 |
Жизненный кризис 1853-1856 годов. Тип «исповедальности бесплодных итогов».
|
|
|
|
Важным для нашей работы моментом является «биографическо-исповедальный пик» в лирическом творчестве Некрасова 1853-56 годов. Он связан, ожиданием Некрасова смерти вследствие болезни горла. Многие приглашенные врачи предсказывали скорую кончину. На этом основании Некрасова постиг глубокий душевный кризис: «Здоровье Некрасова ухудшалось, и он, как говорится, едва влачил ноги. Лучшие доктора не могли понять его болезни. Кто-то посоветовал обратиться к доктору Шипулинскому, который действительно угадал его болезнь, пользовал очень удачно, но никак не мог возвратить ему потерянного голоса. Надо было наклонить ухо к губам Некрасова, чтобы расслышать его шипящий шепот. (Б. КОЛБАСИН. «Тени старого «Современника» // 38: 185)
Именно с этим и связана резко возросшая продуктивность творчества Некрасова, а так же усиление исповедальных мотивов в творчестве. В этот период появляется установка на подведение итогов жизни, анализ своего места в истории. Эта установка проявляется у Некрасова в нескольких направлениях: социально-политическом, художественно-поэтическом, личном, философском. Приведём несколько примеров проявления авторских установок в различных направлениях. Социально-политические установки явно прослеживаются в известном стихотворении «Поэт и гражданин»:
Пускай ты верен назначенью,
Но легче ль родине твоей,
Где каждый предан поклоненью
Единой личности своей?
(Поэт и гражданин)
Художественно-поэтические установки поэта в рассматриваемое нами время вне сомнения присутствуют в стихотворении «Замолкни муза мести и печали…»:
Замолкни, Муза мести и печали!
Я сон чужой тревожить не хочу,
Довольно мы с тобою проклинали.
|
|
|
Один я умираю — и молчу.
К чему хандрить, оплакивать потери?
Когда б хоть легче было от того!
Мне самому, как скрип тюремной двери,
Противны стоны сердца моего.
(Замолкни, Муза мести и печали!..)
Ситуация близкой кончины влекла поэта к анализу своей роли в жизни, подведению итогов. Созревала потребность, оглянутся на прошлое, оценить что произошло, что правильно, а что неправильно было сделано. Данный период в творчестве Некрасова был, как никогда наполнен исповедальными, итоговыми мотивами. Некрасов обращается к теме памяти, воспоминание прошлого:
Ах, были счастливые годы!
Жил шумно и весело я,
Имел я большие доходы,
Со мной пировали друзья;
Я с ними последним делился,
И не было дружбы нежней,
Но мой кошелек истощился —
И нет моих милых друзей!
(Ах, были счастливые годы!..)
Подводя итоги своей жизни, Некрасов отмечает бесплодность своей жизни. Он сильно грустит по поводу того, как мало ему удалось сделать в этой жизни. В его произведениях всё большее и большее развитие получают мотивы грусти, уныния. В стихах увеличивается количество обращений к тематике человеческого, народного горя, страдания, скорби:
Вот идет солдат. Под мышкою
Детский гроб несет, детинушка.
На глаза его суровые
Слезы выжала кручинушка,
А как было живо дитятко,
То и дело говорилося:
«Чтоб ты лопнуло, проклятое!
Да зачем ты и родилося?»
(Гробок)
Позиция рассказчика – это позиция наблюдателя, фиксатора человеческих страданий. Но он не просто «хроникёр», фиксирующий события. Увиденное страдание вторгается во внутренний мир автора, преломляет его душу, вызывая «поток сознания», размышления о причинах страданий.
С 1853 года Некрасов пишет «Последние элегии» в которых настроение уныния резко усугубляется:
Душа мрачна, мечты мои унылы,
Грядущее рисуется темно.
Привычки, прежде милые, постыли,
И горек дым сигары. Решено!..
|
|
|
(Последние элегии)
Усугубляется и тема разлада с обществом, народом, привычками. Увеличивается количество обращений Некрасова к смерти, мукам. Некрасов в этот период несколько отходит от социальной проблематики, обращаясь к вечности, мирозданию. В его творчестве возникает образ путника – человека «пустившегося в далёкий долгий путь», который устал и не в силах продолжать дорогу. Одна из главных черт «путника» - его одиночество – его не помогают, его не понимают. Лирический герой Некрасова в одиночестве борется с дорогой и «с толпой врагов».
Другая тема Некрасова этого периода, связанная с исповедальностью, – тема отдыха. Лирический герой устал от борьбы, от дороги. Он хочет сойти с пути, передохнуть, подвести определённые итоги своей дороги – чего достиг, чего нет. Но в тоже время он не в силах сойти с дороги, со своего курса, отойти от достижения своей цели:
Переплывал я реки и моря;
Боролся я, один и безоружен,
С толпой врагов; не унывал в беде
И не роптал. Но стал мне отдых нужен —
И не нашел приюта я нигде!
Не раз, упав лицом в сырую землю,
С отчаяньем, голодный, я твердил:
«По силам ли, о боже! труд подъемлю?» —
И снова шел, собрав остаток сил.
(Последние элегии)
Это очень тесно связано с духовным и физическим состоянием самого поэта. Некрасов был поражён болезнью, ему предрекали кончину, но, несмотря на это он не мог отойти со своего литературного пути, бросить творчество:
Вперед, вперед! Но изменили силы —
Очнулся я на рубеже могилы...
(Последние элегии)
Большую роль в творчестве Некрасова рассматриваемого нами периода сыграли стихотворения посвящённые творчеству, поэзии. В стихотворениях данной группы, так же как и в других произведениях этого периода, поэт подводит своеобразные итоги, анализирует свою роль в этом аспекте, размышляет о своих взаимоотношениях с поэзией:
Замолкни, Муза мести и печали!
Я сон чужой тревожить не хочу,
Довольно мы с тобою проклинали.
Один я умираю — и молчу.
К чему хандрить, оплакивать потери?
Когда б хоть легче было от того!
Мне самому, как скрип тюремной двери,
Противны стоны сердца моего.
(Замолкни, Муза мести и печали!..)
В этом произведении сочетаются мотивы творчества с мотивом ожидания смерти и подведения итогов. Оно наполнено чувством безысходности, усталости.
|
|
|
Многие произведения некрасовского творчества 1853-1856 годов внешне затрагивают проблему крестьянского быта. В них описываются унылые картины сельской жизни. Но, рассматривая их в контексте духовного и психологического состояния автора в этот период, можно предположить, что истинное их содержание – это описание внутреннего мира поэта. В нашей работе уже неоднократно поднимался вопрос «вживания» Некрасова в образ других людей и наполнения их внутреннего мира своим психологическим состоянием. В этих произведениях переживания крестьянина-рассказчика соотносятся с внутренним, духовным состоянием Некрасова:
Только не сжата полоска одна...
Грустную думу наводит она.
Кажется, шепчут колосья друг другу:
«Скучно нам слушать осеннюю вьюгу,
Скучно склоняться до самой земли,
Тучные зерна купая в пыли!
Нас, что ни ночь, разоряют станицы
Всякой пролетной прожорливой птицы,
Заяц нас топчет, и буря нас бьет...
Где же наш пахарь? чего еще ждет?
(Несжатая полоса)
Пейзаж русской природы видимый крестьянином – это пейзаж души Некрасова – его состояния уныния и одиночества. Здесь Некрасов, как нам представляется, говорит о «поздней осени» своей жизни, её закате. Он подчёркивает своё одиночество, свою грусть. Эти чувства кроются в образе одинокой несжатой полоски, про которую забыли.
Продолжая подобный подход к анализу этого произведения можно сказать, что Некрасов анализируя свою деятельность, подводит итог о бесплодности, но он не в состоянии понять причину этой бесплодности:
Или мы хуже других уродились?
Или недружно цвели-колосились?
Одновременно с присутствием черт Некрасова в образе «несжатой полосы» он присутствует и в образе «пахаря». Здесь можно проследить прямо биографическое описание портрета больного Некрасова:
Плохо бедняге – не ест и не пьёт,
Червь ему сердце больное сосёт,
Руки, что вывели борозды эти,
Высохли в щепку, повисли как плети…
(Несжатая полоса)
Именно в этот период во время жизненного кризиса Некрасов обращается, как мы видим, к теме крестьянства, народа. Это существенно отличается от обращения «к себе», своему миру в предыдущий рассмотренный нами период. Для поэта «открываются» людские страдания: страдания солдата («Гробок»), страдания крестьянина («Несжатая полоса»). Поэт начинает осознавать, что он не одинок в страданиях. Его страдания не единичны. В контексте этого в тематике творчества Некрасова появляется мотив мести – поэт мстит жизни, он озлён. К примеру, можно снова обратится к его стихотворению «Замолкни, Муза мести и печали!..):
|
|
|
Замолкни, Муза мести и печали!
Я сон чужой тревожить не хочу,
Довольно мы с тобою проклинали.
Один я умираю — и молчу.
(Замолкни, Муза мести и печали!..)
О страданиях Некрасов уже говорит не как о сугубо своём личном. В стихотворениях появляется настроение сочувствия, понимания, всепрощения. Некрасов переживает не только за себя, но и за других:
Он был без сапогов, в дырявом сюртуке;
Лицо являло след недавнего недуга,
Стыда, отчаяния, моленья и испуга…
(Вор)
В период 1853-1856 годов сильно развивается мотив исповеди и покаяния. Помимо уже рассмотренной нами выше такой причины как особое состояние ожидания смерти в период болезни на этот факт повлияло ещё и отношение некоторых современников лично к Некрасову. Именно в этот период Некрасова стали «преследовать» разнообразные сплетни и «истории». Прежде всего, основанием для подобного явления были внешние противоречия между страдальческим пафосом произведений и образом жизни поэта. Многие критиковали Некрасова за то, что он просто-напросто наживается на модном литературном материале. К тому же подобное отношение усугубляли и некоторые личные качества поэта. Его относительная мягкость и снисходительность сочетались с угрюмостью и холодностью. Всё это в совокупности предопределило определенное «общественное мнение», которое весьма пагубно сказалось на внутреннем мире поэта.
Подводя итоги сказанного, следует отметить, что в первой половине 1850-х годов исповедальность в произведениях Некрасова претерпела существенные изменения. В результате жизненного кризиса, связанного с болезнью горла роль данного мотива в творчестве существенно выросла из-за стремления Некрасова «подвести итоги». В данный в творчестве поэта период развивается идея о бесплодности своей деятельности. В данный период Некрасов отказывается от исключительности своего внутреннего мира в поэзии и обращается к проблемам народа. Жизненный кризис перевернул внутренние установки поэта, ему открылась народная, крестьянская драма. Он приходит к выводу о «неединичности» собственных страданий. Поэт начинает говорить о проблеме страданий не как исключительно о своём, а о всеобщем. Эта установка наполняет его поэзию настроениями мести и злобы.
|
|
|
|
|
|
