5. Структура психологии этноса

Этническая история любого народа свидетельствует, что в процессе его этногенеза складывается определенный психический ген со стойкими чертами как результат восприятия обычаев, привычек прежних поколений, их жизненного уклада, традиций общения с соседями и т. д. При этом обнаруживается, что психические переживания, историческая память этноса передаются новым поколениям не пассивно, стихийно, не сами по себе, а через духовную культуру, усваиваются каждым индивидом общности в процессе воспитания и практической совместной жизни. При этом сами психические переживания, настроения впитываются в культуру этноса — историю, поэзию, литературу, мифологию, музыку, народное творчество, дополняя и развивая историческую намять этноса и тем самым приобретая способность вызывать адекватные психические переживания у новых поколений.
В структурном отношении психология каждого этноса представляет собой сложное явление, включающее в себя две большие группы компонентов: статические (долговременные) и динамические (кратковременные). К первым относятся сложившиеся в процессе этногенеза психические черты, долгое время сохраняющиеся и закрепляющиеся в психологии индивидов данного этноса, ко вторым—черты кратковременные, появляющиеся, видоизменяющиеся или исчезающие на протяжении жизни одного или нескольких поколений.
Кроме того, в научной литературе по проблемам этнической психологии можно встретить методологический подход, рассматривающий структуру психологии этноса как с позиции внешних, феноменологических различий между этносами, так и в сравнении ее меняющейся структуры в ходе развития одних и тех же этносов. При этом предпочтение отдается второму аспекту, т. е. стремлению искать ответы на проблемы этнической психологии не в особенностях конкретной ситуации, социально-экономических и политических условий существования этноса, а в психологической структуре человека.
В соответствии с таким подходом в психологической структуре представителей любого этноса выделяют несколько уровней.
1. Эгоцентрический — преобладает стремление лишь к собственному удобству, выгоде, престижу, благополучию. Отношение к другим этносам носит потребительский характер. Если они помогают удовлетворять свои потребности и интересы, то отношение к ним положительное, если же их поведение и деятельность не отвечают или препятствуют достижению каких-то целей, то этот этнос соответственно приобретает образ «чужого», врага.
2. Группоцентрический - базируется на самоидентификации человека с какой-либо этнической группой, при которой он переносит на нее свои эгоцентрические устремления. Его отношение к представителям других этносов теперь зависит от того, входят ли они в его общность или нет. Если входят, то достойны уважения, сострадания, любви. В этом смысле отношение к «другому» определяется общим отношением к другой этнической группе, которая в зависимости от обстоятельств может выступать как в образе «друга», так и в образе «врага».
3. Универсально-гуманистический — человек, независимо от принадлежности к той или иной этнической группе, становится ценным сам по себе, достойным уважения, обладающим равенством в отношении прав, обязанностей, свобод. Этот уровень характеризуется стремлением установить человеческие условия жизни и для «своих», и для «чужих».
Этническая психология является продуктом социальных отношений, потому что, будучи порождением объединенных действий индивидов, синтезом их взаимодействия, имеет другое основание — коллективное сознание. И поскольку этот синтез происходит вне конкретно действующих индивидов, он имеет своим следствием установление образцов поведения, ценностей, норм, способов действия, которые начинают существовать объективно.
К числу статических компонентов относится психический склад этноса — специфический способ восприятия и понимания членами этнической группы различных сторон окружающей действительности. Он является продуктом исторического развития, создается из поколения в поколение и существует в виде специфических качеств этнического характера, этнического самосознания, этнических чувств и настроений, традиций, привычек, проявляющихся в форме этнических особенностей психических процессов и состояний представителя той или иной общности, а также этнических особенностей взаимодействия, взаимоотношений и общения людей, которые обычно называют этнопсихологическими особенностями.
Этнический характер — это исторически сложившаяся совокупность устойчивых психологических черт представителей того или иного этноса, определяющих привычную манеру поведения и типичный образ действий и проявляющихся в их отношении к социально-бытовой среде, к окружающему миру, к труду, к своей и другим этническим общностям. Он отражает специфику исторически сложившихся свойств психики, отличающих один этнос от другого, и существует в форме стереотипов восприятия, чувствования и поведения, преобладающих в структуре личности большинства представителей этноса. Этнический характер и специфичен и типичен одновременно, поскольку это специфическое взаимоотношение тесно связанных психологических качеств, типичных для всех людей. Черты этнического характера могут преобразовываться или исчезать в результате изменения детерминирующих их условий. Это не раз и навсегда закрепленные в психике человека феномены, они динамичны, однако их динамичность проявляется через большие промежутки времени, поэтому они кажутся четко зафиксированными, закрепленными в психике этноса.
Этнический темперамент — определенный стандартный способ реагирования на конкретную ситуацию, присущий большей части данной этнической общности (например, получив известие о несчастье, итальянец будет рыдать и рвать на себе волосы, а японец — улыбаться, чтобы не огорчать других). Он является внешним выражением этнического характера в различных формах вербального и невербального общения: темпе речи, количестве и энергичности движений и жестов, величине социальной дистанции, открытости в проявлении чувств. В психологической науке давно установлено, что психические свойства определяются нейрофизиологической структурой человека, условиями его проживания в определенной климатической среде, образом жизни и способами деятельности. В этнологии этническому темпераменту придается иной смысл, чем в общей психологии. Этнический темперамент не зависит от тина нервной системы. Это — устойчивый феномен, проявляющийся на протяжении истории у представителей различных поколений одного этноса как стабильная форма этнического поведения. Он обусловлен устоявшимися в культуре конкретного народа стереотипами реагирования, а не силой нервной системы, ее подвижностью и возбудимостью.
Этнические традиции и обычаи — сложившиеся на основе практической жизнедеятельности этноса и прошлого, укоренившиеся в повседневной жизни, передающиеся из поколения в поколение правила, нормы и стереотипы поведения, действий, общения людей, соблюдение которых стало общественной потребностью каждого индивида этнической общности. Обычаи и традиции — сложный феномен этнической психологии, имеющий двуединую природу: с одной стороны, это явление психики (т. е. Moiyr как осознаваться, так и не осознаваться), с другой — они реализуются в действиях людей предметно, проявляясь в конкретных вещах, символах, одежде и пр. Большинство норм и правил поведения усваивается людьми подсознательно с помощью механизма подражания. Изначально они возникают и внедряются людьми в повседневную практику сознательно. Однако последующие поколения часто утрачивают представления о целях и необходимости выполнения какого-то правила или нормы, в их сознании остается только алгоритм действия, а представление о Целесообразности данной формы поведения уходит в подсознание. На уровне сознания сохраняются только ритуалы, обычаи или традиции.
Значение этнических традиций, привычек, их содержание различны у отдельных народов. Люди по-разному следуют им в своей жизни. Так, англичане слепо преклоняются перед любыми традицня. ми. Многие из них стремятся решить свои дела «согласно обычаю». Несколько гиперболизируя, можно утверждать, что если американец — раб стандарта, то англичанин — раб своих традиций. Англичане стремятся сохранить в любых условиях свои привычки, вкусы, нравы, обособленность, ассортимент блюд, комплекс некоторого превосходства, порой снисходительное отношение к другим.
Христиане, входя в церковь, снимают головные уборы, а евреи, входя в синагогу, покрывают голову. В католических странах женщины не должны входить в храм с непокрытой головой. В Европе цвет траура — черный, в Китае — белый. Если к европейцу приходит гость и восхищается какой-то вещью, то хозяин доволен. Если европеец начинает восторгаться вещицей в доме китайца, то хозяин дарит ему этот предмет — того требует китайская традиция.
Этнические традиции, привычки проявляются не только в поступках, делах, одежде, стиле обучения и т. д., но и в движениях, жестах и других малозаметных проявлениях психологии людей. Это обстоятельство принципиально важно, так как у каждого человека есть бессознательный механизм, который фиксирует отношение «свой — чужой» по едва заметным нюансам проявления психики. В межэтнических контактах необходимо иметь в виду, что люди, как правило, чувствительны к своим традициям, обычаям, вкусам и поэтому их лучше не нарушать. Практика межэтнических взаимоотношений свидетельствует, что недостаточное знание этнических традиций, обычаев, привычек, вкусов часто ведет к серьезным конфликтам.
Этнические интересы — это общественно-психологические явления, отражающие мотивационные приоритеты представителей той или иной этнической общности, служащие сохранению ее единства и целостности. Этнические интересы являются важнейшей движущей силой поведения и деятельности людей. Любая попытка ущемить этнические интересы чаще всего расценивается ими как покушение на жизненные устои. Поэтому этнические общности, обладающие развитым этническим самосознанием, не поступаются своими этническими интересами, защищая их не только политическим, но и вооруженным путем. Стремясь реализовать свои этнические интересы, этническая общность готова пойти на ущемление интересов других общностей. История бесстрастно свидетельствует, что столкновение этнических интересов различных общностей часто оканчивается вооруженными конфликтами и продолжительными войнами.
Этническое сознание — возникает в процессе исторического развития этнической общности как сознание этнического бытия. Оно также имеет сложную структуру, поскольку его объектами являются и собственный этнос, и другие этнические общности. Остановимся на этом понятии подробнее.
Как уже отмечалось, непременным условием этнической определенности является выделение и противопоставление какой-либо общности другим, т. е. наличие антитезы «мы» — «они». Поэтому к этносу относится только та общность людей, которая осознает себя как таковую, выделяя среди других аналогичных общностей. Это осознание членами этноса своего группового единства в этнологии принято именовать этническим самосознанием. Этническое самосознание есть осознание принадлежности к определенной этнической общности, сознательное отражение этнического бытия. Оно фиксирует принадлежность к тому или иному этносу и выражается в выборе этносом своего самоназвания — этнонима.
Однако этническое сознание не ограничивается только осознанием своей этнической принадлежности. Другим его видом является осознание единства и целостности общности («мы») через противопоставление другим общностям («они»). Таким образом, этническое сознание включает в себя представления не только о своей общности, но и о других этносах. Последние представления избирательны, не всегда объективны и полны. Они преломляются через субъективные восприятия другого этноса, которые часто усиливают одни черты и ослабляют или стирают другие. Подобная избирательность присутствует также и при сознании своих этнических особенностей.
Современные этнополитические процессы позволяют выделить в структуре этнического сознания такую его форму, как этнологическое самосознание, под которым понимают: 1) осознание принадлежности к этносоциальной общности как социально-экономической и политической организации; 2) осознание места и роли своей этнической общности в системе межнациональных отношений и осознание самобытности, уникальности своей культуры; 3) понимание и оценку исторического места своего этноса в современном мире. В пользу данных взглядов этнологи приводят аргументы, подтверждающие дискретность этнологического самосознания в отличие от филогенетически устойчивого этнического самосознания, которое в истории этноса никогда не прерывается. Дискретный характер этнологического самосознания означает, что на определенном этапе этногенеза у какой-либо этнической общности формируется потребность в сознании собственного общества, собственной государственности. Актуализация этой потребности пробуждает этиологическое самосознание независимого государства и побуждает его к политическим действиям в этом направлении. Поэтому этнологическое самосознание выступает в роли теорий и пол и г и ч ее к и х программ.
В своем крайнем проявлении этнологическое самосознание может принимать формы национализма и этноцентризма. Различие между ними состоит в том, что, пока осознание особенностей и самобытности своей этнической общности не содержит предубеждения против других этносов, пока происходит только признание этнических различий, этнологическое самосознание принимает форму националистических теорий и концепций. Но как только в нем оформляется идея особой роли и значимости своей этнической общности по сравнению с другими, возникает этноцентризм — стремление воспринимать все жизненные явления с позиций превосходства своей этнической группы, расцениваемой как эталон или образец для других этнических групп.
Этнические чувства — эмоционально окрашенное отношение к своей этнической общности, ее интересам, другим народам и ценностям. Условия жизнедеятельности этноса, его быт, культура, обычаи и традиции создают в психологии этноса особое сочетание чувств. Именно в этой комбинации чувственного отношения к действительности, а не в наличии или отсутствии каких-либо черт характера у представителей конкретного этноса проявляются отличия одного этноса от другого. Этнические чувства могут иметь как позитивный, так и негативный оттенок. Положительный выражается в чувствах национальной гордости, патриотизма, любви к своему народу, дружелюбном отношении к другим этносам. Отрицательный — в национализме и шовинизме, национальных и расовых предрассудках, в отчуждении от чужих народов и т. д.
Этнические чувства также передаются от поколения к поколению, но при этом они более динамичны, чем психический склад Этноса или этническое сознание. Их динамичность определяется степенью устойчивости тех факторов или причин, которыми они порождены. Этнические чувства являются свидетельством и показателем, что этнос не просто творит историю, но и эмоционально ее переживает.
Этнический вкус — оценка правильности, нормальности, красоты, морали и норм поведения, принятых в данной этнической общности. Условия существования этноса вырабатывают определенный способ оценки окружающего мира, четкие критерии, которые позволяют отмечать и обнаруживать какие-то черты, скрытые от внимания представителей других этносов. На основе таких критериев в этнической общности формируется национальная культура.
Этнические вкусы в основном зависят от исторически сложившихся условий жизни этнической общности, однако эта детерминация не является однозначной. Ведь определенное сходство может существовать между вкусами народов, далеко отстоящих друг от друга исторически, и в то же время этнические оценки каких-либо явлений резко различаются у генетически и культурно родственных этносов. Этнические вкусы определяются не только географическими условиями, но также религиозными представлениями, далеко не всегда одинаковыми у родственных этносов.
Наконец, в контексте вопроса структуры психологии этноса интересно проследить, как отличается восприятие своего и чужого. Человеку свойственно преувеличивать достоинства своего этноса и преуменьшать — других. Например, то, что у себя называется экономностью, у других будет скупостью; настойчивость — упрямством и т. д. Так мы сталкиваемся с феноменом стереотипа — упрощенного, схематизированного, эмоционально окрашенного и чрезвычайно устойчивого образа какой-либо этнической группы и общности, распространяемого на всех ее представителей. Появление стереотипов связано с принципом экономии мышления, так как людям психологически легче характеризовать обширные человеческие группы недифференцированно, грубо и пристрастно. Эти стереотипы усваиваются очень рано и начинают использоваться детьми задолго до возникновения ясных представлений о тех группах, к которым они относятся. Изменения стереотипов происходят р'едко, медленно и тяжело. Они редко проявляются на поведенческом уровне при отсутствии явной враждебности между группами, но начинают играть доминирующую роль в реальном поведении индивидов, доходя до откровенной враждебности при обострении отношений.
Стереотипы есть необходимое зло, присущее человеку изначально. Они неизбежно искажают реальность, которую пытаются отразить. Но как бы мало это искажение ни было, стереотипы есть факт психической реальности, определяющий межэтнические отношения независимо от того, соответствуют они действительности или нет.
6. Миграции как этнический процесс

Миграция в широком смысле слова включает в себя, помимо переезда на постоянное жительство, миграцию маятниковую и сезонную. Маятниковая миграция - это регулярное перемещение населения между двумя и более населенными пунктами без изменения места жительства, связанное с работой, учебой или отдыхом. Сезонные миграции - это поездки, связанные с регулярным, достаточно длительным, хотя и временным изменением места жительства (обитания). Сезонные миграции также могут быть связаны с работой, учебой, отдыхом, но, в отличие от маятниковых миграций, охватывают более широкие временные рамки - обычно в масштабах года, и связаны с определенным сезоном (например, миграции на отдых или сезонные миграции рабочей силы на сельскохозяйственные работы).

Существует множество оснований для классификации миграционных потоков. Для этносоциолога наиболее важными являются два типа миграций.

1) Миграции между населенными пунктами различного ранга. от наиболее крупных, многофункциональных, которые в российском обществе являются и наиболее престижными для проживания (крупные города), до малочисленных и наименее престижных (сельская < глубинка> ). Миграции, как и любой другой вид социальной мобильности, могут быть < вертикальными>, связанными с повышением или понижением статуса места жительства, и < горизонтальными>, когда переезд осуществляется между населенными пунктами одного и того же ранга.

2) Миграции внутренние и внешние. Это деление достаточно условно. Обычно в официальной статистике под внутренними миграциями понимается переезд на новое место жительства в пределах одного государства; под внешними - переезд на постоянное (или достаточно длительное) жительство в другое государство. Однако в социологии иногда внешними считаются миграции между различными субъектами Федерации. В этносоциологии в качестве внешних могут рассматриваться и миграции за пределы территории компактного расселения данного этноса, независимо от того, пересекает он при этом административно-территориальные или государственные границы или нет.

Таким образом, все миграционные потоки можно классифицировать как внутренние и внешние, вертикальные и горизонтальные, а взаимосвязи между ними схематически можно отразить двумя способами.

Методология изучения миграций зависит от того, какие способы решения социальных проблем преобладают в обществе на данном этапе его развития. Чем сложнее общество, тем более широкий набор факторов необходимо учитывать, планируя практические действия, тем глубже должно быть понимание механизмов функционирования миграции.

На практике встречаются три различных подхода к управлению миграцией, которые в значительной степени определяют способы ее научного осмысления. Условно их можно обозначить как административный, позитивистский и социологический. Разновидностью последнего является этносоциологический подход.

Чем проще, примитивнее способ управления, тем он легче для понимания администраторов и на первый взгляд представляется более эффективным, а поэтому оказывается и более < живучим>. Однако эта простота обманчива, и не случайно говорят: < скупой платит дважды>. Без понимания реальных последствий административного и позитивистского подходов трудно оценить достоинства более сложного, более дорогого, но в конечном счете более эффективного социологического подхода. Рассмотрим вкратце каждый из них.

Административный подход к управлению миграцией опирается на две парадигмы: 1) общество в конечном счете состоит из отдельных индивидов, слабо связанных друг с другом семейными, этническими, социальными, поселенческими и другими связями;

2) индивид в любой момент времени в соответствии с политическими решениями может быть переселен в любую точку доступного географического пространства, причем необязательно насильственным путем. Стимулирование таких переселений может осуществляться с помощью самых разных средств - моральных, идеологических, политических и экономических. Данный подход преобладал в советском обществе на ранних этапах его развития; его ярким воплощением явились многочисленные стройки 30-50-х годов. В области этносоциальной примерами использования сугубо волевых усилий могут служить процессы депортации народов в 40-х годах. Он до известной степени позволял достигать краткосрочных тактических целей во многом благодаря относительно простой < вертикальной> структуре советского общества тех лет.

Административный подход фактически делает ненужным научное исследование миграционного поведения: достаточно знать численность и плотность населения, в крайнем случае - динамику численности, зависящую от демографического потенциала регионов выселения и вселения.

На более сложную модель общества опирается позитивистский подход, связанный со стремлением вскрыть объективные закономерности миграций с целью оценки их социальных последствий и определения эффективности управленческих мер.

Суть этого подхода состоит в том, что миграционное поведение каждого отдельного индивида или семьи рассматривается как результат индивидуального выбора, зависящий от целого ряда факторов - географических, экономических, экологических. Позити 88

 вистский подход опирается на классические экономические теории, основанные на концепции < человека экономического> (homo economlcus).

В качестве важнейшего мотива миграционного поведения позитивисты рассматривают заинтересованность индивида или нуклеарной семьи в улучшении своего положения, и прежде всего в повышении дохода. Такой подход имеет силу преимущественно в обществах, основанных на индивидуализме и рыночных отношениях. Он предполагает существенные упрощающие допущения относительно психологических характеристик потенциальных и реальных мигрантов. Предполагается, что каждый потенциальный мигрант полностью осведомлен обо всех условиях предстоящего перемещения, о возможных выгодах и потерях, имеет одну рациональную цель, либо четко соподчиненную иерархию целей, состоящую, как правило, в получении определенной материальной выгоды, и свободен от конкуренции целей, колебаний, непоследовательных и несвоевременных решений, а решения принимаются вовремя и без ошибок. Самое же главное допущение, отличающее позитивистский подход от собственно социологического, состоит в том, что миграционное и адаптационное поведение рассматривается именно как индивидуальное, т. е. влияние неформальных и референтных групп, кругов общения, в том числе внутриэтнических, оценивается как несущественное.

В западной социологии и социальной географии позитивистский подход ассоциируется прежде всего с попыткой построения формальных моделей миграционных процессов*. Первой и наиболее известной до сих пор остается модель гравитации, предложенная еще в 1929 г. У. Дж. Рейли, предполагавшим, что передвижение людей между двумя поселениями должно быть прямо пропорционально общей численности их населения и обратно пропорционально квадрату расстояния между ними. На базе этой модели Дж. К. Ципфом была разработана концепция < наименьших усилий>, согласно которой миграция между двумя населенными пунктами тем вероятнее, чем легче получить информацию, прежде всего об условиях жизни в каждом из них, и чем меньше фактические усилия, которые надо затратить на переезд.

Дальнейшее развитие этой концепции связано с введением более точных, подробных характеристик как самих населенных пунктов и их населения, так и расстояния между ними. Например, исследователи отмечают. что для характеристики населения могут использоваться такие показатели, как средний доход, уровень образования и др. Расстояние может измеряться с помощью различных характеристик транспортной доступности, в частности с по 89

 мощью среднего времени, необходимого на поездку между пунктами и т. д. Вводится понятие < социальное расстояние>, уточняющее и дополняющее чисто пространственную его трактовку. Известный социолог, один из авторов классического труда об американском солдате во второй мировой войне С. Стауффер, рассматривал социальное расстояние в категориях возможностей: чем большее число возможностей сконцентрировано в одном месте, тем более привлекательно оно в миграционном отношении.

Новый шаг в изучении миграций был связан с учетом субъективных, психологических факторов, в частности с разработкой методики < ментальных карт>. Сущность методики состоит в том, что в основу картосхемы потенциальных миграционных потоков кладутся не реальные, а психологически-обусловленные расстояния между населенными пунктами. При этом учитывается как ограниченность знаний отдельных индивидов, так и психологические предпочтения ими разных, зачастую противоречащих друг другу ценностей. Такой подход, безусловно, является шагом вперед по сравнению с чисто позитивистской ориентацией, хотя и сохраняет основное ее положение - об индивидуальном характере миграций.

С конца 60-х годов в нашей стране также весьма популярными стали массовые обследования миграционных потоков, включавшие изучение влияющих на них объективных факторов. К этому направлению относятся работы В. И. Переведенцева, Ж. А. Зайончковской, Л. Л. Рыбаковского, Т. И. Заславской и других*. Эти авторы прекрасно понимали, что миграционная подвижность населения тесно связана с общими закономерностями развития общества и что поэтому далеко не каждая идея в области миграции может реализоваться на практике. Они пытались вскрыть влияние экономических, социальных, демографических факторов на интенсивность и направление миграционных потоков, на эффективность и стратегию адаптации переселенцев. Ими были получены очень интересные результаты, в том числе о влиянии этнического фактора на миграцию.

В то же время попытки применения позитивистского понимания миграционного поведения в рамках мультикультурного советского общества, которое уже к 60-70-м годам перестало быть классическим < тоталитарным>, управляемым строго по вертикали, со всей очевидностью показали его недостаточность, ограниченность. Наиболее ярко непродуктивность и даже несостоятельность позитивистского подхода для решения этносоциальных проблем миграции в новых условиях проявилась при разработке и попытке реализации в середине 80-х годов программы переселения части коренного населения < трудоизбыточных> регионов Средней Азии в < труданедостаточные> регионы Нечерноземья и Дальнего Востока.

Один из авторов этой программы Д. И. Зюзин писал: < Миграция коренного населения из республик Средней Азии в другие регионы страны низка. Значит ли это, что ее нельзя повысить? Миграция - управляемый процесс. И следовательно, необходимо определить соответствующие специфике региона формы и методы стимулирования этого процесса> *. Как видим, справедливо отмечая региональную и этническую специфику миграционых стимулов, автор вместе с тем сохранил самый главный элемент позитивистского подхода - веру в то, что при соответствующем подборе < социальных инструментов! > в принципе может быть инициирован желаемый миграционный поток и достигнут необходимый уровень адаптации переселенцев.

Результатами этого очень дорогого мероприятия, продолжавшегося около 5 лет, стали: колоссальный экологический урон, нанесенный природе Центральной России (осушение болот); растрата огромных государственных средств, которые недополучили культура, образование, здравоохранение. Немногочисленные узбеки и туркмены, все же приехавшие в Россию, очень скоро вернулись назад. С научной точки зрения, этот опыт убедительно показал, что понять особенности миграционного поведения представителей различных этносов, а тем более управлять им невозможно, если не учитывать, какие группы внутри этноса влияют на миграционные установки и поведение индивида, насколько сильно это влияние и в каких формах оно проявляется. Социологи предупреждали о необходимости учета этих факторов и о целесообразности не массового переселения народов Средней Азии, а организованной миграции из нее русскоязычного населения. К сожалению, плата за последовательное применение позитивистского подхода там, где необходим был социологический, оказалась слишком высокой*.

Социологический подход в целом и этносоциологический в частности возникают и развиваются тогда, когда для решения проблем миграции недостаточно простого учета количества мигрантов и их состава, их личностных характеристик и установок; когда необходимо учитывать, что на миграционное поведение людей влияют не только их индивидульные предпочтения, но и те социальные группы, в состав которых они входят, а также референтные группы, на нормы которых они ориентируются.

Этносоциологический подход предполагает изучение специфики миграционной подвижности представителей разных этносов, но не ограничивается им. Главная задача этносоциологических исследований в области миграции - показать, как особенности культуры этноса, т. е. выработанной им в течение поколений традиции, отражаются на миграционном поведении его членов, с одной стороны, и как миграции влияют на структуру этноса, его традиции, на межэтнические отношения - с другой. В задачи этносоциолога входит также исследование различных аспектов совместимости мигрирующей группы со средой вселения; прогноз изменений в культуре группы, которые могут произойти в результате миграции.

В основе этносоциологического подхода к миграции лежит не абстрактная модель абсолютно рационального < человека экономического>, а концепция культуры как коллективного способа адаптации к окружающей природной и социальной среде. Таким образом, этносоциологический подход к миграции - это не просто выявление еще одного аспекта миграции, наряду с демографическим, экономическим и т. д., а новый, более глубокий уровень понимания ее механизмов, неотделимый от учета исторических традиций народа, в том числе отражающих прежний миграционный опыт.

Так, социологи давно отметили очень разный уровень и характер миграционной подвижности среди народов, проживающих в одинаковых социально-экономических (а порой и природных) условиях. Например, среди титульных этносов СССР в наименьшей степени были склонны как к внутри-, так и к межрегиональным миграциям, те народы Средней Азии и Закавказья, для которых традиционным занятием являлось оседлое земледелие (грузины, узбеки). Представители же относительно низкоурбанизованных европейских народов, имея сходные социально-экономические условия и уровень жизни сельского населения, < вдруг> начинали интенсивно мигрировать в города (литовцы, молдаване в 60-х 70-х годах).

Социологические исследования миграционного поведения народов Узбекистана выявили еще один, совершенно загадочный с точки зрения позитивистского подхода, факт. Наиболее сильная миграция сельского населения в города наблюдалась в тех областях республики, где и уровень доходов, и развитие социальной инфраструктуры, и обеспеченность населения товарами длительного пользования (показатель уровня жизни) были выше. И наоборот, сельское население < бедных> областей было значительно сильнее привязано к местам своего рождения.

Если опираться на позитивистский подход, то следует признать, что наибольшие выгоды от миграций должны были получать как раз те, кто жил в худших условиях. В Центральной России в период массовых миграций в города (60-70-е годы) именно так и происходило: первыми переезжали крестьяне тех областей, которые несли наибольший урон в результате разорения сельского хозяйства (Нечерноземье). В черноземных же областях сельское население мигрировало меньше.

Чем были вызваны особенности миграций в среднеазиатских оазисах: разным уровнем сплоченности сельских общин в разных районах или тем, что представители общин, более близких к городам, быстрее создавали в них свои < социальные ниши>? Второе предположение, если бы оно оказалось верным, подтвердило бы, что города среднеазиатского региона развиваются по модели < восточного> города.

Пытаясь объяснить эти факты, мы в любом случае выходим за пределы чисто позитивистских концепций миграции и вступаем в сферу собственно этносоциологии. Аэтносоциологический подход к изучению миграций (да и остальных социальных процессов), как уже отмечалось в гл. 3, неотделим от исторического.

Рассмотрим некоторые возможные пути реализации этого подхода применительно к основному этносу Российской Федерации русским, ибо миграции играли совершенно особую роль в истории русского народа, оказывая наиболее заметное влияние на формирование его культуры*.

 

⇐ Предыдущая123456789Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: