Глава 9 «капсюль - детонатор» для «олимпа»

 

Шло время. Сэнсэй интенсивно выявлял под­водные камни империи Кроноса. На данном этапе ассоциация была юридически зарегистрирована, и все силы брошены на сколачивание денежного общего фонда. В честном бизнесе это предполагает добровольное пожертвование средств вступивших в новую организацию бизнесменов. Но Тома, в ос­новном заправлявший делами ассоциации, сле­дуя принципам своей криминальной «школы», превратил этот процесс в сплошное вымогательст­во. Сэнсэй не перечил деятельности Николая и пре­доставил ему крутиться на свое усмотрение. Все, что интересовало Сэнсэя, — это необходимая ин­формация. А Тома, изрядно любивший похвастать своей осведомленностью, стал неплохим источ­ником.

Обсуждая как-то дела ассоциации, Тома произ­нес:

— Вот бы хорошо заиметь для нашего дела таких людей, как Чика у Кроноса или Люка у Тремовых!

Тремовы — два однофамильца, объединившие свой бизнес в одну корпорацию и богатейшие биз­несмены в империи Кроноса.

— И чем эти люди хороши? — равнодушно спро­сил Сэнсэй, провоцируя Тому на подробный разговор.

— Как чем? Это же самые крутые киллеры! Ты что, про Чика и Люка не слышал?

— Так, слышал что-то мельком.

— О-о, — с наслаждением протянул Тома. — Их даже сам Кронос побаивается.

Сэнсэй с сомнением посмотрел на Николая.

— Я тебя уверяю! — горячо начал тот. — Тут один из жидов недавно зажрался. Сука! Барыга! Забыл, кто его прикармливал и на ноги ставил. Ну, Кронос и послал ему в гости Чика... Так тот даже их шести­месячного ребенка не пожалел. Прямо на глазах ро­дителей вспорол ему живот и вырвал все внутрен­ности. Затем за жену принялся. Такие зверства над ней учинил, так тело изуродовал, что этот жид в один миг поседел. А потом и очередь этого бары­ги пришла... Тот уже почти невменяемый был после всего увиденного и даже не сопротивлялся. Так Чи­ка его медленно по кусочкам чикал, чтобы тот по­дольше в мучениях умирал. А в конце сердце выре­зал. Кровищи!.. Чика все это на «видик» заснял, чтоб доказательство своей работы представить, по­скольку потом все трупы сжег. Ну вот, это сердце крупным планом показал, как он его хирургичес­ким скальпелем пластовал. Так потом, говорят, ког­да Кронос пленку просматривал, ему плохо стало, чуть сознание не потерял.

— Хм... А кличку Чика ему за что дали? За то, что тела чикать любит или под Чикатило косит?

Тому даже передернуло от такого спокойствия и хладнокровия Сэнсэя. Другие, когда им это рас­сказывал, тряслись от страха. А этот сидит с олим­пийским спокойствием и про кличку рассуждает. По телу Томы пробежал холодок.

— Не знаю, — ответил он, пряча смущенный взгляд. — Наверное, за то, что чикает искусно. Его Кронос всегда как последний аргумент выставляет. Если к кому Чика «в гости» собирается — все! Лучше сразу застрелиться, так хоть без мук помрешь. Это знают все.

— А Люка?

— Люка тоже не подарок: Они с Чикой прямо со­ревнуются, кто извращеннее да искуснее убьет... Ты думаешь, почему Чика устроил такое кровавое шоу? Да потому, что Люка перед этим год назад его пере- плюнул. Тоже одних барыг завалил, шкуры лоскута­ми живьем посдирал. Посымал скальпы, разбил че­репки и весь товар, который они закрысили, их же мозгами и вымазал. Вот такие дела... Чика и Лю­ка — это несокрушимая сила, самое доходчивое сло­во Кроноса. Их боятся все, даже менты. Все их дела с рук спускают. Оно, конечно, понятно, все хотят дожить до старости, — вздохнул Тома.

Эти данные стали для Сэнсэя именно тем недо­стающим «капсюлем-детонатором», благодаря ко­торому и должен произойти «большой взрыв» и, со­ответственно, переворот в умах «королей и придвор­ных» этого криминального царства.

Через несколько дней после этого разговора у Сэнсэя была встреча с Филером.

— Ну, как дела? — традиционно задал он вопрос.

— Как в сказке: чем дальше, тем страш­нее, — улыбнулся Филер. — Но кое-что имеется.

— Вижу, вижу, аж глаза блестят... Ну, выклады­вай, не томи.

Филер передал папку. И когда Сэнсэй раскрыл ее, не без гордости прокомментировал:

— План «Олимпа». Схема всей охранной сигна­лизации в подробностях.

Сэнсэй присвистнул.

— Вот это да! Ну, молодчина! Как же тебе удалось?

— Наверное, сам Бог на нашей стороне... Это здание — бывшая гостиница. И когда Кронос выку­пил ее, то пригласил югославских специалистов для оборудования охранной системы. Так вот, один из наших интернациональных братьев и поделился «впечатлениями» о содеянном...

Сэнсэй в который раз убедился в высоком про­фессионализме Филера, благодаря которому тот на-ходил емкие решения в самых; казалось бы, безвы­ходных ситуациях.

— Степеней защиты, конечно, много, — продол­жал Филер, — сразу видно, «профи» руководил.
Здесь есть и видеонаблюдение, и инфракрасные дат­чики, и датчики движения, и датчики изменения
температуры помещения... Двери бронированные. Даже окно имеет соответствующий угол кривизны
стекла, чтобы исказить возможное прослушивание. Но самое интересное, что кабели от датчиков выво­дились не только в комнату наблюдения — вот она на первом этаже — но и дублировались в подвальное
помещение. Им даже пришлось продалбливать сте­ны в эту секретную комнату. Кстати, именно в этой
комнате есть все степени защиты, что разбросаны по зданию. Окон нет. Туда ведет одна-единственная
дверь. Но и та тщательно замаскирована. Снаружи облицована плиткой под кирпич фундамента. Вы­
глядит как одна из пристроек к фундаменту. Скорее всего, это личный бункер Миноса. Кто еще так про­
дублирует и тщательно оборудует, как не начальник охраны, тем более бывший контрразведчик? В ос­тальных комнатах — вот на схеме — отмечено знач­ками, какая стоит степень защиты. Тут кабинет Кро-
носа, тут его покои… А здесь Миноса. Живут они здесь семьями. Прямо целый клан.

Сэнсэй внимательно просмотрел бумаги.

— Ну, про внешнюю защиту ты уже знаешь. Ка­питальный забор с колючей проволокой. Сторо­жевые башни с охраной. Во дворе постоянно дежу­рит от восьми до десяти человек с собаками. Во­оружены.

Хорошо... Просто отлично!.. У меня к тебе еще одно крупное дельце назрело. Слышал про киллера Кроноса — Чику?

— А как же!

— Надо будет раздобыть на него побольше ин­формации. На него и на Люку, что работает на Тре-мовых. Сделать это желательно побыстрее. Накопай все, что сможешь: официалку и слухи.

— Лады.

— Ну, все! Еще раз спасибо. До скорого!

* * *

Пока Филер добывал информацию, Сэнсэй уси­ленно трудился над разработкой ударной комбина­ции. И если данные Филера подтвердят его догадки, то на «Олимпе» в ближайшее время произойдут грандиозные события.

Когда, наконец, наступила долгожданная встреча с Филером, тот, смеясь, сказал:

— Ну и красавчиков ты мне дал в разработку, просто волосы дыбом становятся!

Филер вытащил две папки.

— Вот тебе занятие для бессонных ночей. По слухам, они такие зверства творят, что Фредди
Крюгер по сравнению с ними — просто невинное дитя. Вот, к примеру, Чика. Он, оказывается, по мо­лодости учился в мединституте, но был исключен. Отличается повышенной жестокостью, «олимпий­ским» спокойствием при расправе над своими жерт­вами, кромсает их, точно несостоявшийся хирург.
Любит растягивать им мучения.

Кличку «Чика» получил после одного инциден­та. Поделыцик кинул его на «бабки» в совместной сделке. Так Чика убил не только его, но и всю его семью, причем с особым цинизмом и жестокостью. Тела, словно ножницами бумагу, почикал. Естест­венно, первое подозрение пало на него. И главное, было очевидно, что сделал это Чика. Но никаких прямых улик, следов и явных доказательств не об­наружили. К тому же сам Чика ни в чем не признавался, выдержав все пристрастные допросы. Дело получило широкую огласку. И произошло это как раз в период поднятия авторитета Кроноса. Кронос за Чику и заступился, а потом забрал его к себе в противовес Люку Тремовых. Тем более что о Чике уже пошла молва как о полном отморозке и беспредельщике.

А второй, Люка, тот вообще натуральный псих. Он стоял на учете у психиатра. Несколько раз ле­жал в психиатрической больнице. Последний раз сбежал оттуда перед развалом Союза. Отличается повышенной агрессивностью и непредсказуемос­тью в действиях. Как написано в его медкарте, «психопатическая личность, утрачивающая вменя­емость при актуализации комплекса неполноцен­ности, связанного с уровнем развития и фрагментными воспоминаниями детства...». Рассказывали даже такой случай: однажды он перерезал жертве горло и прямо перед пришедшими с конфликтую­щей стороны «парламентерами» демонстративно наполнил стакан свежей кровью и выпил ее. Этого зрелища, говорят, тем хватило на всю оставшуюся жизнь.

