Промышленный переворот XIX в. Примитивность форм промышленной продукции

В 60-х гг. XVIII в., раньше, чем в других странах Европы, промышлен­ный переворот начался в Великобритании. Этому способствовала англий­ская буржуазная революция XVII в., которая расчистила путь для разви­тия капиталистических отношений. Мануфактурное производство здесь достигло расцвета. К этому времени основной конкурент - голландские мануфактуры - были далеко превзойдены английскими.

Переход от ремесленного и мануфактурного производства к машинно­му начался с изменения средств труда. Перемены происходили незаметно, и начались они в ткацкой промышленности. Так, английский рабочий Джон Кей, побуждаемый возросшим спросом на продукцию ткачества, нашел способ ткать полотно значительно быстрее и шире - изобрел самолетный челнок. Станок, оснащенный подобным образом, остался ручным, но с его появлением возникла настоятельная потребность в усовершенствовании процесса прядения. В 1733 г. механик-самоучка Джон Уайетт изобрел пер­вую прядильную рабочую машину, в которой роль человеческих пальцев, скручивающих нить, выполняли несколько пар вытяжных валиков. Имен­но с его именем связывается начало технической революции. Затем одна за другой появляются текстильные машины.

В 70-80-х гг. XVIII в. в прядении хлопка все большее распростране­ние получают механические прялки «Дженни» - изобретение рабочего Дж. Харгривса. К 1787 г. в английской промышленности использовалось уже более 20 тыс. таких машин. Дальнейшее развитие механического прядения связано с применением мюль-машин (изобретение С. Кромп-тона).

Первоначально изменения в конструкции и форме машин производи­лись самими ремесленниками, работавшими на них и их создававшими. Кей, Кромптон, Харгривс - все это талантливые механики, прекрасно знавшие свое ремесло, выходцы из народа. С 30-х гг. XVIII в. они создают новое направление в формообразовании машин, вызванное к жизни применени­ем машин-орудий, заменявших руку человека. В своих изобретениях они, прежде всего, шли по пути увеличения числа рабочих орудий, которые по форме и принципу действия мало чем отличались от аналогичных деталей на старых станках.

В дальнейшем, с введением все большего числа новшеств, машины все более и более удаляются от своих ремесленных прототипов; усложняются конструкции, меняются принципы действия, изменяется форма. Так назы­ваемая мюль-машина Кромптона, сконструированная между 1774 и 1779 гг., уже ничем не напоминает простую прялку. Мюль-машина уже не была усо­вершенствованным орудием ремесленника, а предназначалась для капита­диетической фабрики. Ее конструкция предусматривает получение высо­кокачественной пряжи и убыстрение процесса прядения.

После того как эти машины получили распространение, хлопчатобумаж­ная пряжа стала изготовляться только фабричным путем. Текстильное про­изводство качественно изменяется: из мануфактурного оно превращается в промышленное.

Механизация отдельных производств порождала экономическую необ­ходимость повышения производительности труда и в других отраслях: так, с совершенствованием техники производства в хлопкопрядении обнару­жилась большая диспропорция между прядением и ткачеством. В 1785 г. был запатентован образец механического ткацкого станка, а в 1801 г. в Ве­ликобритании начала функционировать первая механическая ткацкая фаб­рика, насчитывавшая около 200 станков. Внедрение в ткацкое производ­ство новой техники ускорило механизацию ситцепечатного, красильного и других производств.

Развитие рабочей машины, оснащение ее множеством одновременно действующих органов порождало необходимость в новом, более совершен­ном двигателе. С конца 90-х гг. XVIII в. в текстильной промышленности стал широко использоваться запатентованный в 1784 г. паровой двигатель «двойного действия» Дж. Уатта. В Глазговском университете, где Уатт ра­ботал, он изучал математику, физику, химию, механику, без знания кото­рых работать над созданием парового двигателя было бы невозможно.

Машина Уатта строго логична по форме. Композиционно она отчетли­во подразделяется на ряд основных узлов. В фундаменте скрываются ко­тел и топка, причем фундамент - это капитальная постройка, прочное ос­нование с некоторыми элементами архитектурного стиля. С полной яснос­тью определены места цилиндра, балансира, маховика. Они расположены так, что не мешают друг другу и создают четкий ритм в работе. Благодаря простоте композиции и рисунка отдельных элементов функция каждой детали читается без затруднений; вместе с тем нельзя не почувствовать спокойный рабочий ритм как в статическом состоянии машины, так и в рабочем. Рисунок колонн, карнизов, постамента не лишен изящества: Уатт чувствовал гармонию формы и, заботясь о красоте своей машины, приме­нил в ней элементы архитектурных форм.

В результате многолетней настойчивой работы Уаттом был построен ряд экономичных двигателей, получивших широкое распространение. Это были огромные машины, для которых требовались специальные большие здания. Неудивительно, что скрытая в этом здании машина наделялась чер­тами, придававшими ей сходство с архитектурным сооружением, что вы­ражалось в форме колонн, станин, в литой чугунной орнаментации. Ма­шины были тихоходными, их детали - огромными, все это усугубляло сход­ство с архитектурным объектом. Так стал зарождаться в машиностроении архитектурный стиль - явление, столь характерное для машиностроения первой половины XIX в.

К 1810 г. в Великобритании насчитывалось около 5 тыс. паровых ма­шин. Быстрый рост масштабов промышленного производства и дальней­шее расширение рыночных связей требовали совершенствования средств транспорта. В 1-й четверти XIX в. начинают функционировать пароходное сообщение и паровой железнодорожный транспорт.

В 10-20-х гг. XIX в. крупная машинная индустрия в Великобритании одержала решающую победу над мануфактурой и ремесленным производ­ством; страна стала крупной промышленной державой, «мастерской мира».

Вслед за Великобританией на путь быстрого развития крупной промыш­ленности ступили США, Франция, Германия и другие страны. Общие эко­номические условия для быстрого развития капиталистического производ­ства в США были созданы после победы в Войне за независимость (1775-1783). Интенсивному техническому перевооружению хлопчатобумажной промышленности и некоторых других отраслей способствовало полное отсутствие мелочных цеховых стеснений и использование технического опыта английской промышленности. Массовое применение паровых дви­гателей и ускоренное развитие машиностроения в северо-восточных шта­тах США приходится на 50-60-е гг. XIX в.

В Италии промышленный переворот начался в 40-х гг. XIX в. Фабрич­ное производство развивалось главным образом в северных районах стра­ны, тем самым усугублялась экономическая отсталость Юга. Окончатель­ную победу над кустарным производством и мануфактурой крупная ма­шинная индустрия одержала в последней трети XIX в.

Решающую роль в ускоренном развитии капиталистических отноше­ний во Франции сыграла Великая французская революция, ликвидировав­шая феодальные порядки. Первые шаги в механизации бумагопрядильно­го производства в стране были сделаны еще в 80-х гг. XVIII в., однако пере­ход от мануфактурного производства к использованию системы машин в других ведущих отраслях промышленности занял многие десятилетия.

С большим запозданием осуществлялся переход от мануфактуры к крупной машинной индустрии в Германии, где развитие промышленности сдерживалось засильем феодальных и полуфеодальных отношений. Фран­ция и особенно Германия в области крупной промышленности лишь пле­лись за Великобританией. После Революций 1848-1849 гг. развитие круп­ной машинной индустрии в этих странах резко ускоряется; в Германии во второй половине XIX в. завершающая стадия промышленного переворота характеризовалась бурным ростом тяжелой промышленности.

Однако даже в индустриально развитых странах сами машины долгое время создавали ремесленники-виртуозы, работавшие вручную. Тогда же стало очевидно, что они уже не могут удовлетворить растущий спрос на машины: появилась потребность в промышленном машиностроении. Преж­де всего, кустарному машиностроению не хватало точности. Техникам ста­ло невозможно работать дальше без точного расчета деталей и формы ма­шины. И это хорошо понимали инженеры того времени, попытавшиеся исправить положение. Точность и геометризация лишили машину инди­видуального почерка изготовлявшего ее мастера, как бы обезличили ее и еще больше отдалили от работника, которому она давно уже не принадле­жала. Глаз человека, воспитанного на образцах ремесленного производства, не мог привыкнуть к этой холодной точности и воспринимал ее как нечто бездушное и гибельное для всего живого.

В то время в общественном сознании стал складываться эмоциональ­ный образ машины-чудовища, машины - символа всяческого уродства. Конечно, основой этого общественного мнения, продержавшегося в лите­ратуре более столетия, были социальные причины, однако свою роль сыг­рали и «странные» формы металлических, громоздких машин.

Тогда еще никто не замечал возникновения новой, непривычной кра­соты машинных форм - красоты мощи, ритма, точных линий, вместе с которыми на смену индивидуальности мастера пришла индивидуальность конструктора, творца новых, не существующих в природе форм. В то вре­мя машинные формы еще не установились, они возникали, пробираясь сквозь лес случайностей, остатков устаревших конструкций, в поисках целесообразной, экономичной структуры, преодолевая сопротивление материала.

Самое же главное - тогда еще никто не думал о форме как о самоцен­ной составляющей. Она рождалась стихийно и, как все стихийное и хао­тичное, не могла не вызывать протест. Механизированное изготовление деталей и их геометризация были первыми шагами на пути к упорядоче­нию машинной формы, хотя они, как уже было сказано, возникли, вызван­ные потребностью в новой технологии. Вторым важным рычагом приведе­ния разнообразных, «разношерстных» машинных форм к некоторому об­щему знаменателю была стандартизация.

С середины XIX в. стандартизация уже стала ощущаться как необходи­мое условие дальнейшего успешного развития техники. Машинный парк быстро рос, машиностроение утвердилось как ведущая область техники, а изготовляемые вручную винты, заклепки, клинья и т. п. детали продолжа­ли делать на глаз отдельно для каждой машины. Стоило какому-либо вин­ту выйти из строя, как приходилось вызывать мастера, чтобы специально нарезать другой такой же. Отсутствие унификации деталей оказывало вли­яние и на форму машины. На больших склепанных листах металла сделан­ные вручную заклепки, разные по величине и с неодинаковыми расстояни­ями, производили хаотическое впечатление.

И все же введение стандартизации при всей своей очевидной пользе послужило еще одним аргументом для противников технического прогресса в споре относительно социальной роли техники и искусства, начавшемся в середине XIX в., в котором приняли участие философы, социологи и дея­тели искусства. Видя в технике прежде всего гибельную силу, они полага­ли, что стандарт чужд и противоестествен природе человеческого духа и его высшему проявлению - искусству. Одно из основных отрицательных качеств стандартизации видели во множественности, повторяемости, мас­совости. Однако парадокс заключается в том, что стандартизация не была абсолютно новым явлением: зачатки массового производства возникли еще в древности именно в искусстве в виде формовки, литья, благодаря кото­рым с помощью стандартных форм и стандартных моделей изготовлялись копии оригиналов. Одновременно это означало и демократизацию искус­ства. Впоследствии, с изобретением фотографии, эта тенденция развилась в еще большей степени. Но, появившись в технике в пору грандиозных со­циальных сдвигов, она отталкивала своей новизной и отрицанием индиви­дуальности и рукотворное™.

И все же, преодолевая необыкновенные трудности, переживая «бо­лезнь роста», к середине XIX столетия техника, развивавшаяся бурно и быстро, заняла прочные позиции в жизни человеческого общества и рез­ко ее изменила. Вместе с тем, как уже неоднократно подчеркивалось выше, огромное количество созданных ею форм ждало своего эстетического ос­воения.

Промышленная революция XVIII-XIX вв., положившая начало про­мышленной эре, радикально изменила прежний способ производства, при котором ремесленник соединял в себе качества конструктора и художни­ка, проектировщика и непосредственного исполнителя своего замысла. Промышленная техника обрекла ремесленное производство на постепен­ное умирание. А между тем оно внесло огромный вклад в развитие матери­альной культуры, создав бесчисленное множество предметов, без которых и сегодня немыслимо существование человека.

На первых порах машинные фабрикаты не могли соперничать с изде­лиями ремесла, по сравнению с которыми они выглядели уродливыми. Украшение орнаментом и декоративными накладками еще более портило их. В начале XIX в. паровоз, расписанный гирляндами роз, был обычным явлением.

Процесс разделения труда, ускоренный промышленным переворотом, привел к выделению проектирования в особую сферу деятельности. И сра­зу же обнаружилось, как трудно добиться органичного соединения функ­циональности промышленных изделий с красотой, высоких технических показателей - с совершенной формой.

Чтобы скрыть технологические недостатки, к первым вещам машин­ного производства буквально «прикладывали» различные штампованные или печатные картинки, накладные узоры, орнаменты. Специальностью нарождающихся новых профессионалов - промышленных художников -стало изобретение этих накладных украшений, маскирующих неудовле­творительное качество товара и придающих ему некоторое внешнее сход­ство с вещами ремесленного изготовления, которые теперь рассматрива­лись даже как некий идеал. Поэтому в промышленности нарушалась вся­кая связь между полезными качествами предмета и его эстетическими осо­бенностями. Вещи стали ложными в самой своей основе. Их технико-фун­кциональные и эстетические свойства никак не выявляли особенности и возможности новой машинной технологии. Приданные им украшения имитировали ручную работу и, кроме того, стремились всячески скрыть пороки машинного производства - неровности поверхностей, наличие посторонних включений в материале, плохую пригнанность частей и де­талей друг к другу.