Мнимый список великих мастеров

Мнимый список великих мастеров

В 1705 г. Филипп, герцог Орлеанский, собрал еще существующих членов общества, которое отказалось от своей первоначальной цели для политики. Иезуит, отец Бонанни, человек ученый, но недобросовестный, подделал знаменитый список мнимых великих мастеров рыцарей Храма после Моле, начиная с его непосредственного преемника, Лармения. Никогда обман не бывал поддержан с большим искусством. Документ представлял все надлежащие признаки подлинности, мог ввести в заблуждение самого опытного палеографа. Он имел целью связать новое учреждение с древними тамплиерами. Чтобы вполне ввести в заблуждение, книга с ложным списком была наполнена протоколами прений при мнимых собраниях, отмеченных ложными числами. Два члена даже были посланы в Лиссабон, получить, если возможно, от рыцарей Христа орден, как говорят, основанный на развалинах ордена Храма, такой документ, который придал бы списку законную силу. Но депутатов разоблачили и приняли очень дурно; один был вынужден искать спасения в Англии, другого сослали в Африку, где он и умер.

Возобновление ордена

Но общество не унывало; оно разрослось и, вероятно, есть то самое, которое, перед тем как вспыхнула революция, скрывалось под пошлым названием Общества бычьей головы и было рассеяно в 1792 г. В то время великим мастером был герцог де Коссе Бриссак. На пути в Версаль вместе с другими арестованными, где их ожидал суд, он был умерщвлен, и Ледрю, его доктор, завладел передаточным актом Лармения и книгой статутов 1705 г. Эти документы внушили ему мысль возобновить орден; франкмасон Фабре де Палапра был избран великим мастером. Приложили все усилия, чтобы вселить веру в подлинность ордена. Братья Фабре, Арналь и Леблон откапывали драгоценные святыни. Магазины древностей снабдили мечом, митрой и шлемом Моле и верным последователям показывали его кости, собранные на могильном костре, где он был сожжен. Так же как в Средние века, общество требовало, чтобы поступающий был родом дворянин; лицо неблагородного происхождения само общество возводило в дворянство. Однажды четырнадцать честных граждан Труа одновременно наделили дворянскими грамотами и, для вящего удостоверения, панцирями.

Левитикон

Сначала общество строго исповедовало римско-католическую веру и отвергало протестантство, но Фабре внезапно придал ему направление противоположное. Он приобрел греческую рукопись XV столетия, Евангелия от Иоанна с некоторыми изменениями против принятого текста и с введением или, вернее, комментарием, озаглавленным «Левитикон»; эти толкования он в 1815 г. вознамерился привить к обществу, которым управлял, и превратить его таким образом в схизматическую секту. Этот «Левитикон» – просто известное сочинение, с тем же самым заглавием, греческого монаха Никифора. Так как он был посвящен в тайны суфитов, которые до сих пор в недрах магометанства держатся безотрадных доктрин исмаилитов каирской ложи, то пытался ввести эти понятия в христианство и с этой целью написал «Левитикон», сделавшийся библией небольшого числа сектаторов, но гонения истребили их. Удивительную рукопись перевел на французский язык и напечатал с изменениями и вставками сам Палапра, в 1822 г. Это издание причинило раскол в ордене храмовников. Рыцари, принявшие его учение, основали на нем новую литургию, которую обнародовали в 1833 г. в церкви, похожей на иоаннитскую, но возбудили один смех.

Обряды посвящения

В этой степени ложа называется станом, а чины носят названия, которые усвоены были первоначальным учреждением рыцарей Храма. Большой знак изображает смерть Искупителя на кресте. Слово, рукоприкосновение и пароль меняются. Рыцари, которых постоянно называют господами рыцарями, в рыцарских костюмах, включая и меч. Кандидат для приема «наряжен» как пилигрим, в сандалиях, в плаще, с посохом, крестом, мешком и котомкой, опоясан ремнем или веревкой и в некоторых «станах» с тяжелой ношей на спине, которая падает при появлении креста. При его приближении трубят тревогу, и после долгих переговоров мнимовоенного характера его наконец впускают, ко лбу его прикладывается младшим капитаном пила, а все рыцари между тем стоят вооруженные. Побуждаемый церемониймейстером, он объявляет, что он усталый пилигрим, готовый посвятить свою жизнь на служение бедным, больным и на охранение Святого Гроба. Он обходит стан семь раз и повторяет слова клятвы, сперва отложив в сторону свой пилигримский посох и крест и вооружившись мечом. В присяге он клянется, что будет защищать Гроб Господень от жидов, турок, неверных, язычников и других противников Евангелия.

«Если я когда-либо самовольно нарушу мое торжественное обязательство брата храмовника, – продолжает он, – пусть мой череп распилят тупой пилой, вынут мозг и положат на блюдо, чтобы он сгорел от палящего солнца, а мой череп на другом блюде послужит воспоминанием святого Иоанна Иерусалимского, этого первого верного воина и мученика нашего Господа и Спасителя. Далее пусть душа, обитавшая в этом черепе, свидетельствует против меня в день суда. Так да поможет мне Бог». Затем ему давали в руку зажженную восковую свечу и он обходил вокруг стана пять раз, погруженный «в торжественные размышления»; когда же он становился на колени, то великий командор посвящал его в рыцари, говоря: «Поставляю вас масонским рыцарем госпиталистом святого Иоанна Иерусалимского, Палестины, Родоса, Мальты и точно так же рыцарем Храма». Потом великий командор надевал на него мантию, передник, пояс клейнод и подавал меч и щит. Он научал его так называемому средиземному паролю и рукоприкосновению. Девиз храмовников: «In hos signo vinces»^[49]. В некоторых становьях прием заканчивается следующим обрядом: один из оруженосцев, переряженный поваром, с белым колпаком на голове, в переднике и держа в руках большой кухонный нож, вбегает стремглав и становится на одно колено перед новым рыцарем, говоря:

– Рыцарь, увещеваю вас быть справедливым, честным и верным ордену, или я, повар, отрублю у вас шпоры моим кухонным ножом.

После того он уходит. Иногда шпоры срубаются другим лицом, именно комиссаром банкротства. Несколько лет назад несчастный стан храмовников расположился в Бедфордском ряду в Лондоне. Хотя рыцари, без сомнения, храбро сражались с турками, неверными и тому подобным людом, они не имели духа сразиться со своими кредиторами, и те вынудили орден раскинуть свой последний стан на Базингюльской улице – конец не совсем достославный, но, как заметил один из адвокатов, господа рыцари, вероятно, сражались в Святой земле за Гроб Господень, а между тем дома их дела немного расстроились.