 |
Глава XXIX, тайна мадемуазель станжерсон
|
|
|
|
В последующие дни мне представилась возможность снова спросить его, зачем он ездил в Америку и что там делал. Однако он и на этот раз не ответил ничего определенного, и узнал я ничуть не более того, что уже слышал от него в поезде по дороге из Версаля, затем он перевел разговор на другое, и мы стали обсуждать разные стороны этого дела.
Но вот настал день, когда он все-таки сказал:
– Да поймите же наконец, что мне необходимо было установить истинную личность Ларсана!
– Это-то как раз понятно, – заметил я, – но почему вам понадобилось ехать за этим в Америку?..
Повернувшись ко мне спиной, он закурил трубку. Дело, как выяснилось, касалось тайны мадемуазель Станжерсон. Рультабий решил, что разгадку этой тайны, связывавшей каким-то ужасным образом Ларсана с мадемуазель Станжерсон, тайны, никакого объяснения которой он, Рультабий, не мог найти в жизни мадемуазель Станжерсон во Франции, следует искать в жизни мадемуазель Станжерсон в Америке. И он сел на корабль. Там-то Рультабий наконец узнает, кто такой этот Ларсан, и соберет необходимые сведения, чтобы заставить его замолчать… Потому-то он и отправился в Филадельфию.
Итак, что же это за тайна, осуждавшая на молчание мадемуазель Станжерсон и г-на Робера Дарзака? По прошествии стольких лет, да еще после некоторых публикаций в скандальной хронике, к тому же теперь, когда г-н Станжерсон все знает и уже все простил, можно, пожалуй, снять покров с этой тайны. Впрочем, история эта не длинная, зато все станет на свои места, ибо нашлись-таки жалкие умы, во всем винившие мадемуазель Станжерсон, которая в этом мрачном деле всегда была жертвой – с самого начала и до конца.
Начало этой истории восходит к тем временам, когда совсем юная мадемуазель Станжерсон жила с отцом в Филадельфии. Там на каком-то вечере у одного из друзей отца она познакомилась со своим соотечественником, французом, который сумел очаровать ее своими манерами, складом ума, нежностью и своей любовью. Ходили слухи, будто он богат. В скором времени он попросил у знаменитого профессора руки мадемуазель Станжерсон. Профессор навел справки о г-не Жане Русселе и сразу же понял, что имеет дело с мошенником и проходимцем. Так вот этот самый г-н Жан Руссель и был, как вы уже, наверное, догадались, небезызвестным Боллмейером, преследуемым во Франции и укрывшимся в Америке, точнее, одной из его ипостасей. Однако г-н Станжерсон ничего этого не знал, его дочь, конечно, тоже. Но, получив необходимые сведения, г-н Станжерсон не только отказал г-ну Русселю в руке своей дочери – он запретил ему бывать в своем доме. Юной Матильде, сердце которой открылось для любви, ее Жан представлялся совершенством, лучше и прекраснее его не было в целом мире; почувствовав себя оскорбленной, она не стала скрывать от отца своего недовольства, и тот отправил ее немного успокоиться на берега Огайо, к старой тетушке, проживавшей в городе Цинциннати. Но Жан и там отыскал Матильду, и, несмотря на величайшее почтение, которое она питала к своему отцу, мадемуазель Станжерсон осмелилась обмануть бдительность старой тетушки и бежать с Жаном Русселем: оба они были преисполнены решимости, воспользовавшись попустительством американских законов, как можно скорее сочетаться браком. Так оно и случилось. Однако убежали они недалеко, не дальше Луисвилла. И там-то в одно прекрасное утро в дверь к ним постучали. То была полиция, явившаяся арестовать г-на Жана Русселя и не обращавшая внимания ни на его протесты, ни на слезы дочери профессора Станжерсона. Полиция не преминула сообщить Матильде о том, что ее муж был не кто иной, как хорошо, вернее, печально всем известный Боллмейер!..
|
|
|
В совершенном отчаянии после безуспешной попытки покончить с собой Матильда вернулась к тетке в Цинциннати. Увидев ее, та чуть было не умерла от радости. Целую неделю она неустанно всюду разыскивала Матильду и все еще не решалась известить об этом отца. Матильда заставила тетушку поклясться, что г-н Станжерсон никогда ни о чем не узнает. А тетушка, кляня себя за невольное попустительство в столь серьезном деле, разумеется, только об этом и мечтала. Месяц спустя мадемуазель Матильда Станжерсон возвратилась к отцу с раскаянием в душе и сердцем, навсегда закрытым для любви, она желала лишь одного: никогда больше не слышать о своем муже, ужасном Боллмейере, искупить свою вину в собственных глазах и оправдаться перед собственной совестью беззаветным трудом и безграничной преданностью отцу.
|
|
|
Она сдержала слово. Однако в тот момент, когда, во всем признавшись г-ну Роберу Дарзаку и думая, что Боллмейер умер, так как прошел слух о его смерти, она после стольких лет искупления решила даровать себе высшую радость и соединить свою жизнь с надежным другом, судьбе угодно было воскресить из мертвых Жана Русселя – Боллмейера ее юных лет! Тот дал ей знать, что никогда не допустит ее брака с г-ном Робером Дарзаком и что по-прежнему любит ее. Увы, это и в самом деле было так.
Мадемуазель Станжерсон без колебаний доверилась г-ну Роберу Дарзаку; она показала ему то самое письмо, в котором Жан Руссель – Фредерик Ларсан-Боллмейер напоминал ей о первых часах их союза в маленьком, очаровательном домике, который они сняли на время в Луисвилле: «…Дом священника не утратил своего очарования, и сад по-прежнему благоухает». Злодей писал, что он богат, и выражал намерение отвезти ее туда. Мадемуазель Станжерсон заявила г-ну Дарзаку, что, если отец хотя бы заподозрит ее в таком бесчестье, она наложит на себя руки. Г-н Дарзак поклялся, что заставит молчать американца любой ценой, пускай даже ценой преступления. Однако г-ну Дарзаку это было не по силам, и он наверняка потерпел бы неудачу, если бы не этот славный человечек – Рультабий.
Что же касается мадемуазель Станжерсон, то посудите сами, могла ли она противостоять чудовищу. В первый раз, когда после предварительных угроз, заставивших ее держаться настороже, он возник перед ней в Желтой комнате, она пыталась убить его. К несчастью, ей это не удалось. И с той минуты она стала беззащитной жертвой этого человека-невидимки, который мог шантажировать ее до самой смерти, жил у нее в доме с нею рядом, причем она об этом не подозревала, и требовал свидания во имя былой любви. Сначала она отказала ему в свидании, на котором он настаивал в письме, адресованном до востребования в почтовое отделение № 40, что и послужило причиной трагедии, разыгравшейся в Желтой комнате. Затем, получив от него новое письмо, пришедшее по почте и доставленное ей обычным путем в ее комнату, где она едва начинала приходить в себя после первого покушения, мадемуазель Станжерсон снова уклонилась от свидания, запершись со своими сиделками у себя в будуаре. В этом письме злодей предупреждал, что раз она, ввиду ее состояния, не может передвигаться, то он сам явится к ней и будет в ее спальне в такую-то ночь, в такой-то час… и пусть она примет все меры, дабы избежать скандала… Матильда Станжерсон, зная, что от отчаянного Боллмейера всего можно ожидать, оставила в его распоряжение свою спальню… Тогда-то и произошли в загадочной галерее известные вам события. В третий раз она устроила все так, чтобы свидание состоялось. Дело в том, что, прежде чем покинуть пустую спальню мадемуазель Станжерсон в ночь событий в загадочной галерее, Ларсан, как мы помним, написал ей последнее письмо и оставил его на столе своей жертвы; в этом письме он требовал «эффективного» свидания, назначив день и час и пообещав ей вернуть бумаги отца, одновременно угрожая сжечь их, если она снова скроется. Мадемуазель Станжерсон нисколько не сомневалась, что драгоценные документы и в самом деле находятся в руках этого негодяя; он наверняка повторил свою знаменитую кражу, ибо она давно уже подозревала, что тогда, в Филадельфии, именно он при ее невольном содействии похитил из ящиков отца бесценные бумаги… И она достаточно хорошо его знала, чтобы понять: не подчинись она его воле – и от стольких лет работы, стольких усилий и стольких научных надежд вскоре останется один только прах. Поэтому