7. Критика современных буржуазных теорий воспроизводства и национального дохода 

Кейнсианская теория воспроизводства.  В первой половине XIX века вульгарные экономисты в своей трактовке капиталистического воспроизводства прибегали к примитивным методам буржуазной апологетики. Например, Ж. -Б. Сэй проповедовал идею, будто капиталистическое производство всегда находится в равновесии с потреблением, предложение балансируется со спросом и реализация общественного продукта не наталкивается на противоречия. В XX веке методы буржуазной апологетики стали более тонкими и изощренными. В условиях общего кризиса капитализма широкое распространение получила кейнсианская теория, которая признает наличие некоторых «недостатков» в капиталистической экономике, но считает их вполне устранимыми в рамках капитализма с помощью государственного «регулирования».

Дж. М. Кейнс исходит из того, что решающую роль в процессе воспроизводства играет спрос и что размеры производства и темпы его роста зависят от размеров и темпов роста предъявляемого на рынке спроса на товары. «Потребление, — заявляет Кейнс, —... является единственной целью всякой хозяйственной деятельности. Возможности получения работы неизбежно ограничены масштабами совокупного спроса. Совокупный спрос может проистекать только из нынешнего потребления или из нынешних мероприятий, обеспечивающих будущее потребление»[180]. Главным недостатком современного капитализма Кейнс считает то, что размеры потребления и спроса недостаточны для полного использования всех производственных и трудовых ресурсов. В отличие от Сэя, Кейнс признает наличие при капитализме несоответствия между производством и потреблением, предложением и спросом. Он пытается установить причины несоответствия и найти лекарство против этой болезни.

Кейнс применяет следующие понятия и формулы: 1) доход = ценности продукции = потреблению + инвестиции; 2) сбережение = доходу — потребление; отсюда 3) сбережение = инвестиции.

Трудности реализации продукции и границы расширенного воспроизводства Кейнс усматривает прежде всего в ограниченности потребительского спроса на товары, а эту ограниченность он выводит из вечного психологического закона отставания роста потребления от роста дохода. По его словам, с увеличением дохода у людей возрастает склонность к сбережениям и уменьшается склонность к потреблению. «Чем крупнее наши доходы, тем больше, к несчастью, разница между нашими доходами и нашим потреблением»[181].

Кроме потребительского спроса, по Кейнсу, существует спрос на «капитальные блага», то есть на средства производства, зависящий от размеров инвестиций (капиталовложений). Если бы недостаток потребительского спроса компенсировался большими и быстро растущими инвестициями, то, по мнению Кейнса, реализация общественного продукта и расширенное воспроизводство могли бы происходить беспрепятственно. Но беда в том, что и спрос на средства производства недостаточен вследствие ограниченности инвестиций. Эту ограниченность Кейнс объясняет в значительной мере тоже психологическими факторами — неуверенностью капиталистов в будущем, опасениями экономических и политических потрясений, так называемым «предпочтением ликвидности», то есть тем, что капиталисты предпочитают иметь капиталы в наиболее надежной и мобильной денежной форме, чем идти на риск вложения их в предприятия, и т. д. Важным фактором, ограничивающим объем инвестиций, Кейнс считает слишком высокий уровень ссудного процента.

Видя корень зла в недостаточности «эффективного спроса», считая именно ее ответственной за массовую безработицу, трудности реализации и низкие темпы расширенного воспроизводства, Кейнс ищет лекарства против этих «болезней» капитализма в государственных мероприятиях по увеличению спроса и занятости. Он высказывается за «расширение функций правительства в связи с задачей координации склонности к потреблению и побуждения инвестировать»[182]. Эти функции, по его мнению, должны состоять в том, чтобы государство, с одной стороны, увеличивало потребительский спрос путем увеличения своих расходов, а с другой — стимулировало рост инвестиций посредством увеличения денежного обращения и снижения нормы процента.

Одним из элементов кейнсианского учения является теория так называемого мультипликатора. Кейнс указывает, что инвестиции ведут к многократному увеличению потребления, так как первоначальные инвестиции вызывают некоторый прирост занятости и дохода, а это стимулирует новые инвестиции, которые снова ведут к росту занятости и дохода и т. д. Если, например, прирост инвестиций составляет 1 млрд. ф. ст., то прирост дохода может составить 3 млрд. ф. ст. Отношение прироста дохода к приросту инвестиций и есть мультипликатор, который в данном примере равняется 3/1 = 3. Сам же мультипликатор, по Кейнсу, находится в прямой зависимости от величины «склонности к потреблению», которая измеряется удельным весом личного потребления в национальном доходе. Отсюда следует вывод, что «склонность к потреблению» через мультипликатор определяет весь процесс расширенного воспроизводства.

Кейнсианская теория воспроизводства совершенно неправильно понимает взаимодействие между производством и потреблением, между производством и спросом. Утверждая, будто единственной целью всякой хозяйственной деятельности является потребление, Кейнс извращает сущность капиталистической экономики, в которой движущим мотивом для капиталистов служит не потребление, а погоня за прибылью. Исходя из антимарксистской меновой концепции, Кейнс неверно понимает и роль спроса. Вопреки Кейнсу, в процессе расширенного воспроизводства главенствующее значение принадлежит не спросу, а производству. Как было уже показано выше, при рассмотрении схемы расширенного воспроизводства, не размеры производства определяются размерами рынка, а наоборот: на основе расширенного воспроизводства увеличивается спрос на предметы потребления, и в особенности на средства производства, в результате чего расширяется внутренний рынок.

Ошибочны и те формулы, которые были приведены выше и из которых исходит Кейнс. Стоимость произведенной в обществе продукции равняется c+v+m; она превышает национальный доход v+m, так как включает в себя и постоянный капитал — с.  Отождествляя стоимость продукции с доходом, Кейнс фактически солидаризируется с догмой Смита, несостоятельность которой уже была показана. Неправильна не только первая формула Кейнса, в которой он приравнивает стоимость продукции к доходу, но и вторая формула, в которой сбережение определяется как разность между доходом и потреблением. Дело в том, что в качестве «сбережений» выступает не только та часть национального дохода, которая не обращается на личное потребление, но и часть постоянного капитала (амортизационный фонд). Наконец, неверна и третья формула Кейнса, в которой сбережения приравниваются к инвестициям, под которыми он понимает капиталовложения, используемые для расширенного воспроизводства. В действительности часть «сбережений» используется для возмещения постоянного капитала, следовательно, для простого воспроизводства; кроме того, не все «сбережения», образовавшиеся в данный период, инвестируются в производство, а часть их оседает в виде неиспользуемых для расширенного воспроизводства денежных накоплений.

Коренной порок кейнсианской теории состоит в том, что она игнорирует реальные противоречия капиталистического воспроизводства — между общественным производством и частным присвоением, между производством и потреблением и т. д., подменяя их вымышленными противоречиями. К последним относится столь подчеркиваемое Кейнсом несоответствие между ростом дохода и ростом потребления. В действительности подавляющая часть трудящихся потребляет весь свой доход, не имея возможности делать сбережения; несоответствие же имеется не между ростом дохода и ростом потребления, а между ростом капиталистического производства, с одной стороны, и ограниченностью доходов и потребления трудящихся — с другой. Выдвигая якобы вечный психологический «закон» отставания потребления от дохода, Кейнс сваливает в одну кучу потребление всех классов общества, игнорирует классовый антагонизм между пролетариатом и буржуазией, затушевывает ухудшение положения рабочего класса при капитализме.

Кейнс неправильно объясняет не только ограниченность потребительского спроса, но и факторы, регулирующие размеры инвестиций. Во-первых, исходя из своей идеалистической методологии, он и здесь ставит на первый план субъективно-психологические факторы, а не объективные экономические условия. Не потому низки темпы расширенного воспроизводства в условиях современного капитализма, что у капиталистов ослабела «склонность» к инвестициям, а наоборот: меньшая «склонность» вкладывать капиталы в предприятия объясняется обострившимися противоречиями капиталистического воспроизводства, торможением прогресса техники монополиями, хронической недогрузкой производственного аппарата и т. д., то есть объективными экономическими условиями. Во-вторых, Кейнс крайне преувеличивает роль нормы процента, выдавая ее за главный регулятор объема капиталовложений. На самом же деле низкий уровень процента нередко сочетается с низким уровнем инвестиций, как это и наблюдалось, вопреки теории Кейнса, особенно в 30-х годах.

Что касается кейнсианской теории мультипликатора, то она отражает некоторые реальные экономические явления, но в искаженном виде. В известных рамках рост капиталовложений в одни отрасли может благодаря наличию цепной связи между различными отраслями вызвать увеличение занятости и дохода в ряде отраслей. Но Кейнс искажает причинную связь явлений, когда изображает «склонность к потреблению» как решающий фактор, якобы определяющий величину мультипликатора и через него величину национального дохода. В действительности сами размеры потребления определяются величиной национального дохода и его распределением между общественными классами. Кейнсианская теория мультипликатора игнорирует отставание платежеспособного спроса трудящихся от роста капиталистического производства и ставит вещи на голову, определяя расширенное воспроизводство «склонностью к потреблению».

Несостоятельность теории Кейнса предопределяет и несостоятельность тех рецептов, которые он предлагает для «исцеления» капитализма. Вмешательство буржуазного государства не способно придать капиталистическому расширенному воспроизводству ту интенсивность и те темпы, какие оно имело в былые времена. Фактически кейнсианская апология государственных расходов — под предлогом их стимулирующего воздействия на спрос, производство и занятость — есть апология милитаризма, поскольку буржуазные государства увеличивают главным образом свои военные расходы. А милитаризация экономики не преодолевает, но, напротив, обостряет противоречия капиталистического воспроизводства.

Следует, однако, иметь в виду, что в самом кейнсианстве имеется два течения. Правые кейнсианцы делают упор на мерах, стимулирующих рост прибылей капиталистов. Во имя этого они ратуют за снижение реальной заработной платы с помощью «умеренной инфляции» и за государственное субсидирование монополий посредством военных заказов, увеличения государственных закупок к т. п. Что же касается левых кейнсианцев (к их числу принадлежит Джоан Робинсон), то они высказываются за повышение заработной платы как средство увеличения спроса и стимулирования расширенного воспроизводства. Но наивно полагать, что капиталисты добровольно согласятся повышать заработную плату и уменьшать свои прибыли во имя обеспечения условии для реализации своих товаров. Ведь реализация нужна капиталистам не сама по себе, а ради получения максимума прибыли.

 

Критика «теории экономического роста». После второй мировой войны кейнсианская теория стала подвергаться критике со стороны ряда буржуазных экономистов за то, что она не уделяет должного внимания проблеме экономического роста. В отличие от Кейнса, ставившего во главу угла проблему занятости, полного использования производственных и трудовых ресурсов капиталистического общества, представители современной буржуазной «теории экономического роста» — английский экономист Р. Харрод, американский экономист Е. Домар и др. — считают главной проблемой обеспечение устойчиво высоких темпов роста капиталистического производства.

Особое внимание со стороны современных буржуазных экономистов к темпам роста — не случайное явление. Оно объясняется, во-первых, явным отставанием капиталистических стран от социалистических по темпам роста производства и, во-вторых, тревожащим буржуазных идеологов снижением темпов роста производства в главной капиталистической стране за последнее время. Среднегодовой темп прироста промышленной продукции в США снизился с 5, 9% в 1940—1953 годах до 3, 1% в 1953— 1963 годах.

Критикуя Кейнса, Р. Харрод писал: «Полная занятость — это одно, а устойчивый темп развития — совершенно другое. Стремление обеспечить полную занятость в пределах короткого периода без всякого учета тех условий, которые необходимы для обеспечения устойчивого темпа развития, говорит о близорукости»[183]. Вместо идеи полной занятости Харрод выдвигает на авансцену идею устойчивого темпа развития. В свою очередь, Е. Домар утверждает, что праздные капитальные ресурсы образовались из-за низких темпов экономического роста и что «существует норма роста дохода, ... которая, будучи достигнута, не ведет к уменьшению нормы прибыли, недостатку условий для инвестирования, хронической безработице и другим подобным бедствиям»[184]. Представители современной «теории экономического роста» занимаются конструированием моделей того экономического роста, который обеспечил бы капитализму устойчивость, полное использование всех ресурсов и способность успешно соревноваться с социалистической системой.

Обозначая через G (от слова «growth» — рост) прирост общего выпуска продукции, выраженный в виде доли всего выпуска, через С (от слова «capital» — капитал) — капиталоемкость или прирост остатка всех видов благ за данный период, деленный на прирост продукции за тот же период, и через S (от слова «saving» — сбережение) — долю дохода, идущую на сбережение, Харрод строит следующее уравнение: GC=S, откуда следует, что G=S/C, то есть темп прироста производства прямо пропорционален размерам сбережений и обратно пропорционален капиталоемкости производства.

Вслед за этим Харрод конструирует такое «фундаментальное уравнение», которое, по его словам, «выражает равновесие непрерывного поступательного движения»[185]. Оно выглядит так:

Gw& #215; Cr=S,

где Gw — «гарантированный темп роста», а Cr —  «требуемый коэффициент капитала».

Иначе говоря, идея Харрода сводится к тому, что путем определения на должном уровне нормы накопления (называемой им «долей дохода, идущей на сбережения») может быть достигнут устойчивый экономический рост в рамках капитализма на неограниченное будущее.

Коренной методологический порок теории «экономического роста» состоит в том, что она абстрагируется от присущих капиталистическому воспроизводству внутренних противоречий: При капитализме возобновление производства в расширенном масштабе возможно только при условии реализации совокупного общественного продукта, произведенного за предшествующий период. В свою очередь, реализация наталкивается, во-первых, на обусловленное усилением капиталистической эксплуатации, несоответствие между ростом производства и ростом платежеспособного спроса, во-вторых, на непропорциональный рост различных сфер и отраслей капиталистического производства. Теоретики «экономического роста» отвлекаются от присущих капитализму экономических и классовых противоречий и в результате приходят к апологетическому выводу о возможности устойчиво высокого и непрерывного роста капиталистического производства.

Самые формулы Харрода построены так, что в них затушевывается специфика капиталистического воспроизводства. В этих формулах фигурируют некие «всеобщие» величины, применимые к любому экономическому строю общества, но не такие величины, которые выражают капиталистические производственные отношения. Например, «сбережение» определяется как идущая на накопление доля «дохода» вообще. Но при капитализме существует капиталистическое накопление, и норма этого накопления характеризуется отношением капитализируемой части прибавочной стоимости ко всей прибавочной стоимости. Считая, что темп расширенного воспроизводства зависит только от величины «сбережения», Харрод неправомерно игнорирует проблему реализации, являющуюся крайне острой для капитализма вообще, а для современного капитализма в особенности.

Теория «экономического роста» искажает действительность, видя корень зла в недостаточности накопления. Эта теория утверждает, что все дело в размерах сбережений и что путем их увеличения можно укрепить капитализм. Но на самом деле капитализм страдает не от недостаточности, а от относительной избыточности накопления, то есть накопляемые капиталы не находят себе достаточного применения и значительная часть их бездействует. Так, в США с 1949 по 1962 год внутренние и долгосрочные внешние ресурсы корпораций возросли с 19, 2 млрд. до 45, 1 млрд. долл., а вложения в основной капитал — с 16, 3 млрд. до 32 млрд. долл. Это означает, что ресурсы корпораций превышали их капиталовложения (в основной капитал) в 1949 году на 18%, а в 1962 году — уже на 41%. Рост накоплений опережает рост капиталовложений. Следовательно, не недостаточность накоплений, а присущие современному капитализму противоречия обусловливают низкие темпы капиталистического расширенного воспроизводства.

Современная теория «экономического роста» стремится к сохранению и упрочению капиталистического строя путем повышения темпов роста производства. В этом и заключается ее буржуазная классовая сущность.  

 

Критика буржуазных определений национального дохода.  При определении национального дохода буржуазные экономисты обычно объединяют производство материальных благ и непроизводственную сферу, трактуя национальный доход как совокупность произведенных материальных благ и оказанных услуг. Например, по словам английского экономиста Колина Кларка, «национальный доход может быть определен для какого-либо периода как те блага и услуги, которые образуются в течение данного периода и которые обычно обмениваются на деньги»[186]. В свою очередь, американский экономист С. Кузнец утверждает, что национальный доход «включает поток всех товаров и услуг конечным потребителям», в том числе и «услуги, оказываемые правительствами конечным потребителям»[187].

Теоретическая порочность такого понимания национального дохода состоит прежде всего в смешении труда, создающего материальные блага, и труда, не создающего их. Национальный доход создается лишь в сфере материального производства. Что же касается так называемых «услуг», оказываемых лицами, занятыми в непроизводственной сфере, то они представляют собой труд, который не создает национального дохода, ибо он не создает материальных благ. Оплата этих услуг означает лишь перераспределение национального дохода, а не его создание. Складывая материальные блага с «услугами», буржуазные экономисты смешивают основные, или первичные, доходы с производными, или вторичными, доходами.

Апологетический характер указанной трактовки национального дохода буржуазными экономистами состоит прежде всего в том что они выдают непроизводительную растрату части национального дохода на оплату «услуг» чиновников, военнослужащих, прислуги и т. д. за его создание.

Отождествляя получение дохода теми или иными слоями капиталистического общества с созданием ими соответствующей части национального дохода, буржуазные статистики при подсчете национального дохода прибавляют к стоимости, созданной в производстве материальных благ, доходы работников свободных профессий, прислуги, чиновников и т. д., тогда как на самом деле эти доходы являются вычетом из национального дохода, созданного работниками сферы материального производства. Таким образом, буржуазная трактовка национального дохода ведет к преувеличенным оценкам национального дохода капиталистических стран. Например, из исчисляемого американской статистикой национального дохода США примерно 20—25% представляют собой результат двойного счета, неправильного прибавления производных доходов к основным.

Далее, путем причисления всякого рода «услуг» к источникам национального дохода буржуазные экономисты затушевывают дополнительную эксплуатацию трудящихся, осуществляемую через государственный бюджет, и оправдывают рост военных расходов буржуазных государств. Например, американский экономист Хансен прямо называет государственные расходы «производительными», заявляя, что «государственные расходы имеют следствием возникновение производительного процесса и вливание фондов в поток доходов точно так же, как это делает любое частное предприятие»[188]. Характерно, что и военные расходы Хансен рассматривает как «расходы, создающие доход». Но это — вопиющее искажение фактов. Подавляющая часть расходов буржуазного государства, в частности его военные расходы, имеет непроизводительный характер; они означают не создание дополнительного национального дохода, а растрату части национального дохода, созданного в сфере материального производства.

 

Критика буржуазных учений о трех источниках национального дохода. Еще в первой половине XIX века французский вульгарный экономист Сэй выступил с теорией трех факторов производства и трех источников дохода. Согласно этой теории, в любом обществе в процессе производства участвуют три фактора — труд, капитал и земля, причем каждый из них оказывает свою «производительную услугу» и создает особый вид дохода. По Сэю, труд рабочих создает заработную плату, капитал — прибыль, а земля — земельную ренту.

Теория «факторов производства» имеет распространение и в буржуазной политической экономии XX века. Например, современный американский экономист Шауп заявляет: «Заработная плата и жалованье являются, говоря попросту, оплатой труда. Сумма остальных трех платежей — рента, процент и прибыль — представляет собой главным образом доход с имущества и в качестве такового это — плата за пользование землей и капиталом»[189].

Теория трех факторов производства смешивает явления совершенно различного порядка. Труд представляет собой производительную деятельность людей, земля является частью неорганической природы как таковой, а капитал — это производственное отношение буржуазного общества, сумма стоимостей, приносящих прибавочную стоимость путем эксплуатации капиталистами наемных рабочих. Высмеивая «триединую формулу» Сэя, К. Маркс писал: «... Мнимые источники богатства, которым можно располагать каждый год (имеются в виду капитал, земля и труд. — Э. Б. ), относятся к совершенно различным сферам и не имеют ни малейшего сходства между собой. Они относятся друг к другу примерно так же, как нотариальные пошлины, свекла и музыка»[190].

Далее, порочность учения о трех источниках национального дохода состоит в том, что оно смешивает получение части национального дохода с его созданием. То обстоятельство, что капиталисты и землевладельцы присваивают часть национального дохода в форме прибыли и ренты, вовсе не означает, что они сами или принадлежащие им средства производства и земля создают эти доходы. Национальный доход есть вновь созданная стоимость, а стоимость создается только трудом, затраченным в сфере материального производства.

Теория трех факторов производства и трех источников дохода направлена к оправданию доходов эксплуататорских классов буржуазного общества и самого существования этих классов.  Разоблачив эту теорию, К. Маркс доказал, что капитал вовсе не является источником прибыли, но служит капиталисту своего рода насосом для выкачивания прибавочной стоимости, а земля также отнюдь не является источником земельной ренты, но служит землевладельцу магнитом для притягивания части прибавочной стоимости в форме ренты.

Классовое назначение буржуазных теорий национального дохода состоит в стремлении буржуазных апологетов скрыть антагонистический характер производства и распределения национального дохода при капитализме, затушевать капиталистическую эксплуатацию.

 

⇐ Предыдущая83848586878889909192Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: