Будьте полными в своих поступках, и если вы полны, вы все поймете, а без понимания никто не полон.

Быть полным — значит не иметь никаких других посторонних мыслей: если едите, то просто едите, вы полностью здесь и сейчас. Вы весь — в еде, вы не только насыщаетесь, вы наслаждаетесь: тело, ум, душа — все сонастроено, когда вы едите, — струится гармония, глубинный ритм установился между тремя уровнями вашего су­щества. Тогда еда становится медитацией, ходьба становится ме­дитацией, несение воды из колодца становится медитацией, при­готовление еды становится медитацией. Будничное и незначи­тельное преображается, все становится лучезарным действием, и каждое действие становится столь полным, что имеет достоинст­во Дао.

Вы уже не сами действуете, когда вы полны, — тогда действует Бог или действует эта полнота, а вы — просто колесико, средство. Но стать этим средством — высшая благодать, высшее благословение.

ВОПРОСЫ И ОТВЕТЫ

ВОПРОС: Насколько соответствует Дао, включающее дисциплину внешнего вы­ражения, облагораживанию подсознания?

ОТВЕТ: Дао не знает никакой дисциплины. Дао спонтанно, лишено усилий. Всякая дисциплина неестественна, это ее свойство. Деревья и ре­ки, звери и звезды не знают ни о какой дисциплине. Дисциплину создали люди, из-за дисциплины человек становится расщеплен­ным: одна часть пытается командовать другой, так создается рас­кол. Сознание пытается управлять телом, тело пытается незамет­но управлять сознанием, или, по крайней мере, саботирует. Конф­ликт создает путаницу, любой конфликт — это путаница. Конф­ликт не может создавать слияния в гармонию, вы не можете стать единым, целым, не можете слиться в одного, отсюда конф­ликт. Конечный результат — только шизофрения. Вы все боретесь и боретесь; постепенно вы уже не одна индивидуальность, вас становится много, по крайней мере, двое, а если дела идут хуже, то вас много; вы — уже не вы, а целая толпа. А когда вы не один, нельзя быть счастливым.

Счастье — это свойство единства, счастье — это музыка, которая льется, когда все в гармоническом созвучии, когда все подходит друг другу, когда все в гармонии, когда никакого конфликта нет, когда вы не толпа, а оркестр... Никто не пытается управлять, никто не пытается стать главным, никто не пытается эксплуатировать, по­давлять... Все существо переполнено радостью.

Дао спонтанно, это не дисциплина, поэтому Дао — самое глубинное в религии; ни одна религия не достигает этого пика. Как только ре­лигия начинает становиться дисциплиной, она уже пала низко.

Есть три стадии религии — как детство, юность и старость. Когда рели­гия рождается, это ее детство; тогда жив Учитель, все свежо, энер­гия течет от источника, струится аромат. Когда Лао-цзы, Будда, Иисус живы — религия в своем первом, детском, невинном состо­янии — это детство. Она свежа, как капля утренней росы, как толь­ко что распустившаяся роза, свежа и невинна, как звезды. Она не знает никакой дисциплины, только спонтанность. Затем вокруг Учителя начинают собираться люди. Это совершенно неизбежно: есть магнит — начинают собираться люди. Наступает вторая ста­дия — стадия органической религии. Первая стадия индивидуаль­на, революционна, спонтанна, и речи нет ни о каком усилии, какой-то дисциплине, каких-то текстах. Бог обнажен, истина есть, как она есть, - никакого камуфляжа, никакой одежды. Затем начи­нают собираться люди. Из-за этих людей мало-помалу начинает появляться учение, возникает дисциплина. Учитель продолжает говорить о спонтанности, но ученики спонтанности не понима­ют, они переводят ее в понятие самодисциплины. "Просто будь­те", — говорит Учитель. Они спрашивают: "Как?" Их вопрос "как?" постепенно превращается в учение, они создают учение. Я бы сказал так: Учитель вносит спонтанность, ученики вносят учение.

Слова "учение" и "ученик" от одного корня. Когда вокруг Учителя соби­раются ученики, они начинают переводить, что же он говорит, что же он имеет в виду, они начинают истолковывать его слова, но, конечно же, толкуют по-своему, иначе нельзя. Как только вы толкуете, вы толкуете неверно.

Настоящий ученик — тот, кто не толкует, не переводит, кто пассивно слушает, кто не спрашивает "как?", не спешит добраться до ре­зультатов, не стремится к цели, не жаден. Каждый ученик тут же создает учение — это вторая стадия, еще живая, но я называю ее органическим состоянием религии. Есть Учитель, пришли уче­ники; органическое единство, но...

В первой стадии — только один круг, теперь — это семейство концентри­ческих кругов, и эти круги становятся больше, и чем они больше, тем меньше в них правды. Чем дальше окружности отходят от центра, тем дальше они уходят от центра, тем дальше уходят они от истины, от свежести. Это становится знанием, учением, дог­мой, но все меньше и меньше доходит сквозь все эти экраны.

В третьей стадии, когда Учитель уходит, религия становится органи­зованной религией, она больше не ограничена, потому что центр исчез. Теперь система окружностей пытается существовать без центра, она становится церковью, верой, теологией. Теперь рели­гия уже очень стара: как-нибудь, когда-нибудь религия умирает, но церковь остается.

Вы спрашиваете: "Насколько соответствует Дао, включающее дисцип­лину внешнего проявления, облагораживанию подсознания".

Дао никогда не позволяет себе стать органической религией и, конеч­но же, никогда не позволило себе стать церковью. Оно осталось спонтанным, потому что в нем нет никаких последователей, ни­какой церкви, как скажем Ватикан или Шанкарачарья, ничего по­добного. Дао осталось доступным тем, кто имеет мужество быть спонтанным. Чтобы быть спонтанным, нужно великое мужество; быть спонтанным — значит пребывать в состоянии полного постоянного отсутствия контроля. Спонтанность означает невмеша­тельство в свою природу: пусть все будет, что бы там ни было, и пусть все идет, куда бы оно ни шло. Быть, как ветер, быть, как ре­ка, которая не знает, куда она течет, не заботясь, чем все это кон­чится, не пытаясь планировать, не пытаясь защищаться.

Чтобы быть естественным, необходимо огромное мужество, поэтому немногие достигли Дао. Миллионы христиан, миллионы мусуль­ман, миллионы индуистов, миллионы буддистов, но Дао сохра­нило трансцендентальность, аромат, не связанный, не посажен­ный в клетку, отсюда его красота, возвышенная притягатель­ность, высшая истина.

Сверхсознательное, сознательное, бессознательное — эти разделения для отведавших учение; в вас же — просто сознание, не разделяе­мое в своем единстве. Нет никаких разграничении. Последовате­ли Фрейда, Юнга, Адлера и других аналитиков говорят об этих разделениях как об естественно присутствующих, как об особен­ности, присущей всем людям. Это не так; бессознательное суще­ствует из-за того, что человек подавлен, а как только исчезнет по­давление, исчезнет и бессознательное. Бессознательное — не орга­ническая часть вашего сознания, вы что-то наделали с вашим со­знанием; вы принудили себя ко многому, чего теперь вы не хоти­те видеть, вы избегаете, — отсюда появляется бессознательное.

Будда не знает никакого бессознательного, я не знаю никакого бессоз­нательного; я знаю все, что во мне есть, я дозволяю это, все в по­ле моего зрения, нет никакого темного подвала, куда я сбрасываю то, что мне не нравится. Такой подвал появляется только, когда вы начинаете подавлять. Подавление рождает расщепление, ваша ограниченность растет, вы не можете заглянуть внутрь, вглубь, вы боитесь, не отваживаетесь на это, вы не можете этого позво­лить... создано бессознательное. Если создано бессознательное, тогда есть и небольшой промежуточный слой между бессозна­тельным и сознанием, — то, что называется подсознанием. Бес­сознательное означает полную тьму, сознание — свет; естественно, между ними есть что-то переходное, небольшая граница — ни тьма, ни свет; это и есть подсознание. Причина этих разделений в вас, а не в естестве, но тон аналитиков заставляет полагать, что они открыли некое естественное разделение. На самом деле раз­деления нет вообще. Как только вы дозволяете развитие спонтан­ности, ваше сознание начинает расширяться. Однажды все ваше существо становится светом; нет ни одного темного уголка, пото­му что нечего больше прятать; вы стоите голым перед своим внутренним взором... нечего прятать, не от чего прятаться, нечего бояться, вы пришли в себя. В глубоком принятии вы становитесь едины.

Дао говорит, что сознание человека неразделимо, нельзя назвать его "сознательным", нельзя "бессознательным". Эти разделения при­думаны людьми. Когда рождается дитя, у него нет никакого бессознательного, нет никакого сознательного; он нерасчленяем, он един, но мы тут же беремся за его воспитание, тут же берем его в оборот — будь таким, а таким не будь. Ему приходится отказаться от того, что вызывает ваше осуждение. Эти отсеченные части скапливаются в нем, видеть их больно — это свои же отсеченные части, все равно как отсеченные части тела — видеть их больно, лучше о них забыть. Забыть — кажется единственным выходом, и когда вы забываете о чем-то, что есть в вас, создается бессозна­тельное.

Бессознательное исчезает, когда вы становитесь спонтанным, как ре­бенок. Это значит — снять все последствия того, что причинило вам общество; это значит разобрать, уничтожить структуру, нало­женную на вас обществом, стать над ней. Идти к данному, уходя от приданного — вот откровение Дао.

В Дао нет никакого учения, Дао — это не йога. Дао — это диаметрально противоположное йоге учение. Если бы встретились Патанджали и Лао-цзы, они не поняли бы друг друга. Если бы Патанджали встретил Конфуция, они бы тут же подружились; Конфуций тоже говорит об учении, дисциплине, характере. Лао-цзы говорит о бесхарактерности. Запомните слово "бесхарактерность". Лао-цзы говорит, что у настоящего человека нет никакого характера, характер относится к чему-то прошедшему.

Настоящий человек живет мгновением, он не живет прошлым, у него нет никаких мыслей, как надо жить — просто он живет, отвечает каждому мгновению, и он не следует святому писанию, не следу­ет морали, у него нет никаких предписаний.