Те Хононга

Пи-кари и его соплеменники пришли в Тамаки: им нужно было вырыть ров и переправить несколько лодок через перешеек. Когда работа была окончена, Пи-кари отослал всех домой, в Кафиа, а сам остался в Отахуху. Подчиняясь какой-то неведомой силе, он продолжал копать землю и вскоре отрыл кости женщины. Пи-кари завернул кости в циновку и решил похоронить их, как полагается, но вместо этого почему-то положил у себя в фаре и время от времени подходил и смотрел на них. Вскоре Пи-кари понял, что эти кости — табу и что они даны ему на сохранение.

Когда соплеменники Пи-кари вернулись в Отахуху, они заметили, что их вождь часто заходит к себе в фаре. Им очень хотелось узнать, что ему там нужно, но Пи-кари держал дверь на запоре и упорно хранил тайну. Наконец пришло время переправлять лодки через узкий перешеек, отделявший две соседние гавани. И тогда Пи-кари рассказал о костях одной старой женщине, которая пришла в Отахуху вместе с остальными.

— Стой на страже, — сказал ей Пи-кари. — Смотри, чтобы никто нас не увидел, а я зарою кости в землю там, где их никто никогда не найдет.

Пи-кари вернулся в Кафиа вместе со своими соплеменниками. Жизнь в па потекла, как прежде, для всех, кроме Пи-кари, который от тоски нигде не мог найти себе места. Ему хотелось вернуться в Отахуху. Кости призывали его к себе. Пи-кари долго противился таинственному зову, но в конце концов не выдержал. Он сел в маленькую лодку, обогнул полуостров и приплыл в гавань Манукау. Пи-кари тут же пошел туда, где похоронил кости, и, как только приблизился к этому месту, услышал голос:

— Не покидай меня больше. Построй здесь дом, останься со мной.

Пи-кари построил маленький дом из тростника, набросал на крышу пальмовые листья и, томимый каким-то неясным предчувствием, стал ждать, что будет дальше. Неделя проходила за неделей, каждый новый день ничем не отличался от предыдущего. Пи-кари ловил рыбу, угрей, заманивал в силки птиц. Скоро у него был уже изрядный запас вареной пищи, и он мог не бояться зимы.

Однажды ночью Пи-кари лежал у себя в фаре и раздумывал, какая сила удерживает его вдали от соплеменников. Он повернулся на бок, беспокойно шаря рукой по циновке, и вдруг с удивлением почувствовал под пальцами живую человеческую плоть. Пи-кари осторожно провел рукой по животу, потом по груди женщины и услышал тихий голос:

— Я та, которую ты предал земле. Я вернулась к жизни ради тебя.

— Кто ты?

Женщина положила руку на его ладонь:

— Ты не должен ни о чем меня спрашивать. Радуйся, что я здесь, с тобой. Я могу сказать тебе только одно: я явилась из другого мира. Не спрашивай, откуда я пришла и куда уйду.

— Разве ты не останешься со мной навеки теперь, когда мы нашли друг друга? — спросил Пи-кари.

— Нет, дорогой муж, не останусь. Я буду твоей женой один год, а потом оставлю тебя. К тому времени у нас родится ребенок. Мы вместе пойдем к твоим соплеменникам и возьмем с собой наше дитя, а затем я тебя покину.

Никогда еще время не проходило так быстро. Днем Пи-кари охотился. Ночью к нему приходила жена, и они лежали, обнявшись, пока она не покидала его с первыми лучами зари. Когда подошел срок родов, Пи-кари заботливо помог жене. У них родилась девочка.

Пи-кари вместе с женой спустил лодку на воду. Они сделали из мха и мягких перьев постель для девочки и поплыли в Ка-фиа, в каингу, где прежде жил Пи-кари. Только тогда Пи-кари впервые увидел жену при свете дня, и ему стало еще труднее смириться с мыслью о предстоящей разлуке.

Пи-кари оставил девочку на попечение родных, а сам с женой вернулся в Отахуху.

— Я не могу даже подумать о том, что ты покинешь меня, — сказал Пи-кари. — Останься, мать моей дочери, молю тебя.

— Не думай о разлуке, — сказала женщина с грустной улыбкой. — Вспоминай лучше, как радостно мы прожили этот год, и не забывай, что мы дали жизнь дочери. Год счастья — это подарок, который тебе сделали боги в награду за то, что ты вынул мои кости из холодного болота и заботливо предал их земле.

— Неужели тебе не жалко расставаться со мной?

— Очень жалко. Год, который мы провели вместе, — самый счастливый в моей жизни. Но я могу оставить тебе на память о нашей любви только одно: любовную песню. Я спою тебе ваиата ароху, любовную песню, а ты запомни ее, и потом эту песню будут петь все женщины твоего племени.

Женщина положила голову на грудь мужа и запела нежную песню любви. Из глаз Пи-кари полились слезы. В отчаянии Пи-кари крепко прижал к себе жену, но, как он ни старался ее удержать, она исчезла. И только песня еще долго звучала у него в ушах.

Для Пи-кари началось страшное время жгучей тоски и помрачения разума — танги Пи-кари, как говорили люди. Пи-кари едва не лишился рассудка. Никакими силами нельзя было заставить его выйти из фаре. Родные приходили к нему и молили его вернуться домой, но он и слушать их не хотел. Пи-кари почти перестал охотиться, он исхудал и ослабел. Иногда он много часов лежал не шевелясь, а иногда тряс в припадке безумия каркас дома и кусал губы с такой яростью, что по его татуированному подбородку текла кровь. Пи-кари громко повторял имя жены, и иногда легкий ветерок, казалось, говорил с ним ее голосом. А иногда ответом ему было молчание.

Однажды ночью, когда Пи-кари беспокойно ворочался на циновке, он увидел жену. Ее лицо было печально.

— Почему ты скорбишь обо мне, любимый мой? — спросила она.

— Я не могу жить без тебя, — ответил Пи-кари.

Он протянул к ней руки. Но хотя в ее глазах светились нежность и сочувствие, она отстранилась от мужа:

— Прости, мой возлюбленный, но тебе нельзя прикасаться ко мне, потому что я больше не принадлежу твоему миру. Ты забыл, как мы были счастливы, ты помнишь только о своем горе. Душой я всегда с тобой, но мы не можем обнять друг друга, этой радости нам не дано. Я пришла сказать тебе, что навсегда остаюсь в мире духов. Ты должен вернуться в Кафиа и позаботиться о нашей дочери. Назови ее Те Хононга — Та, что скрепляет узы, потому что своим рождением она навеки скрепила наш союз.

Женщина-дух исчезла, а Пи-кари всю ночь раздумывал над ее словами. На следующий день к нему приплыли родные, они снова стали уговаривать его вернуться домой, и на этот раз он согласился.

Когда Пи-кари увидел знакомые берега, он почувствовал, как в него вливаются новые силы. Его голова гудела от мыслей, торопливо сменявших одна другую, но в душе царили мир и спокойствие. Так волны с белыми гребешками бегут по морю, не нарушая покоя его глубин, где, точно мысли об ином мире, что проносились в голове Пи-кари, проносятся рыбы, сверкая серебром, когда на них падают лучи солнца.

На берегу в радостном нетерпении толпились люди и среди них маленькая девочка, не спускавшая глаз с Пи-кари. Их взгляды встретились, и спокойствие, воцарившееся в душе Пи-кари, разлилось по его телу, будто поднялись могучие и неотвратимые волны прилива: у девочки были глаза женщины, которую он любил.