Часть вторая 2 страница

И внезапно Анна, глядя на колеса и мысленно возвращаясь к первому дню своего знакомства с Вронским, вспоминает раздавленного в тот день поездом человека. " Дурное предзнаменование", - сказала она тогда.

Подойдя вплотную к поезду, она смотрит на один из вагонов, на винты и цепи и " ровно в ту минуту, как середина между колесами поравнялась с нею, она откинула красный мешочек и, вжав в плечи голову, упала под вагон на руки... " Свеча погасла. Любовь, которая началась в ва-гоне поезда, так трагически закончилась под колесами этого же вагона.

Кстати, Толстой не описывает далее, щадя чувства читателя, то, что представляло собой изуродованное и расчлененное тело Анны. После того как Вронский, примчавшись на станцию, увидел это, его " привезли как мертвого" домой.

Мать Вронского была глубоко оскорблена смертью Карениной: " Да, она кончила, как и должна была кончить такая женщина. Даже смерть она выбрала подлую, низкую... Нет, как ни говорите, самая смерть ее - смерть гадкой женщины без религии".

Реакция матери Вронского на самоубийство Карениной - типичный пример реакции общества на большинство случаев индивидуального самоубийства. Решая с помощью самоубийства внутриличностные проблемы, индивидуальный самоубийца не всегда имеет возможность или не считает необходимым считаться с окружающими его людьми. На этот факт, как мы помним, обращал внимание еще Булацель.

В первой главе мы приводили случай самоубийства молодой женщины в московском метро. Сравнивая его с самоубийством героини романа Л. Толстого, можно говорить только об известном сходстве выбранного обеими женщинами способа ухода из жизни. Так как информация о первом случае исчерпывается короткой газетной заметкой, мы ничего не знаем о погибшей, о ее жизни, обстоятельствах, которые заставили ее решиться на самоубийство, поэтому, являясь, безусловно, актом индивидуального самоубийства, этот случай при данном объеме информации минимально индивидуален. В этом, кстати, заключен ответ на возникающий, возможно, у читателя вопрос: правомерно ли сравнивать, сопоставлять в ходе анализа самоубийство реальной женщины и литературного персонажа, являющегося не чем иным, как плодом воображения писателя?

Однако не нужно забывать, что писатель, как никто, способен показать глубинные пласты личностных переживаний своих героев, в чьих образах отражены переживания реально существующих людей. Автор, даже фантазируя, создает картину реально существующей жизни, но только в ее более глубинном, чем это видится на первый взгляд, разрезе, и позволяет нам силой своего таланта заглянуть в такие пласты жизни, о существовании которых мы могли и не подозревать. Знаниям Достоевского, Чехова, Музиля, Джойса в области психологии может позавидовать любой самый выдающийся психолог или психоаналитик.

Между прочим, основатель психоанализа Зигмунд Фрейд в своих работах анализировал не только конкретные клинические случаи или примеры из жизни исторических личностей, но и мифологические персонажи и литературных героев. Эта традиция имеет давнюю историю в психологии и психиатрии, как зарубежной, так и отечественной.

Интересно, что общество, часто столь негативно относясь к фактам самоубийств отдельных реально существующих людей, почему-то позволяет издавать книги, в которых герои совершают самоубийства. По этим произведениям снимаются фильмы, ставятся спектакли, пишутся картины. Почему же?

В талантливом художественном произведении мы сталкиваемся не с отдельным описанием факта самоубийства, а с комплексом сложных обстоятельств, безвыходной ситуацией, жизненной трагедией, и, зная все это, поступок героя воспринимается уже совершенно по-иному, нередко как нечто вполне закономерное, соразмерное и гармоничное.

Кому придет в голову возмущаться самоубийством Ромео и Джульетты, молодого Вертера, Анны Карениной? Гениальные писатели помогают нам проникнуть в глубины внутреннего мира героев, увидеть гармоничность и красоту их души, полюбить их и понять, что бывают в жизни обстоятельства, когда нельзя цепляться за жизнь любыми способами, не нарушив при этом ту внутреннюю гармонию, в желании сохранить которую и заключается весь смысл индивидуального самоубийства.

В конечном счете литературные герои оказываются не менее реальными, чем когда-то жившие или живущие люди, которых мы знаем к тому же значительно меньше. Тот же Гамлет для нас намного реальнее любого из действительно живших датских принцев.

Поэтому в этой главе мы обращаемся к примерам самоубийств, описанных в классической художественной литературе, и к примерам самоубийств известных всему миру людей, так как это поможет наиболее полно раскрыть те внутренние и внешние обстоятельства, которые предшествовали самоубийству, личностные переживания, его сопровождавшие, и ту роль, которую играли при этом непосредственно эстетические чувства.

Вряд ли найдется еще в мировой литературе произведение, которое бы так близко касалось затронутой в этой главе темы индивидуального самоубийства, как роман великого Гёте " Страдания юного Вертера". Это произведение принесло молодому тогда писателю всемирную славу.

Сам Гёте в молодости едва не лишил себя жизни, испытав всю муку болезненной любви к женщине, память о которой навсегда сохранилась благодаря его гениальному произведению.

Роман Гёте стал гимном возрождающейся личности, гимном духовному миру человека, основанному на собственных мыслях, чувствах и переживаниях: " Я ухожу в себя и открываю целый мир! Кто понимает ненадежность, суетность и призрачность окружающего мира - кто все это понимает, тот молчит и строит свой мир в самом себе и счастлив уже тем, что он человек. И еще тем, что при всей своей беспомощности в душе он хранит сладостное чувство свободы и сознание, что может вырваться из этой темницы, когда пожелает".

" Столь бурный, столь мгновенно-массовый успех никогда уже не выпадал на долю великого поэта. Казалось, читатели всех стран только и ждали выхода в свет книги, вместившей, вопреки своим малым размерам, все беды и смутные чаяния страждущего человечества", - писал Н. Вильмон.

Чего же так страждало человечество и что дал ему роман Гёте? Почему небольшое произведение молодого писателя имело столь головокружительный успех во всей Европе?

Человечество, окруженное Богом, потерянное и растворенное в Боге, истосковалось по Человеку. Оно устало быть чьим-то творением, пусть даже и Божьим, оно устало быть " образом и подобием", оно устало служить, оно хотело созидать жизнь.

" Страдания юного Вертера" вышли в свет в 1774 году, за пятнадцать лет до начала Великой французской буржуазной революции, которая принесла значительное по тем временам освобождение личности из-под гнета государства и религии. И какое мощное воздействие на современников должен был оказать роман молодого Гёте, если весь этот период, сопровождавшийся коренной ломкой устаревших учреждений, порядков, нравов и взглядов, называли " эпохой Вертера".

Большинство читателей с восторгом встретили появление романа. " Вертера" читали и перечитывали. История трагической любви молодого человека нашла отклик в читательских сердцах. Как писал Н. Вильмонт, " Вертер" - один из замечательнейших романов о любви, в котором любовная тема без остатка сливается с темой " горечи жизни", с неприятием существующего немецкого общества. Этот... романтрагедия был написан Гёте с такой потрясающей силой, что он не мог не отозваться в сердцах всех людей предреволюционной Европы XVIII века".

" Voila un homme! " (" Вот это человек! " ) -воскликнул Наполеон во время своей знаменитой встречи с Гёте 2 октября 1808 года.

Более того, Наполеон во время беседы с автором позволил себе сделать одно критическое замечание: почему-де автор мотивировал самоубийство героя не только несчастной любовью, но и уязвленным самолюбием? " Это не натурально! Этим вы снижаете веру читателя в исключительность его великой страсти". То есть, Наполеону казалось, что и одна возвышенная любовь, страсть, не находящая разрешения, вполне достаточное основание для того, чтобы рассматривать самоубийство как гармоничный поступок.

Мы уже говорили о своеобразии эстетического восприятия акта самоубийства различными людьми. Нет сомнения, что и произведение Гёте воспринималось по-разному. У многих оно вызвало бурю негодования: " Как можно делать героем произведения самоубийцу? Как можно вообще об этом писать? " Гёте настолько смело порвал с традиционными представлениями, владевшими сознанием людей того времени, что не мог не предполагать той бури возмущения, которую мог вызвать. В письме к Кестнеру - реальному прототипу Альбера - он пишет: "... если счастье улыбнется, вы скоро получите нечто в другой манере. Я обрабатываю мою ситуацию в драму наперекор Богу и людям".

" Я ухожу в себя и открываю целый мир! Кто понимает ненадежность, суетность и призрачность окружающего мира - кто все это понимает, тот молчит и строит свой мир в самом себе и счастлив уже тем, что он человек. И еще тем, что при всей своей беспомощности в душе он хранит сладостное чувство свободы и сознание, что может вырваться из этой темницы, когда пожелает... Что нам мир без любви! То же, что фонарь без света", - восклицает молодой Вертер в начале романа. Нам даже трудно представить себе, какое взрывное действие имела эта фраза на сознание людей, которые впервые брали в руки роман Гёте. Он пробуждал к жизни дремлющие силы людей, скованные религиозными догмами о смысле жизни, о греховности земной любви, страсти, чувственного желания, о недопустимости самовольно решать свою судьбу. Это был настоящий бунт, вызов.

Господствующее мнение современного ему общества хорошо передано в романе через образ жениха и, в последующем, мужа Лотты, Альбера.

По дороге на загородный бал Вертер впервые знакомится с молодой красавицей Шарлоттой, которая в то время уже была помолвлена с Альбером. " Я сам не свой возле нее, каждая частица моей души потрясена", - пишет Вертер в письме к своему другу. Но скоро счастье его омрачается приездом Альбера, и радость, которую он находил в общении с Лоттой, кончена. Альбер, по признанию самого Вертера, человек " милый", " славный", " вполне заслуживающий уважения", он честен, порядочен, но он ограничен рамками общих ценностей, его больше беспокоит соответствие своего поведения общепринятым нормам, чем собственным желаниям и побуждениям. Да их и не возникает у него. Вся жизнь его расписана и запланирована на много лет вперед - служба, женитьба на Лотте, и он не понимает совершенно противоположного ему по складу характера Вертера. " Человек, увлекаемый страстями, теряет способность рассуждать, и на него смотрят как на пьяного или помешанного". В каждом поступке Альбера интересует именно то, как на это посмотрят окружающие.

Однажды Вертер перед прогулкой верхом в горы зашел к Альберу, и на глаза ему попались висящие на стене пистолеты. Шутки ради он внезапным движением прижимает дуло пистолета ко лбу над правым глазом.

- Фу! К чему это? Даже представить себе не могу, как это человек способен дойти до такого безумия, чтобы застрелиться; сама мысль противна мне, - возмущается Альбер.

- Странный вы народ, - отвечает ему Вертер. - Для всего у вас готовы определения: то безумно, то умно, это хорошо, то плохо! А какой во всем этом смысл? Разве вы вникли во внутренние причины данного поступка? Можете вы с точностью проследить ход событий, которые привели, должны были привести к нему? Если бы взяли на себя этот труд, ваши суждения были бы не так опрометчивы.

Но общество и раньше и сейчас редко когда дает себе труд вникнуть во внутренние психологические переживания конкретного человека. Гораздо проще мыслить и действовать по раз и навсегда выработанным правилам, не задумываясь, какой во всем этом смысл.

Не случайно мы говорим, что основа эстетической ауры индивидуального самоубийства скрывается не в каких-то внешних признаках самоубийства, а в глубине личности человека, его совершающего. Гёте как гениальному писателю удалось показать внутренний мир юноши - " хрупкое сокровище, столь же хрупкое, сколь ценное и прекрасное". Лишь до известного предела, до известной меры может выдерживать он суровый натиск окружающих обстоятельств: " Попробуем представить себе, каково должно быть на душе у человека, который решился сбросить обычно столь приятное бремя жизни... Человеческой природе положен определенный предел. Человек может сносить радость, горе, боль лишь до известной степени, а когда эта степень превышается, он гибнет".

С неизбежной потерей Лотты душевное равновесие Вертера было окончательно потеряно. Служебное поприще, работа в посольстве нисколько не интересовали его, он не может вполне отдаться общественным обязанностям. Всецело он отдался только своей всепоглощающей страсти.

Решение покинуть мир все сильнее укрепляется в душе Вертера, только в этом он находит единственно возможный путь разрешения безвыходной ситуации. Мысль отказатьcя от своей страсти, преодолеть ее даже не приходит ему в голову. Он решил умереть с ясным сознанием и твердой, спокойной решимостью.

Муж Лотты все сильнее настаивает на полном удалении Вертера.

" Так больше не может, не может продолжаться", - говорит Лотта Вертеру.

" Больше я вас не увижу", - спокойно отвечает ей Вертер.

Вертер посылает слугу с запиской к Альберу с просьбой одолжить ему для прогулки пистолеты и с восторгом узнает, что их дала ему сама Лотта.

" Ты, Лотта, протягиваешь мне оружие, из твоих рук хотел я принять смерть и вот теперь принимаю ее".

Ровно в полночь один из соседей увидел вспышку пороха и услышал звук выстрела.

В шесть часов утра Вертера нашли на полу в безнадежном состоянии, пульс еще бился, но тело было парализовано. Он прострелил себе голову над правым глазом, и мозг брызнул наружу. Судя по тому, что на спинке кресла была кровь, стрелял он сидя за столом, а потом соскользнул на пол и бился в судорогах возле кресла. На столе осталась лежать раскрытой " Эмилия Галотти".

По его распоряжению, Вертера похоронили около двенадцати часов ночи на том месте, которое он сам для себя выбрал. Никто из духовенства не сопровождал его.

В письме к отцу Лотты Вертер попросил похоронить его на дальнем краю кладбища, под двумя липами. Обращаясь к Лотте, он написал: " Я хочу, чтобы меня похоронили в этой одежде, она освящена твоим прикосновением... Не позволяй осматривать мои карманы... "

Роман Гёте оказал необычайное воздействие на современников. Выход его в свет породил настоящую эпидемию юношеских самоубийств. Молодые люди, оказавшиеся в ситуации Вертера, стрелялись прямо с книгой в руках. В букинистических магазинах того времени за огромные деньги продавались экземпляры романа, облитые кровью несчастных самоубийц, покончивших с собой после прочтения книги.

Индивидуальные самоубийства молодых людей, совершенные на почве трагической любви, и вообще мысли о самоубийстве, которые так часто посещают многих людей в молодом возрасте, в суицидологии называются " синдромом Вертера".

Несбыточность счастья, невозможность достичь полного взаимопонимания и гармонии в любви, неудовлетворенные желания, необходимость приноравливаться и подчиняться ограничивающим требованиям окружающего общества нельзя назвать, как это правильно пишет Н. Вильмонт, " недугом определенного времени", а скорее - " недугом определенного лица".

Каждый человек, независимо от того, в какое время он живет, если он обладает достаточно богатым внутренним миром, задается теми же вопросами, что и юный Вертер. Трудно сказать, хорошо это или плохо. Это жизнь во всей ее красоте и трагичности, ибо трагедия заключена в самой смертности человека, которую не в силах преодолеть ни один из живущих на Земле. И в чем тогда смысл жизни?

Мы не беремся решать этот вечный вопрос, на который вряд ли вообще возможно дать окончательный ответ. Такой ответ, видимо, не под силу человеку, на него отвечает Человечество, отвечает своей историей, совокупным опытом ошибок и приобретений. Однако, принимая это как данность, конкретный человек все же не может уйти от этого вечного вопроса, отмахнуться от него. Как ни стараемся мы порой обойти его, замолчать для самого себя, " оставить его за скобками" своих повседневных забот, никогда это не удается в полной мере.

Невозможен окончательный ответ, окончательное решение, тем более в рамках одной жизни, индивидуального опыта, но основываясь на своем опыте, человек решает вопрос о смысле жизни для себя. Другое дело, что уровень решения, объективная социальная значимость его в каждом случае будет разной. Понятно, что в рамках проблемы самоубийства, в каком бы аспекте она ни изучалась, вечный вопрос смысла бытия приобретает особую остроту. Но подобная постановка вопроса стала возможной лишь тогда, когда проблема индивидуальности, проблема человеческой личности была осознана, стала социально значимой. Нас это интересует прежде всего в плане рассмотрения индивидуальных самоубийств в историческом аспекте. Если самоубийство как явление, о чем мы уже говорили, существует, очевидно, столько же, сколько существует человечество, " то об индивидуальности, строго говоря, с учетом тех критериев, о которых упоминалось, можно вести речь лишь с того времени, когда проблема личности во всей ее совокупной сложности стала таковой.

Какой-либо точной даты, естественно, нет, но большинство специалистов считают, что начальным этапом в осознании общественной и философской мыслью " проблемы личности" было начало V века до н. э. - период формирования первых полисных государств, когда растущий индивидуализм полисного гражданина привел к формированию совершенно новых философско-эстетических теорий, в которых на первое место ставились не проблемы космоса, а человек.

Греческие софисты Протагор из Абдер, Горгий Леонтийский, Про дик Кеосский положили начало новой ступени человеческого духа, перейдя от объективного космологизма к субъективному антропоцентризму. Феномен гармонии и красоты, как писал известный исследователь античности А. Ф. Лосев, перестал быть незыблемой космической громадой, он оказался рассыпанным не только по всему космосу, но и по всей человеческой жизни с ее противоречиями, непостоянством и кажущейся хаотичностью развития.

Собственно эстетическое рассмотрение индивидуального самоубийства как явления сугубо личностного вообще возможно лишь с периода греческих софистов, которые впервые в истории эстетико-философской мысли поставили во главу угла человека, его поведение, его поступки и переживания. Они первыми сделали попытку найти и увидеть красоту в человеке как самостоятельно действующем и ответственном за свое поведение субъекте, а не в его включенности и гармонии с всеобщим мировым космосом. Они первыми признали за личностью право выбора, в том числе право выбора между жизнью и смертью. " Человек есть мера всех вещей" - первым эту знаменитую фразу произнес именно греческий софист Протагор из Абдер, и будем благодарны ему за это.

Из подобного подхода вытекала необычайная жажда жизни у греческих софистов, их некоторая приземленность, часто не понимаемая современниками, воспитанными на Гомере, их постоянное пребывание в гуще жизни, интерес к самым различным проявлениям человеческой жизни, традициям, обычаям и нравам.

Между прочим, существует точка зрения, что самоубийство у древних греков было явлением редким именно в силу их жизнелюбия, поклонения красоте и прекрасному. Тот же Булацель писал по этому поводу: " Развитое у греков в сильной степени чувство изящества служило немалою помехою к развитию самоубийства, ибо смерть всегда казалась грекам чем-то не соответствующим идее прекрасного".

Вряд ли мы можем с этим согласиться, если вспомним греческую мифологию и известные исторические примеры самоубийств в Древней Греции.

Кому не известно самоубийство прекрасной греческой поэтессы Сафо, бросившейся с Левкадийской скалы в море, чтобы покончить с невыносимой для нее мукой отринутой любви, после того как все старания вернуть покинувшего ее юношу Фаона оказались тщетными!

Сафо родилась в Эресе Лесбийском в конце VII века до н. э. Она принадлежала к знатной аристократической фамилии, была хорошо образована, и стихи ее пользовались большой популярностью. Легенда приписывает Сафо чувственную любовь к представительницам своего пола, однако скорее всего все это основывается не на действительных фактах, а на той излишней эмоциональности, с которой великая поэтесса описывает свои чувства к многочисленным подругам, которыми она всегда была окружена.

Предание, по которому Сафо покончила с собой из-за несчастной любви к прекрасному юноше Фаону, было описано Овидием в XV героиде " Сафо к Фаону".

Эта тема использовалась в художественной литературе и поэзии неоднократно: " Lettre de Sapho a Phaon" Блен де Сенмора, 1766, стихотворение Парни " Le Promontoire de Leucade" и другие. Некий Л. Горе из Монпелье в 1805 году выпустил поэму о Сафо в пятидесяти элегиях.

Широко известно прекрасное произведение великого французского поэта Альфонса де Ламартина:

Денница лишь взошла. Толпа лесбосских дев,
Склонясь над бездною, внимала моря рев;
А Сафо бедная, одна с своей тоскою,
Пришла в валах седых искать себе покою:

" Пучина грозная! нависшая скала!
Так, я достигла вас без страха, без боязни;
Я здесь избавлюся от той жестокой казни,
Которой нас любовь, несчастных, обрекла:

Я презрела ее, сию отраду смертных;
Я не хотела знать сей светлый дар бессмертных.
Нептун! всем мукам я конца искать пойду
В сих пенистых волнах: лишь там его найду.

Смотри: чело мое печали злой следами
Покрыто; но настал всех бед моих конец -
И я украсила главу свою цветами
И к смерти, как на пир, надела сей венец... "

Самоубийство Сафо было настолько широко известно, что выражение " броситься с Левкадийской скалы" или " пойти на Левкадийскую скалу" стало в обыденном языке равнозначным выражению " кончить жизнь самоубийством" и означало угрозу наложить на себя руки под влиянием отчаяния.

Над Левкадийской скалой витает и другое предание, связанное с культом Аполлона: на Левкадийской скале стоял храм Аполлону, откуда каждый год в известный день свергались в море преступники в качестве искупительной жертвы. Поэтому над Левкадийской скалой на многие века повис незримый ореол смерти, который еще более усилило самоубийство великой Сафо, а в дальнейшем и самоубийство великой правительницы Галикарнасской Артемизии.

Любовница Ксеркса Артемизия, правительница Галикарнасская, отличившаяся в 480 году до н. э. в битве при Саламине неустрашимостью, не раз предводительствовала войсками в походах в Азии. Спартанцы до такой степени были восхищены ее храбростью и умом, что возвели в ее честь золотую статую. Эта удивительная женщина, имевшая в числе своих поклонников многих владык Азии, полюбила простого, бедного, очень красивого молодого человека. К ужасу и негодованию царицы, юноша отказался сделаться ее любовником. Ни мольбы, ни угрозы, ни ласки, ни красота, ни ореол славы, окружавший эту женщину, не могли заставить непокорного юношу пасть к ногам прекрасной повелительницы Галикарнасской. Гордая душа ее не выдержала такой обиды, которой ни одна женщина не прощает мужчине, и однажды ночью, пробравшись к спящему юноше, она выколола ему глаза. Крики и стоны несчастного юноши пробудили жалость в суровой душе царицы. Она, никогда не дрожавшая в сражениях, не раз встречавшаяся лицом к лицу со всеми ужасами войны и смерти, не вынесла укоров совести и, мучимая горем и раскаянием, бросилась в море с Левкадийской скалы.

Любовь стала причиной самоубийства красавицы Гилопомы, которая во время битвы кентавров с Ланитами, видя, как копье пробило грудь ее мужа, прекрасного кентавра Цилларуса, выхватила оружие из его раны, бросилась на него и умерла, обнимая умершего мужа. Таково же самоубийство Филлиды, дочери Фракийского царя, которая, будучи покинута женихом Демофооном, одним из героев Троянской войны, не перенесла разлуки и повесилась. Таково самоубийство Макарея, сына Эола, который безумно полюбил свою родную сестру Канаце и умертвил себя, после того как узнал о смерти сестры, доведенной до самоубийства безжалостным Эолом, приказавшим убить их ребенка, плод преступной любви брата и сестры. Таково самоубийство Карфагенской царицы Дидоны, сестры Тирского царя Пигмалиона. Она страстно полюбила Троянского героя Энея, который тайком скрылся от нее на своих кораблях, и в тоске отринутой любви лишила себя жизни.

Кому не известна романтическая легенда о том, как прекрасная жрица Афродиты в Сеете полюбила молодого юношу Леандра, жившего на другом берегу Геллеспонта в Абидосе. Каждую ночь Леандр для свиданий с возлюбленной отважно переплывал Геллеспонт, ориентируясь в темноте на свет факела, который зажигала ему на другом берегу красавица Геро. Однажды в бурную ночь факел был погашен ветром, и Леандр не смог найти дорогу в темноте и утонул. Когда же утром волны прибили его труп к берегу, Геро не захотела пережить своего возлюбленного и кинулась в Геллеспонт.

Судьба молодой жрицы в течение трех тысяч лет служит темой для многочисленных произведений художников и поэтов. Некоторые писатели считали, что рассказы о судьбе Леандра и Геро являются вымыслом, сомневаясь в возможности переплыть Геллеспонт вплавь, однако великий Байрон, вдохновленный историей этой трагической любви, доказал правдоподобность рассказа о Леандре: он сам переплыл Геллеспонт, едва не поплатившись за свою смелость жизнью.

Однако не только любовь была причиной индивидуальных самоубийств в Древней Греции. Встречались случаи героического самопожертвования ради блага отечества или во имя торжества идеи.

Знаменитый спартанский законодатель Ликург, уезжая из Спарты, взял с ее граждан клятву, что они будут нерушимо исполнять его законы, пока он не вернется. Затем он отправился к оракулу и получил ответ, что Спарта будет счастливой, прекрасной и могущественной страной, доколе будет исполнять его законы. После этого Ликург, дабы принудить соотечественников соблюдать данную ему клятву, лишил себя жизни.

Знаменитый Демосфен отравился из опасения подвергнуться рабству и бесчестию, когда полководец Антипатр потребовал его выдачи у афинян в 322 году до н. э.

Как мы видим, самоубийство у древних греков вовсе не было редкостью. Та возвышенная поэтичность, которой дышат примеры самоубийств мифологических героев, говорит, на наш взгляд, не о неприятии греками самоубийства из-за их страсти к жизни и красоте, а о трезвом, даже оптимистическом принятии неизбежности смерти, в том числе и через самоубийство, когда оно обосновано, то есть гармонично.

Именно гармония обусловливает силу эстетической ауры в приведенных примерах, где обстоятельства и способ самоубийства самые разные. Можно сказать, что спокойно-мудрое, даже поэтическое отношение греков к смерти и самоубийству только подчеркивает и подтверждает то самое несомненное их жизнелюбие и эстетизм.

Основываясь на предложенных нами критериях индивидуального самоубийства, где главным является проявление свободы личности, ее выбора, попробуем определить, в чем же заключается своеобразие эстетического содержания индивидуального самоубийства.

Если читатель вспомнит все те примеры, которые уже были приведены нами на страницах этой книги, а они в подавляющем большинстве относятся именно к индивидуальным самоубийствам, то, очевидно, без труда согласится, что именно индивидуальное, личностное своеобразие человека, по своей воле расстающегося с жизнью, придает эстетическому воздействию в каждом конкретном случае неповторимую окраску.

Эстетическая аура индивидуального самоубийства всегда более или менее личностно окрашена, то есть она именно индивидуальна, индивидуальна в той степени, в какой данный суицидальный акт соответствует критериям индивидуального, или, другими словами, в какой степени выражены в этом самоубийстве параметры индивидуального.

Проявления этого мы видим в обоих компонентах, составляющих и формирующих ауру. Выбранный человеком способ самоубийства (включая вид, средства, место самоубийства) - это именно им выбранный способ, именно им в большей или меньшей степени, если можно так выразиться, срежиссированный и осуществленный. Зная предшествующую жизнь этого человека и непосредственные обстоятельства, ставшие пусковым моментом сложного мотивационного механизма, обусловившего необратимость ухода из жизни, мы можем с определенной полнотой оценить его понимание меры и соответствие этих обстоятельств жизненным идеалам, то есть в результате то, что мы называем " гармоничным завершением жизни". В конечном итоге сила эстетического воздействия суицидального акта (при условии достаточного объема информации) определяется масштабами личности и глубиной конфликта, заключенного в той ситуации, которая приводит к самоубийству. Правда, в этих случаях о трагизме можно и не упоминать, так как личность значительная почти всегда резонирует на соответствующую ее масштабу ситуацию.

Повторим еще раз, что именно потому в данной главе мы и выбрали в качестве примеров людей наиболее ярких, будь то исторические личности или литературные герои, именно в них индивидуальное - в чувствах, суждениях, поступках - проявляется наиболее полно.

Пожалуй, ярчайшим примером в подтверждение сказанному может служить историческое самоубийство одного из величайших философов и одного из самых загадочных людей античности - Сократа.

⇐ Предыдущая6789101112131415Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: