Допрос Л.Жидкого в Коломенской сыскной комиссии (1662 г., июля 30)

Допрос Л. Жидкого в Коломенской сыскной комиссии (1662 г., июля 30)

Того же числа Стретенской сотни тяглец Лучка Житкой пытан, а с пытки говорил: хто де лист воров­ской писал, тово он не знает, и хто умышлял, не ве­дает. А тот де лист отдал ему Стретенской сотни сотц­кой Панка Григорьев, а, отдав лист ему, тот сотцкой от него побежал неведомо куды. А в Коломенское де село того листа носить ему тот сотцкой не веливал. И он, Лучка, с тем листом пошел в село Коломенское. А прочитал де тот лист на Москве во весь мир стрелец Куска Нагаев трожды. А взяли они тот лист с тем сотцким с Панкою на Лубянке, приклеен у столба, и к тому де люди многие пристали, а он их не знает. А как зем­ские дворянин и дьяк по тот лист приезжали, и лист дьяк было взял, и у дьяка де тот лист отнели, тот же сотцкой Панка взял и отдал ему, Лучке, а дьяка де хотели с лошади стащить. И в Коломенское де он, Лучка, тот лист принес со многими людьми, и велико­му государю подал тот лист он же, Лучка, а под руки де ево держал денежной мастер, а имяни ево не ведает, а в лицо ево узнал у пытки того денежного мастера, дворцового Денежного двора старосту, что он де ево держал под руки, как он, Лучка, письмо подносил ве­ликому государю. И тот денежной староста сказался Дмитровской сотни тяглец Федотко Осипов сын Квас­ник. А на пытке ему, Лучке, было сорок пять ударов и на огне был двожды. А больши того он, Лучка, ничего не говорил.

Помета по нижнему полю: Лучке Житкому тоже рука ле­вая да обе ноги отсечь да язык отрезать.

Из отписки из Москов­ской в Коломенскую сыскную комиссию с извещением о приведении в исполнение приговора над К. Нагаевым и Л. Жидким (1662 г., июля 31)

 Г. ц. и в. к. Алексею Михайловичю в. В. и М. и Б. Р. с. холопи твои Алешка Трубецкой с товарыщи че­лом бьют. Июля, государь, в 31 день в твоей в. г. ц. и в. к. Алексея Михайловича в. В. и М. и Б. Р. с. грамоте писано к нам, холопем твоим, и присланы с сотником с Яковом Козловским воры мятежники стрелец Куземко Нагаев да Стретенской сотни тяглец Лучка Житкой < …> и их роспросные и пыточные речи, а велено, государь, тех людей за их воровство и за мятеж стрельца Куземку Нагаева и Лучку Житкого казнить на Лубянке, отсечь по левой руке да у обеих обе ноги и языки отрезать < …>  

 

Восстание 1662 г. в Москве. Сборник документов. - М.: Наука, 1964. - С. 39-43, 48, 178-185

 

В. Восстание Степана Разина 

 

5. Я. Стрейс[92] о Степане Разине

 

< …> Донские казаки – те, которые живут на знаменитой реке Танаис или Дон и находятся под властью великого царя. Это скорее добровольное, чем вынужденное подчинение, отчего они пользуются особыми замечательными правами, живут по своим законам и находятся под управлением головы или начальника, которого сами выбирают. Они пользуются такой большой свободой, что когда к ним переходят холопы бояр или знатных людей, то владельцы не имеют на них дальнейших прав.

Из казаков происходит Стенька Разин, который (как мы уже упоминали) осмелился так дерзко восстать против царя Алексея Михайловича. Он сам объявил причину своего ослушания – месть за брата, погубленного боярином, князем Юрием Алексеевичем Долгоруким в 1665 г. Тот был в походе против поляков с отрядом донских казаков, состоявших на царской службе. С наступлением осени, когда его верная служба в походе окончилась, он попросил у названного князя отпустить его со своим отрядом; но князь, которому нелегко было тогда отказаться от его службы, не дал на это согласия, после чего казаки, не получив отпуска, ушли домой по приказу брата Стеньки, на что полководец рассердился и тотчас велел схватить Разина как зачинщика и повесить. Это принято считать причиной его недовольства или, вернее, поводом к его варварским жестокостям. Но это неверно, что следует из того, что он выступает с оружием не только против царя, но и против шаха персидского, который не причинил ему ни вреда, ни несправедливости, так что настоящую причину и основание его жестокого и злонамеренного поведения приходится искать в нем самом. В 1667 г. начал он свои злодеяния на Волге, захватывая и грабя различные богатые и большие суда, называемые насадами, нагруженные добром, принадлежащим монастырям, духовенству, некоторым купцам из Ярославля, Вологды и другим лицам. Оттуда он с бывшими при нем казаками отправился к городу Яику, овладел им и вышел в Каспийское море, и снова вернулся на Волгу и, разоряя рыбачьи поселки, опустошил местечки и деревни, нанеся жителям большой вред. Затем он отправился в город Терки и на границу Персии, где разбойничал и разорял подданных как шаха, так и царя. < …>

После того все они отправились в Астрахань и расположились на острове, на расстоянии примерно получаса от города. Они приезжали оттуда отрядами в город, и простые казаки были одеты, как короли, в шелк, бархат и другие одежды, затканные золотом. Некоторые носили на шапках короны из жемчуга и драгоценных камней, и Стеньку нельзя было бы отличить от остальных, ежели бы он не выделялся по чести, которую ему оказывали, когда все во время беседы с ним становились на колени и склонялись головою до земли, называя его не иначе, как батька или отец, и конечно он был отцом многих безбожных детей. Я его несколько раз видел в городе и на струге. Это был высокий и степенный мужчина крепкого сложения, с высокомерным прямым лицом. Он держался скромно, с большой строгостью. < …>

Когда он проходил по улицам Астрахани и видел следовавшую за ним толпу, то разбрасывал дукаты и другие золотые монеты, и такая щедрость или, вернее, хитрый обман, привлекали к нему многих необузданных и глупых людей. < …>

Когда он напивался допьяна, что с ним часто случалось, то по малейшему поводу приказывал рубить головы в его присутствии и даже сам прикладывал к тому свои жаждущие крови руки, и такое несчастье постигало большею частью начальников, ибо простой народ всячески подмазывался к этому хитрому тирану, и они служили ему, чем могли, убивая одного начальника за другим. Когда ему только приходило на ум или когда на самом деле его офицеры обижали солдат и те заявляли об этом, ничто не могло спасти офицеров, и низших слушали, а высшие расплачивались. Благодаря этому сила его росла день ото дня, и за пять дней его войско увеличилось от 16 тыс. до 27 тыс. человек подошедшими крестьянами и крепостными, а также татарами и казаками, которые стекались со всех сторон большими толпами и отрядами к этому милостивому и щедрому полководцу, а также ради свободного разбоя. < …>

Многие крестьяне и крепостные, чтобы показать, кто они такие, приходили с головами своих владельцев в мешках, клали их к ногам этого главного палача, который плевал на них и с презрением отшвыривал, и оказывал тем хитрым героям почет вместе с похвалой и славой за их храбрость.  

Когда дела Стеньки достигли такой высоты, он решил, что теперь ему море по колено, и возомнил, что он стал царем всей России и Татарии, хотя и не хотел носить титула, говоря, что он не пришел властвовать, но со всеми вместе жить, как брат. < …>

 

Стрейс Я. Я. Три путешествия. – М.: ОГИЗ-СОЦЭКГИЗ, 1935. – С. 198, 200, 202, 204, 205

 

⇐ Предыдущая22232425262728293031Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: