 |
Резных костей душа лишь одному несёт покой и благость. Часть первая.
|
|
|
|
ГЛАВА 48
Резных костей душа лишь одному несёт покой и благость. Часть первая.
При виде такой картины Се Лянь невольно протянул руку, желая погладить Эмина, и произнёс:
— Что это с ним…
Ху Чэн же чуть отстранился и повернулся боком, не давая ему дотянуться рукой, да к тому же с силой шлёпнул по рукояти сабли.
— Ничего. Не обращай внимания.
Проклятый клинок, при одном упоминании которого весь пантеон богов в ужасе замирал, изогнутая сабля Эмин, схватив звонкую оплеуху от Хуа Чэна, задрожал ещё сильнее. В этот момент Се Лянь услышал в сети духовного общения голос Фэн Синя:
— Как Хуа Чэну удалось применить Сжатие тысячи ли в столице бессмертных?! Как, в конце концов, открывается эта дверь?!
Затем заговорил Ши Цинсюань:
— Генерал Наньян! Я, я, я! Я, возможно, знаю, как её открыть. Ранее я уже попадал в подобную западню, и хлебнул немало горя, когда был на задании вместе с Его Высочеством. Значит так, возьмите игральные кости и бросьте их перед дверью, а потом попробуйте открыть.
Се Лянь вспомнил! Ведь он только что именно так и поступил — просто играючи выбросил кости, пока находился во дворце! Страшные картины их с Ши Цинсюанем оголтелого бегства в попытке спастись от земляных червей и дикарей-людоедов пронеслись перед глазами. Если небожители на самом деле откроют ворота таким образом, то неизвестно, в какую ещё передрягу попадут. Принц торопливо предостерёг:
— Остановитесь! Ни в коем случае не делайте этого! Будьте осторожны!
Однако его голос так и не долетел до сети духовного общения. Скорее всего, его магические силы постепенно иссякали, а находясь в столице бессмертных, он не успел пополнить запасы, и потому теперь мог лишь слушать, но не имел возможности ответить. Кроме того, даже если бы принцу удалось что-то сказать, теперь было уже поздно — кажется, Фэн Синь решил не тратить время на слова и сделал так, как велел ему Ши Цинсюань. Как это стало ясно? Очень просто — в следующий миг Фэн Синь разразился страшной руганью на всю сеть духовного общения. Он ругался лишь в случае крайнего потрясения, но уж если ругался, то самыми непристойными словами, режущими слух. Попытка пересказать подобное могла быть воспринята как оскорбление слуха и зрения. Остальные небожители тем временем внимательно следили за происходящим, и потому посыпались вопросы:
|
|
|
— Генерал, что с вами?!
Раздался голос Му Цина, не менее шокированный:
— Что это за место???
Очевидно, он вошёл в открывшийся проход следом за Фэн Синем.
Ши Цинсюань предупредил:
— Будьте осторожны! Разные числа, выпавшие на костях, забрасывают в разные места. Сколько вы выбросили?
Му Цин ответил:
— У него выпало четыре!
Се Лянь, расслышав в ругани Фэн Синя трудноуловимые нотки панического ужаса, забеспокоился, что они попали в какое-то крайне опасное место. Его голос не мог проникнуть в сеть духовного общения, но весьма кстати принц вспомнил, что хозяин этой магической техники находится прямо перед ним, и потому, позабыв на время о другом, поспешно спросил:
— Сань Лан, если выбросить на костях четыре, что окажется за дверью?
Хуа Чэн ответил:
— Это определяется произвольно. Какое место, на взгляд бросающего кости, является самым страшным, туда он и попадёт, когда откроет дверь.
Как только он это произнёс, принц услышал ледяной голос Му Цина:
— Кто тебя просил лезть вперёд? Забросил нас в женскую купальню! Дай сюда, я попробую!
Услышав слова «женская купальня», Се Лянь закрыл лицо ладонью.
Фэн Синь всегда держался на почтительном расстоянии от женщин и при беседе с женским полом приходил в смятение, будто столкнулся с наводнением или хищным зверем. Для него женская купальня и впрямь считалась самым страшным местом на свете, безмерно ужаснее, чем логово тигра или пучина дракона. Судя по звукам, Му Цин успешно забрал кости, и Се Лянь облегчённо выдохнул. Однако не прошло и пары секунд, как раздался ещё один гневный крик. Ши Цинсюань на грани срыва воскликнул:
|
|
|
— Уважаемые генералы, что вы увидели на этот раз?
Однако с той стороны ему никто не ответил, лишь послышались странные булькающие звуки, словно двое погрузились в воду. Слушатели притаились и задержали дыхание в ожидании, и через какое-то время внезапно раздался кашель Фэн Синя, как будто он плевался, вынырнув из воды. Затем крик:
— Черноё болото с гигантскими крокодилами!
Выходит, едва они в панике сбежали из пышущей клубами горячего пара женской купальни, Му Цин бросил кости, и, сделав следующий шаг, они провалились в глухие топи. Трясина мгновенно поглотила их, так что на поверхности остались только глаза. Когда же Боги Войны с огромным трудом выбрались, то обнаружили, что их кольцом окружили несколько десятков необыкновенно громадных крокодиловых оборотней. В длину крокодилы достигали более четырёх чжанов, а из-за того, что питались человечиной, уже отрастили себе человеческие руки и ноги. Подплывая ближе, твари зашевелили всеми конечностями — от такой картины два несчастных небожителя переполнились отвращением. С ног до головы покрытые чёрной грязью, они схватились в ожесточённой битве с оборотнями, стоя по пояс в трясине. Спустя какое-то время Фэн Синь, не в силах больше это выносить, воскликнул:
— Лучше уж я брошу кости, дай их сюда! Ты тоже выкинул неверное число!
Но Му Цин, как всегда, не желал признавать поражение, с его ладони слетела очередная белая вспышка, когда он сказал:
— Лучше уж крокодиловые оборотни! Разве можно назвать их более разлагающими нравы, чем женская купальня? Кто знает, куда ещё ты нас забросишь в следующий раз. Отдай мне!
Фэн Синь гневно бросил:
— Чёрт подери, я же только что уже отдавал их тебе! Где кости?!
Они совершенно позабыли о том, что их сознание до сих пор соединено с сетью духовного общения, начали бранить друг друга за невезение в игре и снова подрались, шумно обмениваясь тумаками. Игральные кости улетели в неизвестном направлении. Небожители, которые слушали их перебранку в сети духовного общения, так увлеклись, что про себя даже возрадовались: «Вот так захватывающее зрелище, великолепно, просто блеск! Два генерала наконец прилюдно поссорились! » Многие едва не сходили с ума, пытаясь сдержать рвущийся наружу смех, а некоторые даже принялись колотить по подлокотникам трона в своём небесном дворце, жалея лишь о том, что не могут лично отправиться на место действия и подбодрить сражающихся криками.
|
|
|
И хотя удача, кажется, не слишком благоволила Фэн Синю и Му Цину, каждый из них носил величественный титул Бога Войны, поэтому какие-то дикие оборотни, самое большее, могли причинить им мелкие неудобства и не дать продолжить погоню, но никакой серьёзной опасности из себя не представляли. Се Лянь желал лишь, чтобы Боги Войны поскорее отступились и выбрались из этой передряги, и вместе с тем про себя ликовал, что выбросил кости так удачно, что не наткнулся ни на каких монстров, а сразу повстречал Хуа Чэна. Не замедляя шага, он спросил:
— Ранее я выбросил на тех же костях два. Значит ли это, что только при счёте в две единицы можно увидеться с тобой?
Договорив, принц почувствовал, как странно прозвучал его вопрос — создавалось впечатление, будто он очень хотел увидеть Хуа Чэна. Се Ляню подобное показалось не совсем уместным, однако Хуа Чэн ответил:
— Нет.
Се Лянь ощутил лёгкую неловкость, потёр щёку и пробормотал:
— О. Значит, нет. Выходит, я не так понял.
Хуа Чэн, по-прежнему шагая перед Се Лянем, добавил:
— Если ты хочешь увидеться со мной, ты всегда сможешь это сделать, и не важно, какое число выпадет на костях.
От этой фразы Се Лянь сглотнул и забыл то, что хотел сказать.
Но не успел он как следует обдумать, что значили слова Хуа Чэна, когда в сети духовного общения внезапно раздался серьёзный голос:
— Позвольте мне!
Через какие-то мгновения небо над ними прорезала вспышка слепящего белого света, что-то с оглушительным грохотом расколовшейся железной глыбы упало на дорогу перед Се Лянем и Хуа Чэном.
|
|
|
Белое сияние постепенно остыло и померкло, и тогда Се Лянь наконец смог разглядеть, что же свалилось с небес. Путь им преградил косо вонзившийся в землю меч.
Это был длинный изящный клинок, который всё ещё дрожал от падения. Казалось, он был выкован из чёрной яшмы, зловещей и тёмной, но гладкой как зеркало, в котором любой человек, приблизившись, мог увидеть своё отражение. Только самый центр меча был украшен тонкой серебряной линией, тянущейся почти до конца лезвия.
Этот меч носил имя, и звучало оно «Фансинь».
Перед мечом тут же приземлилась чья-то фигура, которая произнесла:
— Это твой меч.
После смерти советника Фан Синя его меч сохранил у себя как трофей наследный принц государства Юнань. И тем, кто сейчас бросил меч, преградив двум шествующим дорогу, был Лан Цяньцю.
По всей видимости, Фэн Синь и Му Цин промахнулись, но вот Лан Цяньцю выбросил верное число. В самом деле, трудно сказать — являлось это его собственной удачей или же так сработала неудача Се Ляня. Наверняка можно сказать лишь одно — хотя оба обладали благородным статусом Его Высочества наследного принца, всё же Лан Цяньцю всегда был намного более везучим, чем Се Лянь.
Хуа Чэн стоял с заведёнными за спину руками, совершенно не изменившись в лице, и лишь слегка шевельнулся, но Се Лянь тут же поднял руку, чтобы остановить его, и тихо сказал:
— Позволь мне.
Лан Цяньцю стоял посреди горной долины, не давая им пройти, и держал в руках свой тяжёлый меч. Он произнёс:
— Я просто хочу сразиться с тобой в полную силу. Итог не важен, даже если ты меня убьёшь, я не нуждаюсь ни в каком возмещении потерь. Также мне без надобности, чтобы ты просил Владыку о низвержении. Ты обучал меня искусству фехтования, и вовсе не обязательно, что у тебя не получится меня одолеть. Почему ты не желаешь сражаться со мной?
Не требовалось говорить этого вслух. Се Лянь и без того знал, что Лан Цяньцю будет сражаться в полную силу. Но если так, то и у Се Ляня не останется выбора — ему придётся ответить тем же. Таким образом выходило, что каков бы ни был итог сражения, Се Лянь не желал бы этого лицезреть. Но если не сразиться с ним, Лан Цяньцю никогда не согласится на примирение.
Поэтому, после долгого молчания, Се Лянь медленно кивнул:
— Хорошо.
Он сделал несколько шагов, подошёл к мечу и выдернул его из камня. После тихо сказал:
— Ты сам этого захотел.
Спустя сотни лет Фансинь наконец вернулся к хозяину.
Меч издал глухой звон в руках Се Ляня. От протяжного стона меча у Хуа Чэна, который стоял неподалёку, яркий блеск в глазах сделался и вовсе белоснежным.
|
|
|
Взяв в руку меч, Се Лянь взмахнул им и направил лезвие к земле. Затем холодно произнёс:
— Независимо от итога этой битвы, не пожалей о принятом решении.
Лан Цяньцю громко воскликнул:
— Ни за что не пожалею!
Он будто готов был взорваться от своего упрямства, обеими руками схватил рукоять тяжёлого меча и сосредоточенно встал на изготовку, даже задержал дыхание и, не решаясь упустить момент атаки, неотрывно следил за лезвием Фансиня, созданного будто из чёрной яшмы.
Се Лянь взмахнул мечом и стремительным рывком напал на Лан Цяньцю. Тот, сверкнув взглядом, приготовился принять удар, как вдруг ощутил, что ноги внезапно занемели, будто кто-то связал их вместе, и тяжело грохнулся на землю.
Опустив голову, Лан Цяньцю обнаружил, что действительно оказался связан. Неизвестно, в какой момент это произошло, но белоснежная шёлковая лента подобно ядовитой змее обвилась вокруг его тела несчётное множество раз!
В юности Лан Цяньцю имел честь обучаться у советника Фан Синя фехтованию, и потому в душе хранил к нему глубокое почтение, которое не ослабло даже после того, как тот омыл реками крови Пир Чистого Золота. Будучи уверенным, что Се Лянь вооружён одним лишь мечом, он сосредоточился только на движениях противника. Но совершенно не заметил, что в арсенале Се Ляня была ещё и шёлковая лента, которая давным-давно незаметно подкралась и обвилась вокруг наследного принца Юнань, а затем тайно атаковала именно в тот момент, когда Лан Цянцю бросил все силы на отражение удара меча. И как с ним могло случиться что-то настолько позорное???
Увидев, что манёвр Жое удачно завершился, Се Лянь мгновенно отпустил напряжение на лице и в сердце.
Он сразу отбросил Фансинь в сторону и издал долгий вздох облегчения, про себя подумав: «Опасно, как это было опасно».
Тем временем Лан Цяньцю лежал на земле и изо всех сил пытался освободиться, но белая лента оказалась неожиданно удивительным оружием — чем больше сопротивлялся её пленник, тем сильнее она сковывала его движения. Лан Цяньцю гневно прокричал:
— Советник, как это понимать! Немедленно развяжи меня, и мы сойдёмся в смертельном поединке!
Се Лянь стёр выступивший на лбу пот и ответил:
— Мы только что сошлись в смертельном поединке, и сейчас один из моих магических артефактов связал тебя по рукам и ногам. Ты уже проиграл.
Лан Цяньцю после секундной паузы возмутился:
— Да разве это можно считать победой? Когда я говорил о смертельном поединке, то имел в виду поединок на мечах! Используй меч, если ты мужчина! Что это за победа, если ты достиг её скрытой атакой шёлковой ленты? Как подло!
Он на самом деле считал неоспоримым превосходство меча над всеми другими видами оружия, и ничего более, но фраза прозвучала так, будто Лан Цяньцю относился с презрением к мужчине, который в качестве магического артефакта избрал шёлковую ленту. Но разве Се Ляня, который уже и обряжался в женское платье, и признавался, что страдает бессилием, можно было пронять фразой о том, что он не похож на мужчину?
Се Лянь присел на корточки рядом с поверженным и произнёс:
— Это случилось потому, что ты не продумал всё как следует перед тем, как действовать. Ведь ты не сказал, что непременно нужно драться на мечах, тем самым позволив мне воспользоваться своим промахом. Так с кем ты теперь пытаешься спорить? — помолчав, он честно добавил, — Да, я нанёс тебе скрытый удар, но что с того? Ведь он достиг цели. Да, я поступил подло, но что с того? Ведь я победил. Если бы твоим противником выступил не я, а кто-то другой, ты был бы уже мёртв.
Хуа Чэн, стоя недалеко от них, беззвучно усмехнулся, скрестил руки на груди и отвёл взгляд в другую сторону. Лан Цяньцю же смотрел на Се Ляня остекленевшим взглядом, полным удивления.
Когда этот человек служил советником при государстве Юнань, он всегда учил его вещам наподобие «будь благородным и честным», «смело иди вперёд, не боясь трудностей», «прикладывай усилия для достижения цели». И Лан Цяньцю никак не мог представить, что однажды услышит из уст своего прежнего учителя такую фразу как «Да, я нанёс тебе скрытый удар, но что с того? Ведь он достиг цели. Да, я поступил подло, но что с того? Ведь я победил». Поэтому потрясённо замер от услышанного.
Се Лянь же поднялся и добавил:
— Хорошенько подумай над этим и в следующий раз больше не попадайся на уловку противника.
|
|
|