она решила еще раз увидеться с ним, лицом к лицу встретиться с человеком, который некогда был ее мужем, и попытаться тронуть его сердце… Легко догадаться о том, что произошло… Мольбы Матильды, жестокая непреклонность Ларсана… Он требует, чтобы она отреклась от Дарзака… Она говорит о своей любви… И он наносит удар… с мыслью отправить на эшафот другого! Ибо он-то, конечно, хитер и ловок, а маска Ларсана, за которой он надеется скрыться, поможет ему спастись… Так он думает… В то время как тот, другой… тот, другой, и на этот раз снова не сможет сказать, где был и что делал в момент преступления… В этом отношении, будьте уверены, Боллмейер принял все необходимые меры предосторожности… Хотя мысль его, как правильно угадал юный Рультабий, была предельно проста…
|
|
|
|
|
|
Ларсан шантажировал Дарзака точно так же, как шантажировал Матильду, пользуясь тем же оружием – все тою же тайной… В своих письмах, настоятельных, словно приказы, он выражает готовность вступить в переговоры, отдать всю любовную переписку прежних лет, а главное, исчезнуть – за хорошую цену, конечно… Дарзак вынужден ходить на свидания, которые тот ему назначает под угрозой немедленного разглашения тайны, точно так же как Матильда вынуждена соглашаться на свидания, которых он требует… И в тот самый час, когда Боллмейер покушается на жизнь Матильды, Робер появляется в Эпине, где сообщник Ларсана, существо довольно странное, порождение злых сил, с которым мы еще когда-нибудь встретимся, удерживает его силой, заставляя терять драгоценное время и дожидаясь, пока это страшное совпадение, о причинах которого завтрашний подсудимый ни за что не решится рассказать, не заставит его совсем потерять голову?..
Однако Боллмейер совершил грубую ошибку, не приняв в расчет нашего Жозефа Рультабия!
* * *
Но теперь, когда тайна Желтой комнаты наконец раскрыта, не следовать же нам за Рультабием в Америку, не отставая от него ни на шаг. Мы знаем юного репортера, знаем, какими мощными средствами информации, скрытыми в двух бугорках у него на лбу, он располагал, чтобы до конца распутать полную приключений историю мадемуазель Станжерсон и Жана Русселя. В Филадельфии он сразу же получил все необходимые сведения, касающиеся Артура Ранса; Рультабий узнал о его самоотверженном поступке, но в то же время и о цене, которую тот рассчитывал за это получить. В свое время в гостиных Филадельфии пошли толки о предстоящем будто бы браке между ним и мадемуазель Станжерсон… Такая нескромность молодого ученого, его неустанные домогательства, которыми он продолжал досаждать мадемуазель Станжерсон даже в Европе, беспорядочная жизнь, которую он вел под предлогом того, что хотел-де утопить свое горе, – все это не вызывало у Рультабия симпатии к Артуру Рансу; этим-то и объясняется та холодность, с какой он встретился с ним в зале для свидетелей. Впрочем, он сразу же понял, что Ранс ни в коей мере не причастен к делу Ларсан – Станжерсон.
|
|
|
Итак, Рультабию оставалось выяснить, кем же был этот Жан Руссель. Поэтому из Филадельфии он отправился в Цинциннати, проделав путешествие, совершенное некогда Матильдой. В Цинциннати он разыскал старую тетушку и сумел расположить ее к разговору. История с арестом Боллмейера пролила некоторый свет на события, и ему все стало ясно. В Луисвилле он посетил «дом священника» – красивое и скромное жилище в старом колониальном стиле, которое и в самом деле «не утратило своего очарования». Затем, распростившись с прошлым мадемуазель Станжерсон, он устремляется вслед за Боллмейером – из тюрьмы в тюрьму, с каторги на каторгу, от преступления к преступлению; и когда, наконец, Рультабий отплывал уже обратно в Европу, он знал, что именно здесь, с этого самого причала, пять лет назад ступил на корабль Боллмейер, имея в кармане документы на имя некоего Ларсана, почтенного коммерсанта из Нового Орлеана, которого незадолго до этого он убил…
Ну а теперь вы, конечно, полагаете, что вам полностью известна тайна мадемуазель Станжерсон? Ошибаетесь. От брака с Жаном Русселем у мадемуазель Станжерсон родился ребенок – мальчик. Ребенок этот родился во время пребывания мадемуазель Станжерсон у старой тетушки, которая настолько ловко все устроила, что в Америке никто и никогда так ничего и не узнал. Вы спросите, что сталось с этим мальчиком? Но это уже другая история, которую когда-нибудь я вам обязательно расскажу.
* * *
Прошло около двух месяцев после описанных здесь событий, и я снова повстречал Рультабия. Он в задумчивости сидел на скамье во Дворце правосудия.
– О чем это вы задумались, мой дорогой друг? – обратился я к нему. – Вид у вас довольно печальный. Как поживают ваши друзья?
– А разве, кроме вас, у меня есть истинные друзья? – ответил он мне.
– Но я надеюсь, что господин Дарзак…
– Конечно, конечно…
– И что мадемуазель Станжерсон… Кстати, как ее здоровье?
– Много лучше… лучше… намного лучше…
– Так отчего же вы печалитесь?
– Я грущу оттого, – сказал он, – что мне вспомнились духи дамы в черном …
– Духи дамы в черном! Я слышу, вы всегда говорите о них! Так объясните же мне наконец, почему они с такой настойчивостью преследуют вас?
– Когда-нибудь, может быть… Возможно, когда-нибудь… – молвил Рультабий.
И глубоко вздохнул.
[1] Донжон (фр.) – главная сторожевая башня в средневековом замке, в которой часто размещались и жилые покои хозяина. (Здесь и далее, за исключением особо указанных случаев, примеч. переводчика.)
[2] Порт-Сен-Мартен – театр в Париже. Основан в 1781 году на бульваре Тампль.
[3] Одеон – театр в Париже, основанный в 1797 году.
[4] Аттила (? – 453) – предводитель гуннов, который возглавил опустошительные походы в Римскую империю, Галлию, Северную Италию.
[5] Виолле-ле-Дюк Эжен (1814-1879) – французский архитектор, историк и теоретик архитектуры. Реставратор готических соборов и замков.
[6] Конан Дойл описывает подобную тайну, если можно так выразиться, в новелле, которая называется «Пестрая лента». В закрытой комнате совершено ужасное преступление. Что сталось с тем, кто его совершил? Шерлок Холмс не замедлит обнаружить преступника, ибо в комнате было вентиляционное отверстие размером с монету в сто су, но его оказалось достаточно, чтобы туда могла проникнуть Пестрая лента, или змея-убийца. (Примеч. автора.).
[7] Напоминаю читателю, что я всего лишь переписываю прозу судейского секретаря и что мне не хотелось ничего менять в ней, лишая ее присущих ей размаха и величавости. (Примеч. автора.).
[8] Дословно. (Примеч. автора.).
[9] Когда тайне этой, благодаря Рультабию и его чудодейственной логике, нашлось вполне естественное объяснение, пришлось согласиться с тем, что убийца и в самом деле прошел не через дверь, не через окно, не по лестнице, однако правосудие никак не желало с этим мириться! (Примеч. автора.).
[10] Когда Жозеф Рультабий писал эти строки, ему было восемнадцать лет… а он говорил о далекой юности! Я полностью воспроизвел текст моего друга, но предупреждаю читателя, как, впрочем, делал это уже не раз, что эпизод с «духами дамы в черном» вовсе не обязательно связывать с тайной Желтой комнаты… Что поделаешь, я не виноват, если в документах, которые я привожу здесь, Рультабий предается порой воспоминаниям о далекой юности. (Примеч. автора.).
[11] Френология – антинаучная теория, согласно которой на основе краниометрических данных якобы можно судить о психических особенностях человека. Краниометрия – система измерений черепа с помощью антропологических инструментов.
[12] Галл Франц Иосиф (1758-1828) -немецкий врач, основоположник френологии.
[13] Лаватер Иоганн Каспар (1741-1801) – швейцарский философ и поэт, создатель физиогномики, учения о необходимой связи между внешним обликом человека и его характером, в широком смысле – искусство толкования внешнего облика наблюдаемых явлений, учение о выразительных формах какой-либо области действительности и т. д.
[14] Апаши – так называли в конце XIX – начале XX века парижских бандитов (от слова «апаши» – техасские индейцы).
|
|
|
