 |
Смысл жизни – это её глубокое ощущение, впрочем, как и любого другого явления, обладающего действительным смыслом. Нет закономерности смысла, есть лишь его ощущение.
|
|
|
|
Эта ложь – настоящее предательство по отношению к самому себе, так что это не только самообман, это ещё и самопредательство. Мы боимся признать, что у нашего страха нет внешних причин, не решаемся взять на себя ответственность за свой страх, и от этого наша неуверенность только увеличивается.
Поэтому следующую психотерапевтическую процедуру я предлагаю своим пациентам только после того, как они уже потенциально готовы к тому, чтобы расстаться со своим неврозом. В противном случае она не будет эффективной. Пациент будет цепляться за свой невроз и снова обращаться за помощью к своим лживым советникам, к объяснениям и интеллектуализации. Услужливый язык непременно примчится ему на помощь и тут же на пару с паралогичной логикой отыщет тысячу оснований для любой нелепости. Он парень не промах! Такой вот своеобразный психологический адвокат, клиент которого «всегда прав». Правда, играет он на стороне обвинения, но ведь его клиент об этом не знает, так что нечего и беспокоиться, его тылы прикрыты. А ваши? За вас в такой ситуации я, к сожалению, не готов поручиться.
* * *
Итак, что же я предлагаю своим пациентам, чтобы окончательно избавить их от невроза? Я просто спрашиваю, зачем они боятся. Удивлены? Покажу на примере. Мы уже семь занятий работали с пожилой пациенткой, которая страдала от разнообразных страхов, особенно страшно ей было оставаться одной в замкнутом помещении и умереть во сне. Стаж у этих кошмаров был уже почти пенсионный. Конечно, как это водится, каждый из них, даже самый нелепый, был заботливо укутан ею в десятки разумных объяснений, всему были найдены причины, доводы и основания. Хотя, как вы понимаете, при всей своей внутренней логике и связности эти адвокатские штучки не имели никакого отношения к здравому смыслу. Впрочем, сложно и представить, каким должен быть довод, чтобы объяснить причину, претендующую на разумность, по которой нельзя оставаться в пустой комнате. Но оставим это.
|
|
|
Единственная сложность состоит в том, чтобы задать правильный вопрос.
Фредерик Пёрлз
Когда после наших занятий она научилась большинству изложенных в этой книге психологических приёмов, то смогла наконец отмежеваться от собственных страхов, дистанцироваться от них, хотя и продолжала время от времени отдаваться им. И вот одним прекрасным солнечным зимним днём, прогуливаясь с ней по парку, я спросил у неё: «А зачем вы боитесь? » Она тут же, не медля ни секунды, стала отвечать, как тараторит зазубренный урок девочка-отличница из пятого класса: «Как почему? – защищалась она. – Потому что сердечко шалит. А если никого рядом не окажется, что тогда? » Я прервал её: «Я ведь не спрашиваю, „почему“ вы боитесь, а я спрашиваю, „зачем“ вы это делаете. Улавливаете разницу? » – «Не „почему“, а „зачем“, – я правильно вас поняла? » – уточнила она. «Именно», – подтвердил я. «Ну, потому что…» – послышалось в ответ, который я вновь вынужден был прервать. «Вы отвечаете мне со слов „потому что“, но я не спрашиваю вас „почему? “, я спрашиваю вас „зачем?! “».
Она вдруг остановилась и задумалась. «А ведь и правда…» – удивилась она. «Зачем? » – повторила она это заветное словечко, и снова повисла пауза. О чем она думала в этот момент? Может быть, пыталась понять, что её так тревожит? Или думала о будущем? Нет, я не думаю. Она искала ответ на категорично поставленный вопрос о смысле страха, о его целесообразности, о здравом смысле, в конце концов, и не находила его. Его и не могло быть! Поскольку страх, как и страдание вообще, лишены всякого смысла, мы об этом с вами уже говорили. А сейчас моей подопечной, которая прожила со своими тревогами не один десяток лет, предстояло это осознать.
|
|
|
«Зачем я боюсь? Я не знаю…» – вымолвила она наконец и посмотрела на меня своими большими, красивыми, растерянно-недоуменными глазами. «Так что же это, получается незачем? » – спросил её я. «Да, получается так», – продолжала искренне недоумевать моя пациентка. «А если незачем, значит, бессмысленно? » – уточнил я. «Получается, что так…» – она пожала плечами. «Так зачем вы боитесь? » – подвёл я итог. «Ни за чем», – ответила она. «А сейчас боитесь? » – я посмотрел ей в глаза. «Нет», – в её голосе звучала долгожданная, но неожиданная для неё самой уверенность. «А если сейчас я вас оставлю тут одну, минут на десять, испугаетесь? » – поинтересовался я. (Прежде этого времени, проведённого в одиночестве, ей было вполне достаточно для того, чтобы испытать паническую тревогу и затем на пару месяцев впасть в непробиваемую депрессию. ) «Если подумать, зачем бояться, то, наверное, не буду», – здраво рассудила она. Так и получилось. Я оставил её одну, а вернувшись через десять минут, обнаружил её в полном здравии и в прекрасном расположении духа.
«Я никак не могу понять, чего столько лет боялась, – сказала она мне. – Бессмыслица какая-то! Совсем ведь нестрашно». Какая разительная перемена произошла в ней за какие-то несколько минут! И суть её заключалась в правде, которая стала доступна только тогда, когда язык замолчал. Когда он не смог ей ответить на простой до смешного вопрос: «Зачем страх? » – она стала свободна. Это был момент искренности с самой собой, признания себя как «субъекта права», а не его жертвы и не рабыни, как это было раньше. Это был момент истины.
На следующий день результаты были ещё более впечатляющими. Она могла теперь спокойно оставаться одна в комнате, самостоятельно выходить на улицу, и впервые за долгие годы она спала с удовольствием. «Странно, как я могла раньше бояться, – сказала она мне при этой встрече, – совершенно бессмысленное, а главное, совершенно беспричинное занятие». Когда ею был осознан смысл, точнее отсутствие смысла её эмоциональных реакций, исчез и весь ворох причин, объяснений и доводов, сотворённых языком и сопровождавших её на протяжении многих лет жизни. Она прямо жалуется: нет причин и непонятно, чего боялась, то есть объяснения исчезли, а вместе с ними и все страхи моей подопечной. Вот потому я часто спрашиваю у своих пациентов: «Какая разница между вопросами „почему“ и „зачем“». Они не всегда сразу находят ответ, но после совместных рассуждений и анализа мы неизменно приходим к одному выводу:
|
|
|
«Почему? » – отыскивает причину, а причин может быть множество, причём никогда неизвестно, какая – истинная, а какая – мнимая. В то время как вопрос «зачем? » пытается открыть смысл явления, суть события или чувства, определить их целесообразность. И последнее значительно сложнее, чем сидеть и просто выдумывать причины.
Мы именно придумываем причины, я нисколько не преувеличиваю, поскольку знать их наверняка почти невозможно. У всякого события тысячи причин, из которых мы видим только одну, может быть, две или три, но это всегда лишь верхушка айсберга, а истинные силы, движущие миром, скрыты от нас в непроглядной темноте неведомых нам глубин. Почему вы поступили так, а не иначе? Вы думаете, что знаете: «Потому что…» Но если копнуть поглубже, то окажется, что в основном ваш поступок мотивирован вашим воспитанием, психологическими комплексами, подсознательными страхами, условиями жизни, авторитетами, физиологическими потребностями и ещё бог знает чем. Знание причины – всегда иллюзорно.
Хотя язык может ввести нас в заблуждение, мы не должны поддаваться на его адвокатские провокации. Он предлагает комфортабельные условия: здание, построенное из знаков, образов, символов, дутых и поверхностных закономерностей и т. п. Вряд ли, по крайней мере для постоянного проживания, нам следует выбирать этот замок на песке, тем более что у нас есть возможность обращаться к действительности, к реальности, а не к выдуманным формам. И проводником в мир реального послужит для нас вопрос «зачем? », точнее – ощущение (как целостное восприятие), а «зачем? » освобождает его от уз, которые созданы языком; так что «зачем? » – это дверь к истине, способ отыскать главное в бездне пустого и малоценного.
|
|
|
Если вы обратите этот вопрос внутрь себя, к своей боли, страданиям, страху или тоске, то наткнётесь на пустоту, провалитесь в его темноту. На этот великий вопрос у такого рода переживаний нет и не может быть ответа, поскольку они лишены истинного смысла. В них нет ткани подлинной реальности, они вторичны и являются наносными.
Смысл есть лишь в том, что по-настоящему ценно, но какова может быть ценность боли, страдания и страха? Они способны уничтожать ценное, но никому ещё не принесли ничего действительно стоящего.
Но если вы спросите себя, зачем любите, то непременно почувствуете обращённый к вам откуда-то изнутри ответ. Он не будет высказан в словах, поскольку смысл нельзя достоверно передать символами (словами), но вы почувствуете, что наткнулись на что-то очень важное, действительно ценное и большое. Это не передать словами, но вы обязательно почувствуете! Ведь любовь, нежность и радость – это то, что имеет для каждого из нас непреходящее значение, наполнено смыслом и является высшей ценностью, поскольку выражает наши истинные желания.
Нас должна интересовать даже не истина, а истинность жизни, но в этом язык нам не поможет. Скорее даже напротив, он всячески будет пытаться скрывать от нас истинное, ведь оно, как мы видели, невыразимо в словах. Но если истинному язык не нужен, оно и без языка себя хорошо чувствует, то нам истинное нужно, и не надо тут путаться. Истинное – это то, что вы чувствуете, что в вас происходит, что спасает вас в самые страшные минуты. И мы нуждаемся в нем.
Некоторые люди озабочены поиском смысла жизни, они хотят найти его в виде какого-то формального умозаключения, некую определённую формулу смысла жизни. Они надеются определить его в языковых формах, в словах, закономерностях и выводах, но это совершенно невозможно.
Смысл жизни – это её глубокое ощущение, впрочем, как и любого другого явления, обладающего действительным смыслом. Нет закономерности смысла, есть лишь его ощущение.
Не путайте смысл как значение, задачу, цель, с чем мы встречаемся в логике, и тот смысл, который мы пытаемся отыскать в жизни. Ощущение смысла – это чувство наполненности, важности, величия, а разве можно сформулировать это в словах? И ещё, если смысл всегда так велик и полон, разве может быть он простым умозаключением? Поэтому я и говорю, что не нужно искать смысл жизни, нужно научиться жить осмысленно.
Человек может найти истинный смысл жизни в глубоком переживании радости.
|
|
|
Александр Лоуэн
А для того чтобы это стало возможным, надо всегда безусловный приоритет отдавать тому, что способно дать нам негласный ответ на вопрос «зачем? » А тому, что отвечает гулкой пустотой на него, на мой взгляд, вряд ли стоит уделять хоть какое-то внимание, поскольку ценность таких вещей всегда призрачна. Впрочем, это обязательно попытается сделать язык. Но вы-то знаете, чьи это происки, так что не будете обращать на это внимание. Мы привыкли считать, что глупость прячется за молчанием, но это не всегда так, а вот за бесцельным говорением, как правило, ума немного. Мудрость – это тишина. Поэтому, прежде чем что-то объяснять, попытайтесь прояснить для себя: а есть ли в этом смысл? Может быть, объяснения, которые прорываются наружу, это не более чем бестолковая попытка удержать на плаву бессмыслицу. Не тратьтесь на пустяки.
* * *
Сейчас мы рассмотрим язык как средство вытеснения истинных чувств. Расскажу вам про вполне банальную ситуацию, немного упрощённую, что, впрочем, на мой взгляд, никоим образом не сказывается на её достоверности того. Итак, перед нами молодая супружеская пара, стаж совместной жизни полгода. Они любят друг друга. Он работает, а она учится и потому большую часть времени проводит дома. Дома ей скучно и одиноко, она думает о нем и ждёт его возвращения домой. Она с любовью готовит, старается, без конца представляет, как вкусный ужин порадует её дорогого супруга. Муж тоже любит и тоже скучает, он мечтает как можно скорее попасть домой, но ему приходится усердно работать, чтобы как можно лучше обеспечить свою любимую. Все очень мило, не правда ли?
Но вот незадача! Ему приходится задержаться на работе из-за одного срочного заказа. Он старается выполнить свою часть работы как можно быстрее, чтобы поскорее освободиться и бежать домой, туда, где его ждут и любят. Он бы и сейчас все бросил, но нельзя, ведь от этого зависит благосостояние его семьи. Вот он торопится, старается, изматывается. Наконец дело сделано, и он спешит домой. Он оказался дома на полтора часа позже обычного. Входит в квартиру, но его не встречают. Он в лёгком недоумении входит в комнату.
Проблема возникает потому, что как бы я ни использовал слова, они приобретают дополнительные значения в вашем уме.
Бхагаван Шри Раджниш
Молодая жена смотрит телевизор и, даже не повернувшись к нему, обиженным тоном говорит: «Ужин на кухне». – «А что, собственно говоря, случилось? » – несколько раздражённо спрашивает молодой супруг. «Что, что? – передразнивает его жена. – Когда опаздываешь, наверное, можно хотя бы позвонить и предупредить». – «Ну что ты, милая, – идёт на попятную супруг, – я ведь спешил, у меня совсем не было на это времени». – «На меня у тебя никогда не хватает времени», – зло из-за своей обиды отвечает она.
Конечно, ей сейчас больше всего хочется кинуться ему на шею, она ведь так его ждала, так о нем мечтала, так по нему соскучилась… но нет! Не бывать тому! У нас ведь словесные дуэли вместо чувств, мы без этого не можем. Тут не выдерживает и ангельское терпение мужа, он выходит из комнаты, рассерженно хлопая дверью. Поужинает он без удовольствия, а потом будет долго и нервно курить. Теперь пришла его очередь обижаться, и, когда обида отойдёт, он ей что-нибудь такое «пикантное» скажет… А ведь чувствует он любовь и нежность, но он обижен. На что пойдут его слова? На первое или на второе? Но давайте все разберём по порядку.
Конечно, меня интересуют чувства. Они, на мой взгляд, всегда должны быть на первом месте. Итак, что они чувствовали? Жена ощущала любовь, но ей казалось, что он про неё просто позабыл, предпочёл работе, а потому она обиделась. Она нуждается в любви. Дома в одиночестве она истосковалась, ожидая любимого. Она так старалась, чтобы приготовить прекрасный ужин и угодить ему! А он не пришёл вовремя и даже не позвонил, словно бы ему на неё наплевать. Иными словами, с одной стороны, любовь, а с другой – чувство горя из-за того, что её чувство наткнулось на препятствие. Могла ли она сказать, что любит, ждёт и примет когда угодно и после чего угодно? Могла, если бы была сильным человеком, умеющим отличить ценное от пустого. Но она не знала вопроса «зачем? » А речь всегда стоит на стороне того, что лишено осмысленности, если приходится выбирать, конечно. Вот она и натворила глупости, одну за другой. На самом деле все её действия говорили об одном: люблю и хочу, но для этого слов не нашлось, слова нашлись лишь для выражения обиды и горя. Как все глупо и нелепо, не правда ли?
Настоящее общение находится за пределами слов.
Фредерик Пёрлз
Теперь рассмотрим чувства молодого супруга. Он ведь тоже любит, он и работает как вол лишь для того, чтобы сделать жизнь своей молодой жены легче и радостнее. Но его встречают холодно, впрочем, даже не встречают вовсе. Ему не рады, и его, ко всему прочему, обвиняют за то, что он работает для своего обвинителя! Это кого угодно может обидеть, а ранимую мужскую душу тем паче. Тут и гневу впору появиться, ведь его не только не отблагодарили за старания, за его труд, но ещё и оскорбили, унизили, даже пристыдили! Куда это годится? То, что он в такой ситуации только хлопнул дверью, и всего-то – показатель хорошего воспитания, как это ни странно прозвучит.
Итак, с одной стороны, чувства любви и привязанности, а с другой – непонимание, гнев и обида. При такой диспозиции сил кажется, что, в сущности, они равны. Но верх все-таки почему-то взяли силы отталкивания. Почему? Язык виноват, он принял сторону бессмысленных, вторичных чувств. Всегда легче произнести обвинения, чем признаться в том, что ты любишь, несмотря ни на что. Не было бы этого разговора, не было бы и ссоры. Они ведь даже в глаза друг другу не посмотрели. Разве прочли бы они в глазах друг друга ненависть? Не думаю. Обида – это боль, а боль рождает сострадание, но не агрессию. Как бы повернулись события, если бы вместо разговоров он подошёл и просто обнял её? Может быть, она похныкала бы несколько минут, прижалась к нему, а он бы почувствовал свою необходимость и востребованность. И она бы поняла, что защищена и любима, а значит, нечего бояться и сердиться тоже бессмысленно. Что может быть лучше?
Но этого не произошло, поскольку вместо чудодейственного любящего взгляда «глаза в глаза», вместо объятий и взаимного тепла между ними встал холодный и жёсткий язык. Это он вынудил их быть грубыми. Камень ударил о кремень, и возникла искра. И от этой искры словами насытились не истинные чувства, а обида и горечь – чувства, как мы видели, вторичные в этой ситуации. Из искры слов возгорелось пламя семейного скандала. У англичан по этому поводу есть замечательная поговорка: «Я ещё никогда не пожалел о том, чего не сказал». Мои герои сказали, потом пожалеют, а ещё через пару лет, кстати, родив к этому времени карапуза, ещё чуть-чуть потыкав друг друга всякими обвинениями и колкостями, разведутся. Вы знаете, что потом мама будет рассказывать своему малышу? «Твой папа никогда меня не понимал! » – вот что.
|
|
|
