 |
Допрос в Московской сыскной комиссии Л.Жидкого и К.Нагаева (1662 г., июля 28)
|
|
|
|
Допрос в Московской сыскной комиссии Л. Жидкого и К. Нагаева (1662 г., июля 28)
И июля же в 28 день Лучка Житкой и стрелец Куземка Нагаев у пытки роспрашиваны с пристрастием и пытаны: хто то воровское письмо писал и умышлял, и они б сказали про то правду.
А на пытке Лучке было 6 ударов, а с пытки говорил прежние свои речи: взяли де ево с тем писмом миром неволею. А хто писал и хто в том воровстве заводчики, того он не ведает. А стрелец де Куземко сотцкого Павла Григорьева за ворот водил и, писмо взяв у него, в мир чол не в одном месте и имена бояр и гостей, про которых писано, всем росказывал и говорил, что стоять всем на измеников.
И те де ево слова слышели Яковлева приказу стрельцы, в чем он на тех стрельцов шлетца.
Куземке было 14 ударов и огнем зжон, а с пытки говорил прежние свои речи: писмо велели ему честь миром, в той ево вине государь волен. А говорил он, чтоб миром постоять за изменничье писмо, а таких слов, чтоб стоять на изменников, не говаривал; в том Яковлева приказу на стрельцов слался же. А хто то писмо писал и хто в том воровстве заводчики, того не ведает.
Помета но нижнему полю: И после роспросу Лучка Житкой и стрелец Куземка отданы Васильева приказу Пушешникова полуголове Ивану Лопатину, а велено их стрельцом держать за караулом до указу. И того же числа Лучка и Кузька по присылке ис Коломенского посланы в Коломенское с стряпчим с Михаилом Головкиным.
Сказка думного дворянина П. К. Елизарова в Московской
сыскной комиссии (1662 г., июля 29)
Июля в 29 день сказал бояром князю Алексею Никитичю Трубецкому с товарыщи думной дворянин Прокофей Кузмичь Елизаров: того же де числа сказывал ему Стретенские сотни соцкой Павлик Григорьев: как де стрелец Куземка Нагаев на Лубянке воровское писмо чол всем вслух и на все стороны кричал, чтоб все слушали и чтоб за то на изменников миром стоять, и в то де время ево, Куземку, видел и те речи от нево слышал той же сотни тяглец Бориско Лазарев.
|
|
|
Допрос тяглеца Сретенской сотни Б. Лазарева в Московской
сыскной комиссии (1662 г., июля 29)
И того же числа Бориско Лазарев сыскан и про то допрашиван, а в допросе сказал: июля де в 25 день поутру шол он из двора своего в город на Вологодцкое подворье к государеве казне с юхотным новым таваром и, идучи, увидел: на Лубянке у решотки стоят многие люди и из них чтет писмо, которое было приклеено у решотки, неведомо какой человек. И в то же де время пришод к той решотке Артемонова приказу Матвеева стрелец Куземка Нагаев и, отбив того человека, которой то писмо до него, Куземки, чол, учал то письмо честь всем вслух и кричал шумко, чтоб слушали все. И того же де часу приехали к той решотке Земского приказу дворянин Семен Ларионов да дьяк Афонасей Башмаков. И он де, Куземка, то писмо, не дочет, покинул. И Семен де Ларионов и дьяк, то письмо взяв, поехали в город. А он де, стрелец Куземка, пошол за ними же и, идучи, говорил, что того письма в город они не отвезут, а отвезут де то письмо к боярину к Илье Даниловичю Милославскому и там де то дело так и изойдет; и за то де воровское дело вы, православные крестьяне, всем миром постойте. А сотцкой Павлик Григорьев был тут же; и как де Семен Ларионов и дьяк поехали в город, и он, Павлик, шол за ними ж. А как де у Семена Ларионова и у дьяка то письмо отняли и ему, соцкому, отдали, и он, Бориско, того не видел, потому что он пошол к государеве казне на съезжей двор.
Сказка второго судьи (начальника) Земского приказа дворянина С. Ларионова в Московской сыскной комиссии (1662 г., июля 29)
170-го июля в 29 день сказал Семен Ларионов: нынешняго 170-го году июля в 25 день в Земском приказе Стретенской сотни сотцкой Павел Григорьев извещал словесно: шол де он, Павел, в город из двора своего и как будет у Стретенской, и тут де у решотошного столба прилеплено воском писмо, написано на дву столпцах, чтут многие люди. А он де, сотцкой, чол то писмо, а написано в том писме: изменник Илья Данилович Милославской да окольничие Федор Михайлович Ртищев, да Иван Михайлович Милославской, да гость Василей Шорин. И того же числа по приказу боярина князя Федора Федоровича Куракина с товарыщи для того писма посылан я, Сенка, да дьяк Офонасей Башмаков, а велено нам то писмо взять и принесть перед бояр, перед князя Федора Федоровича Куракина с товарыщи. И того числа я, Сенка, да дьяк Офонасей по то писмо ездили. И у решотки то писмо чтут многие люди розных чинов. И как то писмо взяли, и в те поры закричали многие люди всяких чинов на меня, Сенку, и на дьяка, а говорили: вы де то писмо везете к изменникам, а государя де на Москве нет, а то де писмо надобно всему миру, и изымали меня, Сенку, и дьяка за лошедь и за ноги и то писмо отняли, и за нами гнались до Спаских ворот, и кричали, чтоб нас перенять. И я, Сенка, и дьяк ушли в город. А честь того писма мне, Сенке, не дали. А то письмо вырвал у меня, у Сенки, из рук тот сотцкой Павел, которой извещал, а хотел с того письма принесть боярам список.
|
|
|
Допрос К. Нагаева в Коломенской сыскной комиссии (1662 г., июля 30)
170-го июля в 30 день по г. ц. и в. к. Алексея Михайловича в. В. и М. и Б. Р. с. указу стрелец Куземка Нагаев пытан, а с пытки говорил: в том де он перед великим государем виноват, что он воровской лист прочитал и во весь мир говорил, чтоб за то миром постоять заодно. А хто тот воровской лист писал, того он, Куземка, не ведает; и хто ему дал тот воровской лист прочитать, того он не знает, и ни с кем о том не советовался и не думал. А было ему тритцать три удара, и на огне был. А больши того он, Куземка, ничево не говорил.
Помета в конце текста: Отсечь левая рука да обе ноги, да язык отрезать.
|
|
|
