Сферы и другие источники вариативности языкового поведения

Теперь, после всего сказанного, по крайней мере одно кажется не­сомненным: любая попытка одновременно оперировать всеми теоре­тически возможными причинами вариативности языкового поведения в многоязычном окружении может оказаться чрезмерно сложной. Си­туация еще сложнее, чем было показано до сих пор, поскольку мы пока еще не обращались к проблеме, какой тип языковых данных брать при изучении двуязычия, сохранения языка или языкового сдвига. Должны ли мы следовать за лингвистами и изучать фонетическую, граммати­ческую и лексическую интерференцию (не говоря уж о семантической интерференции) в нескольких взаимодействующих языках? Должны ли мы следовать за психологами и изучать относительную скорость и автоматизм перевода и ответной реакции? Должны ли мы следовать за педагогами и изучать общее овладение языком? Несомненно, любой из этих подходов важен и вполне закономерен. Однако мы оставляем их в стороне в последующем изложении и сосредотачиваемся на со­циологическом понятии относительной частоты использования -- взгляде на многоязычие, который представляется наиболее подходящим при изучении сохранения языка и языкового сдвига (Fishman 1964). И даже ограничив себя таким образом, мы едва ли сможем прибли­зиться к сбору и анализу данных в соответствии со всеми возможными отношениями между различными причинами вариативности и сфер использования языка, упомянутых выше. Любое исследование много­язычия способно выбрать для одновременного исследования только одну, наиболее подходящую группу переменных. Можно лишь наде­яться, что остальные переменные останутся на уровне необъяснимых отклонений до тех пор, пока они, в свою очередь, не станут объектом исследования.

Чтобы осветить модели языкового выбора в многоязычном окруже­нии, необходимо различать как минимум следующие источники вариа­тивности:

1. Вариативность средства коммуникации: письмо, чтение и устная речь. Степень сохранения или вытеснения родного языка может сильно варьировать в этих очень различных средствах коммуникации[9]. Там, где грамотность приобретена до контакта с «другим языком», чтение и письмо на родном языке может сопротивляться замещению другим языком дольше, чем устная речь. Когда грамотность приобретена после (или в результате) такого контакта, обычно имеет место обратное (Fishman 1964).

2. Вариативность ролей[10]. Степень сохранения языка или языкового сдвига может различаться в отношении внутренней речи (язык мысли, язык разговора с самим собой, язык снов, то есть всех тех случаев, ког­ да эго является одновременно источником и целью речи), понимания (декодирование, в котором эго - цель) и порождения (кодирование, в котором эго - источник). Есть данные, имеющие отношение как к индивиду, так и к группе, которые свидетельствуют, что там, где мно­ гоязычные носители сопротивляются языковому сдвигу, внутренняя речь оказывается более устойчивой к интерференции, переключениям и ошиб­ кам в родном языке. Там, где языковой сдвиг желателен, обычно проис­ ходит обратное (Fishman 1964).

3. Ситуационная вариативность. Степень сохранения языка или языкового сдвига может различаться в зависимости от более формальной, менее формальной или дружеской (intimate) коммуникации (Fishman 1965а). Когда языковому сдвигу сопротивляются, дружеские ситуации общения более устойчивы к интерференции, переключениям и ошибкам в родном языке. Обратное характерно для ситуаций, когда языковой сдвиг желателен.

4. Вариативность по сферам использования языка. Степень сохра­нения языка или языкового сдвига может различаться для каждой из нескольких сфер языкового поведения. Эти различия могут отражать различия между взаимодействующими группами населения и их социо­культурными системами в области автономности, власти, влияния, цен­тральности той или иной сферы и т. д. Сферы нуждаются в более дроб­ном анализе в терминах существенных для них ролевых отношений, а также анализе в терминах вариативности темы.

Описание и анализ одновременного, кумулятивного воздействия всех вышеупомянутых причин вариативности языкового выбора дает конфигурацию сфер доминирования (Weinreich 1953). Конфигурация сфер доминирования суммирует данные о языковом выборе множества индивидов, составляющих подгруппу населения. Повторяющиеся кон­ фигурации сфер доминирования для одной и той же группы, прослежен­ные во времени, могут отражать эволюцию языковой устойчивости и языкового выбора в конкретном многоязычном окружении. Сопоставляя эти конфигурации, мы изучаем относительное воздействие разных социокультурных процессов (урбанизация, секуляризация, ревитализа­ция и т. п.) на одну и ту же группу с определенным родным языком в разном контактном окружении, или относительное воздействие еди­ного социокультурного процесса на разные группы в аналогичном кон­тактном окружении (Fishman 1964).

Аключение.

Понятие «сфер языкового выбора» - это попытка представить со­циокультурную организацию и социокультурный контекст в качестве базы для исследования вариативности языкового выбора в многоязычном окружении. Поставленные в систематическое соответствие с другими источниками вариативности языкового поведения (вариативность в за­висимости от средств, ролей и ситуаций) и базирующиеся на анализе ролевых отношений и тем, которые существенны для этих отношений, сферы языкового поведения, могут многое дать для установления сум­марных конфигураций доминирования. Анализ по сферам доминирова­ния - это мощный концептуальный и методологический инструмент будущих исследований языкового поведения в многоязычном окружении, и для социолингвистических исследований в целом. В конечном итоге сравнительно общая и в то же время гибкая схема вроде описанной здесь может помочь нам сделать важные выводы относительно (1) типов многоязычных окружений, для которых характерна та или иная конфи­гурация вариативности языкового выбора, и (2) воздействие той или иной конфигурации доминирования или вариативности на языковую устойчивость и языковой сдвиг.

[1] Fishтan J. А. Who speaks what 1anguage to whom and when? 11 La Linguistique. 1965. Vol. 2. Р. 67-88. Перевод сверен с изданием: Fishтan J. А. Who speaks what 1anguage to whom and when? 11 ТЬе Вi1iпgш1 Reader. Ed. Ьу Li Wei. Rout1edge: London and New York 2000. Р. 89-106.

[2] Вместо этого примера можно привести любой другой из похожего набора: стан­ дартный немецкий, диалект кантона Швиц (Schwytzertusch) и ретороманский в некоторых районах Швейцарии; иврит, английский и идиш в Израиле; риксмол, ландсмол и местные диалектные варианты последнего в Норвегии; стандартный немецкий, нижненемецкий диалект (Plattdeutsch) и датский в Шлезвиге, и т. п.

[3] В социолингвистической литературе термины ситуация и окружение (settings) часто употребляются как синонимы. В этой статье термин окружение используется для обозначения более широкого и многогранного понятия. (Полный учет «многоязычного окружения» требует внимания к данным языкового выбора, данным социокультурных процессов, к историческому аспекту конкретных межгрупповых отношений, к данным по отношению к языку, по эмоциональным, когнитивным и внешним аспектам языково­го поведения (Fishтan 1964), и т. д.) Термин ситуация используется для обозначения некоторых обстоятельств коммуникации в момент коммуникации.

[4] Этот эффект был отмечен и для окружения, обычно являющегося одноязычным, например, в среде американских интеллектуалов, многие из которых считают себя обя­занными использовать французский или немецкий в связи с определенными профессиональными темами. Частотность лексической интерференции в языке иммигрантов США также о6ъяснялась исходя из понятия темы. Важность темы как фактора обсуждалась в работах: (Haugen 1953, 1956; Weinreich 1953; Gurnperz 1962; Ervin 1964). В описании двуязычия в работе (Mackey 1962) она характеризуется как «давление», оказываемое на «контакт».

[5] Проблематика сохранения языка и языкового сдвига лежит в области отношений между изменениями и устойчивостью ежедневного использования языка, с одной сто­роны, и постоянно идущими психологическими, социальными и культурными про­цессами изменения и устойчивости, с другой стороны, в многоязычном окружении (Fishman 1964).

[6] Можно спокойно отвергнуть идею, рассматриваемую в некоторых работах, по­священных изучению сфер общения, в соответствии с которой существует инвариантный набор таких сфер, приложимый ко всем типам многоязычного окружения. Если языковое поведение связано с социокультурной организацией, как считает подавляющее большин­ство, тогда различные типы многоязычного окружения должны анализироваться в тер­минах различных сфер использования языка; эти последние можно определять интуи­тивно, теоретически или эмпирически.

[7] Обсуждение различий и сходств между «функциями языкового поведения» и «сфер языкового поведения» см. (Fishman 1964). «Функции» ближе социально-психологиче­скому анализу, поскольку их составляющие выделены скорее в терминах индивидуальной мотивации, чем в терминах групповых целей.

[8] Эти замечания не предполагают, что все различия ролевых отношений обязатель­но связаны с различиями языкового выбора. Это почти наверняка не так. Какие именно различия ролевых отношений связаны с различиями языкового выбора (и при каких обстоятельствах), должно устанавливаться эмпирически в пределах каждого многоязыч­ного окружения, как и в разные моменты времени в одном и том же окружении.

[9] Письмо и чтение выделены как независимые средства коммуникации не только потому, что они могут осуществляться на разных языках, но и потому, что каждый из них может быть использован независимо для порождения и восприятия. Формальные изме­рения, предложенные здесь, используют больше различий, чем может оказаться нужным для всех многоязычных окружений. Для того чтобы выбрать измерения, необходимые для анализа конкретного окружения, должны применяться как эмпирические, так и теоретические соображения.

[10] К сожалению, термин роль используется в нескольких разных смыслах: роль в обще­стве (мэр, неприкасаемый, президент банка), ролевые отношения в отличие от конкретных проявлений (муж-жена, отец-ребенок, учитель-ученик), окказиональная роль (председатель, хозяин, докладчик), сиюминутная роль (инициатор коммуникации, респондент, слушающий). Мы будем использовать термин роль в связи с обсуждаемой вариативностью ролей в этом последнем значении, хотя выше, при обсуждении дифференциации в преде­лах сфер языкового поведения термин роль использовался в значении ролевых отношений.