По слухам, за Чикой и Люкой числится более де­сятка убийств. Органы ссылаются на трудности до­казательств, грешат на отсутствие прямых улик. Хо­тя если даже таковые появляются, то дела передают­ся сговорчивым следователям. И весь этот процесс хорошо оплачивается — от высшего начальства до следователя. Так что улики моментально растворя­ются, и дело превращают в «глухаря». В общем, за этими киллерами стоит большая крыша. И, ско­рее всего, Кронос — это лишь видимое звено. Здесь чувствуется чья-то рука из большой политики. Ина­че бы так долго это не продолжалось, и начальство из областного УВД уже давно сменили бы за такой беспредел. Это, пожалуй, основное. Остальное в папке.

— Понятно. А как у них с семейным положением?

— Чика женат. Но детей нет. Я проверял по боль­ничной карточке. Чика, оказывается, «стерильный». Но, видимо, держит это в тайне. Всем рассказывает, что жена бесплодная... Живут в роскошной пятиком­натной квартире в самом центре областного города.

— А Люка?

— Люка — тот еще тип, сам себе на уме. Живет один, за городом, в большом частном доме, на окра­ине возле леса. Вокруг много сараев. Массивный, высокий забор из кирпича. Нелюдим. С соседями не знается. Да, есть у него одна странность. Часто по­купает на рынке домашних животных: овец, свиней, коров или птиц. Непременно живьем. Но соседи го­ворят, что не видели, чтобы он их разводил, скорее, наоборот, убивает. Однажды они слышали как он, разговаривая с каким-то мужиком, который к нему приезжал, говорил, что «брезгает падалью питать­ся»... Ну, одним словом, он своим странным поведе­нием породил много слухов на селе, вплоть до мис­тических. Его дом местные кличут не иначе, как дом вурдалака... Среди бандитов тоже ходит немало ле­генд о его «подвигах».

Люку и Чику в криминальных структурах счита­ют чуть ли не дьяволами во плоти. Им везде просто нечеловечески везет в их темных делах. И по силе, извращенности преступлений они могут разве толь­ко соревноваться между собой. По крайней мере, в этом уверены как бандиты, так и милиция. Все это рождает слухи, что якобы над ними висит некий ореол непобедимости.

Сэнсэй усмехнулся и сказал:

— Ну, так ли уж они непобедимы... На каждого Виджая найдется свой Раджа.

— Что? — не расслышав, переспросил Филер.

— Я говорю: на всякое действие есть противо­действие... И эти отморозки отнюдь не исключение из общих правил.

— Возможно.

— Ладно. Разберемся... Молодец! Хорошо пора­ботал.

Сидя вечером в кресле под лампочкой ночника, когда добрая часть людей сладко спала, Сэнсэй раз­мышлял над полученными материалами. Время от двенадцати ночи до четырех утра стали для него са­мыми лучшими часами «творческой работы», когда можно всецело сконцентрироваться на деле и не спеша во всем разобраться. Он привык к этим ча­сам. В будние дни это было лучшее время для серь­езных медитаций. Вокруг стояла тишина, покой. Темнота делала все предметы одинаково серыми, призрачно-иллюзорными, что способствовало со­ответствующему четкому настрою мыслей в задан­ном направлении.

Сэнсэю природа даровала большую чувстви­тельность к ее тонким явлениям, чем обычным лю­дям. Поэтому и ее процессы он видел гораздо глуб­же, сквозь призму своего опыта и мироощущения. Мысли рождали образы. Образы творили действия. Сэнсэй проигрывал наиболее приемлемые ситуа­ции, все конкретнее представляя их в сознании. С каждым разом он видел их яснее и яснее. В кон­це концов, в его голове выстроилась совершенно четкая картина действий. Он видел все настолько явно, как дотошный режиссер, только что просмо­тревший смонтированный фильм на экране. «Про­смотрев» несколько раз готовый результат своих мыслей, Сэнсэй остался удовлетворенным. Внеш­не по основному сюжету картина выглядела вполне логично для доверчивого «зрителя», охваченного потрясающим впечатлением от иллюзии кадров. Хотя на самом деле все в ней строилось на тайне подтекста.

На презентацию данной картины образов Сэнсэй пригласил своего верного друга — отца Иоанна. Встретившись с ним вечером за городом, Сэнсэй стал обрисовывать ему всю сложившуюся ситуацию и последующие действия. Слушая информацию о киллерах, отец Иоанн нахмурился.

— Я с тобой согласен. Это просто нелюди, вы­родки рода человеческого.

— Насчет выродков ты верно заметил, — согла­сился Сэнсэй. — В самую точку попал. Оба самые настоящие выродки рода человеческого. Возьми хотя бы Чику. Он давно нарушал свод высших зако­нов природы по отношению к человечеству, еще до своего громкого дела. Более того, нам известно, что он «стерилен». А ты сам не хуже меня знаешь, кого постигает такая кара Божия, превращая в мертвый род... Чика — натуральный садист. А его садизм, в свою очередь, вызван болезненной; жаждой влас­ти, патологической потребностью доминировать, командовать, подчинить себе окружающих. При­чем не столько физически, сколько психологичес­ки. Поэтому он и старается усиленно поддерживать свой ореол суперубийцы, дабы держать в трепете и страхе как можно больше народа. Страх других людей питает его больную психику иллюзией пол­ной власти. А под «крышей» Кроноса у этого са­диста сами собой открылись долгожданные пер­спективы ненасытного удовлетворения своих по­требностей.

— Да, судя по Библии, хозяин его души — дьявол, который всегда стремился к безграничной власти.

— Совершенно верно. Чика, по своей психоло­гии, прирожденный вождь. Давно известно, что все
прирожденные вожди — потенциальные преступни­ки. А прирожденные преступники — потенциаль­ные вожди.

Немного помолчав, Вано сказал:

— Да, Чика, конечно, сволочь порядочная.

— Да и Люка не лучше.

— Как там говорят: человек, не умеющий думать, опасен только тогда, когда что-нибудь придумает.

— Это точно... А знаешь, Люка в психушке лежал неспроста. Он — плод кровосмешения, причем вто­рого поколения. Его отец женился на дочери своей двоюродной сестры.

— Тьфу ты, погань! Прямо как родители у Адоль­фа Гитлера.

— Вот, вот.

— Да, кровосмешение — тяжкий грех. Люди да­же не понимают, что такими смешанными браками подписывают кровью договор с дьяволом. И откуда берется такая «любовь»?

— Полная дегенерация, болезненная привязан­ность, психологическая фиксация на обожаемом объекте — вот тебе и преувеличенная болезненная любовь между родственниками, от которой один шаг до половой связи.

— Хитер дьявол! Надо же, как прячется за таки­ми благородными, на первый взгляд, человечески­ми чувствами и порывами, в конечном итоге доводя их до полного абсурда и крайности...

— И вот, пожалуйте, результат, — соглашаясь, продолжал рассуждать по-своему Сэнсэй. — Насло­ение генетических характеристик. Одни характерис­тики переразвиты за счет недоразвитости других. Природа таких вещей не прощает. Воплотили в жизнь свои абсурдные мысли — получите плод вашего больного воображения: дегенератов, психов, душевно неуравновешенных людей... В итоге — вот
вам безумцы, гении, идиоты. Только почему-то по­следних гораздо больше, чем всех остальных вместе
взятых…

— Поэтому православная церковь запрещает браки между родственниками, вплоть до седьмой степени родства, — вставил отец Иоанн.

— И еще говорят о случайности, — в задумчиво­сти размышлял вслух Сэнсэй, Словно не обращая внимания на его слова. Не бывает случайностей! Случай — это всего лишь закономерное следствие неконтролируемых мыслей.

— Правильно, — согласился отец Иоанн и заго­ворил о своем наболевшем: — Ты знаешь, я сам по­ражаюсь, о чем люди говорят на исповеди. Такое впечатление, будто они с утра до ночи думают лишь о зле, живут со злом, окружают себя злом и творят сами это зло. Каждый, конечно, по-своему. Они точно слепые котята, постоянно пищат и совер­шенно не видят окружающую красоту. Хорошее принимают как должное. Плохое — как кару. И плохое всасывают в себя моментально. Будто их сознание настроено на работу в отрицательной вол­не. А в церковь они приходят, можно сказать, в са­мый пик этого всплеска.

— Естественно. Потому что душа присутствует в теле каждого человека, за очень редким исключе­нием. А в период отрицательного всплеска она так­же активизируется в противостоянии животному началу.

Разговор вновь перешел в русло вечной человече­ской тематики, которую отец Иоанн с большим удо­вольствием всегда обсуждал с Сэнсэем. В этих бесе­дах он всегда черпал нечто новое для себя, хотя был вполне начитанным и грамотным человеком. Но такой бальзам для собственной души он находил толь­ко в Сэнсэе.

После небольшой паузы Сэнсэй, перешел к об­суждению насущной темы серых будней.

— Да уж, — произнес отец Иоанн, когда разго­вор опять коснулся киллеров. — Чика и Люка — это еще хуже, чем ядовитая выродившаяся пшени­ца — плевела.

— Безусловно. Это паразиты, которые убивают не одни лишь плоды, но и само дерево... Надо же, такие ничтожества, а скольким людям судьбы пока­лечили своими зверствами... Ну да ладно, хоть на­последок послужат во благо своими телами. Всю жизнь они использовали чужие страхи. Я думаю, этим оружием мы их и победим.

Сэнсэй начал подробно излагать придуманную схему действий, уточняя подробности. Она включала в себя три этапа: тайное проникновение в «Олимп» и демонстративное исчезновение каких-нибудь сек­ретных бумаг из сейфа Кроноса и Миноса, устране­ние Люки Тремовых, устранение Чики Кроноса. При умелой раскладке этих событий одно логически накладывалось на другое и, в конечном счете, приве­ло бы к последующему развалу всей криминальной структуры Кроноса.

Обсудив детали, друзья расстались.

* * *

В день операции стояла теплая ночь, прямо как по заказу. Вано с Сэнсэем облачились в черные уни­формы. Тщательно замаскировали свои автомобили. И двинулись в темноте ночи в сторону грозного со­оружения «Олимпа», пугающего население региона уже долгие годы не столько своей неприступностью, сколько абсолютным беспределом его обитателей. Когда до этого комплекса оставалось метров четы- реста, две тени слились с землей. Вано достал при­бор ночного видения и стал рассматривать объект.

— Так... Так... На вышках по охраннику... Итого четыре человека.

— Пять, — тихо, но уверенно прошептал Сэнсэй, который, лежа рядом, просто вглядывался в темноту.

Вано еще раз посмотрел в прибор ночного виде­ния. Он прекрасно знал о способностях друга «ви­деть» и ощущать больше, нежели другие «простые смертные». Но, глядя в прибор, ничего подозри­тельного не обнаружил.

— Четыре.

— Пять, — вновь настойчиво повторил Сэн­сэй. — Пятый сидит на корточках в левой дальней вышке и разговаривает с охранником.

Внимательно всмотревшись, Вано минуты через две увидел едва заметно мелькнувшую макушку пя­того охранника.

— Точно. А этот какого хрена тут примостил­ся? — и с хитринкой в голосе спросил: — Может, ты
слышишь, о чем они разговаривают?

— О девках, — безразлично ответил Сэнсэй.

Вано посмотрел на своего напарника, но так и не понял, шутит тот или говорит правду. За долгие годы работы эти два понятия настолько в нем перепле­лись, что любая шутка-могла оказаться правдой, а правда — шуткой. Ухмыльнувшись, Вано молча продолжил осмотр объекта. И, когда завершил об­щий обзор, произнес:

— Они эту колючую проволоку от детей, что ли, натянули, чтобы мячик на их территорию не попал?
Ерунда! Тоже мне охрана! У Шарафа Ахмедова и ох­рана была покруче, и дворец побольше, и то «осеч­ка» у них вышла.

Сэнсэй усмехнулся, вспоминая, как осенью 83-го все газеты пестрели сообщениями на глав ных полосах о том, что «скоропостижно скончался видный деятель коммунистической партии и Со­ветского государства, кандидат в члены Политбю­ро ЦК КПСС, первый секретарь ЦК Компартии Узбекистана, член Президиума Верховного Совета СССР, дважды Герой Социалистического Труда Ахмедов Шараф Рашидович». Естественно, его не­кролог расписывал в самом лучшем виде. Никако­го намека на то, кем он был на самом деле. То, что Ахмедов создал прочную клановую систему лич­ной власти, под контролем которой находились целые области, и установил в республике почти полуфеодальный режим, где местные партийные руководители распоряжались крестьянами, словно рабами, — об этом вся страна узнала позже, когда ее необъятные просторы потрясло сенсационное расследование знаменитого «узбекского дела» о коррумпированных верхушках партийцев.

— Конечно, ерунда, — сказал Сэнсэй в ответ. — Дворец Ахмедова тоже стал ерундой после посеще­ния Кубы.

— А посылка Фиделю, — многозначительно произнес Вано,

Глянув друг на друга, они тихо рассмеялись.

— Да... Эта бутылка коньяка у изголовья Фи­деля — самый большой прикол в моей жиз­ни, — улыбаясь, сказал Вано. — Слышал, Батька ему на следующий день звонил, интересовался его здоровьем и спрашивал, не переменилось ли его «дружеское» отношение к Советскому государст­ву с новым составом у власти. А потом, говорят, предложил отведать наш коньячок, так сказать, личный подарок.

— Да, — сказал Сэнсэй. — После этого Фидель всю свою охрану на уши поднял. Думал, кто-то из них на Батьку работает.

— Ну, правильно, а что ему оставалось еще ду­мать? Он ведь тоже был уверен, что вполне защищен
от посторонних...

Сэнсэй глянул на часы с подсветкой.

— Три часа пятьдесят минут. Ладно, хватит бол­тать. Пора...

— Подожди...

Отец Иоанн дернул Сэнсэя за руку так, словно сейчас случится землетрясение. Сэнсэй быстро при­гнулся и с тревогой взглянул в темноту. В это время отец Иоанн сложил ладони и смиренным голосом произнес:

— Перед началом всякого дела следует прочитать молитву.

Сэнсэй перевел дух.

— Тьфу ты, — по-дружески тихо выругался он.

— Не богохульствуй, — спокойно ответил отец Иоанн и начал тихо бурчать себе под нос: — Госпо­ди, Иисусе Христе, Сыне Единородный Безначаль­ного Твоего Отца, Ты рекл еси пречистыми усты Твоими, яко без Мене не можете творити ничегоже. Господи мой, Господи, верою объем в душе моей и сердце Тобою реченная, припадаю Твоей благости: помози нам, грешным, сие дело, нами начинаемо, о Тебе Самом совершити, во имя Отца и Сына и Святаго Духа молитвами Богородицы и всех Твоих святых. Аминь.

Отец Иоанн держал сомкнутыми ладони и выжи­дающе смотрел на Сэнсэя.

— Аминь, аминь, — улыбаясь, сказал тот.

— Вот так-то будет лучше, — с облегчением про­изнес Вано и приготовился к вылазке.

Предрассветное время, и это знают все разведки мира, — самое удобное для нанесения неожиданно­го визита, когда люди наиболее расслабились в глу­боком сне. Даже страдающие бессонницей преда-ются в это время долгожданной сладкой дремоте. Человек при таком торможении деятельности цент­ральной нервной системы становится очень уяз­вимым внешним опасностям, несмотря на присут­ствие внутренних защитных механизмов в виде «дежурной» парадоксальной фазы сна, которая пе­риодически, как бдительный страж, усиливает чув­ствительность нервных анализаторов, активизирует функции сердца и дыхательной системы, задейству­ет некоторые центры коры головного мозга. Имен­но в этой фазе сна возникают активные сновиде­ния, подготавливающие организм к опасным нео­жиданностям.

В доисторические времена такая сигнальная сис­тема, безусловно, работала лучше, когда на нашего далекого спящего предка могло внезапно напасть любое дикое животное. Но в современном мире у человека, живущего уже много веков без постоян­ной угрозы со стороны внешней среды (за исключе­нием, пожалуй, глобальных войн или природных катаклизмов), этот защитный механизм несколько «атрофировался». Вернее, даже не «атрофировался», а переключил свою деятельность на выявление вну­тренних опасностей в виде каких-либо болезней.

Что касается людей, спящих на «Олимпе», тут любопытно провести своеобразную параллель с жи­вотным миром, где различные животные, в зависи­мости от их отношения к окружающим условиям, спят по-разному. Хищники, к примеру, львы, кото­рые никого на свете не боятся, спят глубоко, долго, «со вкусом». А вот трусливые зайцы, наоборот, спят коротким, поверхностным сном, с оглядкой, чтобы никто не застал их врасплох. В общем, как говорит­ся, чем крепче нервная система, тем здоровее сон.

Сэнсэй и Вано без особых проблем проникли в сонное царство «Олимпа». Там они разделились. Сэнсэй направился к бункеру Миноса, а Вано — к сей­фу Кроноса. Высокая профессиональная подготовка и знание расположения охранных систем позволяли им оставаться незамеченными.

Преодолев все препятствия на своем пути, Сэн­сэй аккуратно вскрыл сейф Миноса. Покопавшись в бумагах, он прихватил пару папок с грифом сек­ретности. Порвал несколько ценных бумаг, сотво­рив в сейфе небольшой «бардачок». И когда закон­чил эту «работу», неожиданно обнаружил секретку на дне. Сейф оказался с двойным дном. Это показа­лось более чем интересным. Что мог хранить на­чальник охраны в особом тайнике, если и до этого замаскированного сейфа добраться нелегко? Не без труда вскрыв потаенное место, Сэнсэй забрал не­сколько дискет — все, что там имелось. Ив таком раскуроченном виде, лишь прикрыв внешнюю дверцу, оставил сейф дожидаться своего хозяина. Прихватив с собой добытое «добро», Сэнсэй так же незаметно вышел, как и вошел, преодолев все хит­росплетения различных датчиков, благо с техникой был на «ты».

Он вышел к условленному месту. Но Вано задер­живался. Друг уже начал волноваться, не случилось ли чего... Поднявшись в самое логово сонного цар­ства «Олимпа», он пошел искать своего товарища. Сэнсэй удачно миновал охрану. И, двигаясь неза­метной тенью по коридору, внезапно застыл возле спальни Кроноса. Сэнсэй больше почувствовал, чем услышал, что там происходит необычное... Осто­рожно приоткрыв дверь, он увидел, как в его сторо­ну метнулся быстрый взгляд Вано. Но тот, заметив в проеме двери друга, снова расслабился и стал за­канчивать свою «творческую» работу. Сэнсэй едва сдерживался от смеха. Отец Иоанн и тут не обошел­ся без своего юмора. Выполнив основное задание, Вано, вероятно, решил воспроизвести давнюю шут­ку, практиковавшуюся некогда на «Острове». Он обильно измазал все видимые из-под одеяла части тела Кроноса его же зубной пастой. Распорол вто­рую подушку лезвием. И когда заглянул Сэнсэй, отец Иоанн уже густо посыпал новоявленного «бож­ка» пухом. А само лезвие аккуратно оставил на по­душке. Окончив «работу», Вано гордо прошелся пе­ред Сэнсэем, демонстрируя свои «труды». Сэнсэй лишь покачал головой и безнадежно махнул рукой в сторону отца Иоанна.

Оба бесшумно удалились с территории «Олим­па», так и не потревожив сладкую дремоту его ох­ранников. Благополучно добравшись до машин, они освободились от своего ценного груза, сложив бумаги в заранее приготовленную сумку.

— У-у, сколько добра! — шутя, приговаривал отец Иоанн. — Теперь я за тебя спокоен. Будешь це­лыми ночами, как все порядочные мужики, зани­маться этими «красавицами».

Он иронически сымпровизировал поцелуй в пап­ку с грифом секретности. Сэнсэй усмехнулся.

— Вот извращенец... Между прочим, все поря­дочные мужики ночью спят.

— Ладно, чадо многогрешное. Тогда я разом от­пускаю тя все грехи за бессонные ночи, проведен­ные над этим прахом...

Пока Сэнсэй прятал сумку в тайник сиденья ма­шины, отец Иоанн, стоя рядом, весело бубнил себе под нос:

— Исполнение всех благ... Ты еси, Христе мой, исполни радости и веселия душу и спаси мя, яко Един Многомилостив, Господи, слава Тебе...

— Чего ты там шепчешь? — шутливо спросил Сэн­сэй и последующие пять минут жалел, что сделал это.

— Это молитва по окончании дела. Если не тот­ час услышаны молитвы наши, значит, Господь не
желает, чтобы с нами было то, что мы хотим, а было то, чего Он хочет. В этом случае Он желает нам
и приготовляет нечто большее и лучшее, чем то, о чем у Него в молитве мы просим. Поэтому всякую
молитву сокрушенно надо оканчивать: да будет во­ля Твоя!

— Аминь, — с улыбкой проговорил Сэнсэй.
Но отец Иоанн не унимался.

— Ты, конечно, сильная духовная личность. Но я тебе настоятельно советую при работе с этими сата­нинскими бумагами ночью окропить святой водой на все стороны света и сказать: «Во имя Отца и Сы­на и Святаго Духа окроплением воды сия священная в бегство да претворится все лукавое, бесовское дей­ство. Аминь». Утром натощак пей святую воду, а так­ же во всякой нужде, хотя бы и поел...

Сэнсэй посмотрел на отца Иоанна и вновь улыб­нулся. А тот поучительно продолжал, делая ударе­ние на свое любимое «о»:

— Выходя из дома, прежде чем переступить по­рог, произнеси слова: «Отрицаюсь тебе, сатана, гор­
дыни твоей и служению тебе, и сочетаюсь Тебе, Христе, во имя Отца и Сына и Святаго Духа.
Аминь». И огради себя крестным знамением. И ни­когда не выходи без этого изречения. Тогда не толь­ко встретившийся злой человек, но и сам диавол не в состоянии будет повредить тебе, видя тебя с этим
оружием...

Сэнсэй закончил с «тайником» и облегченно вздохнул.

— Так, по коням, — и иронически добавил: — Слава Богу, что мы на разных машинах.

— Ничего страшного, — с явным удовольствием в голосе отпарировал отец Иоанн. — Когда мы бу- дем ехать в одной машине, я зачитаю для спасения души твоей Евангелия от Матфея, две главы Посла­ний, начиная с Деяний святых апостолов и кончая Откровением святого Иоанна Богослова и несколь­ко псалмов из Псалтыри.

Сэнсэй хмыкнул.

— Спасибо, ты меня очень утешил.

Лесной дорогой они подъехали к загородному селу, где проживал Люка. Оставили свои машины недалеко от его дома, благо тот стоял на окраине возле леса.

Темная ночь постепенно превращалась в еле за­метный рассвет. Предметы приобретали свои при­вычные очертания, но все еще сохраняли однотон­ную серость. Две тени мелькнули через огромный забор Люки. Во дворе они словно растворились, слившись с мрачными темными сараями и большим угрюмым домом.

Несмотря на брезжащий рассвет, в доме Люки окна оказались освещенными. Да и от одного из сараев с приоткрытой дверцей тянулась узенькая полоска электрического света. Сэнсэй пошел к сараю, а Вано остался возле дома, контролируя его выходы. Огромный сарай, словно малый спортивный зал, был пуст и представлял угнета­ющее зрелище. По его стенкам, словно на выстав­ке, висели разные топоры, палаши, булавы, ду­бинки, финские, кавказские, охотничьи ножи. В общем, целая коллекция клинкового, ударно-раздробляющего холодного оружия. В стороне к потолку были прикреплены цепями огромные крюки, на одном из которых висела обезглавлен­ная тушка собаки со сдернутой кожей. Посреди­не сарая, словно зловещий трон, возвышался са­модельный, зажатый в тисках, огромный нож. Ря­дом лежали инструменты для заточки. Очевидно, Люка решил изготовить новое оружие в виде пере­вернутой гильотины. На полу валялась спутанная толстая веревка. Также в сарае стоял огромный раз­делочный стол, на котором были разбросаны вну­тренности коровы. А сама туша, очевидно, еще не­давно живой коровы, лежала тут же на боку. При­чем в ней, в районе сердца, находилась небольшая подушечка, точно кто-то спал внутри. Возле туши хозяин бросил испачканный кровью стакан. В воз­духе стоял терпкий запах крови. «Да, — подумал Сэнсэй. — У Люки уже крыша окончательно по­ехала». Он незаметно выскользнул из сарая и по­шел к Вано.

Когда Сэнсэй приблизился, тот знаками показал на окно дома. В комнате, безвкусно забитой разным хламом, в роскошном старинном кресле сидел Люка с раскрытой книгой в багровом переплете. Убийца напоминал борова. На бычьей шее возвышалась яй­цеобразная лысая голова. Дебильное выражение ли­ца. Зачитавшись, он сидел с открытым ртом. Слюни текли по углам рта. На его жирное тело почему-то был надет женский халат.

Возле кресла стоял небольшой шкаф. На его пол­ках было несколько книг, судя по обложкам, связан­ные с мистикой и ужасами. А на стенке висели, словно в палеонтологическом музее, черепа живот­ных и человека.

Отец Иоанн тихо хихикнул и шепнул Сэнсэю:

— И этот слюнтяй кличет себя грозным Люкой-вурдалаком?! — И, глядя на его сосредоточенное чтение, лукаво прибавил: — Ба! Какой, у него про­гресс! Надо же, хоть в конце жизни буквы начнет од­ну от другой отличать.

— Что хорошего в совершенстве, которое нахо­дится в руках идиота? Это все равно что искать в на­возе изумруд, которого никогда там не было.

— Точно. Ну что, начнем? Как говорил Пушкин, «случай есть мощное, мгновенное орудие Провиде­ния».

С этими словами Вано вместе с Сэнсэем пошли в сторону двери. Люка увлекся книгой «Дьявол во плоти». Он нашел в авторе родственную душу и с упоением читал обо всех зверствах, которые главный герой совершал по приказу дьявола. Но в тот момент, когда к Люке пришли невидимые гости, он почти трясся от страха, дойдя до кульми­национной развязки, где дьявол явился во плоти, чтобы уничтожить своего верного слугу. На лбу Люки выступил мелкий пот, а дрожащая рука пере­ворачивала следующую страницу. Ему было страш­но читать дальше, но любопытство каждый раз бра­ло верх. И он, словно кролик, позволял поглощать свое сознание чудовищной книге-змее. Люка силь­но переживал, потому что олицетворял себя с ее главным героем и видел в его смерти свою собст­венную.

И надо же такому случиться — именно в эту ми­нуту погас свет! Люка оторвался от книги и бояз­ливо стал озираться по сторонам. Вдруг он услы­шал какое-то непонятное шуршание. В его голове молниеносно вспыхнули ассоциативные картины из книги о приближении ужасной смерти. Люка хотел вскочить и убежать, но тело словно окамене­ло. А следующий момент вообще накрепко при­гвоздил его к креслу. Внезапно вспыхнул свет не­известно откуда взявшегося фонарика, который бесшумно, сам по себе, двигался в темноте. Нащу­пав присутствие Люки своим мерзким ослепи­тельным лучом, он тут же пронесся по потолку и в следующее мгновение осветил ужаснейшее дьявольское обличив: редкая, торчащая во все стороны рыжая бородка, худощавое бледное лицо. Во всклокоченных волосах «демона» Люка даже узрел с перепугу настоящие рога, которые на гла­зах вырастали все больше и больше. Сердце Люки бешено заколотилось. Он выронил из рук книгу. Это дьявол будто материализовался с ее страниц, точь-в-точь... Медленно подходя к своей жертве, чудовище скорчило гримасу в виде улыбки, оголив уродливые зубы. Люка издал жалобный, беспо­мощный стон. Дернулся и обмяк всем телом с за­стывшими, расширенными от панического ужаса глазами. Дьявол, пришедший за ним во пло­ти, — последнее, что он увидел в своей жизни...

Сэнсэй зажег в комнате свет. Вано склонился над Люкой.

— Готов. Видно, сердце не выдержало, — сказал он.
И помолчав немного, сокрушенно пожаловался:

— Я ж говорил — хлюпик! Я даже не успел рот от­крыть и объяснить толково, зачем мы сюда пожало­вали.

— Ничего удивительного. Я когда тебя впервые на «Острове» увидел, сам чуть не помер от стра­ха, — подколол его с юмором Сэнсэй, поднимая книгу «Дьявол во плоти». — Так что ему вполне хва­тило твоего обличья.

— Я ж не виноват, что меня мама таким роди­ла, — улыбнулся тот. — Ну и что теперь делать будем?

— Что? Что и задумали. Повезем к Тремовым в офис.

— На моей машине?!

— Ну, как договорились.

Вано наигранно вздохнул. И видя, что ему все равно придется тащить этого борова к себе в маши­ну, пошел искать подходящую для переноса мате­рию, бурча под нос:

— Вот так всегда... И за что мне такое наказа­ние — таскать этот мешок с грехами убиения и чревоугодия н

⇐ Предыдущая234567891011

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: