 |
Джованни Боккаччо и «Декамерон» как главное произведение его жизни
|
|
|
|
Джованни Боккаччо был вторым (после Петрарки) великим итальянским гуманистом. Как и Петрарка, он сочетал в своем лице писателя-художника и ученого-филолога. И хотя Боккаччо считал своего старшего современника своим главным учителем, его дарование лежало в несколько иной плоскости, поскольку принято считать, что он был поэтом купеческого сословия обособленных городов-государств. Это определяет новаторство автора «Декамерона» в области литературы.
Еще в начале своего творчества Боккаччо разрабатывал свой подход к современным ему жанрам, например, психологической истории, роману, создав «Элегию мадонны Фьяметты». Уже в этом произведении автор использует в качестве литературной реальности современную ему жизнь и в качестве главной героини современницу. Только Боккаччо разрабатывал жанр новеллы, считавшийся в его эпоху низким. Именно из новелл состоит главное его произведение - «Декамерон». И это не единственное новаторство книги.
Боккаччо решительно приземляет своих героев, уже с самого начала повествование и тесно связывает их с современностью, наполняя «Декамерон» познавательной злободневностью.
Уже во вступлении автор говорит о событиях недавнего времени - «последнем чумном поветрии», то есть чуме 1348 года. Девять десятых описываемых в «Декамероне» событий и героев относится к эпохе, непосредственно предшествовавшей написанию книги. Более того, Боккаччо вводит в повествование образы современников, живых или совсем недавно скончавшихся, несомненно, известных современному автору читателю. Все это примеры непосредственного отражения действительности, тенденции «описывать случаи и похождения, приключившиеся как в новейшие, так и в древние времена». Особенно сильно эта ориентация ощущается в первых строках новелл: «не много лет прошло, как…» - хронологическая приближенность, недавнее прошлое; «как мы видим ежедневно…» - непосредственное указание на современность происходящего.
|
|
|
На первый план в произведении Боккаччо выдвигаются самые животрепещущие вопросы и проблемы итальянского общества конца XIII - начала XIV века. В центре произведения - интересы деятельного и расторопного купечества свободных городов. По словам Витторе Бранка, главного исследователя творчества Боккаччо, «Декамерон» - зеркало его [купечества] убеждений, вкусов, повседневных занятий».
В «Декамероне» два дня из десяти посвящены историям любви, в четвертый день рассказываются новеллы о несчастной любви, в пятый - истории с счастливым концом. Чувства героев, перепетии сюжета происходят на фоне исторически реальных пейзажев (города, соседние Италии страны, улочки и корабли пиратов), упоминаются и исторические личности.
В рыцарских романах и в некоторых новеллах «Декамерона» действую люди благородного происхождения. Но есть в произведении четко обозначенная группа из пяти новелл, герои которых принадлежат к мещанскому, а то и ремесленному сословию (3, 5-8, IV). Тема любви и смерти в них развивается не среди роскоши и золота, а раскрывается посреди садовых кустов, в перерывах тяжелого трудового дня. Это самая здоровая любовь и самая трагическая смерть, самая чуткая реакция автора.
Одной из характерных черт в трактовке темы любви у Боккаччо является большая роль судьбы, которая, видимо, и движет все действо либо к трагическому концу, либо к счастливой развязке. Эта черта неразрывно связана с мировоззрением гуманиста Боккаччо. Несомненно, вера в судьбу, в ее движущую силу, оптимистичный фатализм является частью всего мировоззренческого ряда людей эпохи Возрождения. Как непреклонный авторитет богатства, судьба занимает большую часть умов средневековых людей. И как все связано, как странно заносит судьба девушку в неуправляемой лодке на берег страны, где находится жив-здоров ее возлюбленный. Как неожиданно именно под тем шалфеем, которым протерли зубы мещанские Тристан и Изольда, сидела ядовитая жаба, которая и пропитала растение своим ядом. И как удачно стражники провели молодого раба мимо гостиницы, где поселился его отец. Все в «Декамероне» построено на превратностях и парадоксах судьбы, и это не противоречит диалектике Возрождения.
|
|
|
На пути развития действия читатель захватывает историю отношений свободных городов, обнаруживает отголоски принципов гуманизма эпохи Возрождения. Новаторство Боккаччо станет неоценимым в дальнейшем развитии литературы.
Литература французского Возрождения
Мишель де Монтень - о боге, природе, человеке, смерти и будущем…
Мишель Монтень является французским философом эпохи Возрождения (1533-1592). На надгробном камне могилы Монтеня выбита надпись: «Он догматы Христа соединил со скептицизмом Пиррона».
Философская мысль Монтеня опирается на изучение античного наследия и на то немногое, что дала ему философская литература современности. В историю Монтень вошел как основатель скептицизма, как продолжатель античного скептицизма Пиррона.
Отправным пунктом философии Монтеня является предоставление человеку права на сомнение. Сомнению подвергаются догматы религии, само христианское понятие о боге. Отвергая религиозное учение о бессмертии души, Монтень подходит к пониманию сознания как свойства материи. Главным принципом его морали является убеждение в том, что человек не должен пассивно ожидать своего счастья, которое обещано ему на небесах, он вправе стремиться к счастью в земной жизни.
Основным произведением Монтеня являются «Опыты». В «Опытах» Монтень продолжает культурные традиции, где выше всех человеческих качеств для писателя оказывается «добродетель», которая может быть лишь следствием постоянного и неослабевающего усилия воли, и этим она отличается от обычной, естественной доброты. Там, где человеку не нужно предпринимать усилий, вступать в борьбу со страстями, там нет «добродетели». В то время как борьба возможны только при активном участии разума, который один лишь может победить страх смерти и подчинить себе страсти. Такая интерпретация роли разума, человеческой воли и активности направлена против подчинения судьбе, провидению, фатальной необходимости.
|
|
|
О боге
Главный вопрос для Монтеня - только ли природа и человек, как ее составная часть, являются частями мироздания? Существует ли бог, а если да, то, каково оно, это божество. В период расцвета инквизиции во Франции, давления религиозных догм Монтень открыто не мог ответить на эти вопросы в «Опытах», однако позиция философа очерчена достаточно ясно.
Монтень предлагает обзор толкований древними авторами идеи божества и называет его гвалтом философских школ. Такая сумятица мнений оставляет у Монтеня одно сомнение - сомнение в идее божества вообще! Монтень оказался перед противоречием: если бог существует, он - существо одушевленное, если он существо одушевленное, то он имеет органы чувств, а если он имеет органы чувств, то он подвержен развращающему влиянию страстей. Если он не имеет телесной сущности, он не имеет и души, а, следовательно, не может и действовать; если он имеет тело, то он не избавлен от гибели.
Слабость человеческого разума, считает писатель, не в состоянии рационально обосновать веру, которая может быть обнаружена только в «откровении». Освободившись от всяких отношений с верой, разум человека оказывается абсолютно свободным, независимым в том, что касается человеческих дел.
За идеей бога Монтень признает значение некой непостижимой первопричины. Но, отделив эту первопричину от всего земного и мирского, он приходит к безграничной свободе человека в посюсторонних делах.
«Если вера не открывается нам сверхъестественным наитием, если она доходит до нас не только через разум, но и с помощью других человеческих средств, то она не выступает во всем своем великолепии и достоинстве … если бы мы имели божественную опору и поддержку, то человеческие случайности не в состоянии были бы нас так потрясать, как они нас потрясают…Если бы этот луч божества как-нибудь касался нас, он проявлялся бы во всем: это сказалось бы не только на наших речах, но и на наших действиях, на которых лежал бы его отблеск; все исходящее от нас было бы озарено этим возвышенным светом. Нам должно быть стыдно, что христиане, исповедующие столь божественное и небесное учение, являются таковыми лишь по названию; хотите убедиться в этом - сравните наши нравы с нравами магометанина или язычника - и вы увидите, что мы окажемся в этом отношении стоящими ниже. А между тем, судя по превосходству нашей религии, мы должны были бы сиять несравненным светом, что о нас следовало бы говорить: «Они справедливы, милосердны, добры. Значит, они христиане».
|
|
|
Вслушиваться в природу
Монтене отдает несомненную дань уважения природе, это мировоззрение в очень большой мере характерно для людей эпохи Возрождения. «Не беспокойтесь, что не сумеете умереть: сама природа, когда придет срок, достаточно основательно научит вас этому. Она сама все за вас сделает, не занимайте этим своих мыслей».
Цель человека - вслушиваться в природу «Мудрецы затратили немало усилий, чтобы предостеречь нас от ловушек наших страстей, и научить отличать истинные, полновесные удовольствия от таких, к которым примешиваются заботы и которые омрачены ими…Красоту и изящество мы замечаем лишь тогда, когда они предстают перед нами искусственно заостренными, напыщенными и надутыми. Если же они скрыты за непосредственностью и простотой, то легко исчезают из поля столь грубого зрения, как наше». Мне кажется, что важную роль здесь играет и настрой нашего зрения: что мы хотим увидеть, что разглядеть. И насколько это для нас важно: сколько мы согласны потратить усилий ума, чтобы найти желаемое. Удовлетворяющийся поверхностным взглядом, конечно же, не увидит то, что внутри.
Изменить же положение можно волею разума.
Главное - человек
Монтень не раз говорил в своей книге, что предмет, о котором он повествует, - это человек, человеческая судьба и жизнь. У Монтеня человек отнюдь не мыслится как вещь, по аналогии с другими вещами мира, он противник того подхода к личности, когда она рассматривается объективно, наравне с прочими предметами. При объективном, беспристрастном рассмотрении любого предмета рассматривающий должен полностью избавиться от самого себя, и чем меньше останется от него, тем ближе он к истине. Но дело складывается по-другому, если исследователь попытается поймать, уловить человеческую личность и жизнь. В таком случае он оказывается в положении змеи, хватающей хвост.
|
|
|
«Весь мир - это вечные качели. Все, что он в себе заключает, непрерывно качается: земля, скалистые горы Кавказа, египетские пирамиды, и качается все это вместе со всем остальным, а также и само по себе. Даже устойчивость - и она не что иное, как ослабленное и замедленное качание. Я не в силах закрепить изображаемый мною предмет. Он бредет наугад и пошатываясь, хмельной от рождения, ибо таким он создан природою. Я беру его таким, каков он предо мной в то мгновение, когда занимает меня. И я не рисую его пребывающим в неподвижности. Я рисую его в движении, и не в движении от возраста к возрасту, но от одного дня к другому, от минуты к минуте».
О смерти
«Философствовать - значит учиться умирать» - так называется одна из интереснейших глав «Опытов». «Блаженство и счастье, которыми светится добродетель, заливают ярким сиянием все имеющее к ним отношение, начиная с преддверия и кончая последним ее пределом. И одно из главнейших благодеяний ее - презрение к смерти; оно придает нашей жизни спокойствие и безмятежность, оно позволяет вкушать ее чистые и мирные радости; когда же этого нет - отравлены и все прочие наслаждения… Если бы смерть была подобна врагу, от которого можно убежать, я посоветовал бы воспользоваться этим оружием трусов. Но так как от нее ускользнуть невозможно… надо научиться встречать ее грудью и вступать с ней в единоборство. И, чтобы отнять у нее главный козырь, изберем путь, прямо противоположный обычному. Лишим ее загадочности, присмотримся к ней, приучимся к ней, размышляя о ней чаще, нежели о чем-либо другом. Будем всюду и всегда вызывать в себе ее образ, и притом во всех возможных ее обличиях. Благодаря этому мы окрепнем, сделаемся более стойкими». Позволю себе заметить, что было бы логично, если бы мы уже приучили себя к мыслям о смерти, но, думается, на такое «приучивание» у «среднего» человека может уйти очень много времени, может быть, даже вся жизнь. Высказывание Монтеня становится приемлемым, если допустить, что он говорит не о «средних» людях, а о людях «высокого класса». Вообще, все эти призывы чем-то напоминают религию, а, может быть, и вся философия Монтеня в какой-то мере своеобразная религия?.
О будущем
«Не все, что колеблется, падает. Остов столь огромного образования держится не на одном гвозде, на великом множестве их. Он держится уже благодаря своей древности; он подобен старым строениям, из-за своего возраста потерявшим опору, на которой они покоились, без штукатурки, без связи и все же не рушащимся и поддерживающим себя своим весом.
К тому же никак нельзя одобрить поведение тех, кто обследует лишь внешние стены крепости и рвы перед ними; чтобы судить о ее надежности, нужно взглянуть, кроме того, откуда могут прийти осаждающие и каковы их силы и средства. Давайте оглядимся вокруг: все распадается и разваливается; и это во всех известных нам государствах, как христианского мира, так и в любом другом месте; присмотритесь к ним, и вы обнаружите явную угрозу ожидающих их изменений и гибели…Астрологи ведут беспроигрышную игру, предвещая, по своему обыкновению, великие перемены и потрясения; их предсказания толкуют о том, что без того очевидно и осязаемо; за ними незачем отправляться на небеса». Может, это применимо и к нам…экономический кризис уже в большинстве развитых промышленных стран, экологическая катастрофа угрожает всему человечеству. Есть о чем подумать, читая Монтеня.
|
|
|
