротив — он прозвучал даже слишком ровно и спокойно, однако каждый небожитель во дворце Шэньу расслышал его чётко и ясно, поэтому немедленно оправился и встал как следует. Когда в главном зале воцарилась тишина, Цзюнь У продолжил:
— Тайхуа, ты, как обычно, ведёшь себя несдержанно. Встречаясь с проблемой, нельзя каждый раз стремительно бросаться в бой. Необходимо хладнокровно выслушать, выяснить все обстоятельства дела, и лишь после принимать решение.
Лан Цяньцю опустил голову, покорно выслушивая нравоучения. Цзюнь У продолжил:
— Если Сяньлэ не желает рассказывать нам всей правды, его просьбы о низвержении напрасны. Для начала он будет взят под стражу и заключён во дворце Сяньлэ без права самовольного отлучения, после чего я лично займусь расследованием обстоятельств дела. А до тех пор вам двоим не следует видеться.
Подобное решение вышло за рамки всеобщих ожиданий.
Цзюнь У всё-таки защитил Се Ляня, это посмешище трёх миров, у которого нет ни последователей, ни добродетелей, ни единого огонька благовоний!
Лань Цяньцю, между прочим, — Бог Войны восточных земель. Что если он останется недоволен подобным решением? Тогда эта «сделка» точно принесёт лишь убытки. Но даже если в таких обстоятельствах Цзюнь У решил заступиться за Се Ляня, не означает ли это, что принц всё ещё пользуется расположением Владыки?!
Многие небожители, разглядев в случившемся некую подоплёку, в тайне решили впредь больше никогда не упоминать прозвище «посмешище трёх миров» на публике. Ши Цинсюань облегчённо вздохнул и несколько раз старательно восхвалил великую мудрость Владыки. Лан Цяньцю же с сомнением посмотрел на Се Ляня и сказал:
— Если Владыка хочет его допросить, то может делать что угодно, но каким бы ни оказался результат допроса, я всё равно не отступлюсь от своего требования о поединке!
Затем он отвесил Цзюнь У поясной поклон, развернулся и вышел прочь. Цзюнь У взмахнул рукой, несколько Богов Войны немедля взяли Се Ляня под стражу и увели из дворца. Когда они проходили мимо Ши Цинсюаня, Се Лянь тихо обратился к нему:
— Ваше Превосходительство, я правда очень вам благодарен. Но если вы действительно хотите мне помочь, не нужно больше заступаться за меня, я хочу лишь попросить вас о двух вещах.
|
|
|
Ши Цинсюань чувствовал себя ужасно неловко оттого, что призвал ветер и разжёг пламя, которое поглотило Дом Блаженства, поэтому теперь даже жалел, что принц не обратился к нему с сотней просьб.
— Прошу, говорите.
— Тот юноша, которого я привёл с собой, находится снаружи, в пристройке у дворца. Если вам не составит труда, прошу, позаботьтесь о нём.
— Сущие пустяки! Что-то ещё?
— Если Генерал Пэй впредь захочет навредить Бань Юэ, прошу вас, протяните ей руку помощи.
— Само собой разумеется. Я не позволю Пэй Мину добраться до неё. Где она сейчас?
— Я спрятал её в монастыре Водных Каштанов, в горшке с соленьями. Если у вас будет время, прошу, выньте её оттуда и овейте ветром.
— …
Попрощавшись с Повелителем Ветров, Се Лянь направился за двумя небесными чиновниками, которые привели его к дворцу Сяньлэ и весьма почтительно произнесли:
— Прошу, Ваше Величество наследный принц.
Се Лянь кивнул в ответ:
— Простите, что затруднил вас.
Принц перешагнул порог дворца, и врата за его спиной захлопнулись. Се Лянь огляделся и без удивления обнаружил, что дворец не только снаружи, но и внутри является абсолютной копией прежнего. В прошлый раз он лишь прошёл мимо, но не стал заходить. Тогда принц и предположить не мог, что впервые ему придётся посетить дворец, находясь под арестом. Поистине, недоброе предзнаменование.
От всех взлётов и падений, которые случились с ним за прошедшие несколько дней, Се Лянь ощутил ужасную душевную усталость, и потому сразу погрузился в сон.
Во сне он увидел множество вещей.
Он будто сидел в позе лотоса, предаваясь медитации, а когда открыл глаза, обнаружил себя за письменным столом. Чёрное одеяние слой за слоем, складка за складкой, расстилалось по полу, а на лице ощущалась ледяная, увесистая маска.
Опустив голову, он увидел юношу, который лежал на письменном столе, подложив руки под голову. На вид ему было четырнадцать-пятнадцать лет, на юноше красовались роскошные одеяния, он весь был полон жизненной силы и спал богатырским сном.
|
|
|
Принц покачал головой, подошёл к столу с другой стороны, слегка наклонился, постучал по поверхности стола костяшками пальцев и позвал:
— Ваше Высочество наследный принц.
Возможно, из-за ледяной маски на лице, даже его голос прозвучал немного холодно. Юноша наконец пробудился, поднял на него глаза и от испуга тут же подскочил и сел как положено.
— С-с-советник!!!
— Ты снова уснул. Перепишешь «Дао дэ цзин» десять раз.
Наследный принц потрясённо воскликнул:
— Не надо, Наставник! Лучше заставьте меня десять раз пробежать вокруг Запретного города!
— Двадцать раз. Начинай писать прямо сейчас. И чтобы иероглифы были ровными.
Наследный принц, кажется, немного боялся его, и потому послушно уселся за стол и начал исполнять то, что велел советник. Се Лянь же, вернувшись на своё место, продолжил медитировать.
На самом деле, каждый в императорском дворце немного его побаивался. Это был результат намеренно созданного им образа, который вызывал чувство отчуждения, угнетения и давления.
Но у этого наследного принца, возможно, в силу возраста, ощущение страха по отношению к нему никак не могло продержаться слишком долго. Переписав совсем немного, он снова позвал:
— Наставник!
Принц отложил книгу.
— Что?
— Я в совершенстве усвоил техники фехтования, которым вы обучили меня в прошлый раз. Может быть, настало время показать мне новые?
— Можно. Чему ты хочешь научиться?
— Я хочу изучить тот приём, которым вы спасли меня!
Поразмыслив, Се Лянь ответил:
— Ах, тот приём? Не выйдет.
— Но почему?
— Он не практичен. И по крайней мере для тебя совершенно не подходит.
Наследный принц спросил с непониманием:
— Но ведь он отлично работает, разве не так? Одним клинком погасить силу удара двух мечей! Вы ведь спасли меня именно этим приёмом!
Непонимание было нормальной реакцией принца.
Се Лянь произнёс:
— Ваше Высочество наследный принц, позвольте мне задать вам вопрос.
— Спрашивайте!
— Предположим, есть два человека, которых голод замучил до такой степени, что глаза налились кровью. Они решили отобрать еду друг у друга, и поэтому начали драться. Неожиданно появился третий человек, который не хочет, чтобы они дрались. Как вы считаете, помогут ли в таком случае одни лишь уговоры?
— … Наверное, не помогут. Ведь им нужна еда, так ведь?
— Верно. И поскольку первичная проблема не разрешена, никто не станет слушать высокоморальных уговоров. Поэтому, если третий человек хочет, чтобы те двое перестали драться, у него есть лишь один выход, а именно — дать им то, чего они хотят. Открыть карман, достать свои съестные припасы и отдать им.
|
|
|
Принц всё понял, и в то же время ничего не понял.
Се Лянь пояснил:
— Логика та же самая. Вам стоит понимать, что, если меч покинул ножны, кто-нибудь непременно будет ранен. Если произошёл выброс силы, что-то непременно должно её на себя принять. Поэтому, твои слова о том, что я погасил силу удара двух мечей — в корне не верны. Я не погасил удары, лишь принял их атаку на себя. Останавливать оружие и принимать на себя удар, предназначавшийся другому — поступок весьма глупый, и применим лишь в том случае, когда действительно не существует иного выхода. И вам, будучи Его Высочеством наследным принцем, нет нужды изучать подобный приём.
Принц продолжил переписывать канонический текст. Однако через некоторое время на его лице вновь появилось задумчивое выражение.
Тогда Се Лянь спросил:
— У вас есть ещё какие-то вопросы?
Поколебавшись секунду, наследный принц ответил:
— Есть пара. Наставник, что если… у того, третьего, человека еды также не хватит, что тогда делать?
— …
Принц добавил:
— Если те двое получат еду, но потом захотят больше, и из жадности начнут драться ещё ожесточеннее, всё время требуя у него пищу, как тогда следует поступить?
— А как вы считаете?
Принц, подумав, ответил:
— Не знаю… возможно, ему с самого начала не следовало вмешиваться.
***
Зал сиял золотом. Всё здесь было золотым, но именно в тот миг золото окрасилось красным.
За каждым золотым столом в неестественных позах лежат люди. Меч ударом пронзает горло, ужасом наполнен смертный миг.
Его рука, сжимающая оружие, непроизвольно дрожит. Тело государя, который всё ещё излучает возвышенное величие, залито свежей кровью с ног до головы. В его покрасневших глазах застыла боль и ненависть, он держит на коленях мёртвое тело собственной жены.
Он поднимает меч и шаг за шагом подходит ближе. Государь поднимает голову, видит его и потрясённо восклицает:
— Советник? Ты…?!
Хладнокровное лезвие наносит удар.
Одновременно с этим он ощущает чьё-то присутствие и резко оборачивается. Молодой наследный принц стоит в дверном проёме, среди лежащих вповалку трупов дворцовой охраны.
Взгляд юноши пуст, будто он сомневается в реальности того, что видит перед собой, и готов поверить, что всё ещё спит. До смерти перепуганный, он делает шаг вперёд и едва не запинается о высокий порог. Советник вынимает меч из мёртвого тела, брызги свежей крови окропляют чёрное одеяние.
Принц всё-таки спотыкается, но не о порог зала, а о лежащий на полу труп. Он бросается к телу государя и наконец выдавливает из себя:
— Отец?! Матушка [1]?!
Но государь уже не может ничего ему ответить. Принц, не в состоянии привести его в чувство, вскидывается и бросается к советнику с круглыми от шока глазами.
— Наставник! Что вы делаете? Что вы сделали?! Советник!!!
Проходит какое-то время, прежде чем он слышит собственный, будто закостеневший голос:
— Вы получили по заслугам.
***
Се Ляню плохо спалось. Он проснулся от того, что покатился по полу.
В полудрёме он протёр сонные глаза и обнаружил, что на самом деле проспал не так уж долго, да к тому же видел не слишком приятный сон. К счастью, что-то разбудило его, больно врезавшись в грудь. Посидев немного, он выудил это что-то из-за пазухи и разжал ладонь, на которой лежали игральные кости. Те самые, что он принёс из Дома Блаженства.
В голове принца непроизвольно вспыхнуло алое зарево. Картина была размытой, но фигура в красном оставалась несравнимо чёткой — она неподвижно смотрела прямо на него посреди бущующего моря огня. Се Лянь тяжко вздохнул и подумал: «Интересно, осталось ли хоть что-то от Дома Блаженства после пожара? Теперь, когда меня низвергнут в очередной раз, не знаю, смогу ли я возместить убытки, даже если продам последнюю рубаху [2] … Придётся потратить несколько десятков, а то и сотен лет… Самое большее — всю жизнь, чтобы рассчитаться с ним».
Поглядев на игральные кости на ладони, Се Лянь сложил руки в молитве и потряс какое-то время, затем выбросил. Прокатившись по полу, кости застыли.
Как и следовало ожидать, удача, которую Се Ляню одолжил Хуа Чэн, истратилась без остатка. Он хотел снова выбросить две шестёрки, но, когда кости оказались на полу, результат оказался противоположным — две единицы.
Се Лянь не сдержал смешка и покачал головой. Как вдруг за его спиной раздались шаги. Принц застыл на мгновение, одним движением убрал за пазуху кости и стёр улыбку с лица.
Звук не походил на шаги Цзюнь У. Владыка ступал тяжело и уверенно, не торопливо, но и не медленно. И хотя Хуа Чэн ступал с некой беззаботностью, иногда даже лениво, а не как подобает высокому чину, всё же настрой, с которым шли оба — будто в груди у них рос бамбук [3] — создавал абсолютно одинаковое впечатление. Однако те шаги, которые сейчас слышал принц, казались лёгкими, даже слегка парящими. Се Лянь обернулся и от увиденного замер на мгновение.
— Ты?
Нежданный гость был одет в чёрное, отличался бледностью, тонкими губами и соответствующим образу бесстрастным выражением лица. На вид он казался беспримерно холодным и безразличным ко всему. Вне всяких сомнений он являлся Богом Войны, однако при этом более походил на Бога Литературы. Если это не Му Цин, то кто же ещё?
Узрев удивление на лице Се Ляня, он приподнял бровь и спросил:
— А ты кого надеялся увидеть? Фэн Синя?
Не дожидаясь ответа, он приподнял полы чёрных одеяний и переступил порог.
— Фэн Синь… скорее всего, не стал бы приходить.
— Зачем ты здесь?
— Владыка заточил во дворце только тебя, да ещё Его Высочеству Тайхуа запретил наведываться сюда. Но никто не говорил, что я не могу прийти.
Он даже не собирался отвечать на вопрос Се Ляня. Что ж, так тому и быть. Всё равно принца это совсем не интересовало, поэтому он не стал переспрашивать. Му Цин обвёл взглядом абсолютно новый дворец Сяньлэ, затем некоторое время испытующе смотрел на принца и вдруг что-то ему бросил. В воздухе блеснуло бледно-зелёное размытое пятно, Се Лянь поймал его левой рукой, а когда пригляделся, то увидел бутылочку из бледно-зелёного фарфора.
Это был сосуд со снадобьем. Му Цин без каких—либо эмоций произнёс:
— На твою правую руку, которая болтается, истекая кровью, даже смотреть страшно.
Се Лянь стоял неподвижно с бутыльком в руке, отвечая ему тем же испытующим взором.
С тех пор, как принц вознёсся в третий раз, отношение Му Цина к нему можно было описать лишь одним словом: «ехидство». Он будто только и ждал, когда принца пинками выгонят с Небес в третий раз, чтобы потом стоять в сторонке и сыпать язвительными замечаниями. Однако сейчас, когда над Се Лянем нависла реальная угроза третьего низвержения, Му Цин внезапно стал более доброжелательным, да ещё специально принёс ему снадобье. Столь внезапная перемена в отношении, напротив, заставила принца ощутить себя не в своей тарелке.
Увидев, что Се Лянь не пошевелился, Му Цин с лёгкой улыбкой произнёс:
— Можешь не применять его, как пожелаешь. Всё равно больше никто не придёт, чтобы передать тебе снадобье.
В этой улыбке не мелькнуло и тени притворства — можно было отчётливо разглядеть, что в тот момент Му Цин действительно пребывал в отличном настроении.
И хотя Се Лянь не ощущал слишком сильной боли, не было необходимости постоянно ходить раненым. Цзюнь У, конечно, уже коснулся его руки, оказав немедленную помощь, но всё же снадобье отнюдь не оказалось лишним. Поэтому принц открыл бутылёк и с растерянным видом опрокинул его на правое плечо. Вместо привычного порошка или пилюль из сосуда полился светло-зелёный дым. Его медленные струйки неторопливо окружили руку Се Ляня, распространяя прохладу и благоухание. И в самом деле, отличное снадобье.
Му Цин вдруг спросил:
— Слова Лан Цяньцю — правда? Ты в самом деле убил всех членов правящей семьи государства Юнань?
Се Лянь поднял на него глаза. И как бы Му Цин ни старался это скрыть, принц всё же разглядел в глубине его взгляда неудержимое возбуждение. Казалось, он испытывал жгучий интерес к подробностям того, как Се Лянь омыл кровью Пир Чистого Золота.
— Как ты их убил?
В этот момент позади снова раздались чьи-то тяжёлые шаги. Они одновременно обернулись и увидели, что очередным визитёром оказался Фэн Синь. Едва войдя и увидев во дворце Му Цина, который стоял рядом с Се Лянем и ко всему прочему улыбался, Фэн Синь нахмурился и настороженно спросил:
— Что ты здесь делаешь?
Се Лянь помахал рукой с зажатой в ней бутылочкой из бледно-зелёного фарфора. Улыбка Му Цина слегка поугасла. Он ведь только что заверил Се Ляня, что Фэн Синь не придёт, но последний тут же явился — разумеется, ничего смешного в том не было.
Му Цин ответил:
— Это ведь не твой дворец. Раз ты можешь сюда приходить, почему бы мне этого не сделать?
Фэн Синь не стал обращать на него внимания, вместо этого повернулся к Се Ляню. Он ещё ничего не успел сказать, как Се Лянь произнёс:
— Если вы двое пришли, чтобы задать один и тот же вопрос, я отвечу сразу всем. Нет нужды сомневаться — ни единое слово, сказанное мною сегодня во дворце Шэньу, не содержит ни капли лжи.
Фэн Синь едва заметно побледнел.
Му Цин же более всего не выносил подобной его реакции, и потому бросил:
— Ну хватит, возьми себя в руки хоть немного, кого ты хочешь удивить своим скорбным видом в нынешнем положении вещей?
Фэн Синь наградил его крайне недружелюбным взглядом.
— Уж точно не тебя. Выкатывайся отсюда!
Му Цин парировал:
— У тебя-то, конечно, есть право приказывать мне выкатываться. На словах ты строил из себя саму преданность. И что же, сколько лет продержался? А в итоге всё равно сбежал.
На лбу Фэн Синя вздулись вены. Се Лянь почувствовал, что их разговор развивается в неприятном русле, и потому поднял руки со словами:
— Постойте. Остановитесь.
Но разве в характере Му Цина было поддаться на уговоры о примирении? Он с холодной усмешкой произнёс:
— Все говорят тебе в оправдание, что ты не мог видеть, как бывший господин опускается на самое дно. Но к чему выдумывать эти приукрашенные предлоги? Скажи прямо, ты просто больше не хотел терять драгоценное время, следуя по пятам за покинутым всеми низвергнутым!
Фэн Синь воскликнул:
— Да что бы ты понимал, к чертям собачьим! — и набросился на оппонента с кулаками.
С громким “бум” лицо Му Цина встретило точный удар кулака. А ведь Му Цин по натуре являлся образцовым «красавчиком» [4], и от встречи с кулаком, который пролетел подобно ветру и ударил подобно молнии, его лицо расцвело, будто на нём раздавили помидор — тут же хлынула кровь. Однако упрямства ему было не занимать — не сказав ни слова и даже не хмыкнув, Му Цин поприветствовал обидчика таким же ударом. После вознесения каждый из них обзавёлся собственным магическим оружием. Но когда гнев застилал разум, истинное удовольствие приносил лишь взаимный обмен тумаками и пинками. Боевые навыки Фэн Синя и Му Цина восемьсот лет назад находились на одном уровне, да и теперь не слишком отличались, поэтому они шумно обменивались ударами, грохочущими на весь дворец, но никак не могли определить, кто из них сильнее.
Фэн Синь в гневе выкрикнул:
— Думаешь, никто не догадывается о твоих подлых намерениях? Только и ждёшь, чтобы он совершил что-нибудь ужасное, а потом хохочешь от радости!
Му Цин выплюнул:
— Я знаю, что ты всегда смотрел на меня свысока, это же просто уморительно, только взгляни на себя! Какое ты имеешь право меня презирать? В чужом глазу соломинку увидел, в своём бревна и не приметил [5], ничего особенного!
Даже Лан Цяньцю ещё не успел подраться с Се Лянем, а Фэн Синь с Му Цином устроили сражение первыми. Они давно копили обиду, и теперь сцепились в драке. Каждый осыпал другого бранью, не слыша даже ответных ругательств противника — разве кто-то из них мог сейчас расслышать уговоры Се Ляня? Принц ещё помнил, что во времена их юности Му Цин всегда разговаривал тихо и спокойно, никогда не позволяя себе кричать на кого-то прямо в лицо. А Фэн Синь, если и ввязывался в драку, то поколачивал лишь тех, кого Се Лянь приказал ему поколотить, при этом останавливался и снова бросался в бой по первому слову принца. Теперь же ситуация изменилась. Се Лянь, рана которого ещё не зажила, бросился к выходу из дворца, намереваясь поскорее позвать нескольких небожителей, чтобы те разняли дерущихся. Кто бы мог подумать, что он не сделает и шага за порог, когда услышит оглушительный грохот. Фэн Синя и Му Цина этот звук тоже застал врасплох — оба застыли и настороженно повернулись в сторону, откуда исходил грохот.
Кто-то пинком отворил врата во дворец Сяньлэ. А за ними больше не простиралась широкая улица Шэньу в столице бессмертных — вместо неё чернела непроглядная тьма, из которой веяло мрачной Ци смерти.
Из этой темноты выпорхнул целый ураган серебристых бабочек.
Примечания:
[1] В оригинале используются обращения, применимые только к царственным родителям — царственный отец и царственная мать.
[2] Ориг. — разбить котёл и продать обломки.
[3] Образно о человеке, который в любой момент готов ко всему, имеет в голове готовый план, уверен в своих силах.
[4] Ориг. — «белое личико», таким словом называют симпатичных молодых людей, часто в негативном контексте, с долей издёвки.
[5] Ориг. — воин, отступивший на пятьдесят шагов, насмехается над тем, кто отступил на сто.
|
|
|
