Унизительный скандал, сто крат заслуженный

____

 

Так благодетельно может быть голодание, конечно, только когда больной в свое трудное время бывает окружен таким заботливым уходом, какой выпал на счастье доктору Ямбришаку. Если бы на 45-46 день голодания он попал в руки тех докторов Держ. Больницы, которые уморили г-жу Купенку Корунович (о ней дальше), тоже имевшую уже все шансы и права выздороветь совершенно, то всего вероятнее он был бы теперь давно на кладбище, рядом с прочими жертвами знания, добросовестности, человеколюбия и научной честности докторов или, если и сохранили бы ему жизнь, то на весь остаток своей жизни он бы остался с глазами, сошедшимися к переносице, удушаемый туберкулезным катаром, только разгоревшимся в легких, но не потушенным затем, лишенный возможности даже и кровь свою видеть краснаго цвета, как он есть в природе, а не бураго, как черепичная крыша, перенесшая два десятилетия зимних непогод, как показывали ему ее в эти еще дни больные глаза!..

 

< часть текста отсутствует, так как в PDF-файле сканированной книги нет 104 и 105 страницы>

 

г-жи Струнджалич боли обострились тоже на 35-й день. Я предупредил больную, что если ей не удастся в эти дни начать есть, то придется ждать может быть долго. Она пробовала есть опять, но так же безуспешно и подчинилась судьбе.

Только на 50-й день температура наконец спала. Кризис прошел благополучно, но не закончился еще, однако отбросы его организм уже не имел силы выбрасывать все, они задерживались и отравляли кровь и мозг – явились мозговые припадки, судорожная жестикулация руками, внезапныя усмешки, видимо несознательныя. Это не могло быть от голодания – голодание совершенно не затрагивает мозг иначе как через кровь. Если на лицо мозговыя явления – значит гной огравляет кровь и надо помочь очищению организма от гноя. Как? Практика указала мне единственное средство в этом положении и с такими больными – продолжительныя теплыя ванны. Но в скудной комнатке больной их невозможно было делать, в баню идти тоже было нельзя такой больной, а в больницах ожидала – безбожная свирепая стачка докторов. «Они не пожалеют! » – так думала больная и отказывалась идти в больницу. Между тем я видел, что еще немного и больная оправится и вместе – еще немного и будет уже поздно! Не дать ей ванн, значило убить ее. Пусть же другие принимаюсь это на свою совесть, я не приму! Я стал искать больницу, в которой согласились бы не делать над больной опытов «своей» науки, не навязывать ей пищи, а добросовестно докончили бы излечение больной по методе, уже избавившей ее от общей опухоли живота и болей.

Остановился я как на «самой возможной» – женской больнице по дороге в Дединье, так называемой английской. Говорил с дежурным врачем-женщиной в ней – она отнеслась доброжелательно, но сказала прямо, что лечить больную они будут по своему. Значит – смерть! Но умереть больная могла и у себя в комнатке, узкой, темной комнатке с дверью вместо окна, выходившей прямо на грязный сырой двор.

Около этого времени сменился председатель Лекарской Коморы, выбран им был уважаемый др. Момчило Ивкович. Я пошел к нему, разсказал положение и спросил, как он думает, могу ли я отвезти больную в Державную Больницу? Он отвечал: «Везите, будьте уверены – доктора ея исполнят свято свою обязанность! » Я вернулся к больной, уговорил ее и с мужем мы отвезли ее в Державную Больницу. Был уже 65 день голодания больной. Две недели прошло зря для ея лечения в сомнениях – везти ли ее в больницу? Не погубят ли ее там врачи? Люди культурные, люди университета, просто разумные и сердечные люди, скажите допустимо ли больных изнеможенных, истерзанных, заставлять идти для спасения жизни в больницу как в... пещь огненную? Или люди могут не щадить образ Божий даже и в больном человеке?!

В Державную больницу мы привезли больную уже поздно вечером. Дежурный доктор принял ее и не распросив меня о ней нисколько, поставил градусник ей под мышку, пощупал пульс, взглянул на градусник и тотчас же резко сказал: «Камфоры, кофеина! » У меня упало сердце. Здесь значит действительно погубят больную!? Разве так определяют температуру у больной, которая голодала 65 дней?! Ясно, что одно показание термометра еще не значило ничего. Нужно было прежде всего знать, как спала больная в последнюю ночь, сколько она теряет в весе ежедневно, как она сама ощущает себя – бодро или удрученно. И только после этого можно судить о температуре больного, находящагося в положении, для котораго 37 градусов Ц. означает уже несомненный жар, а никак не нормальную температуру.

Тоже с – пульсом. У голодающих пульс иногда падает до 40 и 30 ударов в минуту и голодающий продолжает себя чувствовать вполне бодро, а иногда пульс повышается до 130 без всякаго повышения температуры и без нервнаго возбуждения. Но в это время пульс не энергию кровообращения показывает, а нечто совершенно другое, а что именно доктора не знают.

Что же можно сказать о знаниях докторов, которые у постели больного не умеют прочитать правильно ни пульса, ни температуры, кроме того, что их опасно звать к больному?!

Сестра стала приготовлять ванну для больной, о чем и ей, и доктору я сказал, как только их увидел. Доктор запретил делать больной ванну: «Да она еще умрет в ванне! » – сказал он. Он не умел посадить и вынуть из ванны такую больную и боялся своего незнания. Я предложил ему прислать от себя сиделку, опытную в обращении с долго голодавшими больными. Доктор промолчал. Я знал – увы – вперед, что он так ответит!

И больная была оставлена в Державной больнице без ванны. Между тем, она уже больше 2 мес. лежала в постели, покрытая всяким согревающим хламом, лишенная возможности вымыться. Вся кожа ея была забита потом, который при неподвижности больной не мог выйти вон и собирался в коже. И это насквозь грязное тело врачи Державной больницы обернули в чистыя простыни и... оставили ее так лежать, думая, что это – гигиена, что это – медицина!

Принесли камфору. Доктор с силой воткнул в дряблое больное тело руки больной иглу шприца. Больная вскрикнула и мучительно вся передернулась. Игла оказалась неисправна. Принесли другую. Снова втыкание иглы в ослабевшее тело, снова слабый вскрик больной, которая платилась этим за то, что доктор не умел определить верно ея пульс и температуру: температура была понижена, но для такого голодания вполне удовлетворительна, а пульс, хотя и слабый, но достаточно наполнен и благонадежен. Никакой катастрофы на ближайшую ночь для больной не предвиделось и вспрыскивание камфоры было неоправдываемой растратой ея сил, стеганием по безсильно лежащему телу. Доктор не понимал этого. Как он мог не понимать этого, когда имеет диплом доктора?!

Он мне строго сказал, что больница уже сообщила полиции, в каком состоянии я привез больную. В ответ я просил на завтра сделать больной ванну непременно и ушел, когда больную уже взяли, чтобы нести в женскую палату. На другой день я трижды был в больнице, чтобы говорить с начальником ея др. Петром Иличем, и убедить его продолжить лечение, которое на 65 день сохранило больной нормальную температуру (36, 4 градусов) и дать ей ванну, – но... безуспешно – то начальник еще не пришел, то он только что ушел из больницы!

В I отделении больницы я нашел одного из врачей – с большими седыми усами – фамилии не знаю – группа студентов нас тотчас же окружила. Я настаивал на ваннах для больной.

– Да чем вы думаете больна больная? – спросил меня доктор.

– У нея опухоль в животе, которая чистится через желудок.

– Откуда вы это можете знать, т. е. откуда это знать такому невежде, как вы?

Я спокойно отвечал:

– Из 65 дней моих наблюдений за больной.

– Когда вы перестанете лечить, для чего не имеете специальных знаний?

– Когда врачи проверят и примут мое лечение и будут им лечить больных.

– Вы непременно делаете ошибки.

– Укажите большия из них, если их знаете. Я лечу болезни такия и так, какия и как лечить медицина теперь не умеет. Начните делать тоже – разве я смогу конкурировать с вами?!

– У больной никакой опухоли! У нея инаниция (злокачественное изнурение)! Последствие вашего лечения и только!

– Больная исхудала, истощена, но это не изнурение, не злокачественное безсилие. Она быстро в несколько дней оправится, как только начнет есть. Это было бы невозможно при инаниции. Больной нужны ванны. Др. Ямбришак был спасен ими. Спросите у него самаго – он живет совсем рядом с больницей. Он такой же доктор, как вы!

Конечно это приглашение мое было напрасно.

Слова доктора, что у больной никакой опухоли нет, меня все же ободрили за больную. «Доктора конечно подробно осмотрели больную. Если они не нашли опухоли, то значит она уже вся разсосалась. Болезнь кончена, остается только выбросить из организма остатки гноя. Может быть, больная справится и при ошибках докторов! »

В положении больной был один тревожный признак, который говорил о начинающемся уже заражении крови, – это непроизвольная жестикуляция, судорожныя бредовыя усмешки...

Доктора по незнанию не обращали на это внимания. Для них было так ясно: изнурение от голода вызвало анемию мозга и бред. Чего искать больше?!

Но это было еще одной роковой для больной ошибкой докторов вследствие их полнаго незнакомства с явлениями голодания.

Голодание нисколько не влияет на мозг. Анемия мозга при нем исключена. При вскрытии больных умерших от голода, напр. при раке желудка и пр. мозг всегда оказывался нормально наполненным кровью. По специальным изследованиям американских медицинских лабораторий при смерти от голода ткани и органы человеческаго тела так теряют в весе:

Жиры. . . . . . . . . . . . 97%

Селезенка. . . . . . . . . 63%

Печень. . . . . . . . . . . 56%

Мышцы. . . . . . . . . . 30%

Кровь. . . . . . . . . . . . 17%

Нервные центры. . . 0 потери!!

Нервы и мозг вовсе не захватываются процессом голодания. Голова постника всегда свежа. Мозговыя явления у больной поэтому должны были иметь другую причину, а именно: организм не имел сил выбросить весь накопившийся гной и гной начинал входить в кровь, отравляя ее.

Кормление больной, установленное докторами, ускорило катастрофу.

В течение пяти дней я восемь раз был в больнице, но начальника ея увидеть не мог.

По истории болезни у больной температура три дня была 36, 4, т. е. нормальная, на четвертый день она поднялась – стало 37, 7 градусов, т. е. – жар. Его уже две недели не было у больной. Больной не делали ни ванны ни очистительных больших клизм, а делали клизмы питательныя всего в 1/2 литра и притом запирающия, т. е. отравляющия больную. Оттуда и жар.

На четвертый день я оставил сестре милосердия записку для старшаго врача I отделения и знаю – он получил ее:

«Прошу начальника I жен. отд. чтобы г-же Купенке Корунович каждый день делалась клизма из 1, 5 лит. теплой воды и ванна в 36–37 градусов Ц. продолжительностью в 3/4-1, 5 час.. Если это не будет делаться, то я не могу сложить с себя ответственность за жизнь больной, но слагаю с себя всякую ответственность за ея лечение, ибо больная оставалась в Державной больнице до сих пор без всякой действительной помощи в течение четырех дней, а эти дни – важнейшие в ходе болезни».

Через день я опять был в I отделении. В канцелярии меня встретили возгласом: «А вот кстати! Вас словно сам Бог послал! » Оказалось как раз в это время шел консилиум 4 врачей о положении моей больной. Меня привели к комнате, через открытую дверь которой я увидел несколько человек кругом большого стола. Из нея вышли ко мне два доктора – один мой знакомый с седыми усами, другой черноволосый с нервным усталым лицом.

Знакомец мой стал не спрашивать меня о больной, как я все время ожидал, а объяснять мне, как ложны мои понятия о медицине. Я не возражал ему, но слушая думал:

– Ты мне объясняешь то, что происходит в человеке при голодании. – Ты – мне!! Но ты во всем этом передо мною даже не студент I курса. Студент все-таки уже видел несколько клинических случаев болезней, которыя он будет лечить, а ты ведь не видел ни одного голодавшаго добровольно 10-15 дней, а я их видел и изучил 10. 000 чел.! Ты считаешь, что умер бы и во всяком случае подорвал бы свое здоровье если бы должен был голодать неделю, а я голодал (тогда к весне 1930 г. ) 220 дней и малыми и долгими сроками, каждый раз задавая себе задачи что бывает с человеком при голодании в таких условиях и при таких то сроках. И это почти 8 месяцев. Ты сам знаешь, отлично знаешь, что я поэтому первый практик-специалист по лечению голоданием в мире, да в мире, и если я стану говорить, то ты должен будешь сейчас же замолчать и только слушать меня, потому что на мои факты ты не имеешь  н и  о д н о г о,  ибо ты передо мною даже не студент перваго курса. Что же до твоего диплома, то ни один из дипломированных врачей тоже в целом мире не может показать такого процента излечений какой имею я: – из 10. 000 больных 9900 излечений.

Пока я так думал, он наконец кончил свои мне объяснения. Я обратился к другому. Мягко и с искренностью, которая меня тронула, тот сказал мне:

– Скажите, что нужно сделать, чтобы спасти эту женщину. Я хочу сделать все!

– Скажу все!

– Прошу вас скажите это вот тому молодому врачу. Он все и приведет в исполнение!

Я направился к указанному мне врачу – оба доктора вернулись в комнату заседания.

На другой день когда я пришел в больницу, привратник остановил меня, сказав, что мне запрещен доступ в больницу. Консилиум врачей и начальник больницы взяли лечение и жизнь больной на свою единоличную ответственность!

Через несколько дней, на одиннадцатый день пребывания в больнице, больная умерла. Всего голодания ея было 76 дней – я считаю и дни проведенный ею в больнице за дни голодания, потому что кормление докторов не дало ей действительных сил, но только направило в кровь последние остатки гноя, которые организм должен был, и не мог выбросить, и их оказалось достаточно, чтобы убить больную.

____

 

Доктора больницы обвинили меня, что я неосмотрительно растратил голоданием силы больной. Но если бы я действительно их расходовал на легкомысленные опыты, разве я мог бы привезти ее в Державную больницу после 65 дней голодания с нормальной температурой и направлением к выздоровлению настолько прочным, что температура эта держалась и в Д. Больнице еще три дня, хотя лечение мое было отменено и установлено другое – ложное, на основаны ложнаго же диагноза врачей Д. Больницы?

Кто из дипломированных докторов Югославии мог бы достигнуть таких же результатов при голодании больной в 65 дней? Я знаю – ни один! Все замотали бы головами: «Чего вы от нас хотите! »

Доктора больницы утверждают, что во всяком случае голодание больной было чрезмерно. А откуда г. г. доктора знают какое и когда голодание больной чрезмерно, а какое и когда – не чрезмерно? Из книг? Но ген. Мирко Милосавлевич, покойный Комендант Белграда, который голодал 35 дней, лечась от астмы, сам мне разсказывал, что действительно авторитетный врач осмотрев его к концу голодания, когда легкия его совершенно очистились от гноя, сказал: «Ну, знаешь, если и через полгода легкия твои останутся в таком же состоянии, в каком они находятся сейчас, то нам надо собрать все свои книжки и бросить их под стол! »

Медицина, искусство лечения, стоит не на книгах, а на живом опыте, а этого опыта по голоданию доктора Држ. Больницы не имели до сих пор никакого.

Доктора скажут: «И мы иногда назначаем своим больным по нескольку дней поста. Но ведь вы назначаете – 40 дней! » А вот вам теперь уже многия тысячи людей в Югославии, которые только таким голоданием и спаслись от жестоких болезней!

Врачи скажут: «Чрезмерно голодать 50 дней». А вот вам др. М. И. Ямбришек, который только голоданием в 52 дня и освободился от застарелаго катара легких и дальтонизма, – да, да, от нажитаго дальтонизма. Проверьте это у самого д-ра Ямбришака (26, ул. Воев. Миленка, Белград).

Доктора скажут, что чрезмерно голодать дольше 60 дней. Но вот вам г-жа Станислава Струнджалич, которую только голодание 62-х дней излечило от болезни, очень походившей на болезнь г-жи К. Корунович, с тем различием, что произошла она не от родов, а от ушиба.

Доктора скажут, что чрезмерно голодать дольше 65 дней. А вот г-жа К. Летфус, которая голодала ради лечения 65 дней и могла бы – как она мне говорила – сама, выдержать еще восемь дней!

Что могут ответить на это дипломированные доктора?

Ничего!

Доктора говорили, будто вскрытие показало, что голодание произвело жировое перерождение печени. Каким авторитетом они могут подтвердить самую возможность этого нонсенса, ибо их собственный авторитет по голоданию не существует? Голодание по моей методе не разрушает печень, но чистит и оздоровляет ее. Заболеть печень могла от многих причин, но только не от голодания по моей методе, т. е. с одновременным очищением всего пищеварительнаго пути! Зайдите на Теразии (центр г. Белграда) к придворному куаферу М. Грозданичу и спросите его, – правда ли, что он голодал 44 дня и вылечил себе печень?

Доктора знали, что они ничего не знают о состоянии долговременнаго голодания. Однако они взяли на себя решить, как нужно лечить больную, которая голодала 65 дней. Почему они не позвали меня на свою консультацию – ради хотя бы только больной? Доктора, даже и наиболее настроенные против меня, сами говорят: «Конечно Суворин не знает ничего, но все-таки он должен знать что-нибудь! » И действительно я знаю многое, чего они не знают... Как же нет!!.

Доктора не знали и о влиянии продолжительных ванн в состоянии г-жи Куп. Корунович. Но я им предложил дать от себя сиделку, опытную в том. Они и то отвергли.

Доктора говорят: «У Суворина нет диплома. Поэтому мы имели право не знать об его излечениях». Но это довод для вовсе глупых людей. Их однако совсем не так много кругом г. г. докторов!! Разве непременно надо быть по крайней мере бароном, чтобы приносить пользу науке? В странах несомненно культурных, как Франция, Австрия, Германия – фельдшер Куэ, пастор Кнейп, крестьянин Шрот не были баронами, а сделанное ими вошло в практику лечения всего света. О том, что молния есть только искра электричества, которую можно взять в руки, мировая наука узнала от наборщика Франклина, тоже не барона. Г. г. доктора напрасно смотрят на Югославию, как на некультурную державу, так смело навязывая себя ей в феодалы-повелители!

Что же?!

И не такия претензии я слышал от докторов, чиновников Мин. Нар. Здравия.

Вот пример.

Чиновник Мин-ва Нар. Здр. в Белграде др. Церманович на мое требование выдать мне копию с перваго запрещения мне лечить, объявленнаго мне министром Н. Здр. д-ром Г. Поповичем еще в 1928 г. (по закону М-во обязано было выдать мне эту копию) ответил мне дословно, что он мне этой копии не выдаст по трем причинам:

1. – Такия копии выдаются М-вом только докторам;

2. – Он, Др. Церманович, говорит только с докторами, а я не доктор и

3. – Я могу жаловаться на него в Державный Совет.

Если и действительно доктора Югославии признают лишь то в своей сфере работы, что исходит от докторов и баронов, то они все-таки должны были бы знать важнейшее по своей профессии и делу. Но я знаю, что для всех них совершенно новым будет следующий факт.

Еще 20 лет назад в С. А. Штатах женщина-врач Л. Хазард с большим успехом лечила голоданием многия болезни. Не умея по своим книжкам достигать таких же успехов, доктора-коллеги привлекли ее к суду за лечение не изученными наукою (? ) способами, и требовали отобрания от нея диплома на врачебную практику. Они утверждали, что голодание вызывает много смертей и делает возможным (! ) повреждение умственных способностей. На суде др. Хаззард указала, что у нея на лечении было 2. 000 больных, чаще всего именно с тяжелыми формами заболеваний, но на все это число между ними было только 14 смертей. По всем ним были сделаны вскрытия тел и было установлено, что во всех случаях смерть произошла вне связи с голоданием самим по себе, а вследствие повреждений, невозможных для излечения. Каждый раз оказывалось, что мозг хорошо наполнял собою череп. «Его ткани не обнаруживали ни потери вещества, ни каких-либо разрушений, и микроскопическое изследование их не указывало никаких недочетов, которые можно было бы приписать голоданию».

Суд отказался встать на защиту карманных интересов докторов в вопросе народнаго блага и оправдал г-жу Хазард во всех обвинениях. Суд в Югославии поступил так же. Но докторам этого мало. Что такое закон, когда беззаконие выгоднее?!.

____

 

 

Унизительный скандал, сто крат заслуженный

 

С такой слепой ожесточенностью сословие дипломированных врачей в Югославии вело свой бойкот против голодания, что кара должна была придти вскоре же! И она пришла!

Произошел скандал, громкий и унизительный для всего сословия врачей в Югославии, ибо он показал в одно и то же время, что уровень профессиональных знаний в сословии весьма мало заслуживает доверия, что общественная и государственная мораль в нем тоже стоит не высоко и что поэтому необходимо установить над сословием докторов общественный и государственный контроль. Между тем это самое сословие не оставляет усилий захватить в свои руки все дело народнаго здоровья в стране, захватить каждую ея хижину, подчинив ея хозяев и жильцов в деле здоровья распоряжениям врача.

После смерти г-жи К. Корунович врачи Державной Больницы потребовали предания меня суду за то, что своим лечением я будто бы вызвал смерть больной.

Уголовная полиция назначила вскрытие тела умершей. Оно было произведено профессором судебной медицины и прозектором самой Державной Больницы д-ом Милованом Миловановичем и д-м Стояном Куличем и в соображении с обстоятельствами дела вот какие выводы можно сделать из их заключений:

«Смерть больной произошла вне связи с ея голоданием – непосредственно от воспаления легких, околоушной железы и гланды. Эти воспаления вызваны отравлением крови от воспаления вен в матке, левом бедре и голени. Воспаление легких усилило выделение гноя в кровь, длительное отравление ея превратилось в острое и произошла смерть. Кормить больную было ошибкой. Естественное последствие: – привлекать Суворина к суду нет оснований».

Мнение проф. д-ра Милована Миловановича и д-ра Стояна Кулича, изложено в протоколе вскрытия так – буквальный перевод:

«I. – Смерть наступила непосредственно от катаральнаго воспаления легких, чему помогло воспаление левой околоушной железы и левой миндолины («гланды»).

II. – Катаральное воспаление легких было всего вероятнее последствием долговременнаго заражения крови.

III. – Долговременное заражение крови происходило от предшествовавшаго ему воспаления вен матки и ея придатков, левой внутренной и левой внешней брыжжеечной вены и затем воспаления левой бедренной и голенной вены и их разветвлений.

IV. – Воспаление вен матки и ея придатков произошло всего вероятнее от аборта или родов».

Я должен признать, что в этих четырех пунктах с совершенной точностью излагается вся история болезни больной именно так, как она в действительности и развертывалась передо мною, но только конечно при этом факты разсказываются в обратном порядке их совершения, ибо операторы должны были начинать свое изложение от конечнаго факта – смерти.

Что прежде всего вызывается в организме воспалением вены?

Замедление движения крови в воспаленном месте, образование пробки в нем и отек (опухоль) всего района разветвления вены. Везде, где есть воспаление, есть и отек, есть и опухоль. А об опухоли в животе у больной говорил мой диагноз, а не диагноз докторов Державной больницы! Их консилиум напротив отверг присутствие опухолей, воспаления и гноя где бы то ни было в организме больной.

Если четыре заключительных пункта протокола вскрытия пересказать в хронологическом порядке, как совершались указываемые в них факты, то вот какая при этом получится картина заболевания и смерти г-жи Купенки Корунович, – начинаю с последняго, четвертаго пункта:

«IV. – Вследствие несчастливых родов произошло воспаление вен матки и

III. – Воспаление распространилось и образовались очаги его (опухоли, скопление гноя) в разных местах организма – кишечнике, левом бедре, голени... Это сопровождалось «долговременным» (длительным, т. е. небурным – ибо очищающе действовало голодание! ) заражением крови.

II. – Все это привело к катаральному воспалению легких.

I. – И когда к нему присоединилось и воспаление околоушной железы и гланды, организм стал безсилен бороться с гноем и заражением крови, шедшим и от этих воспалений длительных, и от этих воспалений острых, и произошла смерть».

Я не мог бы точнее разсказать историю болезни г-жи К., потому что в картине этой ясно указано и то, что воспаление по началу распространилось широко, т. е. имело большую силу – весь живот больной был сильно надут! – а стало затем... стало к концу 65-ти дней голодания столь ничтожным, что консилиум 4 врачей его не заметил и  н е  п р и з н а л  даже несмотря на мои настойчивыя указания!

Что же лишило это воспаление его первоначальной столь большой силы?

Теперь это установлено неопровержимо: – такое действие не него произвело мое лечение – моя метода лечения.

Ведь другого ничего и не применялось для лечения больной в течение первых двух месяцев лечения, – ни лекарств никаких, ни вспрыскиваний и т. п.!

Ведь это я привез больную в больницу после 65 дней голодания с температурой нормальной, с воспалениями едва тлевшими, – они даже уже не повышали температуру!

И если бы в этот момент были применены ванны, как я и настаивал, то они бы изгнали из организма последние остатки гноя и больная бы стала здоровой женщиной – мое лечение еще раз спасло бы человека, как оно спасало уже многих других!

Но доктора, не понимая общаго состояния организма больной, взялись за инъекции, искусственное кормление, заперли этим выход гною из организма, он направился в кровь, которая принесла его в легкия, и все это доктора во время не заметили и пришла смерть и освободила настрадавшуюся женщину от ея страданий и от слепорожденной науки докторов!

Все это ясно и именно так, как и было!

И так – что же причинило смерть г-же Купенке Корунович?

Теперь и это установлено вполне, – ошибка диагноза и лечения докторов Державной больницы вследствие их незнакомства с явлениями долговременнаго голодания!

Это в их руках и при их уходе за больной температура ея стала из нормальной – лихорадочной и заражение крови стало из длительнаго – острым и смертоносным!

И все это произошло при том, что ни у меня, ни у больных не было для борьбы с болезнью ничего кроме десяти пальцев на руках, разума и души, а у докторов Державной больницы сверх этого была вся помощь огромных средств, специальных аппаратов и специальнаго персонала, которую государство вручает дипломированным докторам, а те не только не дают из этого хотя малую часть нам, больным и мне, но и прямо вырывают у нас – у больных и у меня – все это из рук, когда мы на свои мелкие гроши с трудом и усилиями заводим что можем из этого, – больные, чтобы спасти свою жизнь, я – чтобы исполнить свой долг перед славянством, человечеством и культурой!

Когда, когда население даст свою защиту человеческим правом своих больных, основав для охраны этих прав и для безпрепятственнаго развития лечения без лекарств – общество из своей среды?!

Время пришло! Ответственность населения и народа велика! Из-за промедления умирают, гибнут люди!..

Всем, кто захотел бы помочь этому святому народному делу, которое стало на очередь не только в этой стране, но и во всех остальных странах, в которых кто из населения застрахован от болезней? – я всегда готов дать все разъяснения. Мой адрес: Belgrade, Jougoslavie, 9, Prote Mattey, A. Souvorine.

⇐ Предыдущая18192021222324252627Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: