1.4 Выбор веры

Ягайло срочно нужны были союзники. На востоке и юге он поссорился и с Москвой, и с татарами (новый хан Тохтамыш, хотя и не любил разбитого Мамая, раскрывать объятия “предательскому” государству не спешил).

Оставался Запад, но Запад значил изменение не только политического вектора, но и веры. То, что христианизация литовской верхушки неизбежна, было понятно всем. Поборники древнего благочестия вроде Кейстута на фанатиков язычества, готовых бороться за свою веру до конца, не тянули – сам Кейстут еще в 1348 году предложил германскому императору Карлу IV крестить Литву. А Ольгерд показал свои намерения достаточно ясно, крестившись перед смертью. Поэтому оставалось выбрать веру. Здесь на горизонте замаячило несколько фигур, готовых помочь Ягайло всем необходимым для приняться католичество. Среди сторонников римской веры был родной брат князя Скиргайло, Виленский купец-немец Ганул и фаворит князя Вайдила. Последний был фигурой довольно тусклой, человеком без роду и племени, но хитрым человеком. Очевидно, это и помогло Вайдилу не только влезть в доверие к Ягайло еще при Ольгерде, но в дальнейшем и жениться на сестре великого князя. Вызвав, между тем, яростную ненависть Кейстута, который такие альянсы считал позором для семьи и ужасным легкомыслием со стороны Ягайло, раздающего руки княжны проходимцам.

Скригайло, Вайдило, и особенно Ганул, стали соединительными звеньями между Ягайло и католическими кругами Европы, в первую очередь Тевтонским орденом, что было в то время на пике расцвета. Вряд ли великий князь действительно верил, что как только Литва окрестится, Орден сразу оставит ее в покое: достаточно вспомнить, что на одного язычника-литовца приходилось в разросшемся государстве Ольгерда пять православных русинов. Православные для католиков были не язычниками, но еретиками, и даже крещение язычников-аукштайтов не решало проблему последующего крещения в католичество (что было явно невозможно) либо продолжения войн с орденом, который легко мог сослаться на то, что крещение Литвы неискреннее, неполное и ненастоящее (что и произошло в реальности).

Так или иначе, Ягайло вступил в общение с орденом, за спиной Кейстута. Более того, подписанный великим князем и рыцарями в 1380 году мир иначе как измену расценить сложно. Ягайло подписывал мир не от имени ВКЛ, а от имени той части государства, которая подчинялась ему. Земли Кейстута со столицей в Тракае отдавались Ордену на грабеж. Узнав о дипломатическом искусстве любимого племянника, старый Трокский князь разбираться в тонкостях не стал и сверг Ягайло с трона. Убивать не стал по неизвестной причине-возможно, сыграла роль легендарное благородство Кейстута. Затем, в полном соответствии с исторической несправедливостью, благородство уступило подлости, и Ягайло, что дал обет сидеть в Витебске, вдруг захватил Вильно и начал гражданскую войну.

Кажется, единственным успехом Кейстута в этом конфликте стала расправа с ненавистным Вайдилом. Взяв Лиду, где сидел Вайдила, Кейстут с чувством выполненного долга повесил родственника на воротах.

Дальнейшее известно всем - не доводя дела до решающего боя, Ягайло вероломно пленил Кейстута и Витовта, заточив их в Кревский замок. Судьба пленных была известна, но Витовт мог обмануть и судьбу – если Кейстута люди Ягайло убить успели, то его сын сумел сбежать к крестоносцам.

В 1382 году, когда Витовт оказался на свободе, Ягайло мог не беспокоится за свой трон. Он не только лишился главных противников-на востоке дела также шли неплохо, даже с помощью Москвы Андрей Полоцкий и Дмитрий Брянский также не достигли успеха в завоевании власти в ВКЛ. Оставались только две проблемы-живой Витовт и необходимость платить по счетам крестоносцам. В оплату этих счетов Ягайло подписывает 31 октября 1382 года Дубисский договор, который отдавал рыцарям Жемайтию к реке Дубисе и гарантируя крещение Литвы за 4 года. Со своей стороны тевтонцы пообещали не нападать на Литву... те же 4 года.

Но в своих усилиях Ягайло не был одиноким-Витовт, хотя и обладал гораздо меньшим административным ресурсом, по статусу был формально равен Ягайло (Трокский князь и потомок Кейстута) и был готов пообещать рыцарям что угодно, в этом случае – Жемайтию. И тут крестоносцы сделали как настоящие мудрецы-подписали мир с Ягайло, потом с Витовтом и в ознаменование второго договора ворвались с последним в Литву. И тут князья-враги начали понимать, что такие дипломатические ходы могут привести только к тому, что крестить Литву будут уже сами немцы, на правах господ. После чего братья сделали очень мудро: Витовт сбежал от немцев к Ягайло, а Ягайло не стал его убивать, как Кейстута. Братья сделались если не друзьями, то союзниками.

Соглашение братьев вновь обеспечило единство ВКЛ, и вновь встал вопрос о союзниках. Понятно, что Орден в качестве такового уже не подходил – честность немцев в исполнении договоров была неплохо известна. Поэтому снова была предпринята попытка разыграть " русскую карту". Великий князь Московский Дмитрий Донской после погрома, совершенного в 1382 году Тохтамышем в самой Москве, имел очень и очень большую потребность в союзниках. И, как и ордынцы, не забыл поступка Ягайло, который в 1380 году не пришел на помощь Мамаю. Поэтому союз двух собирателей русских земель был более чем реален. Посредником в переговорах на этот раз стала мать великого князя, уже упомянутая тверская княжна Ульяна. В 1384 году ей удалось добиться фактических основ будущего союза: Ягайло должен был жениться на дочери Дмитрия Донского Софье, после чего принять православие и окрестить в эту веру соотечественников. Выгоды такого союза были очевидны: во-первых, Великое Княжество Литовское и Русское становилось государством с одной главной религией, что убирало прежние противоречия. Во-вторых, Москва на тот момент не была настолько подавляющей силой, как Орден, и союз мог быть реализован на равных основах. В-третьих, к союзу благосклонно отнеслась большая часть литовской аристократии.

Были и недостатки. Во-первых, Вильно и Москва были центрами, которые собирали русские земли. При этом Москва была центром православия с собственным митрополитом, а новоокрещенное Вильно могло бы занять в этом союзе подчиненное положение. Более того, немногочисленная литовская элита, часть которой и без того уже “русифицировалась", неизбежно подвергалась полной ассимиляции, причем роль Гедиминовичей и лично Ягайло была в Новом Свете небесспорной. Собственно говоря, наименьшую пользу этот союз представлял именно для непосредственного окружения Ягайло. Видимо, это и сыграло решающую роль-феодалы рассматривали принадлежащие им земли как свое личное имущество и поступаться властью не хотели. Так или иначе, уже в 1384 году вопрос союза Литвы и Москвы был заморожен. И на горизонте вновь появился купец Ганул, что успешно пережил все тяготы гражданских войн.

Предложения Ганула не были оригинальными - он снова предложил крестить Литву в католичество. Разница была лишь в том, что дружить предлагалось не с Орденом, а с Польшей против Ордена. Несмотря на то, что поляки жили с крестоносцами намного мирнее, чем с литовцами, ненависть между государствами была застарелой. А заполучить в союзники мощное княжество, да еще и крестить его, Краков был очень рад. Про равноправный союз, разумеется, никто не говорил. С одной стороны, унию заключало католическое королевство, освященное Папой Римским, с другой-княжество, меньшую часть которого составляли литовцы, а большую еретики. Вероятно, поляки думали, что такой союз должен быть для ВКЛ большой честью, за которую великий князь должен серьезно заплатить. Что интересно, так и произошло.

Главный козырь, который Польша предлагала Ягайло - королевский титул. Признанный тем же Папой Римским настоящий королевский титул, с реальной властью и рукой королевы Ядвиги. Точнее, короля, как бы смешно это ни звучало-трон Польши не должна была занимать женщина, поэтому Ядвига получила титул не regina (королева), а rex (король).