Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

В) какого типа организация нам нужна? 7 глава





274__________________________ В. И. ЛЕНИН

всего этого правительство «сердечного попечения» опубликовывает задуманные в ви­дах «умиротворения» «временные правила» о студенческих организациях и... вместо «умиротворения» получает картину общего пожара «беспорядков», охватившего снова все учебные заведения.

Мы, революционеры, ни на минуту не поверили в серьезность обещанных Ваннов-ским реформ. Мы не переставали твердить либералам, что циркуляры «сердечного» ге-нерала и рескрипты Николая Обманова представляют лишь новое проявление все той же либеральной политики, в которой самодержавие успело искуситься за 40-летний пе­риод борьбы с «внутренним врагом», т. е. со всеми прогрессивными элементами Рос­сии. Мы предостерегали либералов от тех «бессмысленных мечтаний», которым они начали поддаваться после первых же шагов правительства в духе «нового курса», мы разоблачали всю заведомую лживость правительственных посулов и говорили общест­ву: если твой противник ошеломлен первым серьезным натиском, не уставай наносить ему новые удары, удваивай их силу и их частоту... Та карикатура на право организаций, которая ныне преподнесена студентам «временными правилами», предсказывалась ре­волюционерами с самого начала разговоров об этом новом подарке правительства. Мы знали, чего можно и должно ждать от самодержавия и его реформаторских потуг. Мы знали, что никого и ничего не «умиротворит» Ванновский, что никаких прогрессивных надежд он не удовлетворит и что «беспорядки» неизбежно возобновятся в той или дру­гой форме.

Год прошел, и общество стоит у той же мертвой точки. Полагающиеся в благоустро­енном государстве высшие учебные заведения снова отказываются функционировать. Снова десятки тысяч молодежи выбито из обычной колеи, и снова перед обществом поставлен тот же вопрос: «что же дальше?».

Значительное большинство студентов отказывается принимать «временные правила» и разрешенные ими организации. Профессора с большей, чем у них принято,


ПРИЗНАКИ БАНКРОТСТВА___________________________ 275

определенностью выражают явное недовольство этим даром правительства. И, право, не нужно быть революционером, не нужно быть радикалом, чтобы признать, что такая, с позволения сказать, «реформа» не только не дает студентам чего-либо похожего на свободу, но и никуда не годна с точки зрения введения в университетскую жизнь како­го-нибудь спокойствия. Да разве не ясно с первого взгляда на эти «временные прави­ла», что ими заранее создается целый ряд поводов к столкновениям между студентами и властями? Разве но очевидно, что введение в жизнь этих правил грозит из каждой сходки, легально созванной по самому мирному поводу, сделать исходный пункт новых «беспорядков»? Можно ли сомневаться, напр., что исполняющая полицейские функции инспекция своим председательством на сходках должна вечно раздражать одних, про­воцировать на протест других, нагонять трепет и сковывать уста третьим? И разве не ясно, что русское студенчество не станет терпеть, чтобы содержание прений на этих сходках грубо определялось «усмотрением» начальства?

А, между тем, дарованное правительством «право» сходок и организаций в том не­лепом виде, в каком оно создано «временными правилами», есть максимум того, что самодержавие может дать студентам, оставаясь самодержавием. Всякий дальнейший шаг в этом направлении означал бы самоубийственное нарушение того равновесия, на котором покоятся отношения власти к «подданным». Или примириться с этим возмож­ным для правительства максимумом, или усилить политический, революционный ха­рактер своего протеста — вот дилемма, которую приходится решать студентам. И большинство их принимает второе решение. Резче, чем когда-либо прежде, звучит в студенческих воззваниях и резолюциях революционная нота. Политика чередования зверских расправ и иудиных поцелуев делает свое дело и революционизирует студен­ческую массу.

Да, студенты так или иначе порешили поставленный перед ними вопрос и заявили, что отложенное в сторону


276__________________________ В. И. ЛЕНИН

(под влиянием убаюкивающих песен) оружие они снова готовы взять в руки. Но что же намерено делать общество, которое успело, поди, вздремнуть под звуки этих преда­тельских песен? Отчего оно продолжает молчать и «втихомолку сочувствовать»? Отче­го ничего не слышно об его протестах, об его активной поддержке возобновившихся волнений? Неужели оно готово «спокойно» ждать наступления тех неизбежных траги­ческих явлений, которыми до сих пор сопровождалось всякое студенческое движение? Неужели оно думает ограничиться жалкою ролью счетчика жертв борьбы и пассивного зрителя ее потрясающих картин? Отчего не слышно голоса «отцов» в то время, когда «дети» недвусмысленно заявили свое намерение принести новые жертвы на алтарь рус­ской свободы? Отчего наше общество не поддерживает студентов хотя бы так, как их уже поддержали рабочие? Ведь не их, не пролетариев, сыновья и братья обучаются в высших учебных заведениях, а между тем рабочие и в Киеве, и в Харькове, и в Екате­ринославе уже заявили открыто свое сочувствие протестантам, невзирая на ряд «преду­предительных мер» полицейских властей, несмотря на их угрозы пустить в ход против демонстрантов вооруженную силу. Неужели это проявление революционного идеализ­ма русского пролетариата не повлияет на поведение общества, кровно и непосредст­венно заинтересованного в судьбе студентов, и не подвинет его на энергичный про­тест?

Студенческие «беспорядки» этого года начинаются при довольно благоприятных предзнаменованиях. Сочувствие «толпы», «улицы» им обеспечено. Было бы преступ­ной ошибкой со стороны либерального общества, если б оно не приложило всех усилий для того, чтобы своевременно оказанной студентам поддержкой деморализовать окон­чательно правительство и вынудить у него действительные уступки.

Ближайшее будущее покажет, насколько наше либеральное общество способно к та­кой роли. От решения этого вопроса зависит в значительной степени исход нынешнего студенческого движения. Но каков бы ни


ПРИЗНАКИ БАНКРОТСТВА___________________________ 277

был этот исход, одно остается несомненным: возобновление общестуденческих беспо­рядков после столь короткого периода спокойствия является признаком политического банкротства современного строя. В течение трех лет университетская жизнь не может войти в колею, учебные занятия ведутся урывками, одно из колес государственного ме­ханизма перестает действовать и, беспомощно повертевшись некоторое время, снова надолго останавливается. И не может быть теперь никакого сомнения в том, что в пре­делах современного политического режима нет средств для радикального исцеления этого недуга. Покойник Боголепов попытался спасти отечество «героическим» средст­вом, заимствованным из арсенала допотопной, николаевской, медицины. Известно, что вышло из применения этого средства. Очевидно, что в этом направлении дальше идти нельзя. Теперь потерпела фиаско политика заигрывания со студентами. А ведь кроме насилия и заигрывания третьего пути нет. И каждое новое проявление этого несомнен­ного банкротства современного режима будет все глубже и глубже подтачивать его ос­новы, лишая правительство в глазах индифферентных обывателей всякого авторитета, умножая число лиц, сознающих необходимость борьбы с ним.

Да, банкротство самодержавия несомненно, и оно спешит сообщить о нем всему ми­ру. Разве не объявлением о банкротстве является провозглашение «усиленной охраны» в доброй трети империи и одновременное выступление местных властей во всех концах России с «обязательными постановлениями», воспрещающими под угрозой усиленных наказаний поступки, и без того не разрешенные русскими законами? По самому суще­ству своему всякие исключительные правила, отменяющие действие общих законов, предполагаются действующими в ограниченных пределах времени и места. Предпола­гается, что чрезвычайные условия требуют временного применения в определенной ме­стности чрезвычайных мер для того, чтобы водворить то нарушенное равновесие, при котором возможно беспрепятственное действие общих законов. Таково рассуждение


278__________________________ В. И. ЛЕНИН

представителей современного режима. Вот уже 20 с лишком лет, как введено положе­ние об усиленной охране. 20 лет действия его в главных центрах империи не повели к «умиротворению» страны, к восстановлению общественного порядка. После 20 лет применения этого сильно действующего средства оказывается, что болезнь «неблаго­надежности», для борьбы с которой создано оно, распространилась так далеко и пусти­ла такие глубокие корни, что применение его необходимо распространить на все сколь­ко-нибудь значительные города и фабричные центры! Это ли не банкротство, открыто заявляемое самим банкротом? Убежденные защитники современного строя (такие, не­сомненно, имеются) должны с ужасом думать о том, как население понемногу привы­кает к этому сильно действующему средству и становится нечувствительным к впры­скиваниям новых доз его.

А в то же время, уже помимо воли правительства, выясняется банкротство его эко­номической политики. Хищническое хозяйство самодержавия покоилось на чудовищ­ной эксплуатации крестьянства. Это хозяйство предполагало, как неизбежное послед­ствие, повторяющиеся от времени до времени голодовки крестьян той или иной мест­ности. В эти моменты хищник-государство пробовало парадировать перед населением в светлой роли заботливого кормильца им же обобранного народа. С 1891 года голо­довки стали гигантскими по количеству жертв, а с 1897 г. почти непрерывно следую­щими одна за другой. В 1892 г. Толстой с ядовитой насмешкой говорил о том, что «па­разит собирается накормить то растение, соками которого он питается»127. Это была, действительно, нелепая идея. Нынче времена переменились, и с превращением голо­довки в нормальное состояние деревни наш паразит не столько носится с утопической мыслью накормить ограбленное крестьянство, сколько объявляет самую эту мысль го­сударственным преступлением. Цель достигнута — нынешний грандиозный голод про­ходит при необычайной даже у нас обстановке гробового молчания. Не слышно стонов голодающих крестьян, нет попытки


ПРИЗНАКИ БАНКРОТСТВА___________________________ 279

общественной инициативы в борьбе с голодом, газеты молчат о том, что делается в де­ревне. Завидное молчание, но не чувствуют ли гг. Сипягины, что это спокойствие чрез­вычайно напоминает затишье перед грозой?

Государственный строй, искони державшийся на пассивной поддержке миллионов крестьянства, привел последнее к такому состоянию, при котором оно из года в год оказывается не в состоянии прокормиться. Это социальное банкротство монархии гг. Обмановых не менее поучительно, чем ее политическое банкротство.

Когда же наступит ликвидация дел нашего злостного банкрота? Долго ли еще ему удастся жить, изо дня в день заплатывая дыры в своем политическом и финансовом бюджете кожей с живого тела народного организма? От многих факторов будет зави­сеть большая или меньшая продолжительность отсрочки, которую даст история наше­му банкроту; но одним из важнейших будет та степень революционной активности, ко­торую проявят люди, сознавшие полное банкротство современного режима. Его разло­жение подвинулось очень далеко, оно значительно опередило политическую мобилиза­цию тех общественных элементов, которым приходится быть его могильщиками. Эта политическая мобилизация всего вернее будет совершена революционной социал-демократией, которая одна будет в силах нанести самодержавию смертельный удар. Новая схватка студентов с правительством дает всем нам возможность и возлагает на нас обязанность ускорить это дело мобилизации всех общественных сил, враждебных самодержавию. В политической жизни месяцы военного времени зачисляются истори­ей за годы. А время, переживаемое нами, действительно — военное время.

«Искра» №17, 15 февраля 1902 г. Печатается по тексту

газеты «Искра»


ИЗ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ РОССИИ

Под этим общим заглавием мы намерены периодически помещать, по мере накопле­ния материала, статьи и заметки, посвященные характеристике, с марксистской точки зрения, всех сторон экономической жизни и экономического развития России. Теперь, когда «Искра» начала выходить два раза в месяц, недостаток такого отдела чувствуется особенно сильно. Но мы должны при этом обратить серьезнейшее внимание всех това­рищей и сочувствующих нашим изданиям лиц на то, что ведение (сколько-нибудь пра­вильное) этого отдела требует особенно богатого материала, а редакция наша постав­лена в этом отношении в исключительно неблагоприятные условия. Легальный писа­тель и представить себе не может, о какие иногда элементарнейшие препятствия разби­ваются намерения и стремления писателя «подпольного». Не забывайте же, господа, что мы не можем отправиться в императорскую публичную библиотеку, где к услугам журналиста имеются десятки и сотни специальных изданий и местных газет. А ведь материал для экономического отдела, сколько-нибудь приличествующего «газете», т. е. сколько-нибудь живого, злободневного, интересующего и читателя и писателя, — та­кой материал разбросан именно по мелким местным газеткам и специальным изданиям, из которых большая часть либо недоступна по цене, либо вовсе не поступает в продажу (издания правительственные, земские, медицинские и т. п.).


________________________ ИЗ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ РОССИИ______________________ 281

Поэтому сколько-нибудь правильная постановка экономического отдела возможна ис­ключительно при том условии, если все читатели нелегальной газеты будут поступать сообразно правилу: «с миру по нитке — голому рубашка». И, преодолевая ложный стыд, редакция «Искры» должна сознаться, что она в этом отношении ходит почитай что совсем голая. Мы уверены, что масса наших читателей имеет возможность следить и на самом деле следит «для себя» за самыми разнообразными специальными и мест­ными изданиями. Только тогда, когда каждый такой читатель каждый раз, когда он встретит интересный материал, будет задавать себе вопрос: а есть ли этот материал в редакции нашей газеты? что я сделал для того, чтобы ознакомить ее с этим материа­лом? — только тогда мы добьемся того, чтобы все выдающиеся явления в экономиче­ской жизни России оценивались не только с точки зрения казенного, нововременско-го128, виттевского славословия, не только ради традиционного либерально-народнического нытья, а и с точки зрения революционной социал-демократии. Ну, а теперь, — после этого нелиберального нытья, — теперь перейдем к делу.

I. СБЕРЕГАТЕЛЬНЫЕ КАССЫ

Сберегательные кассы — один из самых излюбленных в последнее время поводов для славословия. Только этим пользуется не одно виттевское, а также и «критическое» славословие. Давиды и Герцы, Черновы и Булгаковы, Прокоповичи и Тотомианцы, — одним словом, все сторонники модной «критики марксизма» (не говоря уже о солид­ных профессорах, Каблуковых и Карышевых) на разные лады и голоса взывают: «тол­куют эти ортодоксы о концентрации капитала! — Да вот одни уже сберегательные кас­сы показывают нам децентрализацию капитала. Толкуют о росте нищеты! А на самом деле мы видим рост мелких народных сбережений».

Возьмем присланные нам одним добрым человеком официальные данные о русских сберегательных кассах


282__________________________ В. И. ЛЕНИН

в 1899 году129 и присмотримся к ним поближе. Всего в России было в 1899 г. 4781 го­сударственная сберегательная касса, в том числе 3718 почтово-телеграфных и 84 фаб­рично-заводских кассы. За пять лет (с 1895 по 1899 г.) число касс возросло на 1189, т. е. на треть. Число вкладчиков за то же время поднялось с 1664 тыс. до 3145 тыс., т. е. на полтора почти млн. (на 89%), сумма денежных вкладов — с 330 млн. р. до 608 млн. р., т. е. на 278 млн. р., или на 84%. Итак, по-видимому, гигантский рост «народных сбере­жений»?

Но вот какое обстоятельство бросается при этом в глаза. Из литературы о сберега­тельных кассах известно, что за 80-ые годы и начало 90-х всего быстрее шло возраста­ние суммы вкладов в голодные годы, 1891 и 1892. Это с одной стороны. А с другой, — мы знаем, что за весь этот период вообще, за 80-ые и 90-ые годы вместе взятые, наряду с ростом «народных сбережений» шел поразительно быстрый и острый процесс обни­щания, разорения и голодания крестьянства. Чтобы понять, как могут совмещаться эти противоречивые явления, надо только припомнить, что самую главную особенность экономической жизни России за указанный период представляет рост денежного хо­зяйства. Увеличение же вкладов в сберегательные кассы указывает само по себе вовсе не на рост «народных» сбережений вообще, а лишь на рост (иногда даже только на стя-гиванье в центральные учреждения) денежных «сбережений». В крестьянстве, напр., при переходе от натурального хозяйства к денежному, вполне возможно увеличение де­нежных сбережений при уменьшении всей суммы «народных» сбережений. Крестьянин старого закала держал свои сбережения в кубышке, когда это были сбережения денеж­ные, а большей частью эти сбережения состояли из хлеба, кормов, холста, дров и т. п. предметов «в натуре». Теперь у разоренного и разоряемого крестьянина нет ни нату­ральных, ни денежных сбережений, а у ничтожного меньшинства богатеющих крестьян скапливаются денежные сбережения и начинают попадать в государственные сберега­тельные кассы. Таким образом, вполне объясним на-


________________________ ИЗ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ РОССИИ______________________ 283

ряду с ростом голодовок рост вкладов, знаменующий не повышение народного благо­состояния, а вытеснение старого, самостоятельного, крестьянина новой сельской бур­жуазией, т. е. зажиточными мужичками, которые не могут вести хозяйство без найма батраков или поденщиков.

Интересным косвенным подтверждением сказанного являются данные о распреде­лении вкладчиков по роду занятий. Данные эти относятся к владельцам почти 3 млн. (2942 тыс.) книжек с суммой вкладов в 545 млн. руб. Средний вклад оказывается рав­ным 185 руб. — как видите, сумма, ясно указывающая на преобладание среди вкладчи­ков тех, составляющих ничтожное меньшинство русского народа, «счастливцев», кото­рые имеют родовое или благоприобретенное имущество. Самые крупные вкладчики — духовенство: 46 млн. р. на 137 тыс. книжек, т. е. по 333 р. на книжку. Попечение о спа­сении души паствы — дело, должно быть, небезвыгодное... Затем — землевладельцы: 9 млн. р. на 36 тыс. кн., т. е. по 268 р. на кн.; далее — торговцы: 59 млн. р. на 268 тыс. кн., т. е. по 222 р. на кн.; потом офицеры — по 219 р. на кн., гражданские чиновники — по 202 р. Лишь на шестом месте стоит «земледелие и сельские промыслы»: 640 тыс. кн. на сумму 126 млн. р., т. е. по 197 р. на кн.; затем «занятия на частной службе» — по 196 р.; «прочие занятия» — по 186 р.; городские промыслы — по 159 р.; «услужение» — по 143 р.; работа на фабриках и заводах — по 136 р., и на последнем месте «нижние во­инские чины» — по 86 р.

Итак, фабрично-заводские рабочие занимают, в сущности, последнее место по раз­меру сбережений (не считая солдат, содержимых казной)! Даже прислуга имеет более высокий в среднем размер сбережений (143 р. на кн. против 136 р.) и дает гораздо большее число вкладчиков. Именно: у прислуги 333 тыс. кн. на сумму 48 млн. р., а у фабрично-заводских рабочих — 157 тыс. кн. на сумму 21 млн. руб. Пролетариат, соз­дающий все богатства нашей знати и наших тузов, поставлен в худшие условия, чем их личная прислуга! Из всего числа


284__________________________ В. И. ЛЕНИН

русских фабрично-заводских рабочих (не менее двух млн. чел.) только шестая прибли­зительно часть имеет возможность делать хотя бы самые ничтожные вклады в сбере­гательные кассы, — и это несмотря на то, что у рабочих весь доход исключительно де­нежный и им приходится часто содержать семью в деревне, вследствие чего их вклады означают большей частью вовсе не «сбережения» в собственном смысле слова, а про­сто суммы, отложенные до следующей посылки домой и т. п. Мы уже не говорим о том, что в рубрику «работа на фабриках и заводах» попадали, вероятно, конторщики, мастера, надсмотрщики, одним словом, вовсе не настоящие рабочие.

Что касается до крестьянства, — если считать, что оно главным образом объемлется рубрикой «земледелие и сельские промыслы», — то у него средний размер сбережений оказывается, как мы видели, более высоким, чем даже у состоящих на частной службе, и значительно превышает средние сбережения «городского промышленника» (т. е., ве­роятно, лавочника, ремесленника, дворника и т. п.). Очевидно, эти 640 тыс. крестьян (на все число около 10 млн. дворов или семей) с 126 млн. руб. в сберегательных кассах принадлежат исключительно к крестьянской буржуазии. К этим и еще разве к бли-жайше соприкасающимся с ними крестьянам только и относятся те данные о прогрессе сельского хозяйства, о распространении машин, о повышении культуры земли и уровня жизни и т. п., — данные, которые выдвигают против социалистов гг. Витте, чтобы до­казать «рост народного благосостояния», гг. либералы (и «критики»), — чтобы опро­вергнуть «марксистскую догму» о гибели и упадке мелкого производства в земледелии. Эти господа не замечают (или притворяются не замечающими) того, что упадок мелко­го производства как раз и выражается в том, что из мелких производителей выдвигает­ся ничтожное число богатеющих на счет разорения массы.

Еще более интересны данные о распределении общего числа вкладчиков по величи­не их вкладов. В круглых цифрах это распределение таково: из трех миллионов


________________________ ИЗ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ РОССИИ______________________ 285

вкладчиков один миллион имеет вклады до 25 руб. У них всего 7 млн. р. (из 545 млн. руб., т. е. всего 12 коп. из каждых 10 руб. общей суммы вкладов!). Средний размер их вкладов — семь рублем. Значит, действительно мелкие вкладчики, составляя треть общего числа, обладают лишь V83 долей всех вкладов. Далее, вкладчики, имеющие от 25 до 100 руб., составляют пятую часть общего числа (600 тыс.) и имеют всего 36 млн. руб., — в среднем по 55 руб. Соединяя оба эти разряда, получаем, что больше половины вкладчиков (1,6 млн. из 3 млн.) имеют лишь 42 млн. руб. из 545, т. е. In- Из остальных, состоятельных вкладчиков, один миллион имеет от 100 до 500 р. — у них всего 209 млн. руб., по 223 руб. на вкладчика. 400 тыс. вкладчиков имеют каждый свыше 500 р.; всего у них 293 млн. р. — по 762 руб. на вкладчика. След., эти, очевидно уже богатые, люди, составляя менее χΙη всего числа вкладчиков, обладают больше чем половиной (54%) всего капитала.

Таким образом, концентрация капитала в современном обществе, обездоление мас­сы населения, сказывается с громадной силой даже на таком учреждении, которое спе­циально приспособлено для «меньшего брата», для малозажиточного населения, ибо предельный размер вкладов по закону ограничен 1000 рублей. И заметим, что эта кон­центрация имущества, свойственная всякому капиталистическому обществу, еще силь­нее в передовых странах, несмотря на большую «демократизацию» в них сберегатель­ных касс. Напр., во Франции к 31 декабря 1899 г. было I0V2 млн. кн. в сберегательных кассах на сумму 4337 млн. франков (франк немного менее 40 коп.). В среднем на одну книжку это дает 412 франков, или около 160 р., т. е. менее среднего вклада в русские сберегательные кассы. Число мелких вкладчиков во Франции тоже сравнительно боль­ше, чем в России: почти треть вкладчиков (3 /з млн.) имеет вклады величиной до 20 фр. (8 руб.), в среднем по 13 фр. (5 руб.). Всего у этих вкладчиков только 35 млн. фр. из общей суммы 4337 млн., т. е. /125· Вкладчики, имеющие до 100 фр., составляют


286__________________________ В. И. ЛЕНИН

немного более половины общего числа (5,3 млн.), а имеют они всего 143 млн. фр., т. е. 7зз общей суммы вкладов. Наоборот, вкладчики с 1000 и более франков (400 и более рублей), составляя менее пятой доли (18,5%) общего числа вкладчиков, сосредоточи­вают более двух третей (68,7%) общей суммы вкладов, именно 2979 млн. фр. из 4337 млн.

Таким образом, читатель имеет теперь перед собой некоторый материал для оценки рассуждения наших «критиков». Один и тот же факт: громадное возрастание вкладов в сберегательные кассы и увеличение в особенности числа мелких вкладчиков толкуют различным образом. «Критик марксизма» говорит: растет народное благосостояние, растет децентрализация капитала. Социалист говорит: происходит превращение «нату­ральных» сбережений в денежные, растет число зажиточных крестьян, превращающих­ся в буржуазию и превращающих свои сбережения в капитал. Еще неизмеримо быстрее растет число крестьян, выталкиваемых в пролетариат, живущий продажей своей рабо­чей силы и отдающий (хотя бы временно) частички своих крохотных доходов на сбе­режение в кассы. Многочисленность мелких вкладчиков доказывает именно многочис­ленность бедноты в капиталистическом обществе, ибо доля этих мелких вкладчиков в общей сумме вкладов ничтожна.

Спрашивается, чем отличается «критик» от самого дюжинного буржуа?

Пойдем далее. Посмотрим, на какое употребление обращаются и как именно обра­щаются капиталы сберегательных касс. В России эти капиталы прежде всего усиливают могущество военного и полицейско-буржуазного государства. Царское правительство (как мы уже указывали в передовой статье № 15 «Искры») распоряжается этими капи­талами так же бесконтрольно, как и всем остальным попадающим в его руки имущест­вом народа. Оно преспокойно «занимает» из этих капиталов сотни миллионов на опла­ту своих китайских

* См. настоящий том. стр. 257—263. Ред.


ИЗ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ РОССИИ______________________ 287

экспедиций, на подачки капиталистам и землевладельцам, на перевооружение войска, расширение флота и проч. Так, напр., в 1899 г. из всей суммы 679 млн. руб. в сберега­тельных кассах 613 млн. руб. находились в процентных бумагах, а именно: 230 млн. в государственных займах, 215 млн. в закладных листах земельных банков и 168 млн. в жел.-дорожных займах.

Казна делает очень выгодный «гешефт»: во-первых, она покрывает все расходы по сберегательным кассам и получает чистую прибыль (до сих пор обращавшуюся в за­пасный капитал сберегательных касс); во-вторых, она заставляет вкладчиков покры­вать недочеты нашего государственного хозяйства (заставляет их давать казне деньги взаймы). Средним числом с 1894 по 1899 г. взносы денег в сберегательные кассы со­ставляли по 250 млн. р. в год, а выдачи по 200 млн. р. По пятидесяти миллионов полу­чается, след., ежегодно на заштопыванье путем займов дыр в мошне государственной казны, которой только разве ленивый не расхищает. Чего тут бояться дефицита от раз-брасыванья денег на войны да на подачки придворным прихвостням, помещикам да фабрикантам! Из «народных сбережений» можно покрыть всегда порядочную сумму!

В скобках заметим, что выгодный гешефт казна делает отчасти потому, что процент по денежным вкладам она неуклонно понижает, и этот процент стоит ниже процента по бумагам. Напр., в 1894 году процент по денежным вкладам равнялся 4,12%, по бумагам

— 4,34%; в 1899 г. — 3,92% и 4,02%. Понижение процента есть, как известно, явление

— общее всем капиталистическим странам и доказывающее наиболее наглядным и
рельефным образом рост крупного капитала и крупного производства на счет мелкого,
ибо размер процента определяется в последнем счете отношением между всей суммой
прибыли и всей суммой вносимого в производство капитала. Точно так же нельзя обой­
ти молчанием и того, что казна все сильнее эксплуатирует труд почтово-телеграфных
чиновников: прежде они ведали только почту, потом прибавили телеграф, теперь


288__________________________ В. И. ЛЕНИН

взвалили на них же и операции по приему и выдаче сбережений (вспомним, что из 4781 кассы — 3718 почтово-телеграфных). Страшное усиление напряженности работы, уд­линение рабочего дня — вот что означает это для массы мелких почтово-телеграфных служащих. А насчет платы им казна скаредничает, как самый прижимистый кулак: са­мым низшим, начинающим служащим платятся буквально голодные платы, и затем ус­тановлена бесконечная градация степеней с надбавкой по четвертачку или полтиннич­ку, причем перспектива грошовой пенсии после сорока-пятидесяти лет лямки должна еще покрепче закабалить этот настоящий «чиновнический пролетариат».

Но вернемся к употреблению капиталов касс. Мы видели, что 215 млн. р. кассы вкладывают (по воле российского правительства) в закладные листы земельных банков и 168 млн. р. в жел.-дорожные займы. Этот факт подал повод еще к одному, весьма распространенному в последнее время, проявлению буржуазного... то-бишь «критиче­ского» глубокомыслия. В сущности ведь — говорят нам Бернштейны, Герцы, Черновы, Булгаковы и им подобные — этот факт означает, что мелкие вкладчики в сберегатель­ные кассы становятся собственниками железных дорог, владельцами закладных на зем­лю. На самом деле, дескать, даже такие чисто капиталистические и колоссально круп­ные предприятия, как железные дороги и банки, все более децентрализуются, раздроб­ляются, переходят в руки мелких собственников посредством покупки ими акций, об­лигаций, закладных листов и т. п., на самом деле растет число имущих, число собст­венников, — а эти узкие марксисты носятся с устарелой теорией концентрации и тео­рией обнищания. Если, напр., русские фабрично-заводские рабочие имеют, по стати­стике, 157 тыс. книжек в сберегательных кассах на сумму 21 млн. руб., то около 5 млн. руб. из этой суммы вложено в железнодорожные займы, около 8 млн. р. в закладные листы земельных банков. Значит, русские фабрично-заводские рабочие оказываются на целых пять млн. рублей собственниками жел. дорог и на целых восемь миллионов

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